7. Hurts like Hell (1/1)

После Нового года Руперт наконец полностью избавился от волнующих мыслей, которые остались после визита Криса и Бо.В начале января он решил, пока есть время до начала репетиций с Eisbrecher, съездить в Альпы. Кеплингер давно не ходил в горы, и ему стало этого не хватать.После окончания новогодних выходных Кен и Руперт разъехались. Кен вернулся в Джексонвилль, а Руперт отправился в Зальцбург, где встретился со своими друзьями, с которыми он обычно выбирался в походы.Обычно такие вылазки случались дважды в год, но из-за перемен в жизни они откладывались. Хотя отказываться от этого Кеплингеру было даже в радость, потому что вместо этого он погрузился в новые события и чувства.Зальцбургские Альпы на севере Австрии были особенно живописны зимой. Причём как в долинах, так и на высоте. В январе погода у подножия была весьма комфортной для зимы: ветер не продувал долины, а прятался, завывая, в ущельях и пещерах. Свежий горный воздух вместе с тем был мягким и чистым. С увеличением высоты падала температура и ощущался колючий ветер, который будто насквозь пронизывал кожу.Снег плотным покрывалом укутал землю, спрятав под собой все краски минувшей осени и взращивая в недрах земли будущие весенние побеги. Белый ландшафт оживляли лишь тёмно-зелёные пятна ельника и светло-серые блики каменных горных глыб.Всё вокруг искрилось от отражающихся в гранях снежинок лучей солнца. Этот блеск слепил глаза и заставлял щуриться.Руперт со своей компанией двинулся по уже знакомому им маршруту. Для зимнего похода он подходил лучше всего, потому что здесь не было ненадёжных мест, в которых можно попасть под обвал.На ночь они остановились на небольшой поляне на высоте нескольких десятков метров. Это местечко было защищено от ветра кольцом хребтов, из-за чего здесь можно было без проблем разжечь костёр и комфортно переждать морозную ночь.Но этот поход стал переломным. На второй день во время подъёма на очередную высоту у Руперта возникла неисправность с одним из креплений. Когда он поставил ногу на очередной уступ, и перенёс на неё вес тела, за спиной что-то тихо щёлкнуло, но звук утонул в вое ветра и остался незамеченным. Подтянуться на ледорубе выше не удалось: лезвие соскользнуло с камня, и австриец начал падать вниз.Благодаря крепкой общей системе карабинов, Руперт избежал печальной участи падения на камни, которое могло бы иметь непоправимые последствия. Но резкое торможение скольжения привело к очень сильному удару головой. Кеплингера прижало к каменной поверхности, из-за чего он разбил нос и расшиб лоб. В глазах резко потемнело, и сознание на минуту оставило гитариста. В ушах зазвенело, но при этом боли не чувствовалось совсем.В один момент вся команда спустилась на ближайший широкий выступ, после Руперта опустили на землю. Он был в сознании, но взгляд был абсолютно отсутствующим, а губы стали мертвенно-бледными. Со лба текла горячая алая струя крови, которая окрашивала бледную кожу в ярко-красный цвет.Первым делом раны очистили снегом и перевязали бинтом из походной аптечки. После чего раненый был доставлен в Зальцбург в больницу.Кен в это время был вне себя. Он проклинал себя и весь мир за то, что не смог вовремя помочь Руперту. Раньше он выручал своего подопечного чуть ли не из самых мелких неурядиц, а здесь он остался безучастен. Конечно, Кенни верил, что Кеплингер выкарабкается и поправится, но где-то внутри затаился страх за его жизнь.Руперта поместили в палату интенсивной терапии, куда не пускали никого, а уж тем более не пустили бы Кена, поэтому ему пришлось воспользоваться своими способностями впервые за многое время. Ночью он проник к австрийцу в палату и просидел с ним до самого утра, не отпуская его руку. Наутро Кенни скрылся.В течение недели Руперт находился в тяжёлом состоянии и редко приходил в себя, и как назло ни разу не заставал Кена. У музыканта диагностировали сотрясение мозга средней тяжести. Единственная хорошая новость?— лицо быстро восстановилось, и теперь бинтами был скрыт только лоб.Кенни всеми силами старался как-то воздействовать на улучшение состояния дорогого сердцу человека. Возможно, это даже имело положительный эффект. Руперт уже не лишался сознания, а перешёл на длительный сон, который помогал восстанавливать силы и давал передохнуть от постоянных головных болей.