Глава 10. Тени прошлого или как возвратиться на верный путь (1/1)

Стол в Плесси мог посоперничать с самыми изысканными приемами в Париже. Анжелика, отправляясь в провинцию, привезла с собой тысячу мелочей, позволивших ей скрасить деревенскую кухню?— специи, копченые колбаски, сахарные головы, сушеные фрукты и заморские орехи, растертые трюфели, бобы какао, отменное вино и даже перья для украшения блюд.Освободившись от придворных обязанностей, равно как и от счетных книг, и не зная, чем занять время, она вновь почувствовала удовольствие от создания утонченных яств. Анжелика собственноручно варила шоколад, настаивала ликер росолис для завершения обеда и всерьез подумывала о варенье. Но вершиной ее кулинарной мысли стали пирожные, которые она готовила, придумав смешать тертые какао-бобы с маслом, сахарной пудрой и миндальной мукой, которые просто таяли на языке. Филипп, раз попробовав их, заявил жене, что удивительно, за чтобы она не бралась, все равно получается шоколад. Этот намек на прошлое заставил ее в воспитательных целях на несколько вечеров лишить несносного кузена так любимого им росолиса.Ежедневно, повар Ле Пуару выслушивал пожелания хозяйки по совершенствованию того или иного блюда, часто качая головой, называя ее решения рискованными, но Анжелика никогда не ошибалась?— кушанье производило фурор. Сама маркиза не гнушалась показаться на огромной кухне замка, ей нравилось осматривать запасы, любоваться натертыми до блеска сковородами, вдыхать завлекательные ароматы, поднимающиеся из-под целой армии крышек. Всё это напомнило ей те времена, когда в харчевне ?Красная маска? гурманы и обжоры горячо спорили, дегустируя очередной кулинарный шедевр хозяйки.Вот и сегодня, отдав должное великолепным кушаньям, общество сидело в зеркальной гостиной и не торопилось расходиться. Принц Конде, мучимый приступом подагры, не вышел к обществу, и всеобщим вниманием завладел адмирал де Вивонн. Слегка одурманенный вином и плотным ужином, он ударился в рассуждения, разумеется, о столе*.—?А знаете ли вы, мои дорогие друзья, что наслаждение едой появилось не так уж давно? Скажем, боги Олимпа. Знаем ли мы хоть что-то об их пирах? Нет! Они пили нектар и лакомились амброзией. Главными чревоугодницами были Персефона с ее преступной страстью к гранатовым зернышкам и наша прародительница с пресловутым яблоком. Но если несчастная Персефона страдала сама, то наказание Евы несем теперь и мы.Адмирал, как и все Мортемары, обладал способностью очаровывать собеседников, рассуждая о самых пустяковых вещах. Вот и сейчас гости слушали его с удовольствием.—?Всё дело в аппетите. Только утонченный человек нуждается в его возбуждении. Нужна ли дикарю кулинария? Нет?— он прекрасно обходится сырым мысом, разорванным руками. Ну, а мы?— мы заложники капризов аппетита. Есть три вида этого явления. Первый?— это аппетит, испытываемый натощак?— наш безжалостный мучитель. Он не дает нам особой возможности придираться к блюдам. Второй аппетит приходит во время еды?— когда вы уже отведали какое-нибудь вкусное блюдо и оно только разожгло ваше нетерпение. Аппетит третьего рода возникает, когда гость, как мы с вами, уже собирался встать из-за стола, как вдруг в конце трапезы ему подали еще один шедевр, и это последнее искушение усаживает его обратно за стол.Собравшиеся зааплодировали, а Анжелика, как внимательная хозяйка, сделала знак дворецкому, если это потребуется, послать лакея на кухню за ?последним шедевром?.Тем временем герцог продолжал проповедовать:—?Как есть три вида аппетита, так существует и три вида чревоугодия. Первый и худший из них?— обжорство. Такое чревоугодие присуще лишь крепким желудкам. В противовес ему я могу назвать, воспетое Горацием, чревоугодие утонченных умов?