Глава 19. Что скрывают музыкальные пластинки (1/2)

В зеркале большого города ты отражаешься всесильным и истощенным, любимым и нелюбимым, мудрым и слабоумным одновременно. Годами каменные джунгли проверяют тебя на прочность, выворачивая наизнанку, скручивая в узел и распуская на тончайшие нити, ведь им нет дела до того, насколько силен или слаб их противник. И кому-то приходится справляться с болью всю свою жизнь, оберегая и залечивая измученное сердце.

Душа Руби от рождения казалась хрупкой, как стеклянный шар. Для окружающих она была беспомощным ребенком, которому не суждено когда-либо повзрослеть. Она и сама, будучи несмышленышем, верила в то, что ее обезоруживающая детскость – это чудесный дар, с которым она не имеет права расставаться. Но если бы сердце Руби по-настоящему было похоже на стекло, оно разбилось бы еще в далеком сорок пятом, вслед за поочередной гибелью Кеннета и Дейзи. Если бы Руби в действительности была такой слабой, какой ее видели другие, она бы не пережила тот злополучный день, когда в ?Сиракузу? ворвались убийцы, а даже если бы и выжила, то сошла бы с ума за месяц заточения наедине с полубезумным стариком, который постоянно твердил, что знает все о ее настоящей семье.

Наконец, осколки могли бы раскрошиться в пыль после минувшего вечера, когда Руби осознала всю степень глупости и безнадежности, которыми были пропитаны ее многолетние чувства. Она верила, что была влюблена, ей никогда так не хотелось думать о ком-либо, кроме одного-единственного мужчины. И этот мужчина поставил ее на место. Ему даже не пришлось быть жестоким – наоборот, он заботился о Руби и хотел спасти ей жизнь. Но, кроме него, у Руби больше никого не осталось. Душа не хотела разрываться на части, однако она снова и снова кровоточила, выбрасывая наружу потоки слез.

В эти непростые годы целебным бальзамом для ее сердца стала музыка. Когда-то музыка соединила двух друзей – бедного мальчишку и осиротевшую девочку – и наделила их общими мечтами. И сам Альфред, и многие другие впоследствии не раз предлагали Руби набраться смелости и отправиться покорять большие сцены Америки. Друзья считали, что Руби заслуживает этого, а ей даже и не снились гастроли с огромными оркестрами или главные роли в мюзиклах. Музыка исцеляла ее только тогда, когда рядом находились те, кого она любила.

Ночной город стыдливо прятал в складках своего пальто неприглядные тайны и с лицемерными ужимками пытался прикрыть многочисленные грешки, но теперь ему не удавалось обманывать девушку, рассекавшую уличные закоулки со взглядом, горящим от гнева и отчаяния. Теперь Руби лишилась не только всех близких, но и дома, куда больше не могла вернуться. Она прижимала к груди гитару - единственную вещь, захваченную при бегстве, - и торопливо шла по улице, подсвеченной огнями фонарей и автомобильных фар. Перед глазами промелькнуло знакомое здание, и Руби впервые увидела вывеску пиццерии Скалетта с изображением пепперони в верхнем углу. Этот путь она оборвала сама, и даже если бы заведение сейчас было открыто, она бы не осмелилась туда войти.Несколько раз ей чудилось, что она слышит за спиной чьи-то шаги. Содрогаясь от домыслов воспаленного воображения, Руби оборачивалась в ожидании увидеть перед собой лицо преследователя. Какая-то ее часть молила, чтобы это был Генри, несмотря на то что Руби всячески пресекала подобные мысли и ругалась на саму себя. Однако если бы это был Генри, у него все еще оставался шанс беспрепятственно вернуть беглянку домой и подчинить ее своему плану. Руби сбежала, но не потому, что хотела скрыться навсегда от человека, которого все еще любила, а потому что этот поступок казался ей единственным способом выразить свой протест. Последние несколько недель ей уже и так распоряжались как куклой – неужели теперь она не имеет права выбирать свою дальнейшую судьбу?Неоновая вывеска ресторана, растянутая по вертикали, издалека притягивала к себе внимание, и Руби, хоть ей и раньше доводилось бродить по Вест-Сайду в темное время суток, как никогда задумчиво оглядела мерцающие буквы. ?Мона Лиза?.Еще одно заведение для элиты города, и когда-то подобные места вызывали в Руби лишь благоговение. Когда-то очутиться в ?Мальтийском соколе? было для нее удивительным приключением. Благодаря Вито она попала в ресторан, предназначенный только для гостей со связями и большими деньгами. А чем все закончилось?Но этой ночью при виде неоновой вывески Руби испытывала лишь бессильную злость. Она уже не сомневалась, что именно здесь скрывался тот, кто лишил ее всего, что было для нее смыслом жизни и целебным бальзамом от всех болезней мегаполиса. И несколько часов назад, еще до захода солнца, Руби, так же стоя напротив вывески, узнала у полного усатого мужчины, строчившего заметки за столиком под открытым небом, имя этого палача.***Незнакомец заметил, как Руби на протяжении нескольких минут с волнением осматривала ресторан, и, оторвавшись от своих записей, полюбопытствовал о причинах ее нерешительности зайти внутрь. Девушка, одетая в черное платье и шляпу с широкими полями, произвела на него впечатление вполне достойной гостьи местного заведения. Она не спешила развеивать подобное впечатление и воспользовалась им, чтобы с помощью наводящих вопросов выяснить имя владельца.Она настолько была захвачена своими горестными мыслями, что так и не узнала мужчину, с которым у нее состоялась беседа. А тот не сразу понял, кого ему напоминает эта тоненькая изящно одетая незнакомка, и только когда Руби уже скрылась из виду, раздосадованно ударил кулаком по столешнице, а затем предпочел внушить себе, что ничего этого не было. Они слишком редко виделись вживую – те пересечения у старухи Флауэр едва ли можно считать настоящими встречами. Поэтому детектив Антонио Росси, дабы в придачу не будить неприятные воспоминания о покойном Кеннете Флауэре, предпочел забыть о промелькнувшем перед ним призраке его младшей дочери.

