Часть 15. Kind of funny, kind of sad (2/2)

?Ему же было не с руки, ты бы ещё спустила курок и прострелила себе случайно ногу...??Он обо мне, хочешь сказать, беспокоился???Конечно. А ты его застрелила и толкнула на угол тумбочки...??Он сам зацепился за край ковра!??Он схватился за тебя, чтобы не упасть, а ты оттолкнула его, специально оттолкнула прямо на угол...??Я эту чёртову тумбочку даже не видела!??Убила... Убила... Хладнокровно убила...??Это была самозащита!?Я распахнула глаза, но тут же зажмурилась. Солнце, тёплое, ласковое, ослепило. Сию же минуту хором заныли спина и ноги, к ним присоединился мозг. Стараясь не обращать на них внимания, я огляделась. Неужто Томас оставил меня одну дрыхнуть на улице?Ах нет, вот же он! Сидел на перевёрнутой коробке, починял примус лимонно-жёлтый скутер. Макаронный монстр, весь человеческий транспорт на этой планете закончился, что ли?— Доброе утро! – я съехала к краю скамейки и с трудом села.— Доброе! – Том вздрогнул и обернулся. – Как ты, отдохнула?— Едва ли. – Мужчина понимающе кивнул и отвернулся к скутеру. – Это что ещё за сюрреалистичный персонаж в нашу компанию?— Это наш новый транспорт. Заправлен и полностью готов к отправлению, – довольно улыбнулся Хиддлстон, похлопывая двухколёсное чудо по чёрному, матово блестящему на солнце сидению.

— Тебе что, пятнадцать? – спина не разгибалась, ноги практически не двигались – видимо, их жалоба в вышестоящие органы таки дошла. Кряхтя, я поднялась и попыталась разогнуться. – Ты чего радуешься, будто тебе нового трансформера подарили?Том непонимающе оглянулся на меня. В прозрачных глазах мелькнула тень обиды, тонкие губы дёрнулись и вытянулись в прямую линию. Я не собиралась его обижать, просто... Просто мне было весьма хреново, учитывая события последней ночи, а он вёл себя в корне иррационально.— Мы в долбаном мотеле, тут целая грёбаная парковка прекрасных, чёрт бы их побрал, автомобилей, а ты выбрал в качестве нового транспортахренов скутер!

— Лора, прекрати кричать.— Я не кричу, просто... – я с шумом выдохнула, гася раздражение, и попыталась продолжить ровным голосом: – Просто это идиотизм – ехать на чёртовом велосипеде с моторчиком по стране, кишащей зомбаками, когда вокруг херова туча нормальных машин!— Не выражайся.— Да ты прекратишь или нет? ?Не кричи?, ?не выражайся?... Раскомандовался, ишь ты!— Да потому что я не долбаный герой голливудского боевичка, который с полпинка может любую тачку без ключей завести! – Хиддлстона прорвало. Наконец-то, а то всё джентльмена строит. – Мы не в грёбаном фильме, Лора! Я не мог пойти по комнатам искать ключи…— Побоялся милых восставших трупов за дверями? – совсем невежливо перебила я его.— Побоялся, что тебя здесь в моё отсутствие либо съедят, либо изнасилуют, – он скривился, будто увидел что-то мерзкое. – Видимо, надо было тебя оставить.Он отвернулся и, резко толкнув скутер, пошёл к дороге. Несчастный герой итальянских фильмов натужно скрипнул и беспомощно упал на асфальт. ?Ну вот кто тебя за язык вечно тянет?? – укоризненно протянул слегка протрезвевший голос. Пошёл на хрен. Я посмотрела вслед Тому, который остановился на другой стороне трассы и нервно завёл ладони за затылок. Я и правда не хотела. Оно само вырвалось. Надо будет извиниться. Он резко дёрнул рукой, будто ударяя кулаком по невидимому столу. Потом извинюсь. Сейчас надо обзавестись нормальным транспортом, а то это лимонное недоразумение, валяющееся на парковке, уж больно глаза режет.Прихватив топор, заботливо прислонённый к лавочке, на которой я изволила сны смотреть, я направилась в каморку администратора. Там было пусто и грязно: бумаги размётаны по полу, на них – кровавые следы ботинок и просто пятна крови. Кто-то здесь отчаянно не хотел сдаваться. Ключей на стенде болталось немного, но где-то должны были быть запасные. ?Где-то? оказалось запертым ящиком стола, но пара ударов топором легко разнесла переднюю стенку на щепки, а остатки я доломала руками.Обзаведясь ключами (которых в итоге оказалась добрая дюжина), я выползла наружу, под солнце. Томас по-прежнему стоял всё там же и задумчиво смотрел вдаль, уперев руки в бока. Вероятно, раздумывал, как бы свалить от меня побыстрее.

