Глава 8. Куда приводит музыка (1/1)

Музыка манила приключением. Она разливалась по улице, подгоняемая ветром, била в тонкие оконные стекла, наполняла мягкие вечерние сумерки. Мотив казался Гарретту знакомым, и он снова и снова пытался вспомнить, где мог слышать что-то похожее. Постепенно это превратилось в навязчивую идею, захватило все его мысли настолько, что даже голод отступил на второй план. Он ехал по улочкам уже не в поиске гостиницы?— он жаждал найти источник той самой музыки, что заставила его думать о кораблях и дальних странствиях, о диковинных зверях, которые живут среди дождливых жарких лесов, о племенах, что строят хижины среди деревьев, настолько гигантских, что кроны их подпирают небесную гладь. Все его существо откликалось на эти образы, и вскоре тени на стенах домов обернулись развевающимися парусами, а на губах появился вкус морской соли. Музыка тем временам нарастала, пропитывая улицу, меняла темп, манила, завлекала: следуя ее приказаниям, Гарретт завернул за угол и, наконец, увидел самого исполнителя. Музыкант, худенький, нескладный парнишка в рубахе цвета индиго, стоял у стены, обратив лицо к небу, и вечерний свет сглаживал его острые черты, добавлял в них каплю мечтательности. Его пальцы, тонкие и жесткие, нежно касались струн уютного ситара. Он мельком взглянул на замерших в нескольких шагах от него охотников и, улыбнувшись, запел. Голос, неожиданно глубокий и сильный для такого юнца, прокатился по улочке, окрашивая вечер в совершенно чудесные цвета, и Гарретт почувствовал разряд, скользнувший от затылка до лопаток. Песня переполнила его, достигла самых кончиков ногтей, взъерошила волосы, заставила сердце биться в такт… Он наконец понял,?— прочувствовал,?— что испытывал Роланд, когда слушал Сирену. Эта мысль почти испугала его… но начался следующий куплет, и все отступило на второй план. Теперь Гарретт хотел только слушать?— тонуть в мелодии, дать ей унести себя туда, где никогда не бывает зимы, и волны ласково целуют белый берег, и горячий песок струится между пальцев…*** —?Бард колдует очарование,?— Роланд произнес это едва слышно и бросил куб. Игон первым делом взглянул на счётчик?— как он и предполагал, действия мастера вызвали скачок показаний. —?Сколько? —?спросил он. —?Четырнадцать. И бонус от харизмы… У наших штраф из-за усталости… —?в голосе Роланда послышалось смущение. —?Я не могу просто отменить его… Нужно играть по правилам… —?Все в порядке,?— Спенглер постарался сказать это уверенно?— ему совсем не хотелось, чтобы из-за избытка эмоций Роланд потерял контроль над собой. —?Теперь… —?он не успел договорить: стук трех кубов по столу красноречиво свидетельствовал о том, что запущенные изменения оказали свое влияние. —?Это проверка на очарование,?— и не успел Роланд озвучить цифры, как Игон услышал беспокойное ворчание Лизуна, кружившего над столом. Нехорошо.*** Музыка обещала весну. Голос певца нес с собой запах первого дождя и свежей земли, а в перезвоне струн Эдуардо слышался бойкий отголосок капели. Он почувствовал, что может вздохнуть полной грудью, расслабиться, поддаться мелодии и сбросить бремя забот?— всех забот. Вокруг него цвела весна с ее волнением и нежным обещанием скорых каникул, и он зажмурился на минутку, представив, как по лицу скользит первый теплый луч солнца. Он чувствовал, что может слушать это целую вечность?— но вот бард повернулся и пошел прочь, не прекращая играть, и Эдуардо поспешил следом. Он чувствовал, что в кои-то веки?— по счастливой случайности! —?обнаружил что-то настоящее, что-то действительно прекрасное, и не собирался это упускать.*** Перемещение фигурок совпало с повышением показателей. Игон беспокойно посмотрел на фигурку барда, возглавившую процессию, и обернулся к Роланду, державшему наготове свой двадцатигранник. —?Как долго продержится очарование? —?Проверка проводится каждые два хода. Следующая будет… здесь,?— Джексон постучал пальцем по карте и потянулся к коробке с фигурками. —?