Глава четвертая История третья (1/1)

Жертв злодеев уже нельзя было уподобить ни овцам, ни даже мышам, ибо те были храбры в сравнении с ними. Несчастные юноши и девушки все время дрожали в ожидании того, что еще могут придумать их мучители. Малейший шорох вызывал тревожный перебой в их сердцах. Некоторые из них уже покинули этот жестокий мир, и их места в скором времени заняли новые жертвы, доставленные в замок оборотнем. Среди них были две молодые девицы, по национальности вновь русские?— Надежда Голодяева и Алена Миронова, а также двое юношей?— Марсель и Великий-Ужасный. Последний был глупым школяром, страдавшим манией величия, за что и получил это прозвище. Первая из девушек на свою беду имела очень острый язычок, а посему очень быстро его лишилась. Также бедняжке приказали съесть дерьмо Игоря. Поскольку девушка была новенькой и не могла знать, что ей за это будет, она осмелилась отказаться. За это злобный горбун вырвал ей все зубы, один за другим, и прижег пятки. Кроме того, он выколол этой несчастной глаз, после чего заставил его проглотить, что она и выполнила. Алена же пока претерпела только содомию, но поскольку ее прелестный задик до этой операции был еще девственен, для нее она оказалась достаточно мучительной. Та же участь ждала и Марселя, для которого, как для мужчины, это было очень унизительно. Что же до Великого-Ужасного, то ему выкололи глаз, отрезали правую руку, а затем заставили совокупиться со свиньей. После этого отвратительного акта ему пришлось претерпеть и кастрацию. Некоторое время спустя свинья родила от похищенного юноши какого-то мутанта с человеческим лицом, и обязанностью Великого-Ужасного стала забота об этом несчастном создании. А вот для провинившегося Валерия Казина придумали другое наказание?— заставили лизать языком раскаленную сковороду. За малейшую провинность Ева-Ливия?— недавняя жертва, превратившаяся в палачиху-надзирательницу?— могла дать нарушителю сто ударов многохвостой плетью, осыпав его при этом такими ругательствами и богохульствами, что им мог бы позавидовать сам Игорь.Однако, мы забыли о княжне Анне Валериус. Пыткам ее почти не подвергали, поскольку недавно она поняла, что беременна, и осознание этого стало для нее само по себе пыткой. Напомним и то, что ее плод был нужен для оживления потомства Дракулы. Княжна лила слезы и призывала смерть, ведь ей пришлось увериться в том, что она носит в себе какого-то монстра. Беременность у нее протекала совершенно необычно: проклятый плод рос и развивался в ней не по дням, а по часам. Казалось, что он ненавидит свою будущую мать и убивает ее изнутри, разрастаясь, словно гигантская опухоль. Может быть, это было не так уж далеко от истины.Прекрасная молодая женщина сейчас напоминала нежную лилию, сорванную бурей со своего стебелька. Вид ее мог вызвать сочувствие в самом очерствевшем из сердец, но не в черном сердце вампира. Впрочем, невесты Дракулы, однажды пришедшие из чистого интереса посмотреть на нее, испытали некое подобие жалости, однако новые впечатления и желание угодить любимому Повелителю быстро заставили потускнеть это чувство в вампиршах.Дракулу с невестами, а также других распутников и их дам ждала новая история от третьей из вампирш-проституток, и они, как обычно, собрались в пиршественном зале, чтобы послушать ее. Похищенные юноши и девушки, включая Анну Валериус, вновь находились на ступенях трона рассказчицы. Многие из них были похожи на собственные тени. Теперь это были скелеты, обтянутые кожей, на которой не осталось живого места.Пару мгновений спустя трон заняла вампирша, выглядевшая, как тридцатилетняя женщина с темными волосами, нежным, кротким личиком, грустными вишневыми глазами, маленьким аккуратным носиком и тонкими подкрашенными губами. На ней было серебристо-серое бальное платье, лиф которого красиво обрисовывал ее большую пышную грудь. Ее невинный вид вызвал у распутников опасение, что рассказ будет скучным. Вначале он таковым им и показался, но это было лишь начало.—?Дамы и господа, я хочу представить вашему вниманию историю моей жизни,?— так начала она. —?Зовут меня Катерина. Я была единственным, избалованным ребенком из хорошей, пусть и небогатой семьи. Моя очень молодая и еще плохо знавшая жизнь мать решила, что я у нее не могу быть обыкновенной девочкой, такой, как все, и она решила воспитать меня как принцессу, забыв при этом, что денег и титула принцессы у ее дочери не будет. Она ничего мне не давала делать и не учила меня тому, что должна уметь женщина. При этом я росла действительно неглупой, хоть и наивной девочкой, пусть не талантливой в полном смысле слова, но не без способностей. Беды мои начались со школы. Там надо мной издевались, а постоять за себя я не умела. Но порой мной овладевал гнев, вернее, даже не гнев, а приступ бешенства, и тогда мне хотелось… убивать,?