Кеплингера уже перевели в обычную палату, куда могли заходить друзья, хотя и ненадолго. Конечно, родители были гостями первой важности, они оставались здесь настолько долго, насколько позволяли временные рамки. Но для не менее важного в жизни Руперта человека тоже было время, пусть оно и не было отведено официальным распорядком дня. Просто-напросто Кенни не хотел вторгаться в семейные встречи, это было бы в высшей степени неловко для него.Но в одну из ночей Ханлону наконец-то повезло. Руперт проснулся после очередного долгого сна около часа ночи.—?Кенни?—?Да, я здесь.—?Я не сплю?—?Насколько я могу судить, нет.—?Просто я часто видел тебя… —?говорил Руперт медленно, как будто каждое слово болью отзывалось внутри черепа,?— во сне. И я подумал, что… Мне тебя не хватало.—?Я всегда был с тобой, Руди.—?Спасибо.Кенни не ответил, а взял руку австрийца в свои ладони и поцеловал исцарапанные костяшки.Слабая улыбка одними губами тронула лицо Руперта. Ему нравились подобные мелкие, но такие нежные действия со стороны возлюбленного. Они были непринуждёнными, не заставляли чувствовать себя неловко.—?Как ты себя чувствуешь?—?Не очень. Как ни проснусь, голова как по швам трещит, но сейчас,?— гитарист сжал пальцы Кена,?— уже гораздо лучше.—?Что врачи говорят?—?Ничего особенного. У меня сотрясение. И не мудрено: я неплохо так к камню приложился.—?Ты обязательно поправишься.—?Куда я денусь??— в голосе немного пробились силы и появилась бодрость.?— К тому же кто за тобой присматривать будет?—?Больше тебя некому,?— Кенни попытался изобразить это как шутку, но здесь было слишком много правды. На самом деле на данный момент за него волновался только Руперт, хотя Анна тоже пеклась о нём, но это больше было частью её обязанностей, чем личным порывом.Настала тишина. Мужчины замолчали. Ночь в Зальцбурге тоже молчала. В окно сквозь жалюзи проливался лунный свет вперемешку с городскими огнями, придавая палате особый вид. В тёмных углах, будто кто-то прятался, а островки света были похожи на блестящие льдины, плывущие в чёрных водах моря.—?Кенни,?— спустя несколько минут Руперт нарушил тишину.—?Что?—?Почему ты не приходишь днём?—?Я не хочу отрывать тебя от семьи. К тому же, залезать к тебе в окно?— гораздо веселее,?— Кен тихо засмеялся.—?В окно? Ты серьёзно влезаешь в окно?—?Иногда. Должен же я тебя видеть.—?Ты же шутишь, по глазам твоим бесстыжим вижу.—?Ладно, ладно. Просто я маскируюсь и прячусь до тех пор, пока не стемнеет.—?Кен,?— теперь начинал смеяться и Руперт, хотя для него это было несколько болезненно.—?Ну что?—?Да нет, ничего. Мне не важно, как ты сюда попадаешь, важно, что ты здесь, со мной.—?Как же я тебя оставлю?—?Может всё-таки будешь приходить хотя бы иногда как человек, в дневное время суток?—?Как скажешь, Руди. Но зачем? Так же интереснее,?— последовал очередной смешок,?— к тому же ночь нас связала, ей же и держать.—?Авантюрист.—?Есть у кого поучиться,?— Ханлон хитро подмигнул.До утра они продолжали разговаривать. Руперта даже не беспокоила головная боль всё это время, она отступила под благотворным влиянием Кенни.—?Мне пора, а тебе стоит поспать. Я тебя совсем сна лишил на ночь.—?Кенни, ради тебя я готов неделями не спать.—?Я польщён, но не стоит идти на такие жертвы. Как минимум сейчас ты не готов для таких подвигов.Руперт в ответ на это скрестил руки на груди, изобразив обиду. На что Кен лишь улыбнулся и осторожно коснулся губами маленького тёмно-вишнёвого пятнышка крови, выступившего на повязке.—?Спи, Руди. Ты должен отдыхать. Хочешь, я зайду вечером?—?Конечно хочу, он ещё спрашивает.—?Хочешь чего-нибудь вкусного? Сладкое помогает от головной боли.—?Хочу. Шоколадного чего-нибудь.—?Будет исполнено, радость моя.—?Спасибо,?— Кеплингер привстал, чтобы дотянуться и наконец сам поцеловал Кена. Всю ночь он хотел сорвать с его губ этот поцелуй и наконец сделал это,?— я буду скучать.—?Я тоже,?— шотландец соприкоснулся лбом с перебинтованной головой Кеплингера,?— до завтра, ой, уже до сегодня.—?До сегодня.После того, как дверь в палату за Кеном закрылась, Руперт медленно опустил веки и забылся сном. На этот раз он спал спокойно.К концу января Руперт почти восстановился. Разве что до сих пор остались последствия сотрясения: головная боль, потеря чёткости зрения на короткие периоды, звон в ушах. Несмотря на положительную динамику, присоединение гитариста к составу Eisbrecher откладывалось как минимум на этот тур, пока он окончательно не встанет на ноги. Алекс нашёл временную замену: пригласил Оливера (он играл в составе Ледокола до 2011 года), но в перспективе постоянное место было закреплено за Рупертом. Если всё-таки Кеплингер будет готов выйти на сцену в Цюрихе 13 марта, то на весь тур он сохранит и утвердит своё положение в этом музыкальном коллективе.