***Днем, в разговоре с Генри и Бернардо, Руби была честна во всем, кроме одного эпизода, который был истинной причиной шрамов на ее руках. Она побоялась делиться самым сокровенным воспоминанием с детективом и собиралась поговорить об этом с Генри наедине, как только почувствует, что настал нужный момент. Но их планы на ее будущее не совпали, и Руби поняла, что рассказ о том, что произошло с ней в тот злосчастный день, ничего не изменит, а, возможно, даже укрепит Генри в стремлении увезти ее из Эмпайр-Бэй.***Спустя две недели пребывания в заключении у Лео Галанте Руби немного окрепла и теперь могла вставать с кровати и ходить по комнате. На большее не приходилось рассчитывать – это тюремщик дал ей понять сразу.Он всегда приходил кормить ее сам. Иногда обеды или ужины пропускались, но в этом случае Лео возвращался с двойной порцией и заставлял ее съесть все до последней крошки. Это могло показаться не такой уж и непосильной задачей – кулинарный гений Лео никогда не промахивался и выдавал лишь отменные на вкус блюда. Но у Руби в ее безысходном положении любой божественно зажаренный кусок индейки застревал в горле мучительным комом.Этот старик был более чем осторожен. Он неизменно клал к трапезе неполный столовый набор – в нем не хватало ножа. Очевидно, Лео боялся, что отчаявшаяся девушка, испытавшая столько лишений и вдобавок оказавшаяся под замком у незнакомого человека, может быть способна на любую безрассудную выходку.

В тот день он появился с ужином и застал ее сидевшей на подоконнике и всматривавшейся в щели между досками, забивавшими окно.

- Там, кажется, солнечная погода, - произнесла Руби, даже не глядя в сторону Лео. – Жаль, что еще немного – и я забуду, как выглядит мир снаружи.- Кому-то приходится выздоравливать в стенах больниц месяцами и даже годами. Но ты выйдешь гораздо раньше. …сегодня у меня не хватило времени на что-то более оригинальное, поэтому на ужин равиоли. Понимаю, они были и вчера…- Я не помню, что было вчера, - равнодушно откликнулась Руби. – И мне все равно, что сегодня. Раз уж это больница, то стоит ли запоминать проведенные в ней дни?Лео поставил на кровать поднос с ужином и позвал Руби к себе. Затягивать пребывание несносного старикана у девушки не было желания, поэтому она поплелась к кровати и присела на самый краешек, чтобы побыстрее приняться за ужин и покончить с ним.- Музыка могла бы прибавить тебе аппетита. – Лео вновь намекнул на нетронутый патефон, который стоял у ее кровати с самого начала и был призван скрасить заточение. Музыка окружала Руби в те дни, когда она только-только приходила в себя, но едва ей удалось приподняться с постели и дотянуться до патефона, как его крышка захлопнулась, а все пластинки полетели в угол.- Аппетита мне мог бы прибавить свежий воздух, - вяло возразила Руби.- Еще немного окрепнешь, и мы выйдем в сад.

