8 Часть (1/1)

Погода на улице вышла жарковатой для конца осени, но яркое солнышко, согревающее, пусть и совсем немного, все-же не могло не радовать. В комнате шторы были задвинуты, поэтому свет никак не мог просочиться внутрь. На кровати мирно спал Дрёмин, тихонечко посапывая. Лежал он на спине, вольно раскидав руки в разные стороны. Волосы шёлком разливались по подушке, несколько прядей покоилось на лице мальчика. На кровати-же сидел Глеб, поглаживая малого по предплечьям.Они разговаривали почти до пяти утра. О Ване, его прежней жизни, оставленной в Уфе, за это время Дрёмин несколько раз начинал плакать, пытаясь как-то остановить это. Получалось у Глеба, всякий раз прижимая несчастного подростка к сердцу. О Глебе, и его жизни тоже. Не только о них самих, было много разных тем. Голубину-же хотелось знать все о Иване, но, видя, что время неумолимо подкрадывается к пяти часам, а Ваня уже во всю зевает и запинается, Глеб демонстративно погнал его в кровать.Ещё около часа он пытался уложить мальчика спать. Гладил его по волосам и плечам, пытаясь успокоить, словно младенца. А сам в это время сидел, и обдумывал информацию, свалившуюся на него как ледяная глыба на голову. Ближе к шести, видя, как начинается рассвет, сонный Голубин, зевая пошаркал к себе в постель. Поспать ему удалось до двенадцати, после чего Глеб позавтракал, и снова вернулся в Ванину спальню. Блондин решает все-же не будить ребенка, вновь покидая комнату.Недолгое время спустя, Ваня раскрывает свои заспанные глаза, что тут же осматривают помещение. Он закрывает глаза, переворачиваясь на спину, и тяжело вздыхает. Осознание того, что время, в которое он лег спать, прямо пропорционально времени его пробуждения, парень подскакивает, тут же хватаясь за мобильник, показывающий без десяти час дня. Тихо выругавшись, подросток падает обратно на кровать, понимая, что цифры на дисплее часа четыре как не стоили его усилий. Юноша устраивается поудобнее, подминая под себя одеяло. Воспоминания о прошедшей ночи тоже озаряют его память не в считанные секунды.Через некоторый промежуток времени Ваня все-же спохватился своего принципа, который напрочь нарушил минувшей ночью. Окунуться в стыд приходится с головой, румянец сразу проступает на щеках, и темноволосый смущенно накрывает лицо подушкой, понимая, что он вообще натворил. Это надо-же было, рыдать, как маленькая девчонка, прямо при Глебе! Возымел-же совесть вывалить на него все свои проблемы, как тряпка какая-то! И мало того, Дрёмин безо всякого укора совести набрасывался на Фараона… Вопрос о том, была ли в той кружке действительно обычная вода, встает ребром. Ровно как вопрос о том, что теперь о нем думает Голубин, и не стоит ли ему уже паковать свои вещи. Ваня выходит в гостиную, пройдя через ванную комнату, и осматривается. Глеба нигде не видно. Дрёмин подходит к кухонным тумбочкам, и набирает воды в чайник. Особо яркие моменты опять и опять посещают голову Вани, не желая выметаться оттуда.—?С добрым ?утром?. —?сказал сзади голос с усмешкой. Темноволосый вздрагивает от страха, задевая рукой кружку, заготовленную под кипяток. Та вдребезги разбивается о паркет, давая об этом знать громким звуком раскола стекла. Ваня разгневанно поворачивается, видя перед собой Голубина в одних только брюках, вальяжно развалившегося на стуле. —?как спалось? —?не беря во внимание по уши покрасневшего юношу, и ?мертвую? кружку.—?Спасибо,?— язвит Ваня. —?нормально.—?Короче,?— начинает Глеб, делая глоток чая. —?ты спал, поэтому я уже завтрак себе приготовил. Ты, кстати, тоже поесть можешь. —?Голубин кивает в сторону холодильника. —?