Кенни частенько баловал его разными вкусностями, что привносило в больничный особый приятный привкус. Австриец уверенным курсом шёл на поправку.—?Доброе утро, герр Кеплингер,?— в палату вошёл лечащий врач,?— как Вы себя чувствуете?—?Спасибо, неплохо. Только голова сильнее болеть стала. Что странно, в районе затылка.Доктор осмотрел перевязку и ощупал затылок. При нажатии на кожу, Руперт морщился от ощущения, будто у него что-то защемило там.—?Боюсь Вас огорчить… —?тон медика стал низким и в нём отчётливо слышалось сожаление.—?Что-то не так?—?Пришла Ваша вчерашняя томограмма. У Вас началось внутреннее кровоизлияние. Сначала процесс заживления проходил успешно, но из-за повышенного внутричерепного давления лопнул сосуд, из-за чего кровь начала проникать в мозг.—?И к чему это приведёт?—?Боюсь, что исправить это мы уже не в состоянии. Если бы кровь не проникла в мозг, то ещё можно, но сейчас…—?Сколько мне осталось? —?Руперту было уже всё ясно. Ему не нужно было больше ничего знать, только отпущенное ему время.—?Точнее не могу сказать, но при состоянии полного покоя Вы продержитесь не больше трёх недель, максимум месяц. Физические и эмоциональные нагрузки только ускорят процесс.—?Я понял. Спасибо—?Простите, Руперт.—?Вы не должны извиняться.Когда Руперт остался один, он сразу написал Кену и попросил его приехать при первой же возможности. Он должен узнать первым.Семье он решил пока что не сообщать. Почему-то ему казалось, что после объявления родителям, он сразу будет находиться у смертного одра, что родственники уже заведомо будут хоронить его.Кенни приехал через пару часов после получения сообщения, заставившего его сильно поволноваться. Но главное волнение было ещё впереди.—?Руперт, что случилось? —?Ханлон буквально влетел в палату и сразу бросился к нему.Кеплингер молча крепко взял Кена за руки и медленно начал говорить.—?Кенни, я узнал одну очень плохую новость,?— каждое слово давалось тяжело, но, сдерживая волнение, вокалист не перебивал его,?— у меня началось осложнение. Где-то в голове лопнул сосуд, и… —?Руперт хотел глубоко вздохнуть, но вместо этого раздался всхлип,?— мои дни сочтены.По щекам австрийца потекли слёзы. Это были слёзы сожаления, отчаяния и самой настоящей ненависти.Кен долгое время не мог понять, о чём говорил ему Руперт, но когда пришло осознание смысла сказанных слов, он крепче сжал его ладонь и тихо спросил.—?Сколько у тебя осталось?—?В лучшем случае недели три?— Кеплингер помолчал,?— Кенни…—?Даже не вздумай извиняться ни за что! Я не хочу этого слышать,?— голос Кена тоже начал срываться,?— ты не виноват, Руперт.Слёзы начинали катиться сильнее, а плечи подрагивали от частого дыхания. Кенни сел рядом и обнял Руперта. Его мир рушился. Снова. Жестокая Судьба уже во второй раз отнимает у него любимого человека. Ханлон даже допустил мысль о том, что ему ни в одной из вариаций его жизни не дано быть счастливым с человеком, которого он любит. Возможно, это на самом деле было так, но это доподлинно никому неизвестно.—?Не оставляй меня,?— Кеплингеру было страшно, и он не скрывал этого, к тому же это и не имело никакого смысла.—?Никогда.Мужчины сидели молча. Кенни успокаивающе гладил Руперта по голове и осмысливал полученную новость. Ему хотелось каждую минуту до самого последнего удара сердца его возлюбленного оставаться рядом с ним.Когда Кеплингер заснул, Кен осторожно уложил его голову на подушку и вышел из палаты. Он принял решение бороться за жизнь любимого человека и потому немедленно отправился к Анне.—?Анна, у меня, серьёзное дело. Вопрос жизни и смерти.—?Знал бы ты, сколько таких ?вопросов? я уже решила, но я тебя слушаю.—?Я хочу спасти его.—?Кеннет, ты же понимаешь, что это невозможно. К тому же твои полномочия подходят к концу. После этого твой подопечный уже под контролем другой инстанции.—?Анна, я понимаю и знаю все прелести регламента, но… —?голос Ханлона начинал дрожать,?— он должен жить.—?Кеннет,?— девушка встала из-за стола,?— это уже не в нашей компетенции, пойми. Что сделано, то сделано.—?Анна…—?Кен, ты не Всевышний, чтобы даровать жизнь. Ты лишь контролируешь и иногда помогаешь ей, вот и всё. Ты берёшь на себя слишком многое.—?Он должен выжить.Начальница опустила голову и вздохнула, она поняла, что ей не получится переубедить Кена.—?