Глава 9. Двадцатое июля. Двадцать один ноль-ноль. (1/2)
Ким Енун.
Солнце медленно опускалось за горизонт, остатками своих сил еще пытаясь согреть те закоулки, которым тепла не досталось днем. Но по иронии судьбы эти закоулки так и остались холодными и мокрыми, так как красное солнце совсем не грело. Повсеместно известный факт, что красные звезды – самые холодные. Интересно, а смогли бы жить мы на нашей планете, если бы вместо желтого солнца над нами висело голубое или белое?
Ким Енун, который (как верно приметил Донхэ) оказался типичным государственным служащим, оперев подбородок на внутреннюю сторону ладони, наблюдал за бегающим пейзажем за окном. Точнее, так казалось на первый взгляд человека, который со стороны прохода глянет на этого плечистого парня, так как его лицо было повернуто к стеклу. На самом деле он еще полчаса назад закрыл глаза и чутко дремал, изредка поправляя подогнутые рукава пиджака, который всячески норовили с локтей сползти до запястий. В его голове уже занимался какой-то странный абстрактный сон с размазанными домами, цветными листьями деревьев и расплавленным асфальтом, на который, когда наступаешь, проваливается нога почти полностью. Такие сны были в жизни этого обычного с виду человека единственным развлечением. Днем он влачил свое скучное существование, выпивая и занимаясь спокойными ежедневными делами, а ночью погружался в эти странные сны. Просыпаясь же, он быстро вносил в большую толстую тетрадь на кольцах с изображением какого-то дикого животного на обложке суть сна, образы, которые там появлялись и ощущения после пробуждения.
Енун не находился под присмотром у врачей, не соглашался на добровольные опыты, на нем не испытывали никаких психотропных препаратов. Просто сны, не спрашивая разрешения, вламывались двадцатисемилетнему парню в голову и размещались там если не на всю ночь, то часа на два – точно. Да и он не был против, более того, он сам втянулся в эти сны, с интересом ожидая, что же его ждет в эту ночь. Грубоватый и холодный мужчина днем, ночью он становился путешественником, искателем, влюбленным романтиком, ждущим приключений, рыцарем без лат и без меча... Кем угодно, только не сухим и черствым, как обычно. Он, конечно, не был лишен чувств, просто они были так глубоко закопаны за толщей суеты и повседневности, что далекий от Енуна человек просто не разглядит эмоций на его лице. Оно непроницаемо для чужих глаз. И только жена Ким Енуна смогла разглядеть чувства в этом толстокожем человеке. Так вышло, что поженились они довольно рано – едва окончили университет. Для парня эта девушка стала единственным человеком, кроме семьи, кто смог принять его таким, как есть, не вторгаясь в его нутро. Но ее он не любил. Безгранично уважал, старался относиться к ней с нежностью, заботой – но не более. Словно эта девушка была для Енуна старой доброй подругой.
Из странной полузадумчивости-полусна парня вытянула резкая остановка автобуса. Енун, вытянутый из сна принц, вздрогнув, открыл глаза, широко зевнул, почесал живот и только тогда соизволил оглядеться вокруг. Пассажиры, которые кое-где уже засыпали, сейчас нервно повключали над собой тусклые лампочки, темноволосый водитель, судя по всему, продолжал спать, а вот блондин вскочил с водительского сиденья и сейчас выходил из автобуса. Какая-то девушка, которая сидела на один ряд впереди, но справа, относительно Енуна, тоже вскочила и, вдев свои стройные ножки в туфли с десятисантиметровыми каблуками, не забыв прихватить маленькую сумочку, тоже выползла из автобуса. За ней потянулись остальные пассажиры, которые, недоумевая, в честь чего остановка, так и не смогли побороть свое любопытство.
Енун снова зевнул и, достав из небольшой дорожной сумки, которую он не стал оставлять в общем багажнике, повязку для сна, надел ее и постарался вернуться обратно в его сон...***Пак Чонсу.
