Глава 1 (1/1)

—?Эй, приятель,?— я стукнул по плечу сидящего впереди меня парня, и тот с недоумённым выражением лица обернулся. —?Как ты?—?Мы едва знакомы,?— произнёс паренёк, с пренебрежением оглядев мой вид.—?Верно, приятель,?— кивнул я, по-прежнему не выпуская плечо парня. —?Слушай,?— я придвинулся ближе, пока аудитория, набитая практически сотней студентов, гудела в ожидании препода. —?Как тебя, а?—?Дэмиан,?— нахмурился парень. —?А что?—?Слушай, Дэмиан, друг,?— я сжал его плечо ещё сильнее. —?У тебя же все конспекты есть?—?А что?—?Можно я возьму на пару дней, а? —?спросил я с умоляющим видом. —?Препод мне не поставит зачёт, если у меня не будет конспектов,?— я почувствовал, как в живот мне упирается острый угол парты, и еле сдержался, чтобы не поморщиться, потому что тот синяк по-прежнему ныл.—?А чем ты занимался, когда он давал лекции? —?Дэмиан нахмурился ещё сильнее, и я все силы приложил, чтобы не взорваться на него, потому что это занудное высокомерное лицо раздражало до желания врезать.Поменьше пей, чтобы не было таких вспышек, придурок.—?Тебе нужен честный ответ? —?терпеливо спросил я.—?Да.—?Бухал и курил травку,?— лицо Дэмиана вытянулось, и я сжал его плечо ещё сильнее. —?Пожалуйста, друг. Я в долгу не останусь.Дэмиан смотрел на меня ещё несколько секунд, колеблясь между отказом и боязнью перед моим видом раздражённого наркомана, потом вздохнул и потянулся рукой за портфелем. Видимо, боязнь пересилила.—?Спасибо, чувак. Огромное,?— я принял его тетради и улыбнулся. —?В долгу не останусь.Дэмиан закатил глаза и отвернулся.Другой бы, возможно, взбесился от такой реакции, но для меня подобное отношение было чем-то привычным. За два года учёбы в университете я только и научился, что привыкать к вечным тумакам и пренебрежительному отношению со стороны одногруппников. Большинство меня предпочитало не замечать. Не знаю, почему. Наверное, потому что я тусил с самой отвратительной компашкой в городе, от которой нормальные ребята старались держаться подальше, и, не по секрету, был наркоманом. Этот факт раскрылся давно, ещё в старшей школе, когда меня едва не выперли из школы за курение травки в туалете во время физкультуры. Отец чуть не убил меня тогда, к слову, но мне было абсолютно поебать.Он всё равно не был мне как отец. Просто сожитель. Одна кровь. Человек, с которым я разделяю жильё.Всё просто началось с того, что моя мать встретила кого-то на стороне. Причём случилось это на нашем семейном отдыхе в Лос-Анджелесе. Я очень полюбил тот город: он был большим, и там было много парков развлечений. Он запомнился мне жарким, запомнился мне морем и горячим песком. И коктейлями. Я очень полюбил тот город, но практически сразу же это чувство сменилось ненавистью, когда по приезду обратно в Айову моя мама сообщила отцу, что хочет развестись.Было отвратительно. Я мог с уверенностью сказать, что именно в те месяцы я понял, что детство моё закончилось. Я был так обижен и так зол на мать за то, что она уходит и оставляет меня с отцом, с которым и раньше мои отношения были не особо близкими. Она забрала Брайана и оставила меня отцу, будто бы я чёртова ненужная хуйня. В моём детском десятилетнем мозгу не укладывался тот факт, что мать может оставить ребёнка на больного, взбешённого разводом отца. Тот долгое время после уезда матери называл её шлюхой перед своими друзьями и смотрел на меня так, будто я виноват в их разводе.Я был мелким, тупым и мстительным пиздюком, и мне хотелось отомстить миру за то, что у меня всё было не так, как у других детей. Хотелось отомстить матери и отцу за то, что именно из-за них моя жизнь пошла под откос. Я часто представлял, что, увидев, до какого состояния они меня довели, они бы сразу почувствовали вину и разбили бы свои головы о ближайшую стену. Именно поэтому я пытался всячески обдолбаться. Всячески пытался привлечь внимание курением травки и употреблением наркотиков. Мой отец всегда подозревал, но только в тот день, когда его вызвали в школу, он убедился в том, что его сын?— полное дерьмо.Я ожидал абсолютно другой реакции. Он взбесился и избил меня вечером в тот же день, угрожая, что если заметит хоть какой-то намёк на употребление наркоты или прочего дерьма, то убьёт меня без какого-либо зазрения совести. Ему было плевать на меня. Я не был ему сыном.