Ладно, но я тебе в этом не помощник. Тебе нужно пойти ко жнецам, теперь твой подопечный под их контролем.—?Хорошо.—?Сначала обратись к Марку, он руководит европейским регионом, и если переговоры с ним будут удачными, то он выведет тебя на жнеца, который за ним придёт.—?Понял.—?С ребятами, работающими на Смерть, договориться непросто, потому что они дальше своего календаря не видят. У них график. Но если вдруг у тебя получится их убедить, то они могут выставить непосильный счёт за свою помощь.—?Я готов заплатить любую цену, даже если за это придётся отдать собственную жизнь.—?Удачи тебе, Кеннет, главное не переборщи.—?Я постараюсь. Спасибо, Анна.Без промедлений Кенни пошёл к помощникам Смерти. В их отделении было в разы тише. Работающие здесь были похожи на роботов: безэмоциональные лица, быстрая жёсткая походка, как по струнке вытянутые фигуры в чёрных строгих костюмах, холодные ярко-зелёные глаза, спрятанные за линзами очков.Найдя кабинет Марка, Кен тихо постучал и вошёл.—?Здравствуй.—?Хранитель? Неожиданно. Какими судьбами?—?Мой подопечный умирает,?— эти слова давались шотландцу с трудом, но он старался отключить все чувства, чтобы не показать своей слабости.—?И ты пришёл сюда, чтобы спасти его от этой участи? —?голос жнеца был низким, но в тоже время в нём была слышна надменность. Марк воспринял Кена как маленького наивного ребёнка.—?Да. Это возможно?—?Его имя и местоположение в данный момент.—?Руперт Кеплингер. Сейчас находится в Зальцбурге.Марк ввёл данные в поисковую базу своего компьютера. Через несколько минут послышался звонок: это прибыло через коммуникативный канал свежее дело Руперта в департаменте Смерти. Мужчина встал из-за стола и достал из прозрачного ящика светлую тонкую папку, подписанную аккуратным почерком.—?Так, глянем,?— он открыл папку, в которой была записана вся история болезни, события, предшествующие попаданию в больницу, а также несколько выдержек из отчётов, написанных Кеном, которые более всего влияли на решение судьбы души Кеплингера после смерти.Кенни очень нервничал, пока руководитель департамента просматривал бумаги.—?Вынужден тебя огорчить…—?Кен.—?Кен, дела у этого парня плохи. Даже под предолгом чуда его спасти невозможно. Уже запущены механизмы, которые даже нам не подвластны.—?Что же мне делать?—?Только смириться. Больше я ничем не могу помочь. Не мы устанавливаем сроки жизней, мы только получаем приказы о сборе, на то мы и жнецы.—?Я понимаю,?— Кен опустил голову. Сначала им овладела слабость перед неизбежным. Но в порыве отчаяния ему пришла в голову по-настоящему сумасшедшая мысль,?— тогда я пойду дальше. Я пойду к самой Смерти.—?Уверен? —?Марк скептически выгнул бровь.?— Получить у Смерти аудиенцию трудно, даже можно сказать, невозможно. Вероятность, что Она тебя выслушает, а уж тем более поможет, практически равна нулю.—?У меня нет другого выхода.—?Удачи тебе.Кенни не ответил и вышел из кабинета. Сейчас его уверенно вели за руку сильная и готовая на всё Любовь и бесстрашное Отчаяние.Когда Кен добрался до секретариата Смерти, в его сердце не было страха, он был уверен в своих силах и был готов сказать и сделать всё что угодно, чтобы спасти Руперта.Как ни странно, приёмная резиденция Смерти не была оформлена в лучших традициях готики. Здесь не было ни черепов, ни свечей, ни острых углов, ни каких-либо изображений адских тварей: демонов, горгулий, церберов и прочих. Оформление интерьера наоборот было светлым и уютным. Кремовая с тёмно-шоколадными деревянными вставками мебель, подушки и портьеры из тиснённых узорами шёлковых тканей, множество светильников, излучающих мягкий бледно-жёлтый свет и множество комнатных растений в маленьких разноцветных горшочках?— вся эта атмосфера успокаивала входящего и растворяла в своей мягкости его мысли о том, что за дверью цвета красного дерева находилась сама Смерть.Кен уверенно подошёл к массивному столу, за которым сидел Верховный жнец, секретарь Смерти.—?Хранителей в нашей обители ни разу не было.—?У меня серьёзное дело.—?Само собой. Я тебя слушаю.—?Мой подопечный умирает. Я хочу спасти его.—?Раз ты, Кеннет, добрался сюда, то тебя никто не сумел убедить отбросить эту мысль.Ханлон коротко кивнул. Внутри него будто появился стальной стержень, без которого он бы уже бился истерике или вообще лишился всех чувств сразу.—?Хорошо. Подожди здесь,?— секретарь встал и вышел в Ту самую дверь.Шотландец был напряжён, но рассудок был холоден, как сталь. Он даже не знал, что будет говорить Смерти, как будет убеждать помочь ему.—?