Комната за номером один оказалась пуста. На тумбочке остались только пепельница, полная окурков, да затёртый журнал. Мимо.Вторая комната встретила невыносимой вонью и жужжанием мух. Слабое рычание вовремя привлекло моё внимание к тёмному углу между стеной и шкафом. Небольшого роста женщина, уже мёртвая давненько, тянула ко мне ссохшиеся руки с облезающей кожей, не в силах подняться. Опухшее, раздувшееся лицо было изуродовано: половина щеки вовсе отсутствовала, по всей видимости, оторванная чьими-то зубами. Справа, у ножки кровати лежала обглоданная почти до кости маленькая, явно детская ножка в синем кеде, облепленная насекомыми. И, судя по жужжанию, остатки тела тоже были где-то здесь. К горлу подкатил комок, в глазах защипало.— Ну и какая же ты мать, а? – ручка топора хорошо легла во влажную ладонь. – Почему не убежала подальше, а? Почему забаррикадировалась, а?!

Лезвие глухо раскололо череп трупа и с чавкающим звуком вошло в хлюпающий, начавший гнить мозг. Вероятно, я могла задеть и это существо, которое там, в черепной коробке, жило. Если оно, конечно, существовало.

— Ну что, довольна, а, тварь? – злость кипела в груди, ржавыми всплесками обжигая горло. – Довольна, что сожрала собственного ребёнка?!Прижав ногой плечо трупа, я вытащила топор из его черепа. Женщина безвольно свесила раскроенную голову, раскинув руки, будто раскаивалась в содеянном. Самонадеянная сука. Почему все всегда думают, что правы? Я ещё раз с силой вогнала лезвие обратно.

— Довольна, мразь?! Ещё раз.— Довольна?!Ещё раз.— Я не слышу раскаяния!Лезвие соскользнуло и вошло ей в плечо.— Отвечай, рада?!Острие вспороло впалый гнилой живот.— Рада, а?!— Довольно, – сильный руки перехватили мои запястья, не давая опустить топор. – Довольно.Я дёрнулась, стискивая зубы, чтобы не разреветься, но предательская горячая, злая слеза скользнула вниз из уголка глаза. Том, не отпуская меня от себя, мягко вытащил из моих вздрагивающих рук топор и отставил его к стене.

— Тихо, – рвано выдохнул он мне на ухо – от волнения сбилось дыхание. – Всё в порядке. Я здесь.— Она его убила, – ядовитая кислота из груди выплеснулась в горло, забрызгала с губ, – убила, Том, и сожрала! – я что есть силы пнула худую костлявую ногу мёртвой мамаши.— Кого, кого? – холодные пальцы коснулись моей щеки, убирая выбившуюся из хвоста прядь.— Ребёнка! – я указала мысом ботинка на оглоданную ножку в кеде у кровати.Том шумно сглотнул, немного отстранившись. Дурно, и ему дурно. Он вдруг отпустил мои плечи, шагнул вперёд и взял что-то с тумбочки. Распуганные насекомые разбежались и разлетелись кто куда, оголяя желтоватую кость. Блядская справедливость. Так она выглядит, да? Да? Когда мать своих же... твою мать.

— Пойдём, – Том твёрдо взял меня за плечо, другой рукой ухватил ручку топора.

Сухой тёплый воздух прочистил забитые гнилью лёгкие. Мужчина, бледный, как привидение, вытащил из кармана находку. Ключи от машины. Слева от нас моргнула фарами синяя малолитражка.

— Я сейчас, – я оттолкнула поданную руку.До дороги не дошла – остановилось у небольшого деревца, оставленного расти прямо посреди асфальтированного океана индустриализации. Меня вырвало.***— Добро пожаловать в Париж! – Том улыбнулся, на секунду отвлекшись от дороги.— Куда? – я недоумённо выглянула из окна и с удивлением вчиталась в указатель. – Невозможно!— Мы во Франции, так что возможно, – насмешливо напомнил мужчина.— Да нет, – я отмахнулась от подкола. – Не в этом дело. Я же читала... Все мировые столицы уничтожены взрывами…— Значит, Париж обидели и понизили в ранге.Я потрясла головой и откинулась на сидение. Ну здравствуй, столица любви.***Оскалившаяся осколками зубов голова с чавканьем отошла вместе с частью шеи и легла на плечо, удерживаемая только крошечным кусочком кожи. Я с остервенением толкнула тело на пол и вогнала топор прямо в середину широкого лба. Том, добивший уборщицу-зомби точным ударом ручки в глазницу, настороженно посмотрел на меня, но этого бедолагу кромсать я не собиралась. Не сейчас.

