Часть 1: Начало конца (1/1)
Солнце светит сквозь запыленное лобовое стекло. Цвета блеклые, темные – эффект тонировки. В салоне душно, но никто не решается выпустить наружу нечто, зависшее над нами; такое вязкое, тугое, мерзкое. Выпустить его наружу – показать слабость. А кондиционер включить может только он, ведь я не разбираюсь в этой модернизированной сенсорной системе управления. Попросить его – показать слабость. А сам он – хренов упрямец. Скорее сопреет от жары, чем даст окружающим понять, что он находится в состоянии дискомфорта.Вот и мучаемся. Из нас рвется, мы хотим выпустить все, хотим дать знать, что все тайны уже давно не тайны, секретность пала. И почему мы молчим? Почему ты молчишь, а? А почему молчу я, если понятно все и без слов, а озвучивание проблемы могло бы подтолкнyтьнаше болото, зыбучие пески негласности к развязке?Я тихо вздыхаю и подпираю щеку кулаком. Он не сводит глаз с дороги, темные очки предохраняют его от столкновения с реальностью лицом к лицу. Все знает, поганец, все чувствует. Но куда же нам без притворства? На нем выросли, с ним разбогатели, с ним же и помрем в один, хочется надеяться, далекий день. За окном стремительно проносящиеся пунктиры разделительной полосы сливаются в одну бесконечную белую полосу. Конечно, у всякой дороги есть конец. Куда же заведет нас наша?А ведь все так хорошо начиналось.***Сколько воды утекло с нашей встречи – не счесть. Мгновение было роковым, что уж тут скажешь. Сама судьба велела мне, человеку не особо гулящему, да и, прямо скажем, не особо общительному, отправиться с друзьями в паб. Отмечать помолвку cтapoгo знaкoмогo, дескать. На самом же деле все куда более тривиально – чем больше компашка, тем приятнее надираться, тем больше можно выудить даже из уст самых неразговорчивых. Мои друзья, однако, прогадали: опыта у меня не так уж много, пьянею я быстро, и стоило только моему языку развязаться, как тут же он заплелся в бантик, и вновь я замолчал словно монах-приверженец обета безмолвия. Им, правда, было уже недо меня, ведь они нашли новое развлечение: устроили буч с какой-то группой алкоголиков схожей возрастной категории . Переместившись на темную, сырую улицу, они пустили в ход кулаки, и то тут то там раздавались шлепающие удары твердых тел о воду глубоких луж, выкрики нецензурного содержания, хлопки и визги. Только пыли да пуху не хватало для завершения писаной картины. Я бы и сам не прочь к ним присоединиться, да вот сил у меня хватило только на то, чтобы выползти на крыльцо и, переместив весь свой вес на услежливую стену, наблюдать. В тусклом свете люминесцентной вывески и одинокого фонаря едва ли различишь лиц, так что я практически сразу утратил интерес к действу, слишком вымотанный сегодняшней попойкой. Краем глаза я заметил, как кто-то тихо опустился на ступеньки возле меня; то был парень лет двадцати с вымученным выражением лица. Он окинул взглядом действие, а затем перевел глаза на меня: карие, покрасневшие, обрамленные неяркими синяками. Наши взгляды пересеклись, и я стыдливо отвел свои глаза: выдерживать зрительный контакт было для меня непосильной тяжестью в силу робкого характера. А вот парень, кажется, таких проблем не ведал.- Твои там?Я кивнул, все еще не поворачивая головы.- Садись, потолкуем, пока наши красавцы не уймутся.Клянусь – все был алкоголь, не я. Сам бы в жизни не согласился. Скорее всего пролепетал бы нечто вроде ?Что вы, спасибо, уважаемый, но мне и здесь постоять недурно, и вообще, пойду-ка я в темный уголок, дабы не мешать вашему пребыванию здесь. Доброй ночи?. Смех, но так бы и сказал. Уж больно я стеснителен да нерешителен уродился.Но я сел. Сел рядом с парнем, который, без сомнения, и сам был далеко не трезв, и у нас завязался на удивление трезвый, хоть и дурацкий, разговор о музыке. И кто бы мог предположить, что у нас окажутся настолько схожие вкусы в эру, когда имена наших любимых исполнителей пылятся на обложках древних пластинок, забытых в дальних ящиках?Парень, умудрившийся сохранить обаяние даже в нетрезвом состоянии, имел чудесное чувство юмора. Я глупо хихикал и неумело шутил в ответ, неведомым образом вызывая у него волны смеха. Тео – а именно так звали этого парня – признался, что и сам пишет стихи. И на это я возьми да и ляпни, что бренчу на некоторых инструментах, дело это люблю, занимаюсь давно, страстью пылаю – в общем, именно ему я и поведал все то, что никому под страхом смертной казни бы не рассказал. А у него глаза загорелись, расплылся в радостной улыбке и быстро заговорил:- Вот здорово, чувак! У нас столько общего! Подожди секундочку, сбегаю за салфеткой, напишешь мне свой мейл.Пошатываясь, он встал и исчез внутри бара. Прошла минута, другая, и я было подумал, что Тео свалился, так и не проделав своего храброго пути, но нет, вот уже и его голова показалась, а в руке у него был маленький квадратик бумаги с названием бара сбоку.Стоило мне оставить свои контактные данные, как листик был выхвачен у меня из рук, и улыбающийся Тео сообщил, что напишет мне сразу, как только протрезвеет и будет отпущен бодуном.Драчунов уже давно успели разнять и отправили кого по домам, а кого – в медпункт, и если Тео все еще ждали какие-то ребята, то мне пришлось возвращаться домой в гордом одиночестве. Мы попрощались, разошлись, а больше я ничего о том дне и не запомнил.А потом я проснулся и сразу вспомнил о парне. Да, внутри что-то противно щипало, мол, ?Напишет или забудет??, но не особо я заморачивался. Погряз в бытовых заботах, почтиперестал вспоминать об инциденте – и тут он пишет, как по закону жанра."Привет!Это Тео. Мы познакомились несколько дней назад в баре, при не самых благоприятных условиях… :DПомнишь? Говорили о музыке.Как твои дела? Мне так стыдно, я ведь даже имени твоего не спросил!
Жду ответа,Тео Хатчкрафт."Обрадованный, я тут же принялся строчить и сочинять такой ответ, чтобы ему наверняка захотелось продолжить эту переписку, но все никак не мог достичь идеала, потому переделывая черновик, корректируя, удаляя, дополняя. Кнопку ?Отправить? я нажимал с трепещущим сердцем и зажмурив глаза.А потом мы начали беседовать все чаще и больше. Обсуждали музыку прошлого, настоящего. Однажды он прислал мне свои стихи, с просьбой поделиться впечатлениями от прочтения и покритиковать их. Стихи были хороши: складные, с умело расставленной рифмой, да и смысл в них был совсем не поверхностный. Получив от меня дозу чистосердечной похвалы, Тео начал присылать мне свои стихи еще и еще, а я все сильнее проникался ими, чувствуя талант и не забывая говорить об этом ему. Мы договорились о встрече, еще об одной, закрутилось-завертелось. Он упросил меня сыграть ему на гитаре, что стояла у меня дома, а после аплодировал стоя, и, судя по всему, упивался видом моего красного от смущения лицa.Мы стали хорошими друзьями. Я ценил его как никого другого, ведь о таком друге, скорее даже брату по разуму, многим всю жизнь приходится лишь мечтать.Так начиналась наша история, и кто мог знать, что в скором будущем эта самая встреча изменит не только наши собственные, но еще и тысячи других жизней?