А мне надо все подготовить… Его голос, такой взволнованный еще несколько минут назад, полностью преобразился, и Игон, озадаченный этой резкой переменой, внимательно вгляделся в лицо Роланда. Тот навис над столом, измерял что-то, передвигал и перекраивал, словно истинный демиург в трудах над своим детищем, привычно сосредоточенный и увлеченный?— будто перед ним вместо карты лежали чертежи и схемы. Его пальцы орудовали картонными зданиями и фигурками так же ловко, как паяльником и отверткой, и глаза блестели от удовольствия?— но Игону казалось, что это нездоровый, опасный блеск. Смутная догадка билась где-то совсем рядом, но он не мог уловить ее. Вместо этого он вырвал лист из блокнота и, наскоро черкнув на нем несколько слов, протянул Жанин. —?Пожалуйста, принеси мне это из лаборатории.*** Музыка несла тайну. Бард щедро поливал нотами мостовую, и прохладные камни искрились, преображаясь. Кайли могла разглядеть на них таинственные символы и знаки: какие-то казались ей смутно знакомыми, какие-то она видела впервые. Она не могла не последовать за ними?— ведь песня так явно намекала, что в конце пути ее ждут ответы. Шаг, еще шаг, и еще?— вот-вот откроются все тайны, которые хранит этот мир… И тысячи других, что лежат за ним. За каждым поворотом ждет новое измерение, и надо поторопиться, чтобы успеть изучить их все. Лишь на мгновение она замешкалась, когда городской пейзаж вокруг ощутимо изменился?— аккуратные домики сменились на серые хижины с окнами, занавешенными тряпьем, а камни под ногами превратились в засохшую грязь. Но все это было неважно, пока играла мелодия, пока голос барда наполнял каждый вздох невысказанными обещаниями…*** —?Кайли была близка. Равнодушие в голосе Роланда кольнуло Игона в самую суть его беспокойства. Он коснулся руки Жанин, услышав ее возмущенный вздох, и приложил палец к губам. —?Не надо… Лучше подключи его,?— он кивнул на энцефалограф и, пожалуй, излишне бодро обратился к Роланду. —?Я хочу снять показания твоего мозга. Определить… степень твоего влияния на игру. Эта ложь далась ему нелегко, но возражений не последовало?— Роланд рассеянно кивнул, полностью погруженный в свои мысли, и послушно нацепил шапочку с электродами. После недолгой настройки по экрану поползли четкие строчки линии; перед тем, как заняться их расшифровкой, Игон услышал стук кубиков и не сдержался?— глянул на карту.*** Соленый ветер утих, и свежесть воздуха сменилась запахами пыли и стухшей рыбы. Гарретт закашлялся, поднес руку к лицу, пытаясь хоть как-то защититься от вони, и в растерянности огляделся по сторонам. Диковинные птицы и звери, окружавшие его, растворились среди полуразрушенных, скособоченных хижин,?— Гарретт с опаской взглянул на глубокие дорожки трещин на стенах,?— а мостовая превратилась в грязную, щедро усыпанную мусором дорогу. Впереди, в свете ранней луны, он разглядел силуэты друзей и поспешно устремился к ним, ругаясь то на обломок доски, то на слишком крупный камень под колесами. Его голос тонул в потоке назойливой, привязчивой мелодии,?— и, приблизившись к друзьям, Гарретт заметил, что и Эдуардо, и Кайли вторят этой странной песне, мурлычут ее себе под нос. —?Эй! —?он дернул Риверу за плащ. Тот не откликнулся, даже не повернулся?— продолжил идти вперед, мурлыкая что-то себе под нос. Так же не отреагировала и Кайли, даже когда Гарретт постучал по ее доспеху. Она продолжила идти вперед, тихо напевая что-то, и ее блуждающая улыбка вызвала неясную тревогу. —?Вот тебе и уличный музыкант,?— зло процедил Гарретт и, с трудом протиснувшись между стеной хижины и Кайли, рванул вперед со всей скоростью, какую мог позволить себе на этой дороге, к тонкой фигурке, петляющей среди теней. —?