Время. (1/1)

Я догадывалась, в какой год меня занесло и куда…? Сиэтл, 1994. Просто думая о том, что произошло тогда, уже мурашки по коже. Вы понимаете о чем я? Находиться в месте, где все пропитанно этой энергетикой?— ужасно. Ноги подкашивались, я постоянно наступала в крапиву,? но не могла, и не должна была, остановливаться. Дыхание, как назло, сбивалось, но я бежала. Я уверенна, если бы вы любили Курта так же как я, вы бы из кожи вон лезли, мучали себя и свое тело, ради того, чтобы хоть как-то ему помочь. Кто-то, возможно, скажет, что для меня это было бы очень опасно, но… Мне плевать. Совершенно. Скорее, можно даже сказать, тогда я не думала об этом. Я просто неслась, не думая о последсвиях. Это ужасная черта, не спорю, но иногда она бывает, как ?на руку?. Задыхаясь, теряя сознание, но продолжая бежать, я не заметила, как оказалась около входа. Я пнула дверь, хотя смысла в этом никакого не было. Еще пару раз. Я не управляла собой, и своими действиями. Лицо, наверняка, было уже красным, как помидор, из-за злости на саму себя, из-за сумашедших ударов, и из-за слишком сильного и не привычного для меня ритма бега.—?Эй-эй, успокойтесь. Отрывается в другую сторону. —?После того, как я услышала голос Курта, всё волнение тут же пропало. Сердце все еще билось в два раза быстрее обычного. Хозяин дома отрыл ту злосчастную дверь. Я была готова броситься обнимать его, как фанатка, увидевшая кумира впервые.—?Нэнси! Давно не виделись. —?Однако, мы все же прижались друг к другу, поскольку Курт сразу прильнул ко мне. Я была не против, и эти обьятия стали одними из лучших в жизни. Хотя я знала, что его, а теперь и моя, жизнь висит на волоске, но… Так тепло становилось на душе, зная, что он жив, зная, что еще есть шанс что-то исправить. Даже в мое время, тайна смерти одного из создателей гранжа все еще не была изведанна до конца. Думая о том, что это было, возможно, убийство, мурашки шли по телу, а на душе вновь появлялся страх и ужас.—?Я пришла тебе сказать, что кое-кто хотел бы тебя видеть. —?Резко. Слишком резко. Но у меня не было времени обдумывать реплики, и мне некогда было подготовиться к этому разговору. Пришлось придумывать все на ходу, ведь главное?— вывести его из этого дома.—?Кто? —?После этого вопроса, будто сердце ёкнуло. Я не знала, что говорить дальше, но импровизация продолжалась.—?Ну, я забыла как его зовут. Фамилия как-то Л, начинается, кажется…—?И где этот мистер Л?—?В центре города. Это срочно. Сказал, что даже заплатит. Мне пришлось нестись сюда как угорелой, хотя я даже не была уверенна в том, что ты здесь. Больше ничего не могу сказать. Только последнее предложение было правдой, и только от него мне не хотелось стать ярко красной. Но, что я еще могла сказать? Сказать, что я ясновидящая или вообще прилетела из будущего, было бы глупо. ?Пожалуйста, пожалуйста…??— Единственное, что вертелось в голове.—?Давай ты послушаешь одну песню, и мы поедем к нему? —?Это было очень любезно со стороны Курта. Я не могла отказаться, и не могла согласиться. Это ужасное чувство. Сказав ?нет??— я могла бы обидеть музыканта, оставшись?— подвергнуть свою и его жизнь опасности. Курт зашел внутрь, не дожидаясь ответа. Теперь выхода точно не было, я шагнула за ним. ? Пришлось смотреть ?в оба глаза?, и вечно крутиться по сторонам. Все вокруг было очень уютным, а атмосфера особенно приятной. Вы, находясь в собственном доме, чувствуете себя в безопасности, верно? Наверное, и Курту было спокойно. Но мне… Мне было тревожно. Мы зашли в зал. Кобейн достал гитару, а я села напротив, чтобы внимательно следить за тем, чтобы за его спиной ни один незванный гость (кроме меня) не появился. Как бы странно это ни было, я наблюдала за пустой стеной, и то и дело поглядывала на пол.—?Называется ?Do Re Mi?. —?