Помутнение (1/1)

Предчувствую Тебя. Года проходят мимо?—Всё в облике одном предчувствую Тебя.Александр Блок ?Предчувствую Тебя?Свободный и неприкаянный, он зачарованно двигался в такт музыке, доносящейся сквозь шипение дешевой колонки. Толпа зевак полумесяцем окружила чуть освещенный янтарными лучами фонарного столба пятачок. Кто с завистью, кто с чистым вожделением ловил каждое его па. А ему не было дела до собравшихся зрителей: глаза прикрыты в истинном наслаждении, отточенные движения собираются в печальную историю любви, вторя словам слезливой песни. Танцор появился на улицах Верхнего Ист-Сайда не так давно, всего месяца четыре назад. По стертым на коленях старым джинсам и красной дырявой футболке было отлично видно, что юноша не из местной элиты. Удивительно, что полиция этого района сквозь пальцы смотрела на его ночные концерты. Эти люди, всегда внимательные к тем, у кого в руках не последняя модель смартфона, а на теле рубашка из прошлогодней коллекции, косились с противоположной стороны улицы на импровизированное шоу, но держались на расстоянии. Это заставляло задуматься о мотивах несвойственного блюстителям порядка района элитной недвижимости поведения.Алек?— наследник крупнейшей финансовой корпорации с сестрой из разряда ?золотой молодежи?, он знал всех влиятельных в обществе людей, и их детей, и дальних родственников, и приближенных. В общем, смысл таков, что танцор не из его, Алека Лайтвуда, круга. Поэтому наиболее вероятно, что отсутствие внимания полицейских юношей попросту куплено, причем явно не деньгами. Кадры натурой откупающегося от людей в форме паренька вызывали приступ тошноты, и ни жалость, ни ревность здесь ни при чем. Просто больно, когда что-то эфемерно идеальное окисляется порой жестокой реальностью. Слишком чувственны плавные движения, слишком печальны прикрытые трепыхающимися ресницами глаза. Хотелось верить в чистоту появляющегося с мерцанием звезд и уходящего с первыми лучами ангела… Под стёртую подошву кроссовок которого полетела жестяная банка ?Dr. Pepper? вместе с пластом нецензурной брани особо пьяного и завистливого мажора.—?…давай, старайся лучше! Покажи, на что способна твоя задница! Да в баре за углом ей работают лучше, чем ты. —?И черт бы побрал сознание Алека, которое словно улетучилось в этот момент.—?Заткни свой гребаный рот, сука! Он тебе не бульварная проститутка,?— сказал Алек, надвигаясь на невменяемую компанию и точным вытренированным ударом ломая нос, кажется, её лидера.Глупо было ожидать, что за разбитый нос главаря прихвостни не кинутся мстить всем своим пьяным составом.—?Что встали, придурки, убейте его нахрен. —?Словно цепные собачонки, пока этот урод выл, лежа на асфальте, они тупо переводили расфокусированные взгляды. Но стоило гниде сказать ?фас?, как Алек под натиском количества оказался лежащим на асфальте и со знанием дела прикрывающим руками голову от хаотичных пинков.Это незамеченным правоохранительными органами не осталось. Только они не кинулись напролом с дубинкой наперевес на пьяных психов?— осторожно, стараясь не оставить на телах юношей алеющих всеми оттенками фиолетового следов, руками оттаскивали по одному, не прекращая попыток словами вразумить отравленные спиртным и экстази мозги.Когда у Лайтвуда появилась возможность чуть свободнее вдохнуть, он аккуратно повернул голову в сторону освещенного светом пятачка… что ж, он уже был пуст. Наверное, помощи от танцора или даже банального внимания в благодарность за защиту его чести, в которой и сам Алек сомневался, ждать было глупо. Опершись сбитыми костяшками об асфальт, он поднялся на ноги и инстинктивно в нервном жесте потер висок, в попытке остановить слишком сильно крутящуюся землю.—?Мистер Лайтвуд, с вами все в порядке? —?спросил один из полицейских. —?Может, вам вызвать скорую?—?Нет! Не стоит, все в порядке, благодарю. —?Несколько неуверенных шагов прямо по улице?— и походка вновь приобрела свою твердость, только рассеянный взгляд метался по освещенной улице.Только когда он отошел на приличное расстояние, пожалел, что отказался от помощи полиции. Похоже, когда его тело встретилось с твердостью асфальта, смартфон удара не выдержал. Исполосованный паутиной трещин экран загорался и работал, но жутко раздражал взгляд идеального во всем и со всем парня. Тихо выругавшись, Алек закинул его на трассу, где машины уничтожали треснутый гаджет.—?Больно смотреть, когда люди избавляются от хороших вещей,?— сказал чей-то не знакомый Лайтвуду голос, и его обладатель показался из тени фонаря.