Кеннет, заходи. Тебя готовы принять.Кен вдохнул и медленно двинулся навстречу судьбе своего возлюбленного.Изящная дверь из красного дерева вела в совершенно другое место, которое находилось за многие километры от секретариата. Оно находилось на земле.Резиденция Смерти представляла собой роскошный особняк, который находился в самом сердце Канады. Одна из верховных сил мироздания жила в этом бьющем жизненным ключом и живописном крае, как бы это ни было иронично.Дом выглядел очень современным. Большие панорамные окна составляли одну из стен и открывали завораживающий вид на шумную реку, наполовину покрытую снегом и льдом, и изумрудно-зелёный хвойный лес. Просторная длинная комната, в которую Кенни попал в первую очередь, являлась гостиной. У дальней стены горел камин из светлого камня, а рядом с ним стояло два маленьких плетёных кресла и низкий круглый столик. Рельефный коричневый паркет возле кожаного квадратного дивана был укрыт пушистым ковром молочного цвета. На ковре стоял низкий журнальный столик из почти чёрного дерева.Кен ещё раз оглядел комнату и начал различать детали, комната как будто медленно загружалась, демонстрируя всё больше мелочей. На каминной полке стояло несколько маленьких статуэток, маленькое зеркальце в квадратной металлической рамке, рядом с которым лежал костяной гребень для волос, и пара-тройка низких свечей пастельных цветов. На столике лежал закрытый ноутбук, окружённый множеством пустых, исписанных и смятых листов бумаги. Рядом на подставке находилась пустая чашка персикового цвета, из которой пахло кофе с молоком. Помимо всего этого комнату оживляли высокие не цветущие растения с большими листьями в аккуратных горшках.Атмосфера творческого беспорядка была уже родной для музыканта, поэтому ему стало несколько спокойнее. В то же время было несколько странно осознавать, что такое могущественное создание тоже живёт в подобном ритме. Смерть, существо, которое боится любой живущий, тоже подвластно творческим порывам. По огромному количеству бумаги было похоже, что она решила написать что-то. Интересно, что же?Откуда-то послышался шорох. Из-за приоткрытой двери в конце комнаты вышла пушистая серая кошка. Обойдя столик, она остановилась и подозрительно посмотрела на незнакомого ей человека. Несколько минут кошка и Кен смотрели друг на друга, отчего Ханлону начинало становиться по-настоящему неловко. Поняв, что пришелец не представляет опасности, животное вышло в другую дверь.—?Кеннет, не стой в дверях. Иди сюда,?— из дальней двери послышался голос. Этот голос звучал очень успокаивающе и в то же время настораживал своим спокойствием. Холода в нём не чувствовалось, но была какая-то отрешённость.Кенни медленно прошёл через комнату и вошёл в смежную. Здесь было несколько темнее, чем в гостиной, из-за тяжёлых бархатных штор на окнах, и, судя по большому количеству шкафов, наполненных книгами, это была библиотека.В мягком кресле с высокой закруглённой спинкой возле ещё одного камина, который был немного меньше, чем в соседней комнате, и сделан из тёмного кирпича, сидел силуэт, растворяющийся в тяжёлом полумраке. В его руках была книга, а ноги укрыты вязаным пледом.—?Присаживайся,?— силуэт жестом указал на стоящее напротив ещё одно кресло,?— разговор предстоит долгий.Кен осторожно опустился в кресло, а Смерть закрыла книгу и положила себе на колени.—?Я слушаю тебя, Кеннет. Думаю, тебе многого стоило, чтобы добраться до меня.Ханлон не знал, как начать. Не знал, как обратиться к Смерти.—?Вижу тебе трудно. Чтобы облегчить нам налаживание контакта, можешь называть меня, как назвал когда-то. Зови меня Критиком.—?Х-хорошо,?— Кенни стало не по себе. Его собеседник вполне располагал к себе дружелюбной манерой, но понимание сущности того, кто сидел напротив, не давало полноценно воспринимать его на равных.—?Кен, успокойся. Расскажи мне причину твоего прихода.—?Я пришёл просить тебя о помощи. Человек, за которым я…—?Погоди, остановись, пожалуйста.—?Что-то не так?—?Оставь этот официальный язык для отчётов перед своим офисным планктоном, будь добр. Не терплю этого.—?А почему тогда…—?Если ты спрашиваешь о тех ребятах, что ходят в очках с кислыми минами и им подобным, то это всего-навсего мера безопасности. С учётом душ трудно справляться в одиночку, а чтобы не возникло хаоса по ту сторону, нужна дисциплина, которую жнецы хорошо соблюдают. И беспристрастие здесь тоже играет немаловажную роль.—?Нарушения?—?