Эй, Джонни Кэш, отойдем на пару слов? Бард не обернулся, но явно расслышал этот сердитый окрик, поскольку почти сразу перешел на бег. Гармония музыки дрогнула и начала рассыпаться тревожными нотами, но рассерженного Гарретта это не смутило, напротив, он еще яростнее налег на колеса в желании как можно скорее настигнуть свою добычу, невзирая на то, что коляску нещадно подбрасывало на неровной дороге. Хижины неожиданно расступились и остались позади, когда до тонкой фигурки оставалось всего пару футов. Бард резко юркнул куда-то в сторону; в попытке поспеть за ним Гарретт чуть не выпал из кресла при завершении слишком крутого виража. Колеса заскрипели в явной попытке надавить на жалость, но все же выдержали эту поездку; взметнулась пыль, окрашенная лунным светом в серебристый, и Гарретт с трудом смог удержаться, чтобы не чихнуть. —?Сдрейфил? —?насмешливо крикнул он, оглядываясь вокруг. Луна, безразличная к состоявшейся погоне, открывала перед ним пустырь, со всех сторон плотно окруженный колючим кустарником. Среди обломков кирпичей и сухой мертвой травы деловито расхаживали вороны, которых, кажется, ничуть не взволновало прибытие постороннего,?— его удостоили только парой наглых взглядов и хриплым птичьим ругательством. Барда видно не было, но вряд ли бы он смог прорваться через сцепленные колючие ветки,?— скорее всего, затаился поблизости, в ожидании момента, когда можно будет безопасно выйти. Гарретт прислушался, стараясь уловить отзвуки тревожного дыхания, но не успел?— тяжелые шаги нарушили ночную тишину, и из проулка на пустырь вынырнули Эдуардо и Кайли. Кажется, они все еще были в трансе, во всяком случае, с виду их не смутила резкая смена обстановки. Почти сразу, не оглядываясь, не обращая внимания ни на что другое, они направились вперед, в тень кустарника, куда не проникал лунный свет, и Гарретт, почуяв недоброе, бросился им наперерез. Опередив друзей буквально на пару футов, он успел вклиниться между ними и фигурами, шагнувшими навстречу из тени. Выхватил кинжал и замер, приглядываясь. Пятеро.*** —?Пятеро?! —?возмутился Игон. —?Не многовато противников? —?Еще бард,?— меланхолично ответил Роланд, полностью проигнорировав высказанный протест. —?Но он, конечно, не боец. Игон взглянул на стол и покачал головой. Тревога, то и дело напоминавшая о себе, теперь пыталась вклиниться в его разум, парализовать ход мыслей каждый раз, когда он пытался собраться. Пока ему удавалось справиться, переварить ее, расщепить и обратить в свою пользу, но последние действия Роланда всерьез выбили его из колеи. Давно, слишком давно он не чувствовал подобной беспомощности… и осознания того, что, если он не овладеет собой, расплачиваться за это придется команде. —?Пора делать проверку по очарованию,?— жестко сказал он и, увидев, что Роланд несогласно качает головой, подвинул к нему книгу правил. —?Два хода прошло. Взялся?— так играй… честно.*** Одна из фигур, самая высокая, шагнула вперед, и Гарретт стиснул рукоять кинжала. Напряжение, росшее в нем, достигло своего пика… и вылилось в нервный смех, когда беспощадный в своей честности лунный свет обнажил противника. Жидкие волосы топорщились вокруг круглой и совершенно гладкой макушки, круглое обветренное лицо выглядело скорее глуповатым, а не устрашающим, несмотря на свирепый взгляд. Видавший лучшие времена кожаный доспех, натянутый поверх затвердевшей от грязи одежды, пожалуй, внушал даже осторожный оптимизм… Но вот массивная палица в крепких, слишком крупных для сухощавого тела руках, все же намекала на то, что стоит держаться настороже. —?Деньги,?— сиплый голос плешивого удивительно подходил его лицу. —?Давай кошелек и можешь топать отсюда. —?Эй, мы просто бедные путники,?— Гарретт старался говорить непринужденно. —?Откуда у нас деньги? Ты явно с кем-то перепу… —?Хватит свистеть,?— из темноты выступил еще один грабитель. Его лица было не разглядеть из-за спутанных длинных волос; ростом он едва доходил до плеча плешивому, и Гарретт немного приободрился. —?Я видел, как ты сегодня прочесал улицу. Гони деньги и можешь считать, что вы дешево отделались. Гарретт покосился на Эдуардо и Кайли. Судя по расслабленным лицам и отсутствующим взглядам, они все еще были не в себе. Если бы хоть кто-то из них сейчас очухался… Старательно оттягивая время, провозившись с застежками чуть больше, чем это было необходимо, он медленно отстегнул кошелек от пояса. Деловито покачал его в руке, исключительно для вида,?