— при этих словах в глазах рассказчицы вспыхнул зловещий огонек, что не укрылось от присутствующих. —?Да-да, и это не преувеличение. Мои пальцы сжимались на шее обидчика и начинали душить его. Увы, силенок в них было очень мало, да и я быстро приходила в себя и убирала руку. Но из-за этого некоторые начали считать меня сумасшедшей, хотя я была совершенно здорова. Мне хотелось владеть какими-то необычными способностями, чтобы с их помощью отомстить за себя. Например,?— она слабо улыбнулась,?— стать вампиром. И знаете, мой внешний облик будто предсказывал мою дальнейшую судьбу: цвет моей кожи был очень бледным от природы, а зубы походили на клычки. Но пока что превращение в вампира было всего лишь моей детской фантазией. Мать никуда не пускала меня гулять, потому что хотела, чтобы я всегда находилась при ней. Но, несмотря на это, мне удалось подружиться с соседской девочкой моего возраста. А вскоре я… влюбилась. Это чувство не было чем-то порочным, вы не подумайте, это была именно детская любовь с невинными поцелуйчиками, пусть и в губы, и с играми в жениха и невесту. Женихом, конечно же, была я, а невестой?— она, ведь моя подружка и в одиннадцать уже ощущала свою женственность. А я?— нет. Я хотела быть мальчиком… ну и, само собой, жениться на ней. Тогда я была по-своему счастлива, но это счастье кончилось, когда они с ее мамой уехали из городка. Я очень тосковала по своей милой подруге и часто с грустью смотрела в сторону дома, в котором она жила раньше, и в котором теперь поселились другие люди. А время неумолимо шло вперед… Прошло три или четыре года. Я и мои сверстники теперь были подростками, но они наслаждались каждым днем, открывая для себя жизнь во всех ее проявлениях и любовь?— для кого-то первую, а для кого-то?— очередную. А я… я была затворницей и книжным червем. Мать, помимо прочего, ударилась в религию и хотела, чтобы я следовала ее примеру, а я всегда была очень послушной девочкой. Пропасть между мной и сверстниками росла с каждым днем, как и издевательства в школе. Иной раз я подумывала о самоубийстве, но решиться на это у меня не хватало смелости. Нет, не из-за религиозных предрассудков и страха перед адом, а просто из-за страха перед физической болью. И все. Но как же я ненавидела своих школьных товарищей! —?маленькие руки рассказчицы сжались в кулачки. —?За что? Да хотя бы за то, что они были счастливы, а я?— нет. Именно этого я не могла им простить. А в один ?прекрасный? день знаете, что произошло? —?Катерина обвела взглядом собрание так, словно ожидала ответа. —?Вернулась моя бывшая подруга детства. Это была уже юная девушка, а может, уже и женщина, красивая и самовлюбленная. Я страшно обрадовалась ее возвращению, хоть и ясно видела, что это уже не та маленькая девочка, которую я любила. Но все же надеялась… непонятно на что. Увы, девушками она не интересовалась. Мало того, она также, как и все, начала издеваться надо мной, а однажды сказала мне следующее: ?Я поняла одно: для тебя главное?— книги и стать девушкой, но ты никогда не станешь девушкой.? Эти слова были для меня, как нож в сердце, а еще среди тех, кого я ненавидела появился человек, к которому эта ненависть была особенно сильной. Этим человеком была она.Рассказчица вздохнула, затем подошла к одной из жертв и вонзила клыки в ее шею, став жадно лакать кровь. Дракула с невестами улыбнулись такому аппетиту. Могильщик пил вино с интересом разглядывая декольте дамы, а Игорь был мрачен, потому что история Катерины напомнила ему о собственных унижениях, пережитых в детстве и юности. Элизабет недовольно покосилась на него, она ужасно ревновала этого безобразного горбуна, который был для нее краше Аполлона. Калигула и Друзилла о чем-то шептались, причем последняя мило улыбалась своему Гаю.Утолив свою жажду, Катерина вернулась к истории своей жизни:—?Когда мне было шестнадцать или семнадцать лет, меня соблазнил один юноша. Я уступила ему даже не из-за своей наивности, а просто потому что хотела поверить в то, что кому-то нужна. Увы, все его поведение говорило об обратном, но своего он добился. Мне безумно нравились его пылкие поцелуи и ласки. Я испытывала наслаждение, когда он теребил мою грудь и посасывал сосок будто младенец. Я стонала в сладостной истоме, когда он старательно вылизывал мой клитор, что явилось для меня подлинным открытием, поскольку я не знала об этом способе удовлетворять женщину. Он же в свою очередь обучил меня тому, как подобным образом можно ублажать мужчину, и я была хорошей ученицей… Увы, последняя степень близости была для меня разочарованием. Произошло это в лесу, на земле, в грязи. И такой же грязной я чувствовала себя. Да и кроме ужасной боли я ничего не испытала. Больше мы, естественно, не виделись. Ему это больше не было нужно… Некоторое время спустя я уехала учиться в другой город. Больше свободы, новые люди, новые впечатления, а еще девушки, много красивых девушек. Увы, ни одной из них не была нужна женская любовь, а я после своего неудачного первого опыта решила, что мне нужна девушка-женщина. Пару лет спустя я, благодаря одной знакомой, смирившись, сошлась с одним молодым человеком двадцати четырех лет. ?