Смущенно обьявил Курт, и поставил пальцы на нужные ноты. По коже вновь пошли мурашки. Я знала,? что эта запись этой песни была найдена уже после смерти лидера NIRVANA. Это пугало даже больше, чем мысли о том, что я сижу в гостях у человека, умершего 25 лет назад… Жаль, что я не могла по-настоящему насладиться песней, и сидела будто охранник на дозоре. Я пыталась найти поблизости хоть что-то, чем можно было бы обороняться. Увы, самое подходящее, что лежало на столике передо мной?— это зажигалка, возможно, без газа, и вилка в тарелке недоеденных макарон. Да, сидеть в доме кумира, слушать как он поет специально для тебя… Это просто мечта. Но, знаете, бывает, что даже мечта становится страшным сном.—?Прости, что перебиваю тебя,?— после этих слов, после удивленного взгляда Курта в ответ, я чувствовала себя последней скотиной. —?Но нам нужно спешить. Иначе тот чел мне просто голову открутит.—?Если для тебя это так важно… —?Парень вздохнул и отставил гитару. Хоть он и выглядел опечаленным, я продолжала надеяться, что Курт не обиделся. Да, любой скажет, что в данной ситуации, обида?— это еще хорошо, даже более чем. Как говорит моя мама, исправить можно все, кроме смерти… Я прекрастно понимала это, но мне никогда не хотелось делать больно людям, а тем более человеку с таким большим сердцем. Сидя в автобусе, везущего меня и Кобейна в самый центр Сиэтла, я понимала, что побег?— не выход из ситуации. Я могла бы поджечь тот дом, чтобы никто и никогда уже не вернулся. Так было бы спокойнее, но и это тоже глупая идея… Ведь я даже не знала, какой сейчас день и месяц. Вдруг, на дворе вовсе не апрель, а, допустим, март? По погоде судить сложно. Я действительно полюбила ?новую жизнь?, и только сейчас, спустя много лет, я понимаю, как страшно, и в тот же момент глупо, сражаться со временем. Тогда для меня это была некая игра, которую мозг не воспринимал. Я искренне верила, что каждое мое дыхание и движение каким-то образом влияет на будущее. Возможно, так и есть. Приходили мысли, что и до меня этими часами кто-то пользовался, менял что-то в прошлом и возвращался, а мы, в настоящем, даже не могли бы предположить это. Впервые увидев Сиэтл (а может, и не впервые?) глаза разбегались во все стороне. Мне хотелось рассмотреть каждого аскера в переходе, каждый магазин, каждую исписанную стену. Но надо было вести себя подабающе, а то есть, вести себя так, будто я постоянно тут тусую. Что насчет ?кафе, в котором ждет некий Л?, то я ткнула на первое попавшиеся. Вы не удивлены, верно? На меня будто счастье свалилось, потому что когда мы вошли, почти все посетители обратили на Курта внимание. Молоденькие девочки особенно. Они вертелись вокруг музыканта, хихикали и брали автографы, но при этом, постоянно глядели на меня. В глазах читалось, что они хотят меня убить. Очень не приятно, когда незнакомые люди смотрят на тебя, как на заклятого врага. Он любезно раздавал подписи, писал приятные слова прямо на лбу девчонок и парней (по их же просьбе, естественно), улыбался и обнимал всех подряд. Я, как яростная фанатка, должна была ревновать и обижаться, но почему-то наоборот искренне радовалась за каждого поклонника, не смотря ни на что. Япросто стояла в сторонке и улыбалась.—?Кажется, он ушел. —?Уголки губ были все еще приподняты, но я должна была идти ?по сценарию? и вмешалась в милую фан-встречу.—?И что будет? —?Честно сказать, я несколько удивилась, как Курт смог услышать меня сквозь этот гул.—?Не знаю. —?Улыбка резко исчезла. И я действительно не знала, что дальше дела —?Может пообедаем тут? А то что, зря тащились? —?Это очень нахальная просьба, если учесть, что в моих карманах ни гроша.—?К-конечно,?— он неуверенно посмотрел на поклонников, понимая, что спокойно? потрапездничать они не дадут. —?Я тебя угощу. Десять раз проговорив про себя ?как же мне везет сегодня!? я поняла, что в тупике. Действительно в тупике. Я пытаюсь тянуть время, мучаю абсолютно каждого, кто со мной контактирует, зная, что… Возможно, это вовсе не нужно. Или нужно, но не сейчас и даже не сегодня. Что мне делать после кафе? Что делