4. Neon Lights (1/1)

After each attempted step, you cut the stairTying up your hands, it feels unfairDay in, day out, night after nightYou seem to wait for neon lightsА ей сейчас было стыдно.Стыдно за всё и сразу, стыдно, что тогда она ушла, бросив её в незнакомом месте, одну, вечером, буркнув, рыкнув что-то, в чем едва-едва слышалось слово ?подумаю?, позорно сбежала с поля боя, поддавшись тупым эмоциям. Просто браво, Виктория. Что дальше, кинешь галерею и свалишь в закат, поддавшись своему подростковую бунтарству, которое внезапно решило вернуться?Да.Именно это и сделаешь.Ей было стыдно и паршиво, едва ли не первый раз в жизни, и она чувствовала, что уже не сможет это остановить. С виной всегда так: начни с малого и не заметишь, как грехи всего мира окажутся на твоей спине. Живи с постоянной виной, что сосед, бомж на улице, незнакомые люди на другом конце мира в далёких песчаных дюнах живут хуже чем ты. Если это и называли состраданием?— то Виктории это не нужно было. Ей нужно быть успешной, а не сострадательной.И она почти уверена, что в Кейт сострадания хватит на двоих.Лишь бы она сама жить успевала в своих (со)страданиях. Виктории же хорошо и так. Она чувствует, как грудь тяжелеет изнутри злобой, словно на ребра, на грудную клетку изнутри налип толстый слой металла. Вдыхать холодный, мокрый воздух Сиэттла становится сложнее, но так ей хотя бы спокойнее. Злоба ощущалась приятнее, чем вина. И даже не так важно, на что она злилась или на кого.Но извиниться стоило. Дурной тон, бросать так девушек. Стоило бы почаще вспоминать про вежливость.А ещё меньше психовать.На город медленно, незаметно, стекая по стеклам многоэтажек спускаются первыми голубоватыми тенями сумерки, сливаются насыщенными синими вихрями с теплым почти солнечным светом магазинчиков и крошечных кафе на черном холсте мокрого асфальта, где в неровных пятнах луж отражаются огромные, покрывающие почти все небо облака и острый теплый свет первых фонарей. Мелкий, но ощутимый, ничуть не похожий на утреннюю изморось дождь стучит по черному зонту, серебряные капли стекают по обтянутым спицам прямо ей под каблуки, и их стук, отдающий ей в ноги, звучит с лёгким эхом после, словно тротуар был из плотной кости. Она снова считает шаги, устанавливает четкий ритм, отсчитывая секунды. И с каждым шагом вокруг неё зажигается всё больше неоновых острых и ярких вывесок, заполняя лужи своим светом, совсем вытесняя ровный и спокойный серовато-синий цвет облаков. И хоть пока их тихое перемигивание был не таким ослепляющим, оно тоже крепло с каждым шагом.Город затягивался наступающей ночью, наполнялся ею изнутри, а потом гнал тьму из своих лёгких миллиардами прирученных огоньков, вспыхивающих от теплых торопливых рук на холодных кнопках.Что-то внутри неё противно возмущается, что приглашать девушку в незнакомое кафе на ночь глядя тоже невежливо, но Виктория мысленно просит её уж извинить. Несмотря на порядочную работу в офисе, она всё же оставалась жителем ночным, либо по привычке, либо по природе, но не то, чтобы она думала об этом.Ночью думалось легче.И это был её ответ на любой из этих вопросов.Она замечает, как в очередной луже тревожно рябит от мелких капель отражение синей неоновой совы с красными, как мишени глазами, и улыбается одними уголками губ. Кто бы что ни говорил о сентиментальности, а это всегда было её любимое кафе. Идеальный баланс статуса, ассортимента b вкуса?— и без звёзд тут умудрялись делать восхитительный кофе. Сейчас времени даже забежать туда нет, но вот, случай подвернулся. Уже что-то хорошее в этом пропащем насквозь дне.Она горько усмехается.Отмечает в очередной раз собственное падение.Она проходит мимо стеклянной витрины, ныряя в теплый, почти живой свет и тонкий горький запах кофе, замечая, как за стеклом медленно и размеренно ходит туда-сюда персонал, сидит где может, восстанавливая силы после дневной волны посетителей и готовясь лениво к ночной. По опыту Чейз могла сказать, что их больше.Видимо, всё же природа.