14 Часть (1/1)

?19.11.16Первая ночь в доме Глеба Голубина. Я в шоке! У него такая большая красивая квартира, я в ней чуть не потерялся. На самом деле, я его немного боюсь. В смысле боюсь Глеба. Я его совсем не знаю, и подозрительно, что он решил забрать меня к себе. Наверное, если бы отец не избил меня, я-бы остался в Уфе. Так интересно, знают ли они уже о том, что я здесь. Посмотрим, будут ли они искать меня. С одной стороны, лучше-бы нет, лишние проблемы мне не нужны, а с другой стороны? Обидно как-то осознавать, что ты никому не нужен. В Москве круто, я еще не осмотрелся толком, но это красивее, чем закаты с крыши девятиэтажного дома! У меня всё получится. Хочется верить, что из меня выйдет что-то…например музыкант. Фейс. Глеб сказал, что поможет с музыкой. Стыдно, но не в моих интересах отказывать. Хочу свой альбом…и еще, кажется, спать.??29.11.16Алеся приехала. Я не думал, что это будет настолько ужасно. Мы с Глебом кажется сблизились за это время, я ему верю… Это плохо, наверное, но я уже поверил. Рассказал о себе много всего. И он меня понял. Что, правда будет теперь человек, который будет меня понимать? Как бы не так! Он всё время уделяет ей… Если я хочу пообщаться с Глебом, то только втроем с ними, это же ужас! Я не Алесе вывалил всю свою жизнь в истерике, не она обняла меня и убеждала, что всё хорошо, собственно, я просто хочу провести время с Глебом. Так много, да? Он в общем-то не обязан. Ничем. Мне. Третий лишний. И это как всегда я. Третий, четвертый, пятый, десятый, но только не первый, и даже не второй. Досадно. Надеюсь, что Глеб когда-нибудь вспомнил обо мне.?Голубин почувствовал себя неловко. Он ведь совсем забыл о том, что Ваня тоже существует, и что они, вроде как, подружились. Глеб звал его куда-то, но и близко не думал, что, Дрёмин, вроде как, хотел бы оказаться с Глебом тэт, а тэт. Он пролистал ещё пару страниц, и встретился с записями, сделанными в этом месяце.?15.12.16Я не думал, что это так серьёзно. Как я мог в него влюбиться? Мне понадобилось довольно много времени, чтобы понять причину своей тяги к нему. Да, была Лиза, но, я ведь не был в нее так уж сильно влюблен, верно? Ещё Арсен с Марьяной… Как бы там ни было, глупо отрицать всю охуенность Глеба… Тоже хочу быть охуенным. Хочу быть достойным его внимания. А вообще, как не прискорбно?— я ревную. Ревную к Алесе, поэтому она меня и подбешивает. Противно смотреть, как они няшкаются. А ещё когда они трахались… Да мне просто везет просыпаться среди ночи и нарываться на приключения! Впрочем, об этом я уже почти страницу пару дней назад написал, ну что-же сделаешь с моим везением. Ничего.Сейчас выздоровел короче, и Глеб опять меня не трогает. Так классно было, когда он обо мне заботился… Кажется одно из самых приятных событий, случившихся со мной.?Голубин опешил. Легкий румянец покрыл его щеки после прочтенного. Он даже не дочитал запись за весь день до конца. ?Что…серьезно? Нет, этого не может быть, он не мог влюбиться в меня.??— убеждал себя он. После того, что он писал о своих чувствах, даже за то, что Дрёмин слышал, как они трахались, было не так стыдно.?17.12.16Забавно, но я уже написал больше пяти стихотворений о нём. Это походит на нелепую зависимость, от которой, увы, никак не избавиться. Есть за что. Когда я слышу его прекрасный голос, все остальные звуки автоматически вырубаются вокруг меня. Оказывается, можно восторгаться не только его песнями, но и поистине охуенными монологами…или хотя-бы диалогами. Смотреть на него… Он и правда такой красивый; вдали, вблизи, справа, слева, абсолютно не важно откуда любоваться на него. Мне нравятся его светлые волосы, остриженные чуть выше плечей, они?— отдельная история. Даже когда Глеб собирает хвост, они остаются бесподобными. Так мило смотрятся непослушные пряди, которые он старательно убирает за уши. Когда на улице ветрено, забавно наблюдать затем, как ветер играет с прядями его волос. Тут можно говорить ещё дольше…а глаза. Его глаза. Я так и не понял, какого точно они цвета. Посмотрю, то ли зелено-кариеватые, то ли зеленые, а может, даже, с отблеском серого. Они всё равно крышесносны, в этих глазах отражается целый мир, прошедший через призму его сознания. Губы у Глеба неприлично пухлые для парня, мне это определенно нравится. У него шикарные зубки, не понимаю, почему он не улыбается ими каждую секунду?.. Его лицо в целом какое-то…необычное. Эти широкие