или ты по-прежнему будешь губить свое здоровье? —?Ваня, интереса ради, открывает холодильник.—?Оладьи?.. —?повел бровями мальчик. Выглядело это конечно очень аппетитно, Ваня даже почти согласился, но решил, что даже после вчерашнего, совесть у него есть.—?У меня было хорошее настроение,?— разъясняет блондин. —?так что? —?играет бровями он. Дрёмин тяжело вздыхает, и закрывает холодильник. Он понимает, что еда у него закончилась, и за ней уже нужно идти в магазин, и ещё более обиженно вздыхает, наливая воду уже в другую кружку. —?у меня такое ощущение, что ты в модели подался. Такая диета, вообще пиздец. Отвечаю сдохнешь, позавтракай.?— Я может только этого и добиваюсь. —?совсем тихо пробубнил Иван, даже не ожидав, что его услышат.—?Чё?—?Открой окно,?— искусно переводит тему Ваня.—?Малой, а тебе не холодно в одних труселях с открытым окном щеголять будет? —?хохотнул Глеб. И только в этот момент Дрёмин понимает, что имел неосторожность, надеяться зайти на несколько секунд, а дальше уйти к себе, и ни разу не встретить Голубина, и остался в одном лишь белье.—?Н-нет… —?смущенно говорит Ваня, и тут же дает себе мысленной пощечины. Почему он вообще стесняется ходить в белье? Он что, девочка что ли? Почему его вообще посещают ?такие? мысли, касательно количества одежды на них двоих?—?Ну тогда, я бы конечно, открыл… —?уверяет Глеб. —?но здесь окна то нет… Одно только в гостиной, но оно, блять, больше двери, и метрах в пятнадцати отсюда уж точно. —?смеется парень. Ваня понимает, что возможно не так и искусно перевел тему, и предпочитает действовать по старой схеме: съебать к себе в комнату. —?ты за одеждой что ли? —?подшучивает Голубин. —?а ты поесть выйди все-же. Не хочу вывозить из комнаты труп. —?Дрёмин лишь презрительно смотрит на Глеба, демонстративно уходя. Он сидит в своей комнате, глядя мультики по диснею, и понимает, что жутко хочет есть. При том, в голове намертво закрепилось яркое изображение аппетитных оладьев. Дрёмин с самой школы не ел ничего. Еда закончилась еще позавчера, и Ваня все никак не мог сходить в магазин, настолько пренебрегая собой. Дело было не столько в недостатке времени, сколько в том, что его уже откровенно воротило от всего этого, и каждый раз желудок начинал немного побаливать, обеспечивая юношу неважным самочувствием. Последней каплей стало то, что персонажи мультфильма с аппетитом уплетали спагетти.—?Ебаный ногой! —?кричит Дрёмин, падая лицом в подушку. —?что вы все жрете постоянно… Пидорасы… —?Ваня ноет. В конце концов, он же может возместить еду чем-нибудь другим? Например, физическим трудом. И все-же, он и сам начинает ненавидеть свою собственную совесть, слишком сильно смешавшуюся с глупостью и упертостью. Но просто попросить еды, то ли смелости не хватало, то ли сил.—?Ты чего орешь? —?спрашивал Глеб, сквозь закрытую дверь. Видимо отчаянный крик голодающего Поволжья был гораздо более громким, чем показалось Ване. Дрёмин ничего не отвечает на этот вопрос. —?эй, малой, ты там в порядке?—?Мгхф… —?отозвался Ваня. Ему лень было даже с подушки подняться, чтобы дать более менее внятный ответ. Тело лежало как камень, Дрёмину казалось, что он не может пошевелиться. Глеб зашел в комнату, подойдя к страдающему Ване. Тот, услышав, что Голубин в комнате, тут-же начал все объяснять, по-прежнему утыкаясь в подушку. —?фо фефафефо гфа мхф…—?Только не говори, что у тебя живот от этого дерьма болит! —?умоляющим тоном попросил блондин, перевернув Дрёмина на спину.—?Да успокойся, бля, я уже не ел ничего больше суток, как у меня живот может бо…—?Ты что?! —?удивленно кричит Фара. —?повтори, блять! —?