Пролог (он же Всё моё и Вся) (1/2)

Иггдрасиль.Если поднять голову..Если дождаться ночи и поднять голову к звездному небу, можно увидеть его ветви.Хрустальное, радужное древо. Оно несет в себе тьму и свет, цвета и прозрачность, сложность в перепутье ветвей, и простоту в прямоте ствола.

Иггдрасиль подпирает бесконечность, произрастая из конечного, вбирая теплоту земли, согревает промозглый космос, и протыкает его колючими отростками.Когда-нибудь, вечное научится прощать.В противном случае, боги познают смерть.Локи вздрогнул, отвлекаясь от мыслей, и в последний раз провел длинными пальцами по рукояти Мьёльнира. Могучее оружие могучего бога похоже всегда лишь на осколок камня в руках горделивого, глупого мальчишки. Пугая птиц и собак, мальчишка не задумывается о том, какую боль причиняет им, сколько мук переживают сыновья Одина, никогда не думает о своем отце. Никогда не жалеет мать.И, конечно, не обращает внимания на то, как младший брат несмело тянет сильную, для себя – чрезмерно, руку назад, и тихо умоляет вернуться домой.- Тор, нам нельзя быть здесь.И Йотунхейм для громовержца не порог. И Хеймдалль – не преграда. И слово Всеотца – не закон. И ветви Иггдрасиля, право слово, никакая не ипостась.- Локи.. Локи! – голос бога звучит раскатисто и весело, схватив брата за плечо, Тор выдвигает его вперед, и смеется совсем над ухом, - разве ты не видишь?!Ледяные великаны, кривясь от боли, отступают. Лафей командует поражение, и уходит спиной вперед туда, где смыкаются мрачные своды убежищ, где снег дарует спасение, а не смерть. Не убегает – он смотрит. Он ждет.Мимир будет долго смеяться над сыновьями Одина.- Что я должен увидеть?- Мой триумф! – Тор смеется, - наш триумф, Локи!Маг усмехнулся, пользуясь тем, что громовержец не видит лица, но вскоре обернулся, приподняв пудовую руку со своего плеча.- Ётунги не простят, и не забудут, брат, - тревожно сказал он, сжимая кисть Тора своими неширокими ладонями, - ты провоцируешь войну.- И что? – Тор снова засмеялся, глядя в глаза Локи. Ледяной изумруд взгляда, казалось, намертво прижигал к себе чужие души; уничтожал, использовал, но не отпускал – не был намерен поступать так опрометчиво.- Отец будет недоволен, - робкий, змеиный полушепот, скрывающий угрозу интонаций.- Он всегда недоволен! – мягкий, теплый взгляд, и спокойное прикосновение к смоляным волосам извечного лжеца.Локи дернул плечом, изображая безразличие, и отошел в сторону, туда, где искрился не испорченный тенью снег.- Я останусь ни при чем, Тор. Тебе решать.И громовержец, изумленно подняв брови, окинул взглядом тонкую фигуру брата, обнимаемую ветром, нахмурился в раздумьях. Один не пощадит Локи. Всеотец на редкость благоразумен.. когда дело не касается проступков его сыновей.- Ты прав.Победно улыбнувшись, бог лжи обернулся. Все его лицо, каждый мускул выражали одно лишь удивление, и только в глазах мелькало злое торжество.- Что?- Мы уйдем, - обреченно повторил Тор сквозь зубы, - и после..- Ты принесешь Лафею извинения.- Я тебя согрею, Локи.- Что?- Что?Искра чистого удивления, два всполоха: ледяной, зеленый, и пламенный, голубой.- Мне достаточно тепло.- Я не стану просить прощения у ледяного великана!Мьёльнир дрогнул в руке Тора, и Локи заметил это. Ухмыльнулся незаметно, и произнес уже спокойно: - придется, брат. Единожды ты обманул отца, и второго раза он тебе не простит. Будь благоразумен.- Но, я..!- Благоразумие – не грубая сила, Тор, - легкая, немного печальная улыбка, и тонкие пальцы коснулись небритой щеки, причиняя холодом немного боли, - умение идти на уступки.Тор послушается. Конечно, послушается.Думает, Локи не стал бы лгать ему.И кому какая разница, что такова его прерогатива..Тор усмехнулся: «прерогатива». Стоит упомянуть об этом слове – воображение услужливо подставляет памяти образ братского шлема.- Хеймдалль!А Локи, стоя чуть поодаль, и рассматривая снежные массивы, знал, чем для них станет это рисковое предприятие.Сломя голову нестись на ётунгов.. лишь Тор был способен на это. Не задавая лишних вопросов, не уточняя деталей.. схватил молот – да попёр.