Она так же сидит тут. Выбрала столик у самого стекла, задумчиво и чуть тревожно переводя взгляд с телефона на далекую-далекую, маячащую на самом горизонте тень вод озера в конце улицы, медленно сливающуюся с темным небом, а потом и вновь на плоский экран. Кейт замечает её не сразу, но довольно быстро и стоит их взглядам пересечься, как телефон с крошечным круглым брелоком вздрагивает в её руке. Она ещё ничего не заказала.Виктория приветствует её пронзительным взглядом темных глаз из-под чёрной ткани зонта и освещение кафе отражается в них крошечными огоньками, а потом плавно кивает, прикрывая на долю секунды глаза, проходя мимо, к входу. Она не смотрит и не видит, но уверена: Кейт кивнула ей в ответ тоже, рвано и дергано, в своей манере. Уже на крыльце она стряхивает с зонта типичное настроение Сиеттла и впервые за вечер, чувствуя спиной тепло кофейни, понимает, как продрогла за этот небольшой промежуток времени. Последнее ?прощай? от родного города, очень приятно. Чейз тяжело выдыхает, наблюдая, как белый дым покидает её губы даже без сигарет.Зонт ставится в особую подставку, молодой парень за кассой получает к будущим чаевым милую сдержанную улыбку и мелкий заказ на одного, и улыбается ей в ответ, прищуриваясь, а Кейт чувствует, как её шаги сливаются с биением собственного сердца, пока не затихают в одно мгновение и перед ней не возникает, словно мираж, сама Виктория Чейз, поблескивая то ли золотыми часами, то ли самой кожей в этом теплом свете, с видом таким, словно они подписывают договор о сотрудничестве, да вот только не в пользу самой Кейт.Теперь, когда они обе более менее смирились с существованием друг друга, было проще.Кейт задумывается, скользя взглядом по горлу её кремового жакета на белые крылья воротника рубашки, под которыми виднеются такие привычные её бусы, блестящие в свете лампочек маленькими сине-зелеными планетками, тихо перестукиваясь друг с другом и с переливающимися мелкими пуговицами. Она поднимает глаза выше и сталкивается с ещё двумя бусинками, но теперь без синего океана в них?— лишь темная, холодная зелень, будто она смотрит на почерневший после снега только-только оттаявший мох на фоне темной мокрой древесины где-то в самом сердце штата Орегон, который даже не был родным ей. И это так странно, на самом деле, сравнивать её с чем-то настолько…живым. Ей бы подошла бы больше архитектура. Витражи. Картины. Что-то созданное руками человеческими, может быть, ей подошёл бы модерн, или…Ей хочется себя ущипнуть, потому что она опять позорно избегает разговора цепляясь за любые мысли, что проходят через её голову. И это глупо, она опять себя ведёт глупо, но она и не знает, что и сказать теперь. Спросить о решении? Начать издалека?Годы изоляции тебе явно не пошли на пользу, совсем одичала.Она почти что подобрала слова, сложила руки на столе в замок, чувствуя свои потные ладони, и чуть оперлась на локти, но потом подняла взгляд на Викторию и слова упорхнули из её разума как белые голубки, оставив её совершенно одну наедине с бескрайними далёкими водами озера, которые она сейчас почти что чувствовала своими замершими ногами. Королева Блэквелла сидела перед ней и плавно моргала, прищурившись слегка раздражённо и повернув к ней голову чуть боком. Ей приносят заказ и она плавно проводит рукой над чашкой, разрезая острой ладонью тонкие нити белого дымка от горячего кофе. Греется. У Кейт сводит желудок от насыщенного запаха и теперь даже новые слова не рождаются в её разуме. Она привыкла отвечать, а не говорить.Чейз словно читает её мысли, резковато, но совершенно бесшумно опускает руку на стол, и тихо, но не скрывая своих чувств насчёт собеседницы, выдыхает, переведя взгляд на расписанную неоном черную улицу, ныряющую в такую же черную, непроглядную воду где-то далеко, но всё равно поблескивающую даже через самую толщу воды.Где-то далеко, белым лучом света в небо устремляется Спейс Нидл и такая же белоснежная тень ложится на темные неспокойные воды.—?Начни с начала. —?Её голос звучит снисходительно, но без придирки или агрессии, но с ощутимым нажимом, почти приказом, она берет чашку плавно, подушечками чувствуя температуру, и аккуратно делает первый глоток, прикрывая глаза, и руки её почти сливаются с этой белоснежной чашкой. Кейт замечает тонкую белую пыль на тыльной стороне её обветренных рук, но молчит, переводя взгляд куда-то на плитку кофейни с тёплыми бликами. Внезапно даже ответить ей становится сложно. С начала?