выразительные скулы, линия челюсти определенно выделяется среди остальных его черт лица. Просто прекрасно, я не могу не смотреть на него, не рисовать каждый раз это прекрасное лицо. Мне кажется, что я скоро в конец ебнусь. Он настолько классный, что я, кажется, схожу с ума.? Не то, чтобы Голубину было противно получать такие красноречивые комплименты. Но не от него. Глеб понял всё, что хотел, и кое-как поставив тетрадь на место, испарился из Ваниной комнаты. Блондин смотрел в окно, прикуривая сигарету, и пытался хоть как-то уложить у себя в голове всё то, что обнаружил. По мнению Глеба, это, худшее, что могло произойти. Просто мальчик, которому он решил помочь. Просто талантливый человек, которого хочется поставить на ноги. Из этого не выйдет ничего хорошего, все эти чувства не должны были проснуться в Ване. Просто не должны. Глеб сожалеет об этом, но не может сделать ничего, чтобы этого не произошло. Парень слышит звук открывающейся входной двери, и тяжко вздыхает, понимая, что Ваня вернулся домой.?— Глеб? —?Голубин оборачивается, неважно глядя на Ваню. В этот момент он жалеет о том, что зашёл в его комнату. Даже не потому, что узнал о чувствах Дрёмина, а потому, что понимает, как-же это подло. —?у тебя всё хорошо??— Да,?— с дрожью в голосе ответил Глеб.?— Хей, ну ты чего, Кафельникову вспомнил. —?блондин молча мотает головой, но Ваня всё равно тепло обнимает того, наказывая не переживать. Так по-детски, по-доброму, заботливо. Глебу нравится, когда Дрёмин обнимает его… Нравилось.?— Нет, Вань, все хорошо…я устал просто, пойду прилягу,?— высвободившись от объятий, уверяет Голубин, и закрывается в своей комнате. Закрывается на замок. Надеется, что Ваня спишет это на желание побыть одному. Ваня-же не понимает ничего. Совсем ничего. Он не вписывает в ситуацию, лишь глупо хлопая глазами. ?Как-то грубо??— решил он, делая себе чай. Что произошло за те пару часов, пока его не было, Ваня и думать не смел, но решил не мелькать лишний раз перед глазами, как можно скорее удаляясь к себе в комнату. Дрёмин усаживается на свой излюбленный подоконник, вытаскивая из папки с ватманами новый лист. Он рисует себя, Арсена и Марьяну. Обещал Манукяну их совместный портрет, чтобы не скучал на каникулах.Каникулы. Можно отдохнуть от школы, выспаться, и…побыть рядом с Глебом. Он собирается окончательно вытащить Голубина из тоски по старым отношениям, чтобы перестать наблюдать его угрюмое выражение лица ежедневно. В глубине души Ваня даже смел надеяться на то, что это волшебное рождественское время, проведенное с ним, вдохновит Глеба на новые отношения… Мечтать, в общем-то, ему никто не запрещал.Под светом ночника, и редкими лунными лучами, бросающимися блеском на белую бумагу, вырисовывались четкие фигуры людей, должных стать карандашными копиями весёлой компании. Ваня определенно будет скучать по Арсену в зимние каникулы. Скучать всего-то пару недель. В прежней школе у него не было друзей, по которым он скучал. Может потому, что у него вообще не было друзей. Никто не знал о том, что Ваню бьют. Никто не знал, что его ненавидят, что у него отнимают деньги. Никто вообще не знал, что происходит в его жизни, и не очень-то хотел знать. Дрёмин уважает Глеба за то, что тот его понимает. За то, что тот не давит на него, помогает, и не играет на Ваниных чувствах. Ваня пытался верить в то, что когда-нибудь у них всё получится. С упоением представлял, как будет засыпать на груди у Голубина, в его нежных объятиях, и все остальные проблемы будут лишь блеклым пятном. Видел сны о своем любимом, просыпаясь с улыбкой на лице. И всё-таки, мысли о нем редко покидали юношу. Удивительно для Вани было то, что этот человек совсем рядом, за стенкой, но подойти к нему, впиться в его сладкие губы, и притянуть к себе?— самое невозможное, что только есть. Дрёмин рисует до поздней ночи, а после, закончив рисунок, которым он несомненно гордится, и идет принимать горячую ванную с пеной. Это так прекрасно, в сравнении с холодной улицей, ледяным ветром, и приставучим снегом. Ваня опять мечтает, мечтает обо всём. Он думает, кем станет лет в двадцать. Подросток видит себя неординарным артистом, каверзной знаменитостью, волнующей своей музыкой. И парнем Глеба. Единственным, неповторимым, любимым парнем. Фейс едва ли не засыпает в свои мечты, начиная видеть это всё в нелепой картинке из царства Морфея, и тут-же идет укладываться спать. Будущее ждет…