— пиршество для ума и для духа, не так ли, господа?—?А к какому роду чревоугодников, относите себя Вы, герцог? —?неожиданно спросил Филипп.Брат блистательной мадам де Монтеспан несколько резко обернулся к хозяину замка, но, помедлив, невозмутимо улыбнулся ему:?— К лакомкам, мой дорогой маршал, исключительно к лакомкам. Это третий вид чревоугодия. Я?— гурман. И французская кухня позволяет мне им быть. Я не устаю воспевать ее повсюду. Согласитесь, господа,?— он призвал присутствующих в свидетели,?— Италия, Испания?— страны, где, разумеется, едят, но едят плохо. Я уже не упоминаю немцев с их капустой,?— при этих словах господин де Вивонн скорчил очаровательную гримасу. —?Но это не самое худшее, дорогие мои, есть страны, где почти совсем не едят?— север Африки, к примеру. А знаем ли мы что творится в дикой Америке? Нет, единственная страна, где умеют наслаждаться едой?— это Франция. Вот вам мое заключение?— любое блюдо нашей кухни достойно того, чтобы о нем сложили мадригал.Пегилен де Лозен, до этого рассеянно слушавший разглагольствования герцога и борющийся со сном, оживился:—?Отлично! Поймаем Вас на слове, дорогой герцог. Воспойте-ка нам какое-нибудь яство. Скажем, салат.Гости переглянулись. Что можно сказать о какой-то траве, пусть и искусно сдобренной?—?Салат? Я принимаю вызов, месье. Есть один рецепт, и, поскольку, он родился в голове Вашего скромного слуги, я нарекаю его своим именем?— салатом адмирала де Вивонна. Прошу господа, запоминайте, и знайте заранее?— вы проглотите языки, только отведав его.Адмирал встал, принял театральную позу, и с большим пафосом продолжил:—?Итак, в салатницу следует поместить пять основных компонентов: кружочки свеклы, ломтики сельдерея, тонко нарезанные трюфели, репчатый колокольчик рапунцель и сваренный в воде картофель. Но главное,?— на этих словах герцог наставительно поднял палец,?— это заправка.В озвученном герцогом рецепте, впрочем, не содержащем указаний на доли составных частей, Анжелика, с удивлением узнала свой коронный салат, подававшийся в ?Красной маске?**. Да это чистое воровство! Она проучит завравшегося хвастунишку! И, не подумав об осторожности, маркиза заметила:—?Мне не хочется Вас разочаровывать, месье, но это мое блюдо. Вы, верно, пробовали его на приеме в Ботрейи.—?Это совершенно исключено, моя дорогая! Я пробовал его намного раньше!—?Я могу доказать! Я сейчас же приготовлю его для Вас.—?Но я не успел раскрыть секрет, чем я его заправляю!—?Это излишне, я знаю рецепт наизусть,?— и она приказала лакею захватить из кухни салатницу и все необходимые составляющие, а также позвать пару поварят. Все взоры обратились к прекрасной хозяйке. Через каких-то четверть часа салат был готов.—?Итак,?— в свою очередь начала Анжелика,?— всё дело в заправке. В салатницу следует положить по два яичных желтка на человека и растереть их в растительном масле. Затем в ход идут кервель, размятый тунец, анчоусы (растертые в ступке), майольская горчица, большая ложка сои, мелко нарезанные корнишоны и порубленный яичный белок. Всё это я развожу самым лучшим уксусом. Велю перемешать и сверху бросаю щепотку паприки?— венгерского перца?— он придает остроту.—?Но это невероятно,?— сказал герцог, попробовав,?— тот самый вкус!—?Сознавайтесь, месье,?— со смехом укорила его Анжелика, и адмирал жеманно вскинул руки, признавая свое поражение.—?Хорошо-хорошо, сдаюсь, мадам, сдаюсь! Его придумал не я. Этот шедевр подавали в харчевне на Валле-де-Мизер, я частенько наведывался туда, разумеется, инкогнито и в маске, потому что не мог себе отказать в удовольствии?— мой повар уступал мастерству местной хозяйки. А, впрочем, вы все, господа, помните это место,?— добавил он, смущенно оглядев собравшихся,?