И невдомек ему, несчастному, что братцу того и надо, что не над всеми мирами так безраздельно властвует око Хеймдалля. Что в Асгарде гораздо сложнее скрываться и прятать, чем.. в Мидгарде, скажем.Немного – и гнев Одина сыграет Локи на руку.А сейчас – Радужный мост, и снова тела, души – в тесных объятиях Иггдрасиля.*Хеймдалль смерил братьев недовольным взглядом. Хотя Тору до смерти приспичило пошутить, мол, вполне очевидна причина его одиночества, он сдержался. Усмехнулся только, толкнув Локи в плечо, привлек его внимание, и надул щеки, корчась, мол, эка вредина.- Тор!Бог непогоды вздрогнул, мгновенно серьезнея, и склонил голову в приветственном жесте - отдал дань почтения Всеотцу.- Отец, мы лишь..Один махнул рукой, велев Локи молчать. Тот крепче сжал зубы, едва не скрежеща ими, и опустил взгляд под ноги, туда, где растеклись по радужному полу мрачные силуэты. Один, Тор, и Хеймдалль. Его тени здесь не было – она терялась в стане прочих, она тянула руки к древу, но даже Иггдрасиль не мог разглядеть её в ужасающем отблеске единственно целого ока Всеотца.- Как смел ты, сын Одина, пренебречь Словом? Я велел тебе забыть дорогу к Йотунхейму! Велел блюсти тот шаткий мир, на какой пошли ётуны! Я велел тебе не трогать сыновей Лафея, и войско его! Ты не внял ни единому моему Слову, глупый мальчишка!Тор хмурился, но слушал. Нарушить право голоса Одина, с недавних пор – проступок, пострашнее многих прочих. Не пряча глаз, не гримасничая, и безмолвно соглашаясь, он сделал шаг в сторону.

Его мощный стан загородил Локи от Всеотца.Напрягая все возможные силы, громовержец кивнул, признавая свою вину. Свою – ничью больше. Вопреки желанию кричать о несправедливости, о чрезмерном терпении, наперекор клокочущему негодованию, кивнул.Снова и снова.