Именно. Личная симпатия может пойти против вынесенного не только мной вердикта, что опять же может привести к хаосу. Но мы отвлеклись. Я хочу услышать всё-таки, зачем ты здесь.Кен выдохнул. Он намеревался быть честным перед главным Критиком жизненной книги.—?Я пришёл за спасением жизни человека, который мне очень дорог.—?Уже лучше.—?Сейчас он лежит в больнице, и через пару недель…—?Я понимаю, не продолжай.—?Ты можешь помочь ему? Дать хотя бы ещё немного времени.Смерть отложила книгу на стоящий рядом передвижной столик и встала с кресла.—??Времени…??— она пошла на другой конец комнаты,?— пойдём, и я покажу тебе Время.Между двумя окнами в свободном от многочисленных книжных полок стояли песочные часы, которые были выше человеческого роста. Их сосуды были сделаны из филигранно обработанного хрусталя, опоры?— из золотого сплава, а крышки?— из крепчайшей породы дерева. Из верхней чаши в нижнюю, как и полагалось, пересыпались песчинки. Но скорость их падения была гораздо меньше, чем обычно; даже можно сказать, что пылинки застыли в воздухе, и, по мере приближения ко дну нижней чаши, каждая песчинка превращалась из светящейся белой искорки в чёрную крошку пепла.—?Что это?—?Наивный вопрос. Это часы. Видишь вот эти песчинки? —?Критик указал на верхнюю чашу.?— Это ещё не живущие. А здесь,?— рука опустилась на нижнюю,?— уже не живущие. Те, кто падают, находятся по середине. Они на жизненном пути. А теперь посмотри на всё это и скажи: могу ли я воздействовать на всё это, не повредив целостности сосудов?—?Думаю, нет.—?Умница. Эти часы?— Время, отпущенное людям. Даже я не знаю, закончится ли когда-нибудь песок в верхнем сосуде, но пока он здесь есть и пока падение их продолжается, то движение жизненного цикла будет длиться до тех пор, пока часы целы, и в верхней чаше есть песок.—?Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь.—?Позволь мне закончить.—?Да, конечно.—?Конечно, есть песчинки, которые могут резко устремиться вниз, а потом либо резко перегореть и стать пеплом, либо подняться выше и засиять сильнее прежнего. В подобные события напрямую вовлечены такие как ты, сами песчинки и так любимая всеми Судьба. Но я остаюсь за кулисами, несмотря на любые волнения внутри этой колбы.Люди считают, что я убиваю их. Они очень сильно ошибаются. Я лишь итог. Их ко мне приводят Время и Судьба. Меня ненавидят за то, что я отнимаю жизни, что я не даю больше времени на совершение и осуществление чего-то великого… —?Смерть глубоко вздохнула.?— Люди считают меня воплощением жестокости, но при этом умоляют проявить милосердие в последний час и не забирать их.Я делаю свою работу беспристрастно, как и положено это делать Природе. Я всего лишь соблюдаю законы Равновесия и не допускаю хаоса на земле, но люди этого не понимают. И сейчас ты пришёл сюда и просишь возвысить песчинку своего возлюбленного.—?Я всё понял, прости, я не должен был беспокоить тебя, —?Кенни явно был разочарован.Смерть оказалась не тем жутким скелетом в бесформенном балахоне, от которого несёт падалью и холодом. Она была несчастна.—?Нет, ничего, даже хорошо, что ты пришёл. Хоть кто-то будет понимать правду.—?Спасибо, что открыл глаза, Критик. Сейчас я понимаю, что ты совсем не такой, каким тебя все описывают.—?Это каким же?—?Все боятся тебя, считая всемогущим. Даже твои жнецы думают, что ты что-то недосягаемое даже для них.—?У меня нет ни сил, ни власти. Да и ни у кого нет той власти, способной повернуть Время вспять или изменить ход событий. Я тоже лишь орудие. Орудие в руках Мироздания и законов Природы. На самом деле я тот же самый рядовой жнец, который за тысячелетия своего существования видел множество человеческих жизней. Но сейчас я только смотрю на Время, предоставив всё кучке бюрократов.—?Какая ирония.—?И смеяться, и плакать хочется. Но тебе пора. Руперту осталось всего две недели. Будь рядом с ним, он нуждается в тебе.—?Спасибо. За всё.—?Тебе спасибо, Кеннет. Ты выслушал меня, может, хотя бы сегодня мне удастся сложить парочку страниц.—?Удачи тебе и вдохновения.—?Спасибо. Иди же.Кен вышел из библиотеки, и как только дверь за ним закрылась, внутри с громким треском раскололась его душа. Он не помнил, как вернулся к Руперту в палату и в бессилии упал на пол.Кеплингер, видя его состояние, вскочил с постели и сел рядом на пол.—?Кенни! Кенни, что с тобой случилось? —?Руперта охватила паника, он держал в ладонях лицо Ханлона и пытался посмотреть ему в глаза.—?Руперт,?— шотландец пытался немного подняться на локтях и хоть как-нибудь сесть.—?