Время моей жизни (1/1)

Это было самой дикой развязкой ночи. Нелогичность и непоследовательность действий Магнуса, по мнению Алека, исключала возможность заказа его жизни высокопоставленными конкурентами у мафии или просто того, что он был профессиональным киллером. И ни черта этот факт не успокаивал. Чего только стоила их попытка залезть в машину связанными наручниками друг с другом. Лайтвуду пришлось проявить чудеса гибкости, чтобы перебраться через пассажирское сиденье и коробку передач за руль, не задев при этом крышу автомобиля со своим почти двухметровым ростом.Зато теперь было как в утренних мыслях. Ночь. Дорога. Правда, пока вместо столбов сосен и елей все те же каменные джунгли.Они подъехали к кольцевой, и Алек был намерен свернуть к дому, где его домоправитель разберётся и с наручниками, и с психически больным пареньком. Так он думал до появления нового сюрприза. Танцор, словно прочитав его, вытащил, точно в кино, из бардачка пистолет. Острить даже про себя хотелось все меньше.—?Александр, прошу, сворачивай на семьдесят восьмую трассу,?— дружески попросил Магнус. Тон его голоса не вязался с направленным в голову Лайтвуда пистолетом.—?А у меня есть выбор? —?Алек покорно послушался указания, направляя машину на выезд из Бруклина.—?Выбор есть всегда. К примеру, сейчас я предлагаю или диск с лучшими песнями Билла Мидли, или сборник всех песен Джефа Хили. Ты можешь выбрать. —?Магнус любовно огладил свободной от ободка железа рукой лежащие на бардачке диски.—?Дай угадаю, все эти исполнители писали саундтреки к ?Грязным танцам?? —?спросил Алек с явным ехидством.—?Что ты,?— Бейн не обратил внимания на тон вопроса: слишком близка была его сердцу тема кинематографа восьмидесятых годов двадцатого века.Приглушенные, не кричащие тона пленки делали картину более душевной, реальной. Сейчас большинство фильмов построено на эффектности. Яркие краски слепят глаза, не успеваешь следить за маневренностью актеров на экране, а чувства и эмоции остаются на усмотрение твоего мировоззрения, восприятия. Зачем диалоги о сокровенном, вставки уходящего в ночь города или лица одинокого человека? Человек черпает эмоции не из переживаний героев, а из захватывающих боен. Так было еще до нашей эры: не было зрелища более впечатляющего, чем гладиаторские сражения. Так осталось и по сей день, пусть реальные кровопролития и заменили эффектные постановки. Потому Магнусу и было ближе старое кино: оно не лишено действия, но в большей мере передает чувства, как передало ему страсть к танцевальному искусству…—?Билл Мидли действительно написал один из основных саундтреков к ?Грязным танцам?. —?Азиат прикрыл глаза и проговорил интимным (личным) шепотом название песни, словно имя высшей религии:?— ?Лучшее время моей жизни?. Это было лучшее время в моей жизни. Нет, я никогда не был так счастлив, да, я клянусь, это правда,?— пропел он первые строки на память, точно на вымышленном импровизированном пианино, грациозно рассекая воздух пальцами.Не попадая в такт собственному голосу. И если взгляд Алека, будто завороженный, зацепился за плавное движение рук, то уши его хотели свернуться в тонкую трубочку, только чтобы не слышать дьявольски ужасного пения ангельски прекрасным, со свойственной созревшему мужчине хрипотцой, голосом.—?Это ужасно, прости, но если продолжишь петь, лучше стреляй в меня сразу. —?Лайтвуд боялся, но на ментальном уровне совершенно не ощущал угрозы от странного юноши, поэтому позволил себе так высказаться.Два обиженных глаза, как он и предполагал, в тени света были поглощены темнотой.—?Ладно, а что поет Джеф Хилли? —?примирительно сменил тему Алек, возвращая внимание к переливу уличных фонарей и барных вывесок, сменяющих пёстрыми пятнами друг друга по дороге.—?О-о-о-о, это настоящий гений музыкального мира. Слепой гитарист. Он тоже писал саундтрек к одному из фильмов с Патриком Свейном, даже снялся в нем. Называется ?Дом у дороги?, хотя тебе это вряд ли о чем-то говорит,?— досадливо протянул Магнус. —?Но ничего, остановимся в каком-нибудь мотеле?— обязательно найду способ показать тебе эти достояния американского кинематографа.