Алек нервно усмехнулся. Вот, этот ангел стоит напротив него, а слова предательски не идут в ещё чуть кружащуюся голову. Все не то, фразы, заученные для светских бесед, не вписываются в контекст сложившейся ситуации. Танцор пристально смотрел, и когда понял, что ответа можно ждать до начала следующего дня, вынул из рваной и заштопанной в нескольких местах сумки маленький смартфон, один из первых, которые уже несколько лет назад сняли с производства. И выглядел он таким же потрепанным, как и все, что было у азиата. Да, теперь, когда не надо было жадно ловить плавные движения юноши, Лайтвуд наконец смог рассмотреть его лицо. И ему чертовски нравилось то, что он видел. Узкие щели глаз, в которых плещется чистое золото. Наверное, в свете дня радужка каряя, почти черная, но сейчас, в тусклом свете фонарного столба, глаза отражали мистический свет. Черты лица плавные, мягкие, что было видно даже сквозь грубые тени от ряда ресниц. Идеален.—?Несмотря на вид, этот телефон очень хорошо работает, долго держит зарядку, почти не глючит. Конечно, сентиментально, но, предложи какую-нибудь навороченную модель, я откажусь. Не представляешь, сколько мы с ним пережили, он мой близкий друг.—?Телефон? —?озадаченно спросил Алек, отвлеченный от созерцания лица юноши. И нет, он не нашел такую привязанность к обычной железке странной, несвойственной и непонятной ему?— может быть, но не странной. Танцор так искренне и наивно отозвался о преданности смартфону, что это даже не показалось смешным или глупым. Только вот рассеянный взгляд Лайтвуда, похоже, произвел неверное впечатление.—?Представь себе, люди, которые не могут позволить себе менять одежду и технику раз в неделю, знают цену вещам. —?Телефон нервным движением вновь оказался бережно убран в сумку, а изгиб губ сжался в тонкую полоску.Алек наперед видел, как юноша разворачивается и уходит в сторону автобусной остановки. Только парень и шага назад не ступил, просто чуть обиженно отвернул голову в сторону и ждал…—?Я не имею в виду, что это странно или смешно,?— решил Алек прояснить ситуацию и озвучить мысли. —?Просто… ты прав, мне сложно это понять, но я не считаю, что все, что ты сказал, глупо… —?Он абсолютно не понимал, чего от него хочет уличный танцор.Между ними возникла гнетущая напряженная тишина, и только его собеседнику было решать, когда она будет разрушена. Конечно, всегда можно было уйти, особенно учитывая странные обстоятельства беседы да и в общем их социальную разобщенность. Но каким-то шестым чувством, в существование которого он не верил, Алек испытывал странную тягу к пареньку, будто, что бы танцор ни предложил, это обязательно станет новой яркой главой среди серых будней наследника корпорации.—?Я… я, черт! —?Танцор запустил пальцы в коротко стриженый ёжик, растерянно проведя глазами вокруг. —?Я и не знаю, зачем подошел к тебе. Нет! Нет! Вернее, знаю, хотел сказать спасибо за ?защиту моей чести? и все такое,?— усмехнулся он, постепенно беря себя в руки; только теребящие браслеты пальцы выдавали волнение. —?Прости, подкараулил, еще и странный разговор про старьё завел…—?Неправда. —?Наплевав на правила приличия высшего общества, Алек схватил танцора за руку, из-за чего в него внимательным взглядом упёрлись два блестящих в свете фонаря глаза. —?Ты имел право возмутиться моим расточительным поведением, если это тебя задело. А благодарить не надо, я знаю этого парня, который крикнул тебе эти мерзости, у нас с ним давняя неприязнь. —?Секунда мыслительного процесса?— и губы Лайтвуда изогнулись в усмешке. —?К тому же, это я должен благодарить тебя за возможность врезать этому уроду. —?И, к большому облегчению Алека, шутку паренек оценил и даже откинул голову в приступе смеха.—?Что ж… ладно, тогда… я собирался потратить честно заработанное в баре, присоединишься?—?Сколько ж можно здесь заработать? —?Алек зацепился взглядом за несколько неоновых вывесок, припомнив цену на спиртное.—?Недостаточно для отдыха в ?районе шелковых чулок?,?— усмехнулся танцор и коварно сузил глаза. —?Но я предлагаю тебе съездить в страшный криминальный район Бруклина, там можно дешево выпить хорошего пива.Что ж, предложение действительно было интересным для того, кто никогда не покидал улиц элитных кварталов, даже во время отпуска. И пусть была уже почти глубокая ночь, пусть из местных слухов он знал, что из бедных районов живым не вернуться. В конце концов, у него, кажется, будет хороший сопровождающий, а слухам грош цена. Так, по крайней мере, он попытался решиться, все же делая пару шагов к остановке.—?Хэй, ты куда? Приключения так приключения, давай я тебе еще метро покажу,?— усмехнулся азиат. Его явно веселила не свойственная местным золотым детишкам да и его новому знакомому растерянность.На оклик Алек обернулся и, равняясь с танцором, нетерпеливо, пока не передумал, пробубнил быстрое: ?Пошли?. Фонари города дорогих машин и пентхаусов остались за их спинами, когда силуэты исчезли в подземке.