Мелисса. Чёрные очи смерти (1/1)
Он почти не помнил, как добрался до дома. События нескольких часов смешались в одно сплошное серое пятно, из которого даже сознательным усилием никак не получалось выделить хоть что-нибудь адекватное. Последним сколько-нибудь отчётливым воспоминанием оставались руки, цепко ухватившие его голову, и глаза собеседницы, за долю секунды ставшие из мертвенно-серых бездонно-чёрными. Пристальный взгляд, ощущение в сознании чего-то инородного, токсичного, едкого, как разлагающая душу скверна. Шёпот, заглушённый завыванием разверзшейся внутри черноты и какофонией чуждых голосов, сливавшихся в один мощный приказ — приказ, смысл которого Теневой Владыка не понимал, но при этом физически не мог не исполнить. Следующее же, что он сумел выделить, — громкий щелчок дверного замка, наконец сумевший вернуть оборотня обратно в реальность. — Володя? Привет. Так рада, что ты уже дома… Ещё вчера эти слова вызвали бы в душе оборотня настоящую лавину теплоты. Голос, ставший давно знакомым и привычным за долгие годы вместе, все эти годы неизменно заставлял сердце Владыки вздрагивать с нежностью; простая, искренняя радость в её словах всякий раз откликалась в нём коротким всплеском не менее искреннего блаженства; а звуки той формы его имени, которая где-либо ещё могла бы спровоцировать у Владимира вспышку гнева, здесь, напротив, пробуждали в нём ощущение полной открытости, словно закрепляя их и без того неразрывную связь. Ещё вчера было бы так. И Владыка прекрасно помнил, что так действительно было. — Добрался, да, — он попытался хотя бы имитировать привычный эмоциональный отклик. — Без меня ничего не случилось? — Только письмо передали, — женщина потянулась наверх, доставая с полки аккуратно запечатанный конверт. Лёгкое возбуждение от вида её изящных движений, предвкушение того единства, которое они ощущали в предельной близости? Или, напротив, любопытство и даже лёгкая тревога от мысли о возможных вестях с фронта? Всё это — было. Возможно, даже в начале того же дня. Владимир принял конверт из рук супруги. Повертел в руках, выискивая признаки отправителя. — Я пару минут назад немного лимонной травы заварила, — она посмотрела на мужа с лёгкой неловкостью. — Если хочешь, тебе тоже налью, чтоб думалось лучше… — Да, пожалуйста, — сухо кивнул Владимир, присел за стол, надломил печать. ?Я соврал. Я не хочу этого. Но знаю, что мне это сейчас будет полезно.? Даже сама эта мысль прозвучала у него в голове безо всяких эмоций, просто как факт. Хотя, опять-таки, ещё вчера даже мелкий повод скрывать хоть что-то от своей родной души легко толкнула бы его в короткую, но ощутимую тоску. Чашка негромко стукнулась о стол, запах мелиссы пощекотал ноздри. Владимир благодарно кивнул жене, пригубил настой, стараясь прислушаться к себе. Но и это простое движение, всегда приносившее ему пусть крохотную, но важную частицу покоя и безмятежности, сейчас окончилось лишь новой порцией воспоминаний и лёгкой горечью на языке. Внешний мир оставался всё таким же — чётким, тёмным, режущим глаз контрастами. Внутренний — словно бы и вовсе уснул. Владимир опёрся подбородком на руки. Прикрыл глаза, пытаясь понять, что же всё-таки с ним случилось. …Но даже когда короткий визит в память о недавнем прошлом закончился осознанием — это осознание не стало для него шоком, как могло бы стать немного раньше. Не вызвало ни гнева, ни обиды. Просто новая информация в копилку сведений. Просто новые данные, исходя из которых можно будет чуть лучше спланировать свои будущие действия на службе у Гайи. Просто факт: Владимир, адрен Теневых Владык, несколько часов назад стал жертвой искусно проведённого Доминирования. … — Не стану скрывать, твой облик — настоящая услада для глаз. Но ты ведь понимаешь, что любить тебя я не смогу. — Не сможешь — или не вправе? — Не смогу. — Что ж… раз ты так говоришь — да будет так. …И стало так. И даже через сотню лет, на границе тысячелетий, след этого конфликта отразился вновь — в иной жизни, в иной судьбе. Отразился, отправив душу молодого Гару в путешествие длиной в жизнь по лабиринту кармического долга.