В качестве убежища на сегодняшний вечер мы выбрали небольшую гостиницу на окраине Парижа. Как справедливо заметил Томас, мы были не в ?долбанном голливудском боевике? и вскрывать одной заколкой замки в дверях не умели. Поэтому выбрали то место, где ключи выдавали просто так. Найти гостиницу, где до сих пор использовали именно старомодные ключи, а не карточки, в европейском городе оказалось делом затруднительным, но мы справились.Зато комната нам досталась за номером тринадцать – она оказалась ближе всего к выходу.

Крохотное помещение, больше подходящее для хранения швабр, чем для жилья, в которое с огромным трудом были впихнуты двуспальная кровать, тумбочка и шкаф, было ужасно душным и вообще должно, по-хорошему бы, вызвать приступ клаустрофобии. Но сейчас она мне показалась сущим раем на земле. Пока Томас проверял туалет и выглядывал из окна, я растянулась на кровати и прикрыла глаза. Хотелось спать, есть, пить и все одновременно.

— У администратора оказалось кое-что припрятано за стойкой, – мужчина подмигнул, вытаскивая из кармана большой шоколадный батончик.

?Сладкое! – в один голос завопили все обитатели моей головы. – Выходи за него замуж!?— Могу ответить только консервированной фасолью, – силясь не смеяться над внутренним голосом, танцующим макарену, я вытянула из рюкзака три банки бобов и двухлитровую бутыль воды. – К сожалению, больше на кухне, кроме трупов и тухлого мяса, ничего не было.— Завтра надо будет осмотреться. Надо же было так прошляпить все продуктовые! – Том обреченно махнул рукой, но вдруг снова повеселел. – Смотри, что я ещё нашёл! – На тумбочке вырисовалась небольшая керосинка. – Заправленная.

Он чиркнул принесённой с кухни спичкой, и по стенам запрыгали мягкие тени. Со светом стало чуть веселее.Разогревать бобы было не на чем – разве что на пресловутой керосинке, поэтому пришлось довольствоваться холодным ужином, от которого на душе стало только тяжелее. Ужинали мы в полной тишине. Сказать было нечего. Но я чувствовала – стоит мне закончить с фасолью, как Том не выдержит игру в молчанку.— Лора? – так и есть.— М? – я спряталась за бутылкой с водой.

— Что всё-таки произошло в эту ночь в доме? – он придвинулся ближе и заглянул мне в глаза.Я отставила бутылку и отвернулась. ?Соври, – совесть заглушила внутренний голос. – Давай, соври – и больше никогда не посмеешь смотреть ему в глаза?.— Там что-то случилось, о чём ты мне не рассказала, – упорно продолжил мужчина, вновь перехватывая мой взгляд. – Почему ты так себя ведёшь сегодня? – я помотала головой, плотно сжав губы. Нет, я не могу ему сказать. Ни за что. – Давай, Лора! Можешь мне рассказать всё. Ты можешь мне доверять.?Ты можешь мне доверять?. Где-то я уже это слышала.— Я тебе уже всё рассказала. Всё, что было. – Я хотела отодвинуться, но ноги вдруг налились свинцовой тяжестью.Горячая ладонь накрыла мои леденеющие пальцы.

— Лора, ты врёшь, – Томас мягко отрезал мне пути к отступлению, пододвигаясь ещё ближе. – Что там произошло на самом деле?Я подняла взгляд. Он кусал губу. Нервничал. А если поверит? Поймёт? Простит? Я не успела толком обдумать промелькнувшие предположения.— Я его убила.— Что?

— Я убила Дэвида. Застрелила его, – я вырвала руку из его пальцев и нервно хохотнула, ероша волосы. Том ошарашено хлопал глазами, побледнев ещё сильнее. – Застрелила, представляешь? Хлоп – и нет его. Упал. Головой о тумбочку ударился – и нет его. Умер.