И все же вот что значит элитный район. Вечная бесперебойная давка в метро не трогала станций Верхнего Ист-Сайда, даже запах метрополитена (вонь от ночующих в переходах бомжей и пота спешащих туристов, годами не мытые станции) был здесь слабее, но все равно был, годами впитавшийся в атмосферу подземки, уже ставший с ней единым целым. Но он был таким малозаметный на этой полупустой станции, что танцор о его наличии догадался только по расширенным глазам спутника и его рваным попыткам задержать дыхание.—?Советую привыкать к атмосфере, здесь самая облагороженная станция Нью-Йорка,?— усмехнулся танцор, запрыгивая в открывший двери вагон. Алек скептически оглядел изуродованный граффити поезд, со жгучим нежеланием заходя внутрь. Что ж, парень оказался прав, запах стал еще хуже, чем был на самой станции. Лайтвуд впервые за долгую жизнь расстегнул две пуговицы на до этого застегнутой до самого горла по-монашески рубашке и натянул дорогую ткань на лицо, прикрывая нос.После пересадки с Фултон-стрит на Хай-стрит Лайтвуду открылись все врата ада. К мерзкому усиливающемуся с каждым шагом по переходу запаху прибавилась неизвестно откуда взявшаяся толпа. На скромный взгляд Алека, половина Америки собралась в метро. Никогда он не видел такого количества низших слоев штатов в одном месте, даже когда с матерью ездил на агитации выборной компании по бедным регионам страны. И пусть считают его снобом, но положение все же обязывает. Мысли прервали без остановки толкающиеся со всех сторон люди, и наверняка он давно бы потерялся в этой вакханалии, если бы рука спутника не держала его за локоть, протискиваясь сквозь спешащий куда-то рой. Лучше не стало и в вагоне, в котором даже держаться было необязательно: упасть элементарно было некуда. Зато свежий воздух улицы и обдающий холодом ветер никогда не радовали его так, как сегодня. Алек дышал глубоко, будто в последний раз, жадно глотал кислород.—?Хэй! Пошли, она бар закроет через час,?— подал голос молчавший всю поездку, а главное, явно получающий удовольствие от страданий Лайтвуда танцор.—?И далеко идти?—?Нет, боже, через квартал за поворотом,?— по движению руки азиата к собственному плечу Алек понял, что тот от нетерпения хотел схватить его и почти силой поволочь за собой. Только почему-то в последний момент передумал и, развернувшись на мысках, побежал в указанном направлении.Лайтвуду открылась прекрасная перспектива?— остаться одному рядом с ?вратами в ад? в неизвестном районе или бросится вслед за странным парнем.Что ж, он выбрал?— рванул следом, догнав благодаря спортзалу и длинным ногам танцора рядом с тем самым поворотом. Хотя можно сказать больше, Алек быстро его перегнал и даже ждал напротив того самого поворота, за которым словно открывался портал в маленький волшебный мир. Растянутые между домами провода с китайскими фонариками освещали улицу загадочным красным, и это выгодно отличалось от пугающе холодного света фонарных столбов. Неоновый волк на вывеске, похоже, того самого бара словно живыми зелеными глазами зазывал в…—??Охотничья луна??—?Да, нам сюда. Боги, как ты бегаешь… —?старался отдышаться азиат, облокотившись о стену.—?Думал, занятия танцами подразумевает физическую подготовку. Ты быстро устал.—?Да пошел ты,?— беззлобно ответил парень и недовольно вскинул руку в сторону бара. —?Так и будешь стоять или зайдешь и займешь нам места?—?Зачем, там нет почти никого,?— смутился Алек, рассматривая близкий к кантри интерьер в большое окно все с тем же волком посередине. Танцор нервно передернул плечами и грубо ответил:—?Вот именно, умник! Бар закрылся уже час назад, она до последнего клиента работает, но для меня сделает исключение.—?Для тебя сделает, но с чего ты взял, что меня пустит?—?Скажи, Магнус на улице, сейчас подойдет.—?Может, тебя лучше подождать?—?Иди уже,?— почти проорал танцор, блеснув злыми глазами.Алек решил послушаться, только у двери в голове прозвенел нехороший звоночек. Воображение благосклонно подкинуло сюжеты детективов, где наследника богатой семьи (коим Лайтвуд является) похищают с целью выкупа. Дверь он открыл, сморщив брови, с мыслью: ?Наконец любящие родители внимание обратят?.А на улице остался тот самый Магнус. Как только дверь за Алеком закрылась, по щекам танцора побежали полоски слез и он осел на грязный асфальт. Его глаза смотрели в небо, а губы шептали молитвы, в которые юноша не верил после приговора онколога и двух недель бесед с психиатром и родными, от жалости и упёртости которых он и сбежал на улицы большого города. Пережив очередной приступ боли, Магнус встал, перевел дыхание и вытер ладонью дорожки потекшей дешевой туши, оставив темные следы краски на коже.