—?Ставь, что хочешь, я не слушал ни того, ни другого.По машине разнеслась мелодия той самой песни, ?I've had the time of my life?. Тягучий баритон в дуэте с легким женским голосом сплелись в историю жизни, наполненную любовью. Слова вселяли умиротворение. Хотелось просто ехать с закрытыми глазами, внемля каждой строчке, в даже Богу не известном направлении.—?А кто эта женщина? —?шепотом поинтересовался Алек.—?Обычная женщина, они исполнили эту песню дуэтом,?— просто ответил Магнус. —?А так певица конца двадцатого века, вроде даже начала нулевых.—?Я догадался, но они были близки? —?наивно поинтересовался ?бессердечная акула бизнеса?.—?Просто талант и лирические образы.Фальшь?— то, что разрушает прекрасные фасады, если зайти глубже и увидеть внутренние неровности за внешне оштукатуренной стеной. Полные слез песни о любви, танцы на улицах района элиты?— у всего есть цена, и её номинал рушит представления о прекрасном и бескорыстном. В мире больше не осталось бардов?— свободных и неприкаянных создателей и вестников эпохи.—?Про образы,?— начал развивать Лайтвуд давно разгрызающую крысиными зубами его мысль. —?Почему полиция Ист-Сайда буквально разрешает тебе выступать в районе? Они к тебе подходить почти боятся,?— с надеждой на разумное, которого он сам не находил, оправдание поинтересовался Алек.—?По той же причине, по которой один из представителей закона одолжил мне наручники. Вернее, не сам… —?уклончиво начал отвечать азиат, запнувшись на своем уточнении.Надежда Алека на чистоту души угасла. Зачем увиливать от ответа, если не таишь ничего постыдного? Такова была логика Лайтвуда, покидающего черту города.—?Обокрал, пока минет делал? —?яд вылился из глубин разочарованных души и мозга.Магнус горько усмехнулся в слабом освещении уже с большей дистанцией, нежели в городе, расставленных фонарей.—?Ты мыслишь слишком узко, Александр. Почему люди должны идти на помощь и уступки только взамен на что-то? Неужели нельзя предположить, что помощь благородна и бескорыстна?—?Можно, если есть повод к бескорыстному поведению.—?И какой должен быть повод? —?полюбопытствовал азиат, не разрушая окутывающего салон сплетения звуков песни.—?Любовь, но явно не в твоем случае. Только искаженное понятие этого слова, ты сам лучше меня знаешь,?— непримиримо заявил Алек.—?Любовь к любимиму, другу, родне?— какая из них сподвигает на бескорыстные поступки? —?оставил без внимания выпад танцор.—?Любая,?— коротко бросил Лайтвуд.Наручник на одном из запястий уже не смущал?— было слишком спокойно даже в условиях небольшой перебранки. Умиротворение, которого он не ощущал в стенах дома, окутало машину.—?Знаешь, кто такой Люк Греймарк? —?задал Магнус вопрос.—?Глава отдела полиции Ист-Сайда,?— сказал Алек, и сердце его болезненно сжалось.Они были не близко, но знакомы с этим мужчиной. Алек не раз бывал в участке, забирал непутевую сестру, и за время бумажной волокиты, меры которой не было даже в отделе полиции, успел многое узнать про семью Греймарка. Этот мужчина производил впечатление крайне порядочного человека. У него были жена и приемная дочь, которую он любил, как родную. Только за эти теплые чувства его было можно уважать.—?Но… как же Джослин?—?Его жена? Здорова. А что с ней? —?растерялся Бейн.—?Ты знаешь её? —?сбился с мыслей Алек, увидев замешательство в раскосых глазах.—?Конечно, мы с Клэри, его дочкой, учились вместе, ещё когда мои родители живы были, а она с родным отцом жила.—?И поэтому тебе столько поблажек от полиции? —?догадался и почти выкрикнул эту фразу Алек, хотя и считал аргументом невесомым.—?Не только,?— в сторону сказал танцор и поспешил сменить тему:?— Наручники, кстати, достала мне Клэри. Я сказал ей, что это вопрос жизни и смерти. Но это для танца надо было, хотел как крепление использовать. Представляешь: ?Уличный танцор Магнус Бейн, невероятные пируэты на ограждении моста над Ист-Ривер??—?Безумие,?— сквозь улыбку прокомментировал Алек. —?Это невозможно, а идея использовать наручники как страховку глупа, из нее ничего не выйдет.—?Это я уже понял. Крепление короткое…—?