Обуза.Ему даже в голову не пришло, что я делал так только потому, что чувствовал себя мелким и брошенным. Впрочем, если даже и пришло, то это не имело никакого значения.Матери он не сказал. И я тоже. В тот момент мне было около тринадцати, и я по-прежнему был тупым подростком, поэтому даже после угроз отца мои приключения и эксперименты с наркотиками не прекратились. Я попал в хорошую компанию?— там никто не задавал вопросов, и я мог покупать всяческое дерьмо на деньги, которые мне выделял отец на карманные расходы. И постепенно изначальная причина моих желаний стала стираться.Я совсем позабыл, почему принимаю наркотики и почему ненавижу своего отца.Я совсем всё позабыл. Должен признаться, что те годы были самыми идиотскими: я принимал столько, сколько не принимал за всю свою недолгую жизнь. Причина была одна: поймать кайф. Почувствовать что-то. Без наркотиков жизнь казалась скучной и неинтересной.И в шестнадцать у меня случился передоз. В общем, к слову, я чуть не сдох. Приходила моя мать, Брайан и отец. Моя мама была так расстроена, и она так кричала на отца, что я слышал их крики даже в своей закрытой палате. Но мне было похуй.Я тогда вспомнил о том, что хотел привлечь внимание, и в итоге, когда я его получил, и когда тёплая рука матери поглаживала меня по кудряшкам, я понял, что ценность этого самого внимания и заботы стёрлась.Я не чувствовал ничего. Ни к матери, ни к отцу, ни к своему брату.Я согласился лечь в реабилитационную клинику. Ко мне приходили психологи и болтали со мной о жизни, пытаясь разузнать причину такого раннего употребления. Они хотели промыть мне мозги. Знаете, я ненавидел этих психологов и психотерапевтов. Они всё время думают, что знают тебя, делают вид, что понимают, а на самом деле нихера они не понимают. Я ненавидел мозгоправов. Я вообще всё, что связано с больницами, ненавидел. Меня тошнило от этих людей, от заботы матери и от молчания отца. Меня от всего, по сути, тошнило. Психологи мало чего от меня добились. Я был уверен, что в своих этих дурацких записях они написали что-то про агрессивного подростка, не желающего идти на контакт. Жалостливый взгляд матери раздражал так, что хотелось побиться головой об стенку, лишь бы не видеть его.В клинике было хуёво. Меня ломало так, что казалось, будто мои кости сжимают в тисках. Они болели и ныли. Меня тошнило желудочным соком; я не мог ни есть, ни спать. Иногда казалось, будто ледяной воздух проникает под кожу и остужает кости, и хотелось войти в огонь, лишь бы хоть немного согреться. Иногда наоборот?— было настолько жарко, что казалось, этот жар горит у меня везде: в лёгких, желудке, костях, голове?— везде, блять. Периоды затишья казались мне лучшими временами, потому что я мог провалиться в беспокойную дрёму, ощущая лишь прохладу простыней и приятную ноющую боль в теле.В общем, кое-как я вылез из этого дерьма. Не то чтобы я раскаивался в том, что принимал наркотики и не то чтобы это было серьёзным решением. Наверное, я лишь ещё больше возненавидел родителей за то, что они заставили меня проходить через это. Я думал лишь о том, что уж лучше бы врачи меня не спасли от этого передоза, и я бы родился в другом теле, в другой семье, и был бы счастлив.Однако жизнь моя продолжалась.Моя мать хотела забрать меня после клиники и обещала, что всё теперь будет по-другому. Но я ей не верил. Больше отца я ненавидел только маму. Хоть он и бесил меня, я в какой-то степени ощущал, что нас связывает наша общая обречённость. А моя мама… Да что моя мама? Мне уже было не десять лет, и мне было плевать, получу ли я любовь от неё. Та забота, которая казалась мне самой родной и которая снилась мне по ночам в детстве, вызывая во мне боль и беспомощную злость, теперь была блёклой и пустой. Тот смысл, который я вкладывал в образ матери, был как жалкое подобие воспоминаний. Это как стремиться к чему-то, а получив?— потерять интерес. Наверное, это было плохое сравнение, но ощущал я всё это именно так.Наркотики поменяли меня.По собственному желанию я остался у отца.В те годы у меня уже появилась своя собственная компашка. Они принимали наркотики, но я старался сдерживаться, обходясь лишь травкой или экстази. Шон, мой вроде бы лучший друг, услышав однажды, как я пою, заразил меня своим восторгом и идеей создать группу. Я согласился?