— Стоп... стоп, – мужчина ошалело помотал головой, хватая меня за плечи, – что? Как ты... Почему? Они тебя заставили, да? Заставили его убить, да?— Нет, – смешки срывались маленькими пузырьками с губ, хотя по щекам полились холодные слёзы. – Я сама... сама пистолет взяла... и бах. Он за них был, понимаешь? За белых, – я очень хотела найти в глазах Тома хоть искорку понимания, хоть один намёк на сочувствие – мне было бы достаточно, правда! Но он смотрел на меня как испуганно и непонимающе, будто всё ещё ожидая, что из шкафа выскочит человек с микрофоном и крикнет: ?Это был розыгрыш!?. – Он... он застрелил этих мужчин... а потом зашёл в комнату, где я сидела. Я думала... я думала, он и меня сейчас... А он верёвки развязал, говорил что-то про убежище, про то, что я найду там защиту... Я не хотела его слушать, я его оттолкнула, пистолет схватила...Слёзы душили и не давали говорить. Том отпустил мои плечи, но всё ещё вглядывался мне в глаза. Он там что-то искал. Наверное, искру безумия. Да, гораздо проще было бы считать меня психом, чем убийцей.— Том... Том... я не хотела, поверь! – всхлип снова не дал мне закончить. – Я не хотела! Он схватил меня, и я.... на курок нажала... – лицо свело судорогой, мокрые щёки щипало. – Он меня схватил снова, рукой своей красной, я его толкнула... Он за ковёр зацепился и упал... Головой на угол тумбочки. И всё.

Мужчина уже давно отвёл глаза и смотрел на свои руки, сгибая и разгибая пальцы. Его здесь не было, его не было со мной. Я была одна в своей истерике, пытаясь докричаться до тумбочки или шкафа, что не виновата, что это была самозащита. Но объяснять не получалось, и рыдания сворачивали сознание до одной чёртовой точки перед глазами.— Это ты дом подожгла? – наконец глухо спросил Томас, избегая встречаться со мной взглядами.— Там бензин стоял в коридоре... Дэвид хотел тела сжечь, я просто хотела, чтобы никто не узнал, чтобы люди в белом не узнали, чтобы...— Чтобы я не узнал, – закончил за меня мужчина. Я вздрогнула, будто он мне пощёчину залепил.— Я... это была самозащита, Том! Ты же мне веришь? Том, скажи, что ты мне веришь! – голос сорвался.Он молчал. Не верил. Дэвиду тогда сразу поверил. Поверил и Патрику с Джеем. Даже тому мужику в белом поверил. А мне не верит.— Том? – я дотронулась до его плеча, но он отдёрнулся, будто обжёгся, и, резко поднявшись, отошёл к окну. – Так, значит? Так, да? – Слёзы вдруг высохли, странное кислотное раздражение, граничащее со злостью, вновь поползло вверх по горлу. – Не веришь? Не верь! Давай, суди меня! Суди за попытку защитить тебя и меня, давай! Вперёд! Да! Я убийца! Теперь да. Двоих убила, Том! Просто так? Ради забавы? Я защищалась, Том! Не строй из себя белую овечку, за окном Конец Света! Я убила их, да! Убила, чтобы ни меня, ни тебя не убили.Я ждала, что мужчина скажет хоть что-то. Хоть крикнет. Хоть дурой назовёт. Да хоть пощёчину залепит. Плевать. Эта тишина резала лучше любого самого острого японского ножа.— И сожгла их... всех сожгла, чтобы нас с тобой не искали! Чтобы эти, люди в белом, ничего не узнали! Чтобы сестру твою не тронули! – голос снова сорвался, и я судорожно закашлялась. – а ты только и делаешь, что обвиняешь, ярлыки развешиваешь. Да, я убийца, Томас! Смирись.Фигура у окна не шелохнулась.Значит так, да? Ну и ладно. Лучше бы бил. Что, Томми, думаешь, я сама себе не противна? Думаешь, меня совесть не грызёт? Ха. На что я, собственно, надеялась? На понимание?— Пошёл ты к чёрту, Хиддлстон.Рука сжала рукоять пистолета в кобуре. Секунда раздумий. Я развернулась на каблуках и вылетела из комнаты.Прохладный ночной воздух лёгкой дрожью пробежался по коже. Я убрала вытащенный было пистолет обратно. Что-то оттопыривало карман и мешало идти. Шоколадный батончик. Синяя обёртка показалась чёрной в слабом свете.

Шоколадка полетела на тротуар. Сунув руки в карманы, я зашагала вниз по улице.* — Их стаканы наполняются их же слезами. Не показывай эмоций, нельзя показывать эмоции. Спаси мою голову, я хочу утонуть в своей печали. Завтрашнего дня нет. И я нахожу это забавным, я думаю, это немного грустно — сны, в которых я умираю, лучшие, которые я когда-либо видел.** — Dice with death — идиом. — играть в нарды со смертью, т.е. сильно рисковать.