Он поймал ее мрачный взгляд.- Не веришь старику, а зря. Поверь, я всего лишь забочусь о тебе, - покачал головой Лео и затем протянул ей стакан с вишневым соком. – Но сначала выпей.До повторяющегося рациона Руби не было никакого дела, а вот пить изо дня в день красные напитки ей уже осточертело. Вишневый, томатный, гранатовый – что же старикан принесет на этот раз? Он не уставал читать лекции об их пользе и каждый раз напоминал Руби о том, что она потеряла очень много крови и должна восполнить свои силы.Стакан дрожал в ее руках, и вместо того чтобы пить, Руби любовалась багряным цветом напитка, о чем-то размышляя.- Три месяца назад мой друг Альфред написал песню… для женщины, в которую был влюблен. Ее звали Франческа. Но у Франчески был муж, и она не желала знать никого другого. Однако Альфред все равно не сдавался. Он не мог смотреть ни на одну другую девушку и мечтал лишь о Франческе. Он говорил, что ее муж недостоин такого счастья и верил, что рано или поздно Франческа поймет, кто любит ее на самом деле. Она была… старше Альфреда, но и это его не останавливало. Так вот, он решил посвятить ей песню. ?Вишневая пристань?. Так она называлась.В памяти Руби всплыли обрывки воспоминаний о дне, когда она впервые спела эту песню перед публикой. В тот день Альфред пригласил Франческу со всей ее семьей, и Руби спустя несколько лет встретилась с Вито, неожиданно воспылавшим страстью к повзрослевшей дочери старого сослуживца.- ?Рассыплю вишни по волнам – и все они утонут. Так и мои слова любви тебя совсем не тронут…?- Ты еще помнишь ее целиком? – спросил Лео, поддерживая неожиданный порыв откровения – первый за все время.Руби не ответила ему, снова углубившись в созерцание содержимого в стакане.

- Жаль твоего друга. Он наверняка был славным парнем.-…Был.

В багряной глади напитка она прочитала призыв к действию.- Вы правы – мне так не хватает музыки. Я боюсь, что она причинит мне боль и напомнит о том, чего я лишилась… Но она ни в чем не виновата! – Руби взглянула на Лео так, будто ждала одобрения с его стороны. -Давайте послушаем музыку.Патефон стоял справа от кровати, и когда Лео подойдет к нему, чтобы поставить пластинку, она выиграет время и отойдет на еще более безопасное расстояние.- Что хочешь послушать?Он поверил, что ее порыв искренен, и действительно шагнул в сторону сброшенных на пол пластинок.- Неважно. Что попадется на глаза прежде остальных.- Тогда эта.Лео поднял пластинку и прочитал:- Луи Армстронг и Элла Фицжеральд.- Кажется, я знаю, что это за песня, - протянула Руби. – Мне нравится.Когда Лео повернулся к ней спиной, чтобы открыть крышку патефона и поставить пластинку, она поднялась с кровати и, сжимая в руке напиток, отошла к окну. Там она словно о чем-то вспомнила и стала жадно опустошать стакан, в то время как старик принялся крутить заводную ручку патефона. Когда Лео поставил иглу, за его спиной раздался дребезг и почти сразу – вскрик.

Пластинка зазвучала. Лео обернулся и увидел безумное выражение на лице Руби, а затем его взгляд опустился на ее руку, забрызганную смесью сока и крови.Stars shining bright above youNight breezes seem to whisper "I love you"Birds singing in the sycamore treesDream a little dream of meОна приложила этот несчастный стакан о подоконник, и осколки впились ей в кожу, причинив нестерпимую боль.- Не подходите ближе! – От резкого выкрика Руби зашлась хрипом. Она вскинула окровавленную руку, и перед глазами Лео опасным блеском сверкнули останки стекла.- Руби, ты понятия не имеешь, что делаешь.Лео говорил с поразительным хладнокровием, и, если бы Руби за эти дни не убедилась в том, что ему действительно дорога ее жизнь, хватило бы одного взгляда, чтобы она отказалась от своей затеи. Но этот старик был непрост, и он научился скрывать свои эмоции. Ей не следовало забывать, с кем она имеет дело.- Я сказала – еще один шаг, и я к черту прерву свою никчемную жизнь!Лео сделал примирительный жест и остался стоять у кровати.