— идея мне нравилась, тем более я всегда знал, что у меня есть талант к пению, да и на сцене я всегда чувствовал себя комфортно. Уже тогда в моей жизни начал появляться хоть какой-то лучик света: я пел, писал песни и чувствовал себя в своей тарелке. Создание группы и писанина музыки стали неким подобием стабильности среди всего этого хаоса. Четыре парня: я на вокале, Шон на барабанах, Джейсон?— на гитаре и Джонатан был нашим басистом.Мы как-то мало задумывались о том, как назвать группу, но так как в основном идея и инициатива был Шона, вскоре на публике нас стали называть ?Sean Dowdell And His Friends?. Название, конечно, так себе, но на тот момент мы и как группа, в принципе, были так себе. Лишь глупые парни с небольшим талантом. Держался коллектив, в основном, только из-за нас с Шоном. Мы писали песни, созывали на репетицию Джейсона и Джонатана, которые не слишком блистали желанием играть в группе, о которой никто не знает. Только через пару лет, когда я поступил на музыканта, и мне дали стипендию, мы смогли записать демо-альбом у одной звукозаписывающей студии в Айове на эти деньги. Это было долго, и я немного пожалел потраченную сумму, но кое-как мы выпустили альбом и распространили его через друзей и знакомых.Альбом имел небольшой успех.Потом мы стали называться Grey Daze. Идея была моей, потому что прошлое название слегка раздражало своей длиной, да и тем более?— Шон был не единственным, кто пахал в этой группе. Через некоторое время мы уже более твёрдо подошли к созданию нового альбома?— были определённые песни и была определённая аудитория, которую плюс-минус можно было назвать поклонниками. Вышедший альбом получил довольно большую популярность у нас в штате, и пару месяцев назад у нас даже закончился тур по городам. Я начал располагать деньгами, поэтому перестал быть обузой отцу: я помогал ему с оплатой аренды дома и, наконец, перестал слышать от него ворчания насчёт того, что я выбрал ужасную профессию для заработка денег. По сути, с отцом мы перестали пересекаться совсем. В основном я тусил с парнями и ночевал с ними, а отец пропадал на сменах в полицейском участке. Иронично было то, что он боролся за порядок в городе, а я, его сын, как раз тусил в одной из тех компашек, которая всегда имела проблемы с законом.Впрочем, нам обоим было насрать. Иногда мы могли пересечься в доме, как два призрака, но тут же отворачивались и продолжали заниматься своими делами. Ему было насрать на меня, мне?— на него.Так я устроился. Большинство в моём университете считали меня лохом и наркоманом, но принимал я на себя только второй пункт, потому что лохом я себя не считал уж точно. Да, я слаб и хил, и да, меня вечно кто-нибудь бьёт, без драк и избиений моя жизнь не проходит, но, тем не менее, у меня был талант, у меня была группа, у меня были поклонники и у меня был определённый успех.Остальное было неважным.—?Эй, Беннингтон,?— Брюс, пройдя мимо, тем самым отвлекая меня от мыслей, стукнул меня кулаком по голове, и я, поморщившись, потёр макушку рукой. —?Не спи, бля.Придурок, подумал я и запихнул тетради с конспектами себе в сумку. Придурок, блять.***Пару дней спустяЯ потёр пальцами виски, пытаясь прогнать головную боль. Вчера я охуительно много выпил, и теперь моя голова решила отомстить мне за этот стресс. Даже ебучие таблетки не помогали.—?Бля,?— пробормотал я себе под нос, зажмуриваясь. Вокруг гудела аудитория, и это раздражало ещё больше.Сука, да сколько…—?Привет! —?послышалось бодрое где-то рядом. Я поморщился ещё сильнее и поднял голову, уже собираясь послать на все четыре стороны того, кто посмел окликнуть меня во время моего похмелья, но, увидев парня, который стоял передо мной, я на секунду растерялся.Где я видел его лицо?Чёрная футболка, взъерошенные волосы, дружелюбный взгляд?Где я тебя видел?—?Здарова,?— прохрипел я, всматриваясь в лицо паренька.—?Ага,?— кивнул он, и на ухе его блеснуло колечко.…точно!Майк! Или как его там. Парень со своим предложением поучаствовать в фестивале. Точняк.—?Как у тебя дела? —?он приземлился рядом со мной, кажется, не заботясь, что в радиусе почти десяти метров рядом со мной никто не сидел.—?Хуёво,?— я пожал плечами и поморщился от стрельнувшей в голову боли.