Копошение снаружи и лязг тормозов напрягли Чонсу. Он, оторвавшись от чтения своих бизнес-планов, выглянул в переднее окно (благо, они сидели на втором ряду сидений слева – обзор отличный). Сора, сидевшая рядом с ним, попыталась через его плечо выглядеть что-то, но Итук отодвинул ее ладонью и сам встал вслед за вскочившими со своих мест пассажирами.- Сиди тут, хорошо? Не выходи, пожалуйста, - попросил Итук, зная любопытность своей жены. Не будь она любознательной авантюристкой, они бы тогда просто не встретились. Итук, конечно, не жалел о их встрече. Все-таки, брак вышел очень удачный с точки зрения финансов парня. Его бизнес находился в расцвете, когда отец Соры предложил жениться на ней. А так как в последнее время они с Сорой неплохо общались, а эта девушка была еще и влюблена в него, Чонсу согласился. Он всеми силами внушал себе, что любит ее, старался отвечать ей взаимностью, но выходила только прохладная забота...
Надо сказать, что идея поехать именно на автобусе принадлежала авантюристке Соре. Чонсу долго не хотел соглашаться на это, показывая и доказывая своей молодой жене то, что ехать в автобусе целых три дня – это нелегкий труд и для тела, и для души. А тем более опасно для той маленькой жизни, которая сейчас зарождалась внутри Соры.Но ничего не вышло. Бойцовский дух будущей матери переборол рациональное начало Итука. Она еще перед отъездом сказала, что ей будет полезно подышать свежим воздухом. А Чонсу добавил, что она не свежим подышит, а автобусным. Но все-таки согласился на это небольшое желание его жены. Сейчас же Сора обиженно сжала губы в тонкую полоску и кивнула.- Так надо, мне не нравится то, что происходит снаружи, – Итук улыбнулся, отчего на его щеке появилась ямочка. Сора хотела уже по привычке тыкнуть указательным пальцем в эту ямочку, но удержалась, вспомнив, что она все-таки обижена.
- А что там, снаружи-то? – спросила Сора, отвернувшись к окну.- Да ничего особенного, - Чонсу все высматривал что-то в лобовом стекле, - просто сумасшедший какой-то пляшет.После этих слов, пропустив толпу по проходу вперед, Итук вышел последний. В салоне остались Сора, темноволосый спящий водитель и какой-то мужчина в синем пиджаке из середины салона.
На улице разительно похолодало по сравнению с той жарой, которая была днем. Резкие перепады температуры не радовали ни одного пассажира, каждый из которых был довольно легко одет, основываясь на погоду днем. Три девушки, словно чувствуя родственные души, жались друг к другу, это выглядело очень смешно. Одна низкая, некрасивая девчушка, почти женщина на высоченных каблуках и вполне обычная девушка с сухими растрепанными волосами посреди. По-отдельности – ничего, но вместе они составляли комичную картину. Беловолосый водитель сейчас пытался заломить неугомонного и довольно крепкого парня. К нему на помощь сразу подлетел еще один качок из пассажиров и самый старший из китайцев. Неугомонный что-то орал про несправедливость и про то, что его выгнали из дома, такого хорошего и такого заботливого, а никакая машина не хочет останавливаться, чтобы подбросить его до родственников. Кто-то поспешно сбегал за водой и, судя по всему, успокоительным. Итук, скрестив руки на груди, жался поближе к тарахтевшему автобусу, так как от него отдавало теплом, и наблюдал за этим всем. С такими деревенскими истеричками-парнями Чонсу сталкивался впервые. Все его окружение состояло обычно из успешных людей, которые чего-то добились в жизни. А почувствовать в округе вот такое вот общество с бедными людьми, где каждый был со своими заморочками, было для парня очень странно.
Внезапно, когда этот мужичок (хотя он не выглядел старо, наверное, чуть младше Итука), немного успокоился в захвате трех парней, рыжеволосая девушка, которая стояла как раз перед Чонсу, вздрогнула, негромко вскрикнула и, закрыв рот ладонью, мгновенно забежала внутрь автобуса. Никто, кроме самого Чонсу, не обратил на это внимание, так как дерганный парень уже вовсю объяснял блондину свою печальную ситуацию, заставившую каждого проникнуться ей.Рассказал о побоях отца, который выгнал его только за то, что его, Донхи (как назвался этот парень), уволили с работы. О том, что его бросила самая лучшая девушка в их деревне, сказав, что он не достоин ее. Рассказал и о том, что его обокрали, пока он добирался до шоссе в надежде найти приюта у своих дальних родственников в другой деревне. И так как сейчас остался без средств к существованию, попросил отвезти его в долг, а он бы расплатился, когда занял у родственников.