— определить по весу, сколько там бренчит, у него бы и не получилось. —?Отдам деньги,?— и можем идти? —?уточнил он. —?И девку,?— хохотнул кто-то. —?И девку,?— осклабился плешивый. —?Сойдемся на деньгах,?— процедил Гарретт, от души надеясь на плохое чувство юмора своих оппонентов. Но все же это была не шутка. Плешивый задумчиво посмотрел на Кайли, царапая невзрачную щетину на скошенном подбородке; трое за его спиной тоже шагнули вперед, разглядывая ее с любопытством, очень не понравившемся Гарретту; даже лохматый до безобразия вытянул свою шею. —?Девка будет подарком за то, что ты поработал в нашем городе,?— выплюнув это, плешивый кивнул на кошелек и вытянул руку. —?Давай. —?Умеешь ты уговаривать,?— проворчал Гарретт. Помедлив еще пару секунд, он подбросил кошелек и, как только плешивый задрал голову, подался вперед и полоснул кинжалом по жилистому запястью. Лохматый выскочил вперед, размахивая палицей; вместо того, чтобы отъехать назад, Гарретт рванул к нему. Он пригнулся как раз вовремя, чтобы пропустить удар,?— волосы на затылке неприятно встопорщились,?— и боднул лохматого головой в живот. Он надеялся, что успеет развернуться и перехватить одного из оставшихся троих, но те уже были готовы к атаке. Двое обходили его с боков, третий, сориентировавшись, подобрал камень и бросил его в колесо; к счастью Гарретта, и обод, и спицы выдержали. Переполненный досадой, он сжал кинжал, готовый защищаться до последнего. За спиной послышались проклятья плешивого… и голос Эдуардо, а вслед за ним?— громкие хлопки крыльев. Вороны с безумной храбростью набросились на грабителей,?— Гарретт увидел, как крепкий клюв одной из них почти полностью погрузился в глаз того, что обходил его слева, и не стал мешкать. —?Приведи Кайли в чувство! —?крикнул он, разворачивая коляску. Плешивый все еще пытался как следует размахнуться левой рукой, и Гарретт воспользовался его замешательством. Удар получился не слишком удачным: острие скользнуло по бедру, разорвав плохонькую ткань. Плешивый взревел и бросился вперед; с трудом увернувшись от его атаки Гарретт только в последнюю минуту заметил лохматого, размахнувшегося палицей. Тяжелое навершие врезалось в плечо, и боль растеклась от шеи до самых кончиков пальцев. Кинжал выскользнул на землю. Сжав зубы, пытаясь не заорать, Гарретт с трудом сделал вдох, глядя, как лохматый и плешивый, явно осмелев, приближаются к нему, как довольные улыбки просыпаются на их мерзких рожах, как поднимаются для удара две палицы… Кто-то с силой толкнул коляску в сторону. Гарретт с трудом удержал равновесие и, кое-как обернувшись, успел увидеть, как меч Кайли насквозь прошивает кожаный доспех плешивого. Тот грузно осел на землю, нелепо раскинув ноги; в свете луны кровь, окропившая землю, казалась черной. Лохматый обернулся и понял то, о чем Гарретт уже знал: поддержки больше не было. Трое его подельников лежали на земле; их лиц было не разглядеть из-за ворон, устроивших себе пиршество. Бард, ругаясь вполголоса, пытался освободиться из жесткой хватки ветвей кустарника, опутавшим его по рукам и ногам. Рядом валялся разбитый ситар. Лохматый загнанно взглянул на Кайли и выронил палицу. —?Не-нет… —?выдавил он. Она отступила на шаг и кивнула в сторону переулка. Поглядев на нее с недоверием, лохматый со всех ног бросился прочь; за ним с глумливым карканьем следовали вороны. В ту же секунду бард рухнул на землю, и за спиной Гарретта раздался голос Эдуардо: —?Поторапливайся, пока она добрая. Повторять дважды не пришлось?— бард последовал за лохматым, ни разу не обернувшись на брошенный ситар. Силуэты несостоявшихся грабителей растворились в темноте, и Гарретт, невзирая на боль в распухающем плече, расхохотался как ненормальный. —?Нечего сказать… послушали музыку… —?выдавил он сквозь смех. —??Головокружительные приключения?!