chapter 5 (1/2)
*** Аромат от шеи Глеба тянется мягким шлейфом, в горле начинает першить, а руки, покоящиеся на тонкой, словно девичьей талии Славы, становятся все теплее. Мокрые ресницы младшего подрагивают, а зрачок расширен настолько, что видно лишь зелёное обрамление радужки. И парень правда не понимает, что происходит, он просто хочет обнимать?Голубина до треска костей, чувствовать это тепло, хочет, чтобы это было взаимно. И кажется... это уже взаимно? Славик в оцепенении кусает губы и дышит через раз, забывает это делать. Елозит бёдрами по этой блядской кухонной столешнице просто потому, что тает как клубничное мороженое на солнце, как старшеклассница, когда она влюбляется в первый раз. Он растворяется.
– Давай, скажи это, – Глеб немного отстраняется, в глазах мутно-мутно, низ живота тянет, а по спине бегут мурашки, он даёт Морти возможность высвободиться из крепкой хватки, но тот, видимо, никуда не спешит.– Сказать? – Парень отодвигается назад и затылком теперь упирается в подвесной шкафчик с тарелками. Недоумевающе смотрит снизу вверх, хотя прекрасно знает, чего от него хочет собеседник, – я... люблю тебя.., папочка, – Глеб улыбается и смотрит так пристально, что Слава открывает рот, а потом вдруг представляет, как выглядит со стороны. Мальчик краснеет до кончиков ушей и утыкается носом в плечо Фараону, отказываясь поднять голову.
Это оказалось совсем не сложно, но так стыдно. Из-за того, что ему это нравится, из-за того, что Глеб Голубин – его ебучий фетиш. Стыдно, блять. В висках кровь пульсирует, щеки горят пламенем, влажные ладошки трясутся от волнения, а он лишь всхлипывает на плече у блондина.
– Слав? Ты плачешь? – Он целует парня в макушку и это так ново. Для него странно осознавать, что мальчишка, роняющий слезы на его плечо, может быть сравним с фарфоровой куколкой, о которой хочется заботиться. Всё действительно становится на свои места. Парень вытирает с щёк слезы и фокусирует взгляд на Глебе.
– Охуеть, не смотри на меня, пожалуйста, я выгляжу жалко, – он шмыгает носом и менее напряжённой обстановка не становится.
– Эй, ты чего? Ты не жалкий, ты самый милый парень. Ты милый, когда злишься, когда плачешь, когда смеёшься, – Михайлов начинает смеяться, как мальчишка, прося Глеба прекратить, – кстати, если ты не хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо на этом столе, – он наклоняется к уху малыша Морти и переходит на шепот, – то лучше не называй меня папочкой просто так, – Славик замирает, – у тебя мурашки по шее пошли.
– Уебок, – говорит, дуя губы.
*** Прошло уже достаточно времени с того момента, как они начали встречаться. Их отношения нельзя было назвать обычными. На самом деле, все началось с такой пугающей просьбы Глеба попробовать что-то новое. Парни ссорились, много ссорились, часто не понимали друг друга друга в чем-либо, но постоянно вытягивали со дна и как-то пусто внутри становилось, когда долгое время не виделись. Вместе учились уживаться, скрывались от камер и за капюшонами скрывали засосы, укусы. Когда Даня все-таки палил метки на Славе, всегда шутил о том, что младший живет с вампирами. А Глеб прикрывал рот рукой, когда замечал, как Слава смущается. Каждый раз как первый, мило кривя губы и отворачиваясь, чтобы никто не видел. А дома они прятали самое главное. То, что никому нельзя было видеть, да и не надо было, все свои эмоции вполне могли поделить вдвоем. Глеб действительно вел себя как папочка во всем и у Славы от этого всего ноги подкашивались. От такой простой, но искренней заботы, чашки кофе утром и вопросов: "Кто твой папочка?" в постели... Казалось, что всего достаточно, даже слишком, что все навсегда и никогда не наскучит. Домой хотелось бежать, а не идти и бесконечно извиняться, если провинился в какой-то мелочи, понимая, что он и с первого раза простит. И тогда, когда Морти уехал в Харьков работать, он каждый вечер засиживался допоздна, пока Глеб не звонил и не говорил тому ложиться спать. А Слава лишь бесконечно улыбался и правда шел спать по режиму, даже не закуривая сигарету перед сном, потому что... Потому что кто бы его лечил, когда он выходит в -3 на балкон в одной футболке? Конечно, Глеб. И Слава это понимал, очень ценил, поэтому чувствовал вину перед своим парнем, когда портил свое здоровье.
И Слава даже не успел заметить, когда все изменилось. Тогда, когда у него появилась подружка, которую он трахает в Харькове? Может быть все пошло по пизде именно тогда, когда Слава начал пить в одиночестве, тушить сигареты об руки и плакать по вечерам? А может все-таки тогда, когда он позвонил Голубину среди ночи?– Глеб? – Славик на том конце провода звучит крайне разбито и испуганно, – Глеб, ты тут?
– Да, что-то случилось? – Слегка обеспокоенно спрашивает старший.
– Глеб, прости пожалуйста, я не знаю, как так получилось, оно как-то само, а еще я выпил и, в общем, моя девушка беременна... – Слава остановил поток слов и пытался дождаться ответа, но его не последовало, лишь вымученный вздох, – Глеб, что нам делать?
– Ты это у меня спрашиваешь? – Он лишь тихонько ухмыльнулся, – Слав, я не знаю, что тебе делать. Ты охуенно придумал, конечно, сначала трахаешь кого попало без резинки, потом байтишь весь мой альбом, а после этого бежишь ко мне, – парень закусил губу, дабы не выдавать дрожь в голосе. – Ты сам разрушил всё.