— та самая чертова харчевня, которая сгорела, и из-за которой многих из здесь присутствующих приютила Бастилия. Хвала Провидению, я сам только чудом не оказался в тот вечер с вами.Улыбки сползли с лиц придворных. Как по команде все замолчали.Сердце Анжелики забилось так, что ей казалось, будто все слышат его удары. Что сейчас будет? Что ей сказать?! Она безотчетно обернулась к Филиппу?— он смотрел на нее как-то странно. Неожиданно Пегилен де Лозен расхохотался:—?Многих, дорогой герцог, но не всех! Вы забываете, что кое-кто вышел сухим из воды. И большая мышеловка по имени мадам Бастилия только облизнулась. Вы везунчик, Плесси! —?обратился он к хозяину замка,?— мало того, что Вам не принесли счет в виде пасквилей этого грязного писаки, так еще и не расквартировали в ?королевском чулане?. А ведь Вы даже не подумали броситься в ноги к королю, найти заступников или удариться в бега!—?Я не привык бежать с поля боя,?— сухо, ледяным тоном возразил Филипп.Пегилен вспыхнул и хотел что-то ответить, но его перебил маркиз де Лавальер:—?И как это Вы, Пегилен, еще помните? Я был так пьян, что клянусь, даже не знал, что харчевня сгорела.Гасконец повернулся к новому противнику и иронично подхватил:—?Неужели, маркиз? Как удобно. Тем более, что для Вашей прихворнувшей шаловливой памяти нашлась очаровательная заступница.—?Не поверите, господа, но я после этого даже думал бросить пить,?— неожиданно подал голос граф де Бриенн.—?А перестать хватать хорошеньких кухарок и лезть к ним под юбки?—?Не напоминайте! Добрые полгода я обходил этот чертов квартал стороной.—?Даже вкус к жареным каплунам потеряли?—?Какая гадость! Не смешно, маркиз!—?Еще вспомните мальчишку!—?Умоляю, прекратите! Господа! Это?— пошло, в конце концов!—?Красная маска против черных!—?Шутка зашла слишком далеко, мы чуть не угодили в опалу…—?Зачем вообще вытаскивать эти канувшие в Лето истории?! Да еще в таком прекрасном месте!—?А проклятые пасквили? Помните, они сыпались как из рога изобилия, прямо на тарелку королю! И ничего не помогало…—?Пока сир не приказал прекратить чудеса,?— философски заметил Пегилен.Об Анжелике и злополучном салате позабыли, она же еле сдерживалась, чтобы не выдать себя. Подумать только, на их глазах убили маленького продавца вафельных трубочек, зарезали мэтра Буржу, ранили Давида, а ее саму чуть не изнасиловали. А всё, что их до сих пор волнует, так это опасность угодить в опалу! Ей казалось, что вернувшись ко Двору, она вернулась в свой круг. Но нет, ей никогда не понять и не принять этих людей.Внезапно над общим гулом раздался звучный голос адмирала:—?Господа! Господа! С нами дамы. Опомнитесь! Мы ведем себя неучтиво. От лица всех я прошу нас простить. Довольно тягостных воспоминаний, пойдемте танцевать.В эту ночь Анжелика вновь не могла уснуть. Выдала ли она себя, объявив об авторстве рецепта? Догадался ли о чем-то Лозен? Или Филипп? Отчего он так внимательно смотрел на нее? И что же ей делать? Быть может, стоит сказать, что она приютила у себя служанку из сгоревшей харчевни? А если маркизу взбредет в голову допросить Барбу или Жавотту? Без сомнения, если он возьмется за дело, и пары вопросов будет достаточно, чтобы вывести ее на чистую воду. Жена маршала Франции?