— это откуда? Начало у них было общее, нет смысла его повторять, ведь так? А то что было позже, ну…Кейт выдыхает, смотрит коротко на потолок, собираясь с мыслями и решает начать говорить хоть что-то, уже не так важно что именно. По ходу разберётся.—?Я… —?Виктория слабо поворачивает голову вбок, чуть расслабляется, готовясь слушать, и её такое внимание немного смущает, но льстит и она чуть выпрямляется, придавая себе уверенности.—?Как я уже писала, я… провожу небольшое личное расследование… —?Девушка напротив удивлённо вскидывает брови, Кейт чуть хмурится, прикусывая кончик языка. Всё это похоже на какие-то игры в детектива теперь, когда она об этом думает. Она очень надеется, что Виктория не думает так же. Очень. —?Хотя это громко сказано. Я просто собираю информацию, по крупицам, о том, что… случилось.Лица обоих девушек чуть мрачнеют, но это едва ли заметно для окружающих.—?До сих пор официально ничего не понятно. Нет никакой статистики, ни оцененного ущерба, просто… Ничего. Даже списки?— и то неполные. —?Кейт зажмуривается на жалкие секунды и костяшки её белеют. Она правда не знает, как об этом говорить. Виктория смотрит на неё с широко раскрытыми глазами, Кейт чувствует, как отвращение плещется у неё в горле желчью. —?Тебя я тоже далеко не в ?выживших? нашла.Она вновь вздыхает, уже тяжелее, губы её белеют от напряжения, и взгляд Виктории прикосновением холодного металла ощущается на её мешках под глазами вместо дорогого макияжа. Во рту становится непривычно сухо и она сглатывает вязкую слюну, но всё равно тихо внутри хвалит себя.Она умудрилась рассказать об этом как о чем-то хорошем.Что она делает что-то хорошее.Пусть только она знает правду.—?Зачем? —?Голос Виктории звучит непривычно для самой Виктории тихо, но с привычным ей недоверием, и до ужаса привычным для Кейт. Так говорят ей все, кого она встречала, так говорили с ней врачи, родители и другие люди, которые знали, с кем они разговаривают на самом деле. Кейт устала от тишины. Кейт иногда хочется кричать, да пока что нечего. И ей всё ещё страшно. Ей бы факты, ей бы вставить их себе в позвоночник железной палкой, прибить вторую к лопаткам, чтобы не дать спине опять выгнуться, склонившись над черновиками писем и сухими официальными документами, чтобы холод жег её кожу и не дал сойти с пути. Она должна держаться. Теперь не только ради себя. У неё ещё столько работы…—?Потому что люди должны знать правду. То, что случилось на самом деле. Чтобы такое больше никогда не повторилось. —?Она начинает тихо, но постепенно голос её становится увереннее и внезапно ниже. Она смотрит на свои сцепленные руки, смотрит на то, как проминает её ноготь мягкую кожу на костяшке большого пальца, оставляя полукруглый след, но ей не больно. В её глазах блестят слезы, которые она никогда не пустит по щекам и какая-то непривычная ярость. Слово вертится у неё на языке, но оно слишком пафосное и слишком блестит. Пусть оно останется лишь в её мыслях. —?Целый город снесло, Виктория. Целый город. И ничего в ответ. Я просто вспоминаю и…—?Я прекрасно знаю, что произошло, Кейт, я была там, спасибо. —?Чейз фыркает, поднимая ладонь в плавном, но чётком жесте, словно королева, принимающая жалобы от народа. Она напряжена, ноги скрещены и даже брови сведены к переносице, вопреки тонкой россыпи морщинок между ними. О, ей точно не понравилось, что говорила её старая едва-ли-подруга.Но на жалкие секунды ей было всё равно.Увы, весь металл, который в ней есть?— лишь жалкая ртуть?— течет сквозь пальцы мелкими шариками, бьётся на капельки, огибая позвоночник, и перекатывается где-то внизу, на крыльях таза, разбиваясь и собираясь вновь. Она даже не хмурится полностью, её брови не выгнуты вниз, скорее просто становятся ровными, так, что можно провести прямую, и выражение получается даже какое-то слишком серьезное, но не злое, не яростное. Но так же в секунду оно тает, брови привычно чуть приподнимаются домиком и снова формируют этот слегка наивный, забитый взгляд. И только тогда Виктория позволяет себе немного расслабиться, опуская острые плечи, призрачно усмехаясь какой-то случайной мысли.