- Вам не жаль Альфреда. Вы вообще не имеете понятия о том, что такое жалость. Вы так или иначе виновны в его смерти! Я… я не могу ошибаться. И не ошибаюсь, так ведь?Она приложила осколок к запястью другой руки.- Я не ошибаюсь? – тяжело дыша, повторила она.- Пепе приехал спасти тебя, и он сделал все, чтобы ты выжила. Других приказов я ему не отдавал.- Это не ответ!!!- Я не убивал твоего друга, - пытаясь поймать ее взгляд, утвердительно произнес Лео.- Нет. Но я спрашивала о другом. Виновны ли вы в том, что произошло?- В чем я могу быть виновен?- Я слишком слаба, чтобы бороться с вами или… бежать. Но прямо сейчас, на ваших глазах, я могу подрезать все ваши труды. Я сделаю это, потому что уже ничего не будет больнее, чем смерть моих друзей у меня на глазах и те удары ножом. И я не ваша узница. Я понятия не имею, что вам нужно от меня, и я… ненавижу вас.Она провела острым краем по коже чуть выше запястья, оставив линию, на которой тут же выступили капли крови.- Я ни за что бы не допустил всего этого, если бы знал заранее! – гнев прорвался наружу, и лицо Лео сильно исказилось. – Наказать должны были лишь одного!- И кто же вам не угодил?- Никому не было дела до твоих несчастных друзей! Да и до тебя – так я думал. А потом выяснилось, что из-за Генри приплели всех остальных.

- Что вам сделал мистер Томасино?- Прекрати это мерзкое представление, девочка! – гаркнул Лео и шагнул вперед. – Ты просто истечешь кровью и ничего не добьешься. Давай ты успокоишься. Я принесу спирт и бинты, мы перевяжем твою руку и поговорим за ужином.

- Нет, так не пойдет. – Она подняла осколок повыше и прочертила еще одну красную линию у себя на руке.- Тебе не хватит духу.- Вы хотите мне это внушить…Руби оставила третий прочерк на коже. Она начинала получать странное наслаждение от процесса и поняла, что еще немного – и будет сложно остановиться.

- Зачем вы послали за мной? Я вам нужна – но почему? Я до сих пор слышала лишь бессмысленные бредни, но это все не то! Скажите мне правду!

- Поверь, ты не хочешь этого знать. Как и не хочешь знать того, как долго за тобой велась слежка. А как удобно следить за твоей квартирой из ресторана моего лучшего друга! Приглядывать за тобой было несложно, и из-за этого я расслабился. Я допустил оплошность, но сделал все, чтобы попытаться ее исправить!За ней следили. Руби стало не по себе, точно ее внутренности ошпарили кипятком. Осколок без ее ведома скользнул по руке, оставив последний, длинный шрам и выведя девушку из состояния опьянения. Боль, переставшая быть наркотиком, в одно мгновение лишила ее сил.- Да, я не сумел остановить Фрэнка и предотвратить все это! – взревел Лео. – Моя вина разве что в этом. …И я уже сказал гораздо больше, чем тебе нужно знать. Заканчивай, или я сам тебя пристрелю.Sweet dreams, till sunbeams find youGotta keep dreaming leave all worries behind youBut in your dreams whatever they beYou gotta make me a promise, promise to meYou'll dream, dream a little of meС тех пор Лео приносил только эмалированную посуду и ни на секунду не спускал с нее глаз во время поглощения пищи. Но осколки все равно больше не потребовались бы девушке, нашедшей источник жизни в идее мести. Засыпая, она прокручивала в голове возможные образы загадочного друга Лео и представляла, как вонзает ему в грудь нож, не забыв сказать напоследок несколько слов. Пламенная вендетта сутками проигрывалась в болезненном воображении Руби, обрастая мельчайшими деталями, о которых она когда-либо читала в газетах или слышала из рассказов итальянских соседей. Но вечерний разговор с Генри отложил эту долго зревшую фантазию в дальний ящик. Раз никто не собирается ей помогать, придется разработать менее яркий и более сложный в осуществлении план. Она почти уверена в том, что обнаружила правильное место. Совпадали и имена. Лео упоминал некоего Фрэнка??Фрэнк Винчи. Разве вы не знали, кто здесь главный?? - удивился незнакомец за столиком на улице.***Но сначала необходимо найти приют на ночь. Остался ли в этом городе хоть кто-то, на кого она могла бы положиться? В густом сумраке перед ней обнажилась мысль об одиночестве. И это было не то одиночество, которое испытываешь, на время теряя близкую связь с друзьями или родственниками. Это было холодное осознание, что всех этих людей она больше никогда не увидит. Руби могла ощущать себя одинокой, испытывая обиду на непонимание со стороны Кларетты или осуждая маниакальную влюбленность Альфреда, мешавшую ему уделять больше времени по-настоящему близким людям. Но она также могла надеяться, что стена из призраков, разделявшая ее и Кларетту, однажды истончится, а губительная страсть Альфреда иссякнет.

