Часть 4 (1/1)

День ворвался под веки птичьим щебетом и ясным небом. Давид чувствовал, как его голова раскалывалась на два бесполезных куска. Он сел, опустил ступни на холодный пол и зажал виски. Вчерашний день и ночь возвращались к нему быстро и с оглушающим грохотом, словно многотонный локомотив.Он встал и, пошатываясь, направился в спальню. Конечно, Тарьей уже не было. С чего ему задерживаться в доме человека, буквально надругавшегося над его доверием? Давид застыл на пороге и схватился за косяк. В глазах потемнело. В его памяти полностью восстановилось все, что произошло.Больше у него не было друга с золотыми локонами, ямочками на щеках, обладателя самого милого и заразительного смеха в Норвегии… Ему повезет, если Тарьей не станет заявлять в полицию, но, в любом случае, им лучше больше не сталкиваться. Как кстати, что совместные съемки уже закончились.Давид прошел в комнату и сел на постель. Он закрыл лицо руками и тяжело вздохнул: ?Добро пожаловать в ад последствий своих поступков, дебил?. Пора было привыкать к отсутствию в его жизни смешливого, иногда язвительного, помешанного на театре юноши. Давид с трудом встал, в животе словно поселился еж, очень хотелось пить?— было такое ощущение, словно это он вчера напился до бессознательного состояния. Он опустил глаза и заметил на ковре кусочки чего-то блестящего. Давид поднял остатки упаковки от презерватива. Стоило оно того? Может было бы лучше ничего не менять? Страдать по ночам в одиночестве? Просто радоваться каждой минуте, проведенной с Тарьей? Его улыбкам, смеху, его запаху и голосу? Просто быть рядом без всякой надежды, спрятав в обожженной душе раскаленное желание. Давид разжал руку и проследил, как кусочки упаковки снова опустились на пол. Утоленный голод не сделал его счастливее, но если бы ему предложили вернуться в прошлое, он не стал бы ничего менять.В ванной он долго смотрел на себя в зеркало. Изменилось ли что-то в нем? Он видел чуть опухшее после сна лицо, покрасневшие щеки со следами воспалений, светло-голубые, почти серые глаза… Ничего примечательного, никаких изменений, разве что, теперь Давиду смотреть на себя было еще противнее, чем обычно.Он набрал в ладони воды и омыл лицо, холодные капли стекали по шее. Ничего не смоет с него сожаления.Он выключил воду и взялся за полотенце. В наступившей тишине он услышал металлический стук. Звук шел из кухни.Первая мысль ?РОДИТЕЛИ!? Они не должны были вернуться так рано, у Давида был еще как минимум день. Как рано они явились? Встретили ли Тарьей? Что он им сказал? Давид чувствовал как быстро и тяжело забилось сердце. ?Ладно, тихо, ничего страшного пока не произошло. Может они разминулись, может он ничего им не сказал, может… Дыши, действуй по ситуации?,?— он пытался успокоить себя.Тихо и нерешительно он ступил на кухню. Сердце, только что бившееся громко и учащенно, замерло, пропустило удар и забилось испуганной птицей. У плиты, окруженный ароматом кофе и солнечными лучами, сверкающими на его золотистых волосах, в трусах и расстегнутой рубашке стоял Тарьей и спокойной помешивал что-то в чашке. Он заметил Давида, застывшего на пороге и повернулся к нему.—?А, проснулся! —?сказал Тарьей, улыбнувшись,?— у тебя нет аспирина? Жутко болит голова!Тарьей поморщился от громкости собственного голос, перенес чашку на стол и сел, все также спокойно глядя на Давида.—?Аспирин? —?парень на мгновение забыл значение этого слова, да практически всех слов, что произнес Тарьей.—?Ну да, от головы есть что-нибудь? —?Тарьей отхлебнул от темно-коричневого, почти черного напитка—?Где-то было,?— пробормотал Давид еле слышно. Он обошел стул, на котором сидел его друг, практически по стенке, добрался до коробки с лекарствами, лежащей на холодильнике. Он долго перебирал упаковки, потому что не мог сосредоточиться и прочесть хоть одно название. Наконец непослушными пальцами он выудил что-то знакомое.Он положил лекарство рядом с Тарьей, а сам вернулся к порогу и продолжил молча наблюдать за юношей, как за призраком. Тот проглотил таблетку и запил ее кофе.—?Отлично, а то я просто умираю от этой боли,?— Тарьей сжал лоб,?— не надо было мне столько пить. Напился вусмерть.Давида поразила мысль: ?Да он же ничего не помнит!?. Сразу стало спокойнее. Он даже смог оторвать от Тарьей глаза и сесть за стол.—?Я уже давно так не напивался,?— Давид чувствовал запах кофе и мыла. Видимо Тарьей принял душ.—?Просто кошмар,?— продолжил он,?— я же как бревно был.Давид ощутил, как кровь отхлынула от лица. В глазах снова заплясали черные мушки.—?В смысле? —?не своим голосом спросил он.—?Ну, в смысле, я ни руками, ни ногами толком пошевелить не мог. Неудивительно, что тебе пришлось тащить меня на себе.Давид уже боялся вздохнуть, но он снова оказался в безопасности. Бревно! Ха! Так можно говорить о чем угодно, не только о человеке, который никак не проявляет себя в постели. Давид действительно привел его сюда практически в состоянии полена.—?Да и после, я тебе не особо помогал,?— ухмыльнулся Тарьей, слизывая острым кончиком языка кофе с губ.Давид растерянно смотрел на него.—?В смысле? —?тупо повторил он предыдущий вопрос.—?Да что с тобой? Это я напился как свинья, но вчерашнее почему-то не помнишь ты,?— Тарьей поднял брови.Давид еще не хотел этому верить, но его сознание уже выводило внутри него огромными буквами ОН ПОМНИТ.—?Ты помнишь, что было вчера? —?Давид говорил сухим, ломким голосом.—?Черт, да! Такое сложно забыть,?— улыбнулся Тарьей.Давид внимательно всмотрелся в его лицо. Никаких признаков ненависти, злости, раздражения. Это был его Тарьей, улыбчивый, утренний, еще немного сонный и страдающий от головной боли.—?Я так долго этого ждал, ты не представляешь,?— продолжил его друг,?— если честно, я даже пытался тебя напоить. Но обычно в итоге сам оказывался жутко пьяным.Давиду казалось, что он очутился в параллельной Вселенной. Он смотрел, как Тарьей улыбается, на его зубы с щербинками между ними, которые всегда казались Давиду очень привлекательными. Внутри стало так хорошо, тепло и солнечно, словно он вдруг излечился от смертельной болезни. Давид молчал, позволяя любимому голосу заполнить его полностью.—?В общем, хоть я и был бревном, мне понравилось,?— Тарьей поставил чашку на стол,?— надо будет повторить на трезвую, как думаешь?Он подмигнул Давиду и засмеялся, откинув голову. Солнце ласково заиграло на его локонах. Это было утро первого дня их новой жизни.