Влюблённый неофит (1/1)

К двадцати годам Артур Каннингем считал себя человеком, многое испытавшим и уже вполне разочаровавшимся в жизни.Большинство молодых людей этого возраста только открывают для себя мир взрослых занятий и развлечений, постепенно выскальзывая из-под каменной плиты родительского контроля, но Артуру одновременно повезло больше и меньше.

С одной стороны, покойный отец, мистер Генри Каннингем, оставил им с матерью приличное состояние, позволявшее нисколько не беспокоиться о материальном благополучии, мать же с ранних лет выделяла сыну хорошее ежемесячное содержание и никак не ограничивала в покупках и забавах. С другой же стороны, похоронив мужа, Алиса Каннингем с головой погрузилась в светскую жизнь и любовные приключения, по большому счёту выбросив Артура из головы. Была она из тех женщин, из которых получаются совершенно очаровательные вдовы, и видел её Артур обычно по воскресеньям, на мессе, да ещё по тем редким случаям, когда миссис Каннингем находила сына необходимым аксессуаром для светского выхода – например, они регулярно посещали оперу. Опера маленькому Артуру не нравилась: там было скучно, громко, и нужно было подолгу сидеть на месте и молчать.Впрочем, благодаря в том числе и выходам в оперу, он достаточно рано сообразил, что никогда не был нужен матери иначе чем старший в роду отпрыск фамилии Каннингем, защищающий её право транжирить средства покойного мужа от всех прочих наследников. Её не волновало, как он себя ведёт и делает ли успехи в науках. Она не любила его и не полюбила бы, даже добейся он министерского поста.Как только Артур уложил в голове эту простую, но болезненную мысль, он раз и навсегда поставил крест на попытках стать достойным сыном, дельным человеком и прожить правильную жизнь и вместо того отправился на поиск чего-то, способного заполнить пустоту в его сердце - или, если угодно, душе, - образовавшуюся на месте любви.Говоря иначе, он с головой бросился в водоворот пороков, какие только может предложить состоятельному молодому мужчине современное общество.Надо сказать, большинство их ужасно его разочаровали.

Азартные игры не увлекали, а частые проигрыши в них ужасно расстраивали, так что, чтобы избежать этой досады, игорные дома пришлось забросить.

Алкоголь понравился Артуру больше, он даже развил хороший вкус в вопросах винопития, но с более крепкими напитками так и не сумел поладить: быстро пьянел, засыпал, а после мучился страшными головными болями и тошнотой, от которых хотелось уйти в аскеты.Артур попробовал курить опиум, но странное чувство отупения, мутной пелены перед глазами и полной бессмысленности любого действия не на шутку напугало его. Одурманенный наркотиком, он казался сам себе маленьким и потерянным, падающим в бездонной пустоте без малейшей возможности хоть за что-то ухватиться.В отчаянии Артур попытался было окунуться в разврат, но тут его подстерегало ещё большее разочарование: женские тела оставляли его совершенно равнодушным, а будучи обнажёнными и предоставленными для использования, даже вызывали некоторое отвращение своим видом и, в особенности, запахом. С большим трудом кое-как осуществив один или два более чем жалких акта, наследник Каннингемов понял, что утопить свои горести в объятьях дам полусвета тоже не сможет.Единственная польза, которую он действительно сумел извлечь из собственного богатства – ему всегда было кому пожаловаться на неудачи. Как и всякий состоятельный юноша, не знающий, чем себя занять, он не испытывал недостатка в друзьях – преимущественно, людях того сорта, что деву на звере багряном, преисполненном именами богохульными, без всяких раздумий назовут родной сестрой, согласись она только оплачивать им обеды в хороших ресторанах и счета от модных портных. Им-то Артур и исповедовался с частотой, сделавшей бы честь доброму христианину, ходящему к мессе лишь раз в неделю. В отличие от скучных и суровых священников, светские прилипалы умели вовремя предложить бокал вина, к месту рассказать свежую сплетню и вообще хоть как-то отвлечь выгодного приятеля от подступающей меланхолии.Был среди них, впрочем, сильно выделяющийся типаж – Ева, мрачная байроническая девица, казалось, вовсе не заинтересованная в вытягивании из Артура его содержания. По правде говоря, похоже было, что меньше его денег её привлекает только он сам. Это оставляло открытым вопрос, что же она вообще делает в этой компании; впрочем, в компании она, по большому счёту, и не состояла – так, изредка появлялась на пересекающейся орбите, как тёмная луна. Кажется, она имела какое-то отношение к миру искусства, по крайней мере, все встречи с ней обязательно проходили либо после открытия какой-нибудь галереи, либо на вечеринке в голой, заваленной красками, холстами и мастихинами мансарде очередного подающего большие надежды художника.