Теперь же какая разница, что мешало ей проводить больше времени с людьми, которых она любила?Альфреда больше не было. И все же, развернув выцветшую бумажную салфетку, Руби вспомнила о нем. На салфетке был телефонный номер, который Джессика Рейли – золовка Франчески и та самая улыбающаяся блондинка со странной прической – пару месяцев назад оставила на барной стойке после безуспешных попыток заигрывания с Альфредом. Салфетка едва не полетела в корзину для мусора, но вовремя была спасена Луиджи, который посоветовал Руби сохранить номер ?до лучших времен?.

?Я мог бы и сам, ma… la mia donna не поймет, если найдет у меня номер другой женщины?, - тогда поспешил оправдаться он.Все, кроме Альфреда, видели, как страдает Джессика, но никто, кроме него самого, не мог ей помочь.Примет ли Джессика гостей этой ночью? Они не успели стать хорошими подругами, но Руби всегда испытывала к ней симпатию и догадывалась, что это взаимно. Был ей приятен и друг Джессики, с которым они иногда появлялись в ?Сиракузе?. Очевидно, Джессика водила его с собой не только из дружеских намерений – это был еще один демонстративный жест для Альфреда, который также обошел его внимание стороной.

И как она пережила новость о смерти Альфреда?

Руби могла узнать обо всем этом лишь одним способом – набрав номер в телефонной будке.***Зеленый мотоцикл с визгом ворвался в гущу лениво катившихся автомобилей, вылавировал к тротуару и остановился напротив неоновой вывески, чудом не снеся стоящий у дороги почтовый ящик.

- Эй, певчая пташка! – окликнул Руби звонкий голос байкерши.

- Я бы ни за что не поверила, если бы не увидела сама! – воскликнула Руби, приблизившись к ней. Это была Джессика, но куда более уверенная в себе и излучавшая мощную энергетику.

- Лучше запрыгивай поскорее, пока моим байком не заинтересовались крутые парни из этого ресторана.Джессика выразительно кивнула в сторону ?Моны Лизы?.- А ты много знаешь о них? – непринужденно поинтересовалась Руби.- В основном из газетных сплетен, но мне достаточно и этого, - слукавила Джессика, умолчав о своем главном источнике информации – Эйдене.Взор Джессики зацепил знакомый музыкальный инструмент в руках Руби, но она ничего не сказала об этом, а поинтересовалась:- Почему не предупредила насчет багажа? Давай сюда.Она положила гитару себе на колени.- А теперь запрыгивай мне за спину и хватай гитару с обеих сторон. Надеюсь, она достаточно крепкая для экстремального спорта.- Она пережила кое-что и похуже, - заметила Руби.***Джессика не медлила ни секунды в своем решении, сняв трубку и услышав голос девушки, о судьбе которой Эйден все эти недели так сильно переживал. Она и сама почувствовала облегчение, увидев Руби живой и невредимой. Только почему она появилась именно сейчас и звонит посреди ночи, словно от кого-то скрывается?Мотоцикл уверенно рассекал по автостраде, но не срывался на бешеную скорость.Джессика берегла не только пассажирку. Руки девушки, сцепленные с гитарой, образовали вокруг ее талии кольцо, которое при неосторожных движениях давило и причиняло неудобство. Это была одна из самых долгих поездок в ее жизни.

- Вот мы и на месте, - сказала Джессика, остановившись напротив кирпичной пятиэтажки. – Не дворец, однако мой ?не-дворец?.

***- У тебя замечательно, - возразила Руби, когда они оказались в квартире. – О, а ты действительно этим увлечена!

Она кивнула в сторону висевшего на стене прихожей календаря, на верхней половине которого красовался внушительного вида мотоцикл с желтыми покрышками. На дальнем фоне изображения маячил холм, усеянный буквами, которые складывались в название одного из самых престижных районов в городе – Хилвуд.