Нормальный? секс по-прежнему не радовал, даже анальный принес мне больше удовольствия, несмотря на боль. Вскоре мы разошлись. Меж тем, со сверстниками у меня снова появились проблемы. Новые насмешки и косые взгляды в мою сторону. Люди не любят и либо боятся, либо высмеивают тех, кто не похож на них. По мне, уж лучше первое, но меня тогда ожидало только второе. Могу упомянуть об одном незначительном эпизоде: после того, как я пожелала одной своей обидчице всего ?доброго?, она как-то быстро умерла. Не могу сказать, что меня это расстроило. Ах да, и еще: судьба однажды свела меня с моим первым мужчиной, и… —?она криво улыбнулась,?— он обокрал меня! Время спустя он тоже умер, но это произошло уже вряд ли по моему желанию. Еще немного позднее я сошлась с мужчиной тридцати шести лет и стала жить с ним, но это продлилось всего месяц с небольшим. Да, он был неплохим любовником, хоть обычный секс я по-прежнему и не любила. Доставить женщине удовольствие мой любовник мог, несмотря на небольшой размер своего члена, но он был самовлюбленным индюком и думал только о себе, почему я и ушла от него. Мне было двадцать четыре, когда моя жизнь, как казалось, начала налаживаться. Я вышла замуж и нашла работу. Увы, муж оказался мне абсолютно чужим, а длина его языка не уступала длине члена. Почему я вышла за него? Просто, чтобы не быть одной. Но оказалось, что жить с ним я не могу. На работе поначалу все было хорошо. Работником я была исполнительным и старалась всем угодить, но… одна небольшая ошибка, допущенная по неопытности и невнимательности, да еще зависть одной стервы, и все пошло прахом. Работы я лишилась. ?Ничего,?— говорила я себе,?— все еще наладится!? Но годы шли, а не налаживалось ничего. И будто в насмешку надо мной у той самой подружки моего детства все было хорошо! Да, с мужем она тоже развелась, но у нее была работа и, самое главное, ребенок. А найти мужа для нее такой уж проблемой не было. Да, с годами она поправилась, расплылась, но все еще была довольно привлекательной и уверенной в себе. Зависть и ненависть душили меня! Но что я могла сделать?!Катерина встала с трона и прошлась, потом снова села и продолжила свой рассказ.—?Когда мне исполнился тридцать один год, я решила покончить с собой, так как смысла жить для себя не видела. Я была бесполезным человеком, чужим на этом празднике жизни. Поборов свой страх перед болью, я перерезала себе вены… Вместе с кровью из моего тела по капле уходила жизнь. Казалось, скоро придет долгожданное освобождение. Но этого не случилось. Вместо смерти какие-то потусторонние силы дали мне новую жизнь в качестве вампира! А может, когда я умирала в моем сердце было столько злобы, что даже ад не захотел принять меня. Как бы там ни было, я вернулась к жизни, понимая то, что отныне буду уже не жертвой, а палачом. И осознание этого наполнило мою проклятую душу адской радостью. Я знала, что делать. Все мои обидчики, начиная с тех, что портили мне жизнь еще в школьные годы, и кончая теми, кто делали это не так давно, превратились в гной. Я заставила их просить о скорой смерти, но почти никто из них такой милости не получил. Жалости во мне больше не было ни на йоту. А моя милая подруженька… ах, я приготовила для нее особенный сюрприз! Вначале я душила, щипала и царапала ее, потом отрезала ей соски и вырвала матку. Только после того, как я заставила ее претерпеть все это, горячая кровь этой суки была выпита мною. Этим нектаром я поделилась с ее собственной маленькой дочерью, обращенной мною в вампира. А сейчас я, в основном, охочусь на мужчин, маскируясь проституткой. Как только очередной дурачок клюет на жрицу любви, его ждет мучительная смерть. Теперь я являюсь воплощением смерти на земле. И это делает меня счастливой, очень счастливой!Рассказчица поклонилась, и слушатели поблагодарили ее рукоплесканиями и одобрительными выкриками.—?Знаете, прекрасная Катерина,?— неожиданно заговорил обычно молчаливый Могильщик,?— глядя на вас и зная вашу историю, мне даже хочется поступиться своими принципами и предложить вам выйти за меня замуж. Чувствую, что мы бы отлично сработались, и гробы для новых жертв я бы делал через каждые пять минут. Что может быть лучше?—?Благодарю за предложение,?— с усмешкой отвечала Катерина,?— но тогда нарушить свои принципы пришлось бы мне, а я этого не хочу.—?Очень жаль,?— тихо проговорил Могильщик.Благородное собрание какое-то время подосадовало на отказ Катерины составить счастье неутомимого гробокопателя, но затем граф предложил тост за эту талантливую рассказчицу, и банкет был продолжен.