Пряча брата в собственной тени.Локи же, замерев на мгновение, вздрогнул. Поджав бледные губы, он стиснул пальцы в кулаки, и затрясся от беззвучного гнева. Но ни Тор, ни Один не услышали его надрывного шипения. Никто не услышал.- Тор Одинсон, - как гром, что сильнее подконтрольного, раздался голос Всеотца, - за непослушание твое, за упрямство и гордыню, способные погубить Асгард, его мирных жителей и бравых воинов, я изгоняю тебя прочь, туда, где ветви Иггдрасиля пронзают мир-обиталище слабых людей, и лишаю тебя божественной мощи!Ураган поднялся в пределе Радужного моста, и Тор, не сказавший ни слова, провалился в Мидгард, где распростерлись густо заселенные просторы Земли. Но путеводная сфера не прекратила вращения, и Мьёльнир остался лежать у ног Одина недвижимым грузом. Локи, сделавший было шаг в его сторону, замер, оплавляя взглядом глубокую печаль, что затмила едва догорающее в чужих глазах ледяное пламя ярости.- Отец.. – мягко начал младший сын, - жестоко лишать Тора его оружия. Ты же знаешь, как дорог ему молот. Позволь мне..Один лишь глухо пробормотал несколько слабо различимых слов, и Локи утянуло в Мидгард следом за Тором, вместе с Мьёльниром и той недосказанной ложью, которая изначально была не важна.*В отличие от брата, грузно плюхнувшегося на земной ландшафт, Локи мягко опустился неподалеку от него. Молот громовержца, пропоров земляные борозды за спинами братьев, намертво увяз в них.Покосившись на желанный Мьёльнир, змееокий Бог усмехнулся. Снова Один со своими пунктами касательно «достойных». Локи не поднять молот – он знает. Зачем эти глупости, когда любому берсерку ясно: Мьёльнир – собственность Тора, и принадлежит ему всецело. Но.Есть способ завладеть великим оружием. И здесь, вдалеке от Асгарда и грозного Всеотца, от Йотунхейма и Лафея (похожего одновременно на Фредди Крюгера и Фантомаса. – прим.), от Хеймдалля и его всевидящих глаз, он не кажется призрачным шансом.- И снова отец выказал свой крутой нрав, - сказал Локи, осматривая тряпки, оставшиеся от божественных доспехов, и провел ладонью по разряженному воздуху. Повинуясь его воле, могущественное голубое пламя неровными всполохами проследовало за пальцами, рисуя очертания руны «манназ». Человек.Тор же, едва оклемался, со всей злости ударил кулаками по земле, создавая в немалом радиусе от себя мириады разновеликих трещин, поднимая и выкорчевывая целые пласты грунта.- Брось, - Бог лжи приветливо улыбнулся, довольный, что магия не покинула его, и легко прикоснулся к плечу брата.. в принципе готовый, что он, в свою очередь, руку эту стряхнет.- Отец ничего не смыслит в правлении Асгардом! – громогласно объявил Тор, поднявшись.- Разумеется. Ты справился бы многим лучше, - пацифичным тоном согласился Локи, едва сдерживая тот смех ликования, что требовательно стучался в диафрагму. Наследник Трона, извалявшийся в пыли и грязи Мидгарда – какое зрелище может в большей степени удовлетворить? Лишь рукоять Мьёльнира в собственных пальцах. Она слишком коротка для грубых торовых лап, уж Локи постарался.- Правда твоя, - усмехнулся Тор, и тут же, словно придя в себя, ошалело уставился на брата, - Локи?!- Не похож? – повелитель магии хмыкнул, и, приложив ладонь ко лбу, огляделся кругом. Мрачно. Сыро. Тяжелое небо и полумертвая почва. Типичная зарисовка Мидгарда.- Отец.. – громовержец рыкнул, зверея.- Не страшно. Но, - сын Лафея лишь пожал плечами, и, сложив ладони вместе, закрыл глаза. Через мгновение он вспыхнул, и черно-зеленой пылью осел в складки собственной одежды.- Лучше, чтобы люди не знали о моем присутствии, - обратившись в гада, он неторопливо полз вверх по могучему Тору, пока не обвил кольцами его шею, головой укладываясь на плече, и не зашипел довольно. Каждая его чешуйка была осколком вечного льда, и, отражая свет, вместе они делали змеиного Бога незаметным. Что-что, а неподвижно выжидать он умел.- Так нужно для твоего плана?- Разумеется.- У тебя всегда есть план, - услышав гордость в низком голосе, Локи с долей благодарности ткнулся тупой мордочкой в щеку Тора. Холодным раздвоенным языком провел по коже, и снова устроился поудобнее.- Идем, брат. Негоже Богам посреди темной пустоши находиться.- А что же Мьёльнир? - Бог непогоды бросил полный скорби взгляд на свой молот, и, подойдя к нему, обнял ладонями рукоять. Локи всем своим змеиным телом ощутил, как напряглась шея Тора, становясь влажной от натуги, почувствовал, что пришли в движение все грудные мышцы – каждая клетка его тела искренне желала вновь обладать своим оружием. Громовержец пыхтел и рычал, понимая, что не выйдет – молот не поддастся, и оттого злился, распалялся. Тор ненавидел чувство обреченности так же, как ненавидел сейчас Лафея, и как серчал на Всеотца, сославшего на Землю и Локи, брата, которого Тор так целенаправленно выгораживал. В итоге же, и своего не добился, и Одину что хотел не высказал.Локи молчал. Да и что было говорить, когда все мысли Одинсона занимал его обожаемый Мьёльнир. В глубоком детстве, еще до появления вязкой, тянущей зависти, до возрождения злости на Одина, Фригг, и глупое пренебрежение собой, он, сильно обидевшись на Тора, как-то сказал ему: «если ты так любишь свой Мьёльнир – женись на нём!»И громовержец, засмеявшись, ответил тогда: «боюсь, в такой паре, я буду вовсе не мужем. На роль моей невесты скорее подходишь ты, Локи». И, хлопнув брата по плечу, снова разразился живым, ярким смехом. Помнится, Локи после этого неделями дулся на него.Фыркнув, змея, облюбовавшая плечи Тора, тихо зашипела, и Бог, простонав от бессилия, сдался. Вздохнул, унимая дрожь, и обернулся туда, где по окраине поля могучей анакондой протянулась автомагистраль.- Нам нужен транспорт, - настойчиво посоветовал Бог лжи, - идя по твердой дороге, вытяни руку в сторону. Люди поймут, что ты хочешь воспользоваться их средством передвижения.Тор кивнул, уже более чем уверенно шагая в сторону далеко маячащих на горизонте огней.*Коль скоро время выдалось позднее, идти незадачливым путешественникам пришлось порядочно. Разумеется, шагал-то лишь громовержец, но Локи одно его постоянное присутствие выматывало сильнее любого пешего турпохода. Грела, однако, присутствующая в Торе слабость. И грела она неслабо – как радиатор в минус сорок пять. Змеи же, будучи существами хладнокровными, очень трепетно относятся к источникам тепла.- Ты еще не устал? – вкрадчивым шепотом поинтересовался он.- Нет, - нарочито-весело усмехнулся Тор, - я и слова-то такого не знаю.«Да уж, - ехидно подумал Локи, - словарный запас-то и правда невелик».