Именно после такой вечеринки, когда всё интересное уже закончилось, и Артур с Евой остались единственными способными ровно сидеть и внятно разговаривать, он и излил ей душу. Алкоголь сделала его болтливым и излишне драматичным; по большому счёту ему была безразлична её реакция, он с тем же успехом мог избрать в слушатели флористическую композицию в центре стола или груду пустых бутылок – но жаловаться человеку показалось менее жалким.Ева слушала его безо всякого видимого сочувствия, вертя в руке пустой бокал. Артур не ждал ответа или утешения, поэтому удивился, когда она вдруг сказала:- Если всё так невыносимо, ты всегда можешь это прекратить.Он не сразу понял, о чём она, а поняв, почувствовал смесь смущения и негодования.- Я вовсе не хочу умирать! – запальчиво воскликнул он. – Мне нравится жить, я мог бы путешествовать…

Он осёкся. Ева смотрела, чуть наклонив голову, будто спрашивая: ?Что же тебе мешает? Думаю, ты просто предпочитаешь ныть и ничего не предпринимать?.- Но ведь везде будет то же самое! – горячась, он картинно обвёл рукой разгромленную мансарду, лежащих и сидящих в разных позах людей. – Я просто хочу, чтобы в моей жизни появилась какая-то цель, какой-то смысл, далёкий от баек философов и разодетых попов! Что-то, ради чего я мог бы жить, мог бы действовать. Что-то большее, чем я, но такое, за чем я бы следовал!..Позже он долго не мог выбросить тот пьяный разговор из головы, то со стыдом вспоминая свои неуместные откровения, то погружаясь в смутные мечты, в которых смысл жизни настигал его, как внезапный ответ на молитвы.В каком-то, жестоком и ироническом смысле, так и случилось. Не только Артур не забыл тот разговор – Ева тоже отлично всё запомнила.

Меньше чем через месяц после вечеринки в мансарде она познакомила его с Уиллардом Йелвертоном.***Йелвертон был персоной загадочной, как бы из иного, незнакомого мира: возраста родителей Артуровой компании, из высшего общества, совсем не эксцентрик, но бесконечно далёкий от подобающей семейной солидности. Его солидность имела иную природу – авторитет, построенный на харизме, скрытом влиянии и лишь в малой степени на деньгах.Артур вновь почувствовал себя ребёнком, негаданно приоткрывшим дверь в жизнь взрослых: прежде он понятия не имел об этом таинственном человеке и его последователях, теперь же стал замечать мимолётные замечания и оговорки, дающие понять, что практически все заслуживающие внимания общественные фигуры знают имя Уилларда Йелвертона и относятся к нему уважительно, а то и с опаской.Это был какой-то новый, неведомый Артуру вид известности – скрытная, лишённая скандальной яркости. О таких людях не судачат на вечеринках и в кулуарах, о них негромко разговаривают серьёзные господа во время серьёзных встреч - либо помалкивают вовсе. И Артур казался сам себе пятилеткой, по недосмотру проникшим в курительную после ужина. Оставалось удивляться, что Йелвертон вообще удостоил его внимания: юный Каннингем не соответствовал его компании ни образованием, ни весом в обществе, ни возрастом.Ева устроила их знакомство после невероятно скучной (с точки зрения Артура) публичной лекции по психологии, предназначенной для людей, имеющих хотя бы начальный уровень познаний в теме (в то время как у Артура их не было совершенно). Будучи представленным, Артур совершенно непривычно для себя смутился и застеснялся почти по-детски – под внимательным тяжёлым взглядом Йелвертона он вдруг ощутил себя таким пустым, незначительным, совсем не отличающимся от раздражающих его самого прилипал.Уиллард Йелвертон не был красив, однако обладал специфической привлекательностью, которую придаёт мужчине с правильными, но грубыми чертами внешности высшее образование и интеллигентное воспитание. В его холодных глазах светился острый ум.?О чём ему со мной говорить? – со стыдом подумал Артур. – О том, какие фасоны модны в этом сезоне? О том, кто из балерин с кем спит? Если он спросит моё мнение о лекции, я двух слов не свяжу?.К счастью, Йелвертон не заговорил о психологии. Не в тот раз. Артур вообще не мог потом вспомнить, о чём они тогда разговаривали. О чём-то не слишком важном, недолго – и Артур получил приглашение на другую лекцию, более популярную, по словам Уилларда. Он сказал это без пренебрежения или снисхождения, так что Артур не почувствовал себя идиотом, которому указывают на его место.На лекцию он пошёл. Йелвертона там не было, выступала строгая молодая женщина, говорящая о власти подсознания и о том, какой вред причиняют психике подавление и вытеснение. На этот раз проблем с пониманием не возникло, Артур был склонен во всём согласиться с дамой-лектором.Он исправно посещал весь курс лекций, не особенно надеясь на что-либо, кроме новых знаний, но через пару месяцев получил письмо. Даже почерк у Уилларда Йелвертона оказался замечательным – изящный и твёрдый, таким вполне можно любоваться. В изысканных выражениях он интересовался мнением Артура о прослушанном материале и приглашал на прогулку, чтобы всё обсудить.В ту ночь Артур так волновался, что уснул только под утро, из-за чего во время прогулки чувствовал себя взбудораженным и пустоголовым. Уиллард разговаривал с ним спокойно и доброжелательно, словно с равным, в его манерах была лишь небольшая необидная покровительственность, и Артур буквально согревался сердцем от этого.