- Да на почте раздобыла, - бросила в ответ Джессика, попутно включая свет на кухне. – Я, конечно, неприличные вещи для девушки сейчас скажу – но, может, хочешь чего-нибудь поесть на ночь глядя?

Руби замотала головой, попутно заслоняя раскрывшийся в зевке рот.- Спасибо, у меня был плотный ужин. Честно говоря, я больше всего хочу спать.- Да, я бы тоже не прочь завершить сон, от которого ты отвлекла меня час назад. Нет, я не в упрек, ни в коем случае! – Джессика моментально пресекла любые поводы для неловкости. – Значит, решено. Поговорим утром, а сейчас… мне надо найти тебе одеяло. Можешь пока расслабиться на диванчике. И вообще, чувствуй себя…эмм, как дома.

***Вернувшись из спальни, Джессика обнаружила, что Руби уже заснула. Девушка, свернувшись калачиком, подложила руки под голову вместо подушки. Шум ее дыхания разбавлял тяжесть тишины в комнате.Джессика накрыла Руби одеялом и, бесшумно покинув кухню, затворила за собой дверь. Еще одну дверь она закрыла, очутившись в спальне. Только затем она вздохнула, села на кровать и потянулась к телефону.Эйден не отвечал на звонок, и это могло означать, что он либо снова сменил мотель, либо ночует не у себя, а, к примеру, у своего загадочного информатора, о котором Джессика до сих пор толком ничего не узнала.?Зря не берешь, ох зря!? - подумала Джессика, кладя трубку на место. Затем она взяла с тумбочки часы и перевела стрелку будильника на час назад. Присутствие гостьи не избавляло ее от необходимости утром подниматься на работу.***Грубый стук в дверь, перемежаемый с воплями звонка, вырвал Джессику из сна еще раньше. Выскочив из постели и прихватив с собой голубой халат, она поспешила в прихожую.Ее брат Эрик вломился в квартиру, едва она успела отворить дверь.

- Господи, во что ты ввязался на этот раз? – всплеснула руками Джессика, оглядев его расплывшуюся от синяков физиономию. Кроме того, Эрик слегка прихрамывал.

- Как знал, что ты еще не успеешь свалить на работу! – прорычал Эрик, оборачиваясь к ней. – Я между прочим всю ночь не спал.

- А что так?

- Давай-ка ты сначала плеснешь мне кофе, а там и поговорим.

Джессика на мгновение замялась, но тут же увидела Руби, выглянувшую из-за двери, и сделала страшные глаза, попытавшись загнать ее обратно. Эрик проследил за ее взглядом и повернулся в сторону девушки.

- Здравствуйте…

Руби практически не выспалась, поэтому плохо соображала и смотрела на него сквозь полуприкрытые веки. Реакция Эрика не заставила себя ждать.- Это что, твоя подружка?

- Милая, ты можешь перелечь в мою спальню. Нам с братом надо поговорить.- Да, конечно, - зевнула Руби и скрылась в комнате, не забыв закрыть за собой дверь.- Идем, - Джессика увела брата на кухню.***- Так что произошло? – спросила она, включая машину для кофе.

Эрик отбросил в сторону скомканное одеяло, а затем развалился на диване и закурил. Его сестра с недовольным видом распахнула окно и, вытащив из ящика пепельницу, поставила ее на стол.

- На меня напал этот сукин сын, брат Франчески. Просто взял, зашел в квартиру моего кореша и набросился, как зверь!- Вито?

- Удивлена, да? – саркастично откликнулся Эрик. – Вот и я удивился, что этот долбанный макаронник знал, где меня искать! Но… пока Франческа прикладывала лед к моей разбитой роже, я понял, что вариантов немного. Точнее, всего один. Да, Джесс??Да, Эрик. Быстро ты понял?, - с досадой вздохнула про себя Джессика, а вслух парировала:- Послушай, братец, твоя жена места себе не находила, пока ты без всякого предупреждения пропадал вечерами у своих дружков.

- И поэтому ты решила меня заложить… из этой вашей женской солидарности? – свирепо вскинулся Эрик, с силой ткнув сигаретой в пепельницу.- Я не называла ей конкретного адреса! – возразила Джессика и попыталась отвлечь его от этой темы: – С чем будешь кофе?Эрик с силой двинул кулаком по столу.- С блядской водкой! Вот от чего я сейчас не откажусь! Но этот хрен заявил, что если я не брошу пить, то он вернется, и будет еще хуже.