— бывшая трактирщица! Какой позор! Он и раньше-то ее не жаловал и окатывал презрением при случае. Переживет ли такой удар его дворянская спесь? А ведь она спасла своего заносчивого кузена от опалы, Бастилии, а, возможно, и чего-то более страшного. Почему? Рассчитывала ли она на его благодарность? Разумеется, нет. Она и сейчас под пытками не созналась бы, что под красной маской пряталась нынешняя мадам дю Плесси. Тогда почему? Ведь Лозена, старого друга, защитившего ее от шпаги шевалье де Лоррена, она не пощадила. За этого баловня судьбы можно было не опасаться, ему и так всё сходит с рук, и она знала, что король не сможет долго сердиться на гасконца. А Филипп… Могла ли она допустить, чтобы его имя трепали на каждом углу, распевая памфлеты? Нет, не могла. Но разве он не заслужил этого? Разве не он разрушил своей насмешкой ее безмятежное детское счастье, заставив осознать глубину падения их старинной семьи? Разве она сама не мечтала заставить его склониться перед ней, просить прощения на коленях? Странное чувство. Она и хотела его унижения, и не могла допустить. Но в том избавлении Филиппа было и нечто другое. Потеряв всё, она обрела власть над сильными мира сего?— миловать и карать их по своему желанию, власть тайную, незримую, никому не известную, и тем более сладостную. Ее прекрасный кузен ничего не знал о ее жизни, возможно, даже не помнил ее, но она спасла его, и он стал немного ее.Устав мучиться и перебрав в голове все возможные пути развития событий, бывшая хозяйка Красной маски решила вверить свою участь судьбе. И не в таких переделках мне приходилось бывать,?— подумала она.***После злополучного ужина Анжелика несколько охладела к месье де Вивонну и его ухаживаниям. Под предлогом подготовки к турниру, она укрылась в библиотеке, где по началу действительно прилежно изучала старинные манускрипты с затейливыми рисунками на полях, повествующие о порядке проведения рыцарских турниров, пиров и вручения наград. Но бесконечные правила и еще более частые случаи исключения из этих правил быстро утомили ее, и молодая женщина, удобно устроившись на кушетке у открытого окна, перешла к описанию финала турнира?— выбора королевы любви и красоты. Вереница сказаний о дамах, удостоенных этой чести и их многообразных достоинствах, изложенных цветистым старинным языком, заканчивалась случаями споров, сражений и даже смертоубийств между рыцарем-победителем и законным мужем прекрасной дамы. Увы, чаще всего любовь вела их по дороге гибели.Был ли виной тому по-летнему жаркий полдень, погрузивший замок в сладкую дрему, мягкие подушки или же бессонная ночь, но Анжелику сморило. Чехарда ярких платьев, штандартов, реющих на ристалище?— проходили перед ее мысленным взором. Всадники, громыхая доспехами, врезались друг в друга на всем скаку, кто-то кричал, кому-то было дурно. Внезапно шум стих, ристалище исчезло, она стояла в одиночестве в рыцарской палатке. Сумрак сгустился сильнее, и Анжелика оказалась в сенном сарае, ставшем ей пристанищем в недавней военной кампании. Вот и ее туалетный столик с треснувшем в дороге зеркалом. Она присаживается за ним, вглядываясь в свое отражение. За ее спиной в полутьме возникает злое лицо Филиппа?— они спорят, горячо, жарко, стараясь задеть друг друга. Его руки ложатся на ее плечи, тяжелые и непреклонные в требовании своего права. Она хочет сбросить их, но не может. Тело не слушается ее, словно одеревенев. Его пальцы скользят всё ниже, обнажая ее, рвут лиф, рубашку. Мужские губы впиваются в шею?— страстно, жадно. Столешница врезается в нагое тело, лоб прижат к холодной глади, руки бессильно скользят?— нет, этого уже не избегнуть, ей придется подчиниться. А быть может, она и сама хочет этого? Хочет подчиниться? Зеркало падает на нее с глухим стуком и разлетается на осколки.Анжелика вскочила на кушетке, пытаясь понять, что произошло. Захлопнулась дверь? В нескольких шагах от нее стоял Филипп.—?Я разбудил Вас? —?его обескураженный вид разом отрезвил ее.Это был просто сон. Капельки пота выступили на лбу, тяжелое тело пылало от жары и сонной истомы. Как же душно! Пытаясь унять бьющееся сердце и дрожь в руках, Анжелика поправила выбившийся из прически локон.—?Вы меня напугали, Филипп,?— укорила она. —?