Казалось, ничего не изменилось за эти года, да вот они?— сидят и портят всю картину.Кейт перестает терзать свои бледные ручки, грустно опускает голову, горбясь и перебирает слова в голове, роется в сотне своих черновиков и теряет каждый из них. Виктория же пользуется моментом и успокаивает саднящее непонятно от чего горло горячей жидкостью, почти не чувствуя вкуса, лишь горечь. Воцаряется тишина, но приятная и лишь слегка суетливая, похожая на ожидание карт в начале игры, или нового этапа обсуждения в суде, когда дело уже за малым, и лишь дождь безмолвно оседает на стекле россыпью хрусталей. В темном стекле Кейт видит своё полупрозрачное отражение и незаметно облизывает сухие губы. Виктория же едва заметно качает кистью, смотря как темный кофе закручивается в танце, омывая волнами белые стенки, оставляя на них светлую кофейную пенку.—?Я имела ввиду, зачем тебе туда ехать. Серьезно думаешь, там что-то ещё осталось? —?Она наконец-то делает еще глоток, но глаз не закрывает и не отводит взгляда от серой фигуры напротив, замечая как вздрогнули узкие плечи, желая и сменить тему, и приструнить немного этот буйный для весьма закрытой девушки энтузиазм. Но, на удивление, Кейт поворачивается с ней с лёгкой, почти незаметной улыбкой и она недоверчиво приподнимает одну бровь.К этому вопросу Марш готовилась заранее и это почти заметно.—?Дома обнесли в первую очередь, какие могли, конечно же и там действительно мало что можно найти, но… —?Кейт коротко и задумчиво бросает взгляд на потолок, опуская маленькие аккуратные пальчики на стол с тихим глухим стуком. Она уже выучилась главному правилу в разговоре с Викторией и разговор уже давался легче. Настолько, что она даже немного расслабилась, перестав видеть перед собой…не очень хорошего человека, который только и готов вцепится ей в глотку. Она смотрит на её чашку и это почти что даже взгляд в её глаза.О, Кейт, твоей храбрости завидуют даже кролики на заставке телефона.Виктория в то время делает ещё один глоток и хмурится то ли от горячего черного кофе, то ли от слов, но девушка напротив всё равно продолжает.—?Блэквелл почти сразу был объявлен аварийным зданием и запретили туда соваться. Ты…сама помнишь, какой хаос там творился, всё что могло пойти не так… —?Чейз смотрит на неё красноречиво и уже с неприкрытым раздражением, поджав подкрашенные губы и Кейт снова нервно оглаживает свои костяшки. Она явно отвыкла от человеческого неодобрения, даже такого мимолётного, как это. —?Я думаю, что, за это время, всё что могло там обвалиться?— обвалилось и может быть нам удаться найти там документы на землю или документы учащихся. А там есть адреса, телефоны… Ты сама знаешь, какая началась бюрократия на месте. Объясняет, почему списки в таком состоянии.Она замечает, как медленно ускользает внимание Виктории, словно она в этот момент задумывается совершенно о другом, допивая свой кофе спокойными мерными глотками, но на последние слова она всё же отстранённо и сдержанно улыбается, смотря куда-то в окно.То был небольшой пробный заезд, лёгкий привкус того, что ей теперь придется делать всю свою жизнь.Она чувствует тень ностальгии где-то в груди и ей становится тошно от самой себя.Кейт осторожно её осматривает, боясь потревожить поток её неважных мыслей, но она разрывает их сама, коротко кивая, и Марш тихо продолжает, после паузы и внезапно выглядит немного потерянно. Руки снова складываются в замок, а голос шелестит почти как шепот.—?Я не знаю, что там происходит, но с недавнего времени дороги туда снова открылись. Раньше можно было добраться лишь через лес. Мне показалось, что там… —?Кейт тяжело выдыхает и в эту краткую паузу едва-едва успевает придумать новые слова. —?Что это шанс.Виктория молчит, а Кейт смотрит на неё выжидающе и натянуто, такими распахнутыми, теплыми, непонятного цвета глазами, словно ребенок, который ожидает реакции на его первую ложь, ещё колеблясь: врать ли дальше или раскаяться и позволить правде самой вылиться.Но у Чейз нет ни желания, ни права требовать правду от неё и она просто откидывается на мягком диванчике, упираясь лопатками в кожаную подушку, расслабляется, и Кейт повторяет это действие сама по себе, ещё не совсем понимая этой нехитрой манипуляции, но уже чувствуя себя чуть легче. Хоть дышать начинает глубже, а не как загнанная в угол дичь.