Да, я здесь. Любимый мой, где ты пропадал? Что с тобой стало?—?Руперт,?— глаза Кена застилали слёзы, он расплывчато видел лицо австрийца рядом с собой, а потому не различал всего страха, что был на нём,?— Руперт, прости.—?За что? О чём ты?—?Это всё из-за меня. Ты по моей вине здесь… я хотел всё исправить, правда,?— слова чеканились с очень быстрой скоростью, окончания терялись в сбитом дыхании.—?Кенни, ты ни в чём не виноват. Ведь тебя там даже не было,?— Руперт искренне не понимал, о чём шла речь и пытался успокоить задыхающегося в плаче Кена.—?Нет, был. Я должен был уберечь тебя. Я всегда оберегал тебя, Руди, но тогда не смог. Клянусь, я проклял тот день, я старался всё исправить…С каждым словом речь вокалиста становилась всё менее различимой, но Руперту это не мешало его понимать. Каждая фраза всё больше заставляла австрийца нервничать.—?Кенни, тихо, тихо, успокойся,?— он обнял Ханлона и начал медленно мерно покачиваться, успокаивая его.—?Я… хранитель.—?Что?Кен отстранился, успокоил дыхание как смог.—?Руперт, я твой ангел-хранитель. И я подвёл тебя.Кеплингер был готов поклясться чем угодно, что он видел, как за спиной сидящего перед ним человека раскрылись белоснежные крылья, а глаза начали неестественно светиться.—?Кенни…—?Я не мог сказать тебе раньше. Но я и сейчас не должен этого делать.—?Нет, расскажи мне.—?Тогда я боялся за себя, а сейчас не боюсь,?— Кен начал рассказывать о себе всё с самого начала, не утаивая ни единой мелочи. —?Я родился в 1948 году, через несколько лет после Второй мировой войны, в Шотландии. Рос в музыкальной семье вместе с младшими братом и двумя сёстрами. Мечтал о музыке, о путешествиях… Это всё начало сбываться. Я женился, мы со Стефани переехали в Джексонвилль, где у нас родились две замечательные дочери. Жизнь была прекрасна, что сказать. Но потом, в 76-м году, мы втроём попали в аварию… —?эти воспоминания снова начали царапать изнутри сердце Кена.?— Стефи и я погибли. Лее повезло, её сумели спасти. А Лили была ещё очень маленькой тогда, и мы оставили её дома с родителями Стефи. Сейчас девочки живут на разных концах света: Лея смогла воплотить мою мечту и стала музыкантом, переехав в Нью-Йорк, а Лили уехала в Ливингстон, где обрела прекрасную семью…—?Ты видел их в прошлый Новый год?—?Да. Я должен был хотя бы издалека посмотреть на обеих, убедиться, что с ними всё хорошо. После аварии я скончался на месте, а Стефи долгое время боролась за жизнь, но всё-таки её время вышло. Вероятно, сказались недавние роды. На тот момент Лили было всего лишь полтора месяца.—?А потом?—?Я не знаю. Несколько лет полностью стёрты из памяти, может, их и не было вовсе. В один момент я будто проснулся. Что странно, я чувствовал себя целым и невредимым, а главное?— живым. А в 81-м на свет появился ты, Руди. И я начал жить снова, － жить ради тебя.—?Пять лет… прошло пять лет после того происшествия.—?Да. Я был счастлив получить возможность жить с нуля, хотя и не знал, что стало тому причиной. До сих пор не знаю. Конечно, это иногда было очень трудно, особенно, когда ты был маленьким. Детское любопытство не знает границ, а родители не могут уследить за всем, поэтому я частенько помогал им. Знаешь, какое было удовольствие укачивать тебя посреди ночи, когда твоя мама падала без сил?—?Ты и сейчас меня укачиваешь.—?Видимо, поэтому ты и сейчас без меня заснуть не можешь.—?Кажется… —?к Руперту неожиданно вернулись, как он думал, забытые воспоминания. Он вспомнил мягкий голос своего ангела, который пел ему колыбельные, когда ему было страшно, одиноко или просто не спалось,?— я помню, как ты пел мне каждую ночь. Вот почему твой голос показался мне таким знакомым при нашей первой, если её сейчас можно так назвать, встрече.—?А когда ты подрос, возмужал, начал расти как взрослый человек, я посмотрел на тебя под другим углом. В какой-то момент я полюбил тебя. Не как взращённое дитя…—?Я понимаю, что ты имеешь ввиду.—?Как бы я хотел, чтобы ты жил, Руперт. Я не хочу снова терять любимого человека. Человека, ставшего для меня всем,?— по щекам Кена снова потекли слёзы. —?Я люблю тебя, Руди. Прости…Руперт, не говоря ни слова, придвинулся вплотную и поцеловал Кенни. Этот поцелуй был с солоновато-горьким привкусом от слёз ангела и ярко-алым отсветом от крови человека. Ханлон растворялся в прикосновениях, ощущениях и нахлынувших чувствах, он будто передавал всё, что накопилось в нём через свои губы.