Почему Вы все время врываетесь без стука?—?Я не ожидал, что Вы здесь, мадам. Вы что же, прячетесь? Почему Вы не поехали кататься на лодках со всеми? Герцог искал Вас.—?Я вовсе не намерена с ним кататься. —?Анжелика тряхнула головой, самообладание возвращалась к ней.—?Вам кажется этого хотелось… —?холодно заметил он и уточнил. —?Вчера.Молодая женщина ответила ему в тон:—?Вам показалось.Между ними повисло молчание. Филипп продолжал стоять неподалеку, облокотившись на оконную раму, и задумчиво разглядывал ее. В том сарае на войне тоже было тепло, даже душно, и пылинки точно так же кружились в полоске света. Что было бы между нами, не сбрось я его рук? Мы бы все равно оказались на сене. Мы бы сражались, но иначе. Ведь, в сущности, оба хотели одного. Что-то в ее взгляде, в облике, вероятно смутило маркиза. Филипп резко выпрямился, и в замешательстве двинулся к двери, но раскрытая на столике книга, заставила его остановиться.—?Что это у Вас? Карта? —?недоверчиво усмехнулся он.Это был известный роман мадам де Скрюдери, который Анжелика начала изучать, готовясь к вечеру в гостиной, да так и забыла здесь.—?Не узнаете? —?она поднялась с кушетки и подошла ближе. —?Это же карта страны Нежности, Филипп! Неужели Вы не читали ?Клелию??—?Вот уж избави, Господь! —?со смехом отозвался он. —?Никогда не интересовался.—?Напрасно! Довольно забавная вещь,?— возразила Анжелика и пояснила. —?Мадам де Скрюдери считает, что возыметь к кому-нибудь нежность можно по трем причинам,?— и она начала загибать пальцы,?— вследствие великого уважения, из благодарности или повинуясь сердечной склонности. Но не всё так просто, на этих дорогах есть риск заблудиться. Смотрите,?— продолжала она,?— здесь можно двигаться разными путями. Вы же слывете великим стратегом! Вам должно понравиться,?— и маркиза стала водить по карте пальчиком, указывая мужу. —?Например, если из пункта Блестящий Ум пойти в сторону Небрежности, которая на карте расположена совсем близко, и, упорствуя в своем заблуждении, направиться к Изменчивости настроения, оттуда?— к Душевной вялости, потом к Непостоянству и, наконец, к Забвению, то вместо того, чтобы оказаться в Нежности-на-Уважении,?— томно подчеркнула она,?— прибудешь к озеру Равнодушия. Равнодушия, Филипп!—?Дайте-ка взглянуть,?— маршал, в свою очередь, склонился над картой. —?Хм, это что-то мне напоминает. Смотрите, мадам. Если здесь,?— он указал на карту в пункте Новообретенная дружба,?— забрать немного влево, то путь будет пролегать через Нескромность,?— маркиз поднял на жену глаза,?— Коварство, далее, мадам, Вы переходите к Гордыне, Злословию и Озлобленности. И в результате закономерно оказываетесь в море Враждебности (вместо Нежности-на-благодарности?— прим. Авт.),?— торжествующе закончил он.—?Если уж говорить о Гордыне и Озлобленности, то Вы дадите мне сто очков вперед, Филипп,?— заметила задетая за живое Анжелика.Секунду он наблюдал за нею, прищурившись и слегка откинув голову:—?Вы забыли, мадам, что я остался у озера Равнодушия,?— заметил он безразличным тоном и, коротко вздохнув, добавил,?— там я собираюсь пребывать и дальше. Разрешите откланяться.И вышел прочь.Мы оба заблудились на дорогах страны Нежности,?— с печальной улыбкой думала Анжелика, разглядывая карту. —?Но, возможно, еще не поздно возвратиться на верный путь? Она вновь обратилась к ?Клелии? и прочитала: ?Река Душевной Склонности впадает в море, называемое Опасным, ибо немалая опасность подстерегает женщину, перешедшую за границу дружбы?. За этим морем мадам де Скрюдери изобразила то, что мы зовем Неведомой Землей, так как поистине не ведаем, что там находится. Если мы и переплывем эти Опасности,?— думала Анжелика,?— кто знает, что ждет нас с Филиппом на том берегу?