Ну нахуя было столько пить, чувак?—?Хорошая ночка была? —?хмыкнул Майк.—?Типа того.—?Нужно завтракать после похмелья, ты разве не знал? —?он поправил сумку на своём плече и улыбнулся. —?Опохмелительный завтрак, вся фигня…—?Ага, но у меня дома нет еды, так что этот вариант отпадает,?— я снова поморщился. —?Тем более я никогда не ем по утрам.—?Тогда побольше воды и каких-нибудь кислых конфет,?— предложил Майк. —?Кстати про них,?— он залез к себе в сумку и, покопавшись немного, вытащил оттуда… конфеты? —?Во, держи.—?Хер знает, как это поможет, но спасибо, чувак,?— я кивнул и, избавив конфеты от обёрток, отправил их себе в рот.Майк наблюдал за мной с улыбкой.Что ему вообще надо? Ах да, точно. Фестиваль.—?Ты типа пришёл спросить про моё согласие?—?Ну, вроде того. Я, конечно, тебя не тороплю, но, по сути, да, я пришёл узнать ответ.—?Чувак, я не знаю,?— я качнул головой. —?У меня дохрена дел и времени в обрез.—?Просто ты очень подходишь, Честер,?— умоляюще произнёс Майк. Он сидел близко и смотрел прямо на меня, и я, на своё удивление, почувствовал себя немного неловко от этого взгляда. —?Я видел тебя там, на концерте, и это было так клёво. Я был бы очень рад, если бы ты согласился.Я вздохнул. Отказывать было пиздец неловко.—?А все случайно не будут думать, что я гей или кто-то там ещё?Майк фыркнул.—?Я сделаю всё возможное, чтобы такого не было. Тем более,?— он пожал плечами,?— не заметил, чтобы за эти два года ты хоть сколько-нибудь заботился о мнении других.—?Просто я не хочу, чтобы избиений стало больше вдвое…—?Я постараюсь сделать всё возможное,?— повторил Майк уже более серьёзно. —?Я могу сказать что-нибудь ректору, у нас с ним хорошие отношения. Или что угодно.—?И что ты ему скажешь? —?фыркнул я насмешливо. —?Чтобы они перестали надо мной издеваться? Чтобы они не избивали меня? Закон уж точно не на моей стороне, чувак.Майк вздохнул, и лицо его приобрело выражение и озадаченности, и печали одновременно.—?В любом случае, ладно,?— махнул рукой я поспешно. —?Ладно. Посмотрим. Я скажу ответ, когда реально додумаю всё.Ну какого хрена я просто не скажу ему нет? Во всём виноваты эти жалобные глаза. Блять.—?Просто знай, что я в долгу не останусь,?— тихо произнёс он. Я вяло кивнул. —?Спасибо.—?Окей, если я соглашусь,?— я чуть улыбнулся,?— то ты будешь обязанным мне до конца своих дней.—?Не знаю, на что подписываюсь, но уже согласен,?— Майк снова улыбнулся, и я, на своё собственное раздражение, почувствовал облегчение при виде его улыбки. —?Спасибо, Честер! —?он приподнялся и, махнув на прощание мне рукой, устремился в сторону своей компашки. Я понаблюдал, как он здоровается с ними, смеётся и что-то говорит, и подумал, что мы, похоже, с этим парнем совершенно из разных миров.Абсолютно не похожи.Почему он выбрал именно меня?***—?Фестиваль Защиты и Гордости… —?пробормотал я, взглядом выискивая на стенде с объявлениями знакомый фиолетовый цвет. —?Фестиваль Защиты… о, во,?— я приблизился к стенду и, сощурившись, пробежался взглядом по плакату.Ничего, по сути, интересного. Снова та же тематика, те же слова про свободу и прочее. Если я собирался соглашаться, что, кстати, вполне могло быть, то я должен быть более в теме. Нельзя подписывать контракт, если не прочёл пункты, напечатанные мелким шрифтом.На листовке ничего интересного я не нашёл. Лишь описание и тематику фестиваля. Номера, адреса, прочая хуйня…Возможно, я мог бы согласиться, рассеянно подумал я. Если это повлияет на отношение преподов ко мне или улучшит мою успеваемость. Надо поговорить с этим парнем. По сути, я ничего не терял. Если мне не понравится, или кто-нибудь начнёт переходить рамки?— я могу запросто уйти.За рассеянными размышлениями я пропустил пункт организаторов, но, стоило мне обратить на него внимание, как мой взгляд тут же наткнулся на знакомую фамилию.Майкл Кенджи Шинода.—?Интересно,?— пробормотал я и провёл пальцами по ровным, крупным буквам.Если этот парень организатор, не говорит ли всё это о том, что он гей?Я пожевал губу и нахмурился.Хм.А должно ли это меня ебать?