Теперь я точно уверен, что ты просто-напросто псих.—?Все гении были безумны для своего времени,?— парировал Магнус.—?Так значит, ты просто непризнанный гений? —?с издевательскими интонациями спросил Бейна Лайтвуд.—?Пока нет. Но то ли ещё будет. Не переживай, я обязательно приглашу тебя на свою премьеру.—?Как благородно с твоей стороны.Одна мелодия сменялась другой, голос певца больше не разрывался нитью разговора. В уютном молчании каждый погрузился в свои мысли.Магнус смотрел на тянущуюся во мраке нить дороги и думал. О своих опекунах: перед ними было правда стыдно. Они просто заботились, хотели как лучше. И если бескомпромиссные врачи решили, что на его стадии и с такой скоростью прогрессирования злокачественной опухоли ему необходима ампутация, родственники, конечно, поддержали решение профессионалов. И кому какое дело до того, что сам Магнус предпочел бы умереть, чем провести всю жизнь инвалидом? Ладно бы он всегда мечтал об офисной работе, где такая мелочь, как отсутствие половины ноги, незаметна, но как танцевать с неполным комплектом конечностей, как пробиваться в Академию Драматических Искусств, если таких там даже как кандидатов не рассматривают? Плевать, что в последние месяцы усилившаяся боль при резких движениях вынудила бросить практику в хип-хопе и теперь его программу составляли легкие полубалетные номера.Дорога постепенно пустела: в мире было не так уж много людей, готовых покидать зону комфорта ради пары дней новых чувств и эмоций. Большинство просто боялось перемен.Скоро начнет светать: небо приобретало фиолетовые оттенки. Они оба не спали прошлые сутки. Один погряз в работе, другой провозился на мосту со своей идеей-фикс танцевать на ограждении. Главное, мысль-то была классная и Магнус мог бы и без страховки справиться, если б не дикая боязнь воды?— почти единственная его слабость. Итог: у водителя глаза закрывались, машина моментами опасно виляла по полосе, чудом не выезжая за пределы сплошных линий. О комфорте говорить не приходилось, особенно обладателю двух метров в высоту роста и неподобающе длинных ног, которые начинало сводить. Бейн спокойно сопел на плече Алека, так что появилась идеальная возможность сбежать домой и к работе, только желания не было. Он все же свернул с трассы. Из машины было не выйти, поэтому Алек только отодвинул от руля сиденье, чтобы хоть чуть-чуть вытянуть затёкшие от долгого сидячего положения ноги.Алек откинул на сиденье голову, и в его нос ударила странная смесь дешевого шампуня и ноток сандала. Несколько черных топорщащихся прядей неприятно щекотали нос, с трудом удалось побороть желание чихнуть. Теснота салона машины была физически неудобна, но в ней иначе ощущалась близость тел. Не было жара в точках соприкосновения кожи к коже, было только легкое тепло в душе. Оно не убивало высокой температурой, скорее, грело застывшее во льдах сердце под аккомпанемент старых композиций, только сегодня коснувшихся его слуха.Лайтвуд наугад открыл бардачок и к своему не удивлению нашел небольшой ключ в таком незатейливом месте. Он аккуратно отцепил свою руку от железа, проделал такую же операцию с запястьем танцора. Он наконец вышел на воздух. Сделал несколько неуверенных шагов, чтобы размять отнявшиеся за несколько часов конечности. Из зоны видимости исчезли крылья дороги и старая развалина, которую Магнус почему-то называл машиной. Дорожные фонари слабо освещали линию леса.Алек бережно покрутил в руках ключ. Ему было что терять, но вот уезжать у него было не от чего. Пустота бетонных стен?— все, что он имел. Он сделал глубокий вдох, чтобы решиться. Блеснув в свете луча фары проехавшей фуры, небольшой кусочек металла пропал в темноте, теряясь между завитками кустов и накошенной травы. Теперь Лайтвуд знал, чем пахнет предвестник свободы,?— хвоей и полевыми цветами на фоне уменьшающейся с каждой милей вони машинных выхлопов.Он пока не знал, куда приведет его этот путь, но впервые в жизни был не против по-настоящему пойти на риск. Противное дребезжание мотора, чуть громче музыка, только было все же жаль тревожить сон танцора. Машина продолжила путь по направлению к штату.