Ваня переворачивается на бок, хватаясь за пустой желудок, и решает, что зря сказал об этом Голубину. —?Ты сдохнуть решил, что ли?!—?Тебя ебет? —?Ваня чувствует себя скверно, и не хочет, чтобы кто-то был рядом в этот момент. Лучше мучиться одному.—?Конечно, блять, ебет, пиздабол ты малолетний. —?Темноволосый отстраненно смотрит на Голубина, что-то там кричащего, и просит его лишь об одном:—?Глеб, мне очень плохо, уйди, пожалуйста… —?полушепотом молит он.—?Блять, я же сказал, что не хочу труп вывозить,?— закатил глаза Сименс. —?что ты чувствуешь?—?Голова кружится, в глазах мутне-е-ет… —?бормочет подросток. Все вокруг кажется сейчас каким-то странным, мутным, тошнота стоит в горле.—?Малой, ты?— долбоеб. —?Голубин взволнованно смотрит на Ваню несколько секунд, после говорит подождать его и уходит куда-то. Темноволосый прикрывает глаза, желая только поскорее избавиться от этого состояния. Он даже никак не реагирует тогда, когда Глеб возвращается, и ставит что-то на тумбочку.—?Поднимайся,?— в голосе слышны нотки волнения, он звучал как-то заботливо, что ли. Последний раз такой тон Ваня слышал у своей бабушки. Голубин помогает принять Дрёмину позу полулежа, и дает что-то в руки.?— Это что?.. —?недоверчиво спрашивает он.?— Чай, Вань, видел когда-нибудь? —?Мальчик выдает выразительное ?не буду?, пытаясь всучить кружку обратно блондину, но тот настойчиво накрывает его кисти своими, поднося кружку ко рту Вани.?— Я сказал?— пей, значит пей. —?твердо говорит Фараон. Ваня делает глоток сладкого горячего чая с лимоном, и несмотря на всякую свою боль испытывает наслаждение. Такой вкусный напиток в сию же секунду разливается по телу теплом, и Дрёмин намертво вцепляется в кружку, залпом выпивая почти половину, а после довольно откидывается на подушку, тяжело дыша. Глеб невольно улыбается этому явлению, сидя рядом с мальчиком. Голубин велит Ване поесть, указывая на тарелку, стоящую на тумбочке, и добавляет, что это не просьба, а охуеть какой приказ. Дрёмин понимает, до чего довел свою ?самостоятельность?, со стороны уже смотрящуюся даже не смешно, а грустно, и что есть сил тянется к тарелке. Глеб услужливо берет вилкой кусочек оладушка, и кормит им Ваню.Ощущая вкус горячих, пусть и после микроволновки, вкусных оладий, Ваня беспрекословно, с большим аппетитом принимает еду из рук Голубина. Дрёмину так нравится вся эта суета вокруг него, он и правда чувствует себя маленьким ребенком, которого…любят. Глеб так добр к нему, и сам темноволосый не понимает, чем заслужил такое отношение к себе. Что, белая полоса наступила?Горячий, вкусный, домашний, и полезный обед. Тепло чужих рук человека, заботящегося о Ване. Плохое самочувствие постепенно исчезает, внутри остается только радость и безмятежность. Впервые за столько лет так хорошо. А ведь его просто покормили с вилочки, взволнованно спрашивая, как он себя чувствует.Ваня понимает, что нашел место, которое станет ему ?родным? домом. Он уже нашел себе друзей в школе; Арсена и Марьяну, с ней Ваня кстати познакомился совсем недавно. И нашел человека, с которым можно поговорить: Глеба. По крайней мере, Ваня всем сердцем холит мысль о том, что ему можно довериться.Он уже не хочет доказывать свою независимость, не хочет быть взрослым и серьезным, не собирается больше таить ненависти на окружающих его людей, и шипеть подобно котенку, загнанному в угол. Подросток уже устал от постоянной агрессии и равнодушия в свой адрес, а он ведь тоже человек. Юноша просто хочет, чтобы о нем заботились так. Хочет ласки и тепла, хочет, чтобы вокруг были не чужие, а свои, чтобы было с кем поговорить. Хочет видеть этого человека в Глебе.