Виктории бы свою причину найти. А то причина Кейт для неё уж слишком чистая, слишком красивая и справедливая.Не поверит никто.—?Так что ты думаешь?.. —?Она замечает, как, видимо, привычным для неё, жестом Кейт тянется к ней, желая коснуться своими розовыми пальчиками её сероватых и взгляд её пропитывается медленно, как ватка зелёнкой, замершая над ободранной коленкой, чистым и теплым, почти покровительским состраданием и лёгкой виной: ?сейчас будет больно, но тебе потом будет лучше, я обещаю?, но в последний момент себя отдергивает, пальцы сплетаются с её же пальцами, и тепло, словно насмешливо щёлкнув Чейз по носу, ныряет обратно куда-то в глубину души этой забитой крошечной девочки, закрывается тяжёлыми церковными ставнями. И Виктория смотрит в эти охладевшие глаза и пытается тщетно понять.Это был страх или выученное, вымученное на горьком опыте самоуважение?Что ж.У неё ещё будет время понять.—?Так где ты остановилась? —?Она старается сделать голос чуть мягче, наклоняется к Кейт, опираясь на стол локтями и чуть сдвигая плечи, плавно поигрывая ими от мимолётной скуки. Кейт бы смутилась, Кейт бы, наверное, даже покраснела, больше от внимания, чем от чего-либо другого, но сейчас она была слишком занята правильным произношением названия этого кривого мотеля, о котором Виктория слышала в первый раз в своей жизни, а потом просто смущённо протянула ей телефон с открытой картой, совершенно сбитая с толку внезапным вопросом. Чейз выхватила его молниеносно, даже чуть грубовато, и тот за такую наглость ударил её по суставам пальцев круглым брелком. Ради интереса она заглядывает за телефон и, удивительно, угадывает его форму с первой попытки.Это был округлый, но реалистичный кролик, из когда-то блестящего белого пластика, стертого на боках и голове либо самим временем, либо чьими-то беспокойными руками, а сам телефон, в свою очередь, был поцарапан этими кроличьими острыми лапками по углам, куда он мог достать.Сентиментальность.Что может быть хуже.Чейз коротко закатывает глаза.Она действительно не узнает этот мотель. Не то, чтобы она их много знала, но этот она не знает совершенно. Красной точкой он мелькает недалеко отсюда, но кардинально противоположно трассе, на которую им надо попасть и это всё действует на нервы.В графе ?назначение? ещё вбит адрес этого затерянного на краю города меж небольших домиков кафе и Виктория недовольно щурится, смотря как ловко и бесстрашно мелькала по улочкам самого Сиеттла Кейт, ведомая этими ужасными картами. Такими темпами утром Виктории придется отвоевывать её у бездомных под каким-нибудь мостом на пару с полицией.А ведь она ещё хотела предложить ей встретиться где-нибудь поближе…Её ноготки шустро стучат по экрану старого смартфона, пока Кейт, стараясь быть неприметной, чуть поглядывает на экран, заглядывает за руки, и по её лицу заметно, как она ругает себя за это доверие. Отдать свой телефон самой Виктории Чейз. Гениально. Но когда Виктория отдает наконец-то измученного, но такого родного её старичка, даже заставка осталась прежней, не сменившись на какую-нибудь похабную картинку. Она краем уха слышит щелчок разблокировки и такие же резкие и нетерпеливые, чуть судорожные постукивания по уже намного более дорогому телефону.Внутри Кейт всё противно сжимается и она чувствует, как пальцы начинает пощипывать от нервов. Виктория не отвечает, но действия её говорят сами за себя. Это ведь…—?Я заеду за тобой в 8. Будь готова и не опаздывай.—?…да? —?Произносит она тихо, почти что шепотом, на одном выдохе, и на секунду теряется в мыслях. Она согласилась. Она действительно согласилась. Кейт становится внезапно страшно и внутри всё словно покрывается инеем и кажется, что даже ребра замёрзли от него.Она ловит себя на мысли, что даже не думала, что она согласится.Но теперь вся ответственность за этот безумный план упала на её плечи и, судя по всему, уже оставила на тонких косточках тонкую россыпь трещинок. И пусть голос разума говорит, что Виктория сама согласилась, сама приняла это решение, но страх становится лишь сильнее.