Разорвав поцелуй, Руперт посмотрел на раскрытые крылья своего ангела и еле заметно коснулся кончиков лёгких и белоснежных, как альпийский снег, перьев.—?Кенни, они очень красивые. Ты прекрасен. Жаль, что я не смогу дольше на них любоваться.—?Я лишь старался уберечь тебя.—?Ты всю мою жизнь это делаешь. Пора тебе отдохнуть.—?Но не такой ценой, Руперт.—?Тихо, не говори больше ничего,?— австриец снова обнял его.—?Я не оставлю тебя до самого конца. Не отойду ни на шаг.—?Спасибо, мой ангел.Две недели Руперт продолжал находиться в больнице под пристальным надзором врачей и Кена. Частые обследования и анализы компенсировались ежедневной нежной заботой Ханлона. При этом Кенни не вёл себя так, как предполагал раньше Кеплингер: не хоронил его раньше времени.В одну из холодных ночей в первых числах февраля в палате повеяло холодом. Не спящий в это время Кен сразу распознал этот холодок. Жнец. Пора.—?Руди,?— он нежно поцеловал его в лоб, тем самым разбудив.—?Что такое? —?гитарист медленно разлепил веки и потирал глаза рукой.—?Пора. За тобой пришли,?— в голосе вокалиста была слышна огромная и тяжёлая тоска.У окна уже стоял тот самый жнец, которому было поручено сегодня забрать душу талантливого музыканта. Это была стройная не очень высокая девушка с тёмно-каштановыми волосами, аккуратно собранными сзади в низкий пучок. Густая косая чёлка закрывала половину лба. Зелёные, оливкового оттенка глаза изучающе смотрели на лежащих на больничной койке мужчин, и опознавали того, за кем её сюда послали. Очки в тонкой оправе, обязательную деталь экипировки жнецов, она держала в руке вместе с планшетом для отчёта.—?Руперт Кеплингер? —?девушка обратилась к австрийцу, наконец подошедшему к ней.—?Да.—?Мия Эдер. Я здесь, чтобы забрать Вас.—?Я готов, только…—?Да, конечно, если Вам нужно время,?— Мия надела очки и начала заполнять ведомость, чтобы сэкономить себе время.—?Кенни…—?Знаю, расставаться тяжело, но рано или поздно нужно сказать последнее ?прощай?.—?Я только хочу тебе сказать. Не вини себя во всём произошедшем. Ты перевернул всю мою жизнь, ты стал для меня лучом света. Ты не погубил, а спас меня. Кенни, любовь моя, если там, за гранью что-то и есть, то я буду помнить тебя вечно, обещаю.—?Руди, я тоже тебя никогда не забуду. Я стал самым счастливым, когда только увидел тебя, ты сделал меня счастливым после всего того, что я вынес.Не дав Кену договорить, Кеплингер притянул его руками к себе, обнял за талию и подарил ему последний поцелуй. Он был наполнен всей глубиной их любви и нежности, всеми сожалениями. В последний раз Кенни чувствовал мягкие и сладковатые губы своего возлюбленного. В последний раз обнимал его живое тело, чувствовал прикосновения рук и биение сердца. Этот поцелуй был бесконечен. Но, к сожалению, их бесконечность теперь была разорвана.—?Прежде чем я уйду, пообещай мне одну вещь.—?Какую?—?Не бросай музыку. Молю тебя. Не губи свой талант, я уверен, ты сможешь спасти своим голосом множество потерянных душ. Только не оставляй музыку. Обещай мне.—?Обещаю.—?Нам пора, герр Кеплингер,?— Мия щёлкнула ручкой, напоминая о своём присутствии.—?Прощай, Кенни.—?Прощай…Когда жнец и Руперт покинули палату и Кен остался один, на него накатила волна отчаяния и боли. Он кричал, будто его тело рубили на части, но на самом деле от него оторвали часть его души и разбили сердце.?I lie awake in a dream like state.The sounds of violinsNor beating hearts or the warmest embraceCan make me feel alive, so alive…? 1*Кен бросался всем, что только попадалось ему под руку, в стену. Он был в бешенстве и в отчаянии. Когда первые эмоции наконец отступили. Ханлон посмотрел на уже мёртвое тело возлюбленного.Руперт спокойно лежал. На его лице осталась еле заметная лёгкая улыбка. Казалось, что он спал, но наутро он уже не проснётся, не посмотрит сонным чистым взглядом в глаза своего хранителя. Не соскочит с постели, обуреваемый очередной гениальной идеей, и не будет вредничать, когда Кенни будет его уговаривать сначала выпить хотя бы чашку кофе. Не будет больше счастливых дней, проведённых неизвестно за какими занятиями, не будет вечерних посиделок на улице и долгих, тёплых от бесконечных разговоров и объятий, вечеров. Неугомонный, как ураганный ветер, Руперт обрёл вечный покой.К глазам шотландца опять подступили слёзы. Он упал на колени, утыкаясь лицом в грудь Кеплингера, в которой больше не было слышно биения сердца. Ангел безутешно плакал. Плакал до тех пор, пока боль не опустошила его до дна.?Now it hurts like hell.Oh God, it hurts like hell.Hurts like hell…? 2*