- Обернись.Громовержец рефлекторно, скорее, послушался, резко выбросив руку в сторону.

Полуразвалившийся фургончик, мирно ползущий по мрачной дороге, затормозил, скрипя рессорами, и, проделав приличный тормозной путь, остановился, чуть качнувшись по инерции.- А вот и конь, - довольно сообщила змея, - пойдем.Тор, кряхтя, но ни в коем случае не от перенапряжения, забрался на переднее сиденье, рядом с очевидно видавшим виды фермером, и, по настоянию Локи, сказал, - спасибо, отец. До города подкинешь?Подслеповатый старичок-дальнобойщик дружелюбно кивнул, вдавил гашетку в пол, и, выкладывая напропалую все фамильные секреты, неторопливо повел свою «старушку» вперед по трассе.Притворившись (?) смертельно усталым, Бог грома аккуратно (чтобы не потревожить Локи) прислонился плечом к двери фургона, и так хорошо вжился в роль измученного путника, что несколько минут спустя уже благодатно похрапывал на умиление престарелому водителю.

*Городишко особой фееричностью не отличался. Можно даже назвать его «проходным двором», раз уж через три главных улицы пролегала магистраль, а три побочных больше пяти домов в себе не содержали.У самой обочины трассы имелась небольшая гостиница для путешественников, но Локи здраво рассудил, что умнее будет предпочесть вторую, ту, что располагается на окраине городка. Она и выглядела посолиднее, и этажей в здании было побольше. Значит, наверняка имелся выбор.Заспанный Тор, вяло, но искренне поблагодарив сердобольного старичка, зашаркал по направлению к гостинице, не поднимая ног, а оттого взметая в воздух облака пыли.Чихающая змея, кстати – это, воистину, нонсенс.Девушка за стойкой регистратора так приветливо улыбнулась громовержцу, что Локи мысленно заплевал её ядом, насладился предсмертной агонией, и успокоился.Договорившись об оплате при выезде, Тор заполучил один из не самых кошмарных номеров (ни о каком беспристрастном отношении к посетителям речи, конечно же, не шло), куда и направился с целью поотмокнуть в ванной, съесть нехилый заказанный ужин, и упасть лицом в подушки.Но перво-наперво, разумеется, он бережно снял с шеи змею, и аккуратно опустил её на кровать.Локи, склонив тупоносую голову набок, попросил, - и пену в ванную не набирай.- Чего? – удивился громовержец, стягивая через спину черную нижнюю рубаху. Бог лжи только вздохнул тяжело, что сопровождалось шипением-свистом, и в меру грациозно сполз на пол.