У неё ещё столько работы.Она вновь сталкивается с недоуменным взглядом Виктории и чуть тушуется, возвращая себе более-менее уверенный вид и ясность мыслей. Всё по порядку. —?Да, хорошо. Я буду около входа. Там есть парковка, она немного за основным зданием, но её не всегда видно.—?У меня есть карта для этого. Я думаю, я справлюсь. —?Она огрызается больше по привычке, чем всерьёз, но этого хватает чтобы Кейт, судя по её выражению лица, внезапно пересмотрела некоторые свои решения в жизни.Потихоньку в крошечное кафе выносит ночными волнами людей, кидает почти что на стойку, они делают заказы тихо и быстро, ныряют обратно в эти холодные, влажные улочки, и медленно пиджаки и галстуки сменяются на слегка нелепый клубный дресс-код, под стать неоновым пятнам города. Никто не заикается о холоде, но все его чувствуют. Кейт кутается в серую шерстяную накидку, пряча кисти в длинные рукава, потому что холодно становится от одного лишь взгляда на них, а Виктория лишь усмехается. Всегда приходится чем-то жертвовать в этом городе.Ночь заканчивается в Сиэттле в десять вечера и само небо судорожно замерло в бесконечных рыжих сумерках от света уличных фонарей и вывесок.Виктория вкладывает крупную, как кажется её собеседнице, купюру в поблескивающую потрёпанной кожей книжонку, бегло осмотрев цифры, и Кейт передёргивает плечами, пытаясь избежать взгляда кассира.Извините, простите, пожалуйста, простите, но сейчас ей нужны все деньги, что у неё есть.***—?…поедем через Портленд, если ты не против. —?Кейт слышит лишь конец фразы, выходя следом из теплого сухого помещения и сразу ощущая, как влага пропитывает её многострадальную серую кофточку, делая её тяжелее чуть ли не в два раза, и оседает на щеках, слегка пощипывая холодком. На улице прохладно, но свежо, как и после любого дождя, мелкие капли прибили типичную городскую пыль, утопили в лужах и лишь искусственный свет стоит в воздухе дымкой, оплывает, лениво расползаясь на сетчатке, перемешиваясь цветами, черный силуэт Виктории, ловко складывающей зонт до лучших времён. В Сиэттле их всё равно долго ждать не приходится.—?Да, я не против. —?Говорит она и не узнает свой голос. Это был риторический вопрос изначально, но уже сейчас было понятно, что Виктория либо не изменилась вовсе, либо старательно пыталась сделать вид. Кейт даже немного жаль. Но она изменилась, и не так важно, в какую сторону.Важно лишь то, что возвращаться обратно она не готова.Виктория бросает на неё тонкий и острый взгляд, слегка сбитый, словно она смотрела скорее за Кейт, через неё, и хмыкает в слегка надменной манере.—?Чудно. —?Она подходит к ней медленно, выученной походкой, словно идёт по тонкому тросу и равновесие у неё получается держать идеально, и останавливается чуть сбоку от неё, и Кейт рассматривает вблизи как играют блики от кафе в её темной радужке, заменяя собой всю зелень, чувствует как тонкий запах её духов лезвием прорезается сквозь холодный запах мокрого асфальта. —?Не опоздай завтра, я ждать не буду.Кейт коротко кивает, расправляя плечи, отводит взгляд, но только чтобы посмотреть на экран телефона, где цифры часов слишком белые. Кажется, кролики её подбадривают. —?Не опоздаю.Кейт переводит на неё последний, прощальный взгляд, но в секунду замечает, как лицо Виктории едва-едва заметно напряглось, как будто бы она хотела что-то сказать. Но в итоге Чейз тихо хмыкает в ответ, возвращая себе прежнее выражение лица и едва не задевает её плечом, больше случайно, чем всерьёз, проходя мимо, куда-то в густой туман залитой светом улицы и её привычное, мягкое и звонкое, словно роднее любого английского ?Au revoir? растворяется как само собой разумеющееся в этом тихом вечере.Она ещё смотрит ей в след пару минут, смотрит вдаль, на далёкие, запачканные светом воды озера, и лишь с дуновением промозглого ветра открывает карты. И замечает составленный вручную маршрут до её крошечного мотеля, минуя опасные подворотни, подписанный сдержанно розовыми цветами-смайликами за неимением слов.Кейт ещё пытается рассмотреть её где-то на улице, но Виктория даже слишком хорошо сливается с этим холодным, влажным и бесконечно ярким городком.А парковки около мотеля на карте всё же нет.