Та встреча стала первой, но отнюдь не последней.У Артура никогда прежде не было достойного уважения старшего товарища. На какое-то время он даже подумал, что переносит на Уилларда свои нереализованные мечты о мудром, понимающем отце, но это было самообманом. Тему лжи себе они затрагивали в своих беседах много раз, Уиллард очень убедительно доказывал, что ничто так не вредит человеку, как отрицание своих настоящих желаний, попытка подменить их более безопасными или социально одобряемыми.- Только удовлетворение истинной жажды делает нас свободными, - говорил Уиллард.Он вообще был чрезвычайно убедителен, а ещё красноречив и так полон энергии, силы, уверенности в своей правоте…

Артур был совершенно очарован этим человеком. Он сам не заметил, как, не сознавая того, вознёс Уилларда Йелвертона на высокий пьедестал в храме своего сердца и готов был обожествлять любое его слово и жест.Стоит ли удивляться, что, когда спустя каких-то полгода после первого знакомства, Уиллард предложил перейти от обсуждений методов освобождения сознания и удовлетворения телесной жажды к практике, он был уже готов?***Это не было соблазнение – соблазнитель лжёт жертве, чтобы использовать её для своего удовольствия, Уиллард же был предельно откровенен, да и едва ли неумелый мальчик почти без опыта мог чем-то его порадовать. Скорее уж Артур чувствовал себя благодарным и польщённым: столь искушённый любовник снизошёл до того, чтобы помочь ему познать собственное тело, хотя мог просто бросить прозябать в невежестве! И это при том, что, как вскоре стало ясно, Уилларду определённо было из кого выбирать.Так Артур открыл для себя, что более чем способен на телесное томление, вожделение и удовольствие, просто искать всё это ему стоит в объятиях мужчин, а не женщин. Открывшийся ему мир сексуальных утех оказался столь упоителен и разнообразен, что никто не мог бы осудить Артура, тут же бросившегося туда со всем пылом юности.

Уиллард, его проводник на этой тропе, был умудрён и терпелив. Шаг за шагом он познакомил его сперва с азами, а затем и с более утончёнными методиками, избавляя от стыда и страха и позволяя полностью положиться на него.Артур был поражён, насколько же ему на самом деле понравилось полагаться на Уилларда. Доверить ему весь контроль над ситуацией, над собой… просто делать, что он велит, чувствовать, что он позволит… это воистину возносило на седьмое небо. Артур никогда ещё не был так упоённо спокоен и счастлив. Любые тревоги оставили его. Он всем своим существом восхищался Уиллардом, тянулся к нему и жаждал его одобрения. Самым страшным кошмаром стало бы лишиться его интереса.Уиллард Йелвертон учил, что удовлетворение является высшей ценностью, что эротическое наслаждение священно: неважно, дарить его или только получать.

Когда возможности незащищённого тела и естественных переживаний исчерпали себя, они перешли к вспомогательным предметам и игрушкам, начав с безобидной повязки на глазах и мягкой ленты на запястьях и закончив незабываемым визитом Артура в поместье Йелвертона, где была целая комната, заставленная причудливыми машинами для удовольствия – работающими от электричества и пара, от рычагов и на ременной тяге, оснащёнными язычками, петлями, кольцами и искусственными фаллосами различных размеров и форм. Чего там только не было! Визит продлился почти неделю, и за это время Артур, кажется, узнал о себе больше, чем за все предыдущие двадцать лет жизни.Некоторые практики были болезненными, и поначалу Артур только мирился с этим, чтобы не разочаровать любовника, но настойки, которые давал ему Уиллард, и благовония, совсем не похожие на опиум по запаху, притупляли дискомфорт и будили желание. Постепенно он открыл для себя, что даже боль может быть по-своему пикантной. Уже покинув поместье, Артур вспоминал о ?медовой неделе? там со сладким содроганием, даже когда все следы на его теле бесследно пропали.***Прекрасные каникулы повторились ещё дважды, и на этот раз у Артура была возможность исследовать дом получше. Он обратил внимание на множество причудливых предметов искусства на эротическую тематику. Некоторые казались странным образом тревожащими, даже отталкивающими, особенно это касалось трёх лишённых голов и конечностей статуй с причудливо изменёнными половыми органами: мужской торс с вульвой, женский – с пенисом и, наконец, третий, обладавший и тем и другим. Статуи казались очень древними; на Артура они навевали безотчётную жуть, вплоть до того, что он старался не проходить мимо них лишний раз.Однажды он набрался храбрости и спросил о статуях. Уиллард, казалось, давно ждал его вопроса. Вместо ответа он дал ему ?Книгу Ласи? – закрытое учение тайного общества под названием Культ Экстаза, состоящего исключительно из просвещённых и богатых людей, поставивших перед собой цель не только избавиться от оков человеческой морали и социальных ограничений, но и при жизни найти путь в Земли Блаженства – мир, созданный для бесконечного переживания сексуального наслаждения.Уиллард Йелвертон был главой этого общества, и он считал их цели не только реальными, но и вполне достижимыми.