- Ноги убери, - предостерег, на что Тор в полуспущенных штанах, комично запнувшись о свою же левую, отпрыгнул назад, и едва не навернулся, вытворив со своим мало гибким телом то, чего делать не стоило. Зато Локи прополз мимо него, преисполненный злорадства (комната вообще-то большая, и места для её пересечения тоже навалом), и скрылся там, где тухлый свет лампочки скакал по кафелю игривыми тенями, обращаясь по ходу дела в зримую водяную змею.Недоуменно прошагав следом, Бог грозы с любопытством смотрел, как Локи сворачивается кольцами в раковине, выжидает, глядя на кран.С трудом победив современную сантехнику, и вращающийся смеситель, Тор все-таки наполнил ванную горячей водой. Пока ожидал, попробовал коснуться зеленой змеиной чешуи пальцами, но вечный лжец предостерегающе зашипел, и громовержец от идеи отказался. Спорить не хотелось.Опустившись в посудину, Одинсон блаженно расслабился. Гудящие от усталости ноги неблагодарно отозвались неподъемной свинцовой тяжестью, и даже моргать вдруг стало неимоверно лень. Локи же, плавно погрузившись следом, просто рассекал невеликий водный массив, старательно оплывая руки-ноги брата, который и без того всю ванну занял.- Локи.Змея подняла голову, слушая, но играть в Марко Поло не прекратила.- Почему бы тебе сейчас не стать самим собой? Я такими темпами скоро и вовсе забуду, как выглядит мой младший брат.Изумрудные глаза неприязненно сузились. «Мой». «Младший». Локи ненавидел эти слова, тогда как с «братом» успел смириться.- Ты раздавишь меня, - прошипел он, - мы и в ваннах Асгарда с трудом помещались, еще будучи мальчишками. Теперь это просто не имеет смысла. И потом, зная твою любовь к водным процедурам.. я не хочу ждать рассвета.Тор засмеялся, откинув голову на покатый бортик, - ты прав, брат. Как всегда, прав.Удовлетворенно кивнув, змея покосилась на могучее телосложение Бога непогоды, попомнила собственное, и решила для себя, что быть тонким и гибким практичнее. А сила, которую так любит братец, всего лишь инструмент. Который, между делом, во многом уступает чёрной магии.И невдомек было Локи, что громовержец, мирно посапывающий, разморенный жаром, вспоминал сейчас те дни, когда они с братом еще вместе посещали купальни. Когда младший братец, от природы хрупкий и «скользкий», умудряясь погружаться в воду с головой, выныривал, прогибаясь в спине, и легким движением рук зачесывал темные волосы назад. Оборачиваясь к Тору, он, по обыкновению своему, чуть прикрывал глаза, надежно объятые негой, и улыбался приветливо. Просто так.Интересно, Локи совершил бы сейчас хоть что-то подобное? Наверняка. И, хотя его улыбка перестала быть такой же открытой, она, все же, довольно частый гость на бледном лице.

- Ты мог бы улыбаться чаще, - приоткрыв один глаз, сообщил Тор, на что змея, чуть раньше приподнявшаяся над водой, высунула язык. Дразнился Локи или принюхивался, осталось загадкой.Добравшись (аллилуйя) до кровати, громовержец так искренне и бессильно простонал от облегчения, что Бог обмана, несомненно, усмехнулся бы, имей змеиные мышцы такую способность. Но он просто взобрался по спущенной к полу братской руке, и удобно устроился на широкой груди, вбирая тепло распаренного тела.- Спокойной ночи, брат, - пробормотал, засыпая, Одинсон.- Спи крепко, - то ли пожелал, то ли приказал сын Лафея, вторно опуская чешуйчатые веки.*Проснувшись среди ночи от поистине богатырского храпа, Локи недовольно покинул пригретое местечко, и замер у холодного края постели, под молочно-лимонным светом полной луны. Опустившись на пол сизой дымкой, он поднялся на ноги, на свои, человеческие конечности, и размял плечи, руки, спину, затекшие от пребывания в змеином теле.Ночь, захватившая Мидгард, не приносила магу покоя. Рассматривая черные тучи, он вдруг ощутил себя немощным. Покинутым, жалким, таким.. несчастным. Телесная человеческая слабость требовала альтернативной силы.

Глядя в сумрачное окно туда, где стояли припаркованные автомобили, Локи прикоснулся ребром ладони к стеклу. Тополь, опавшие листья которого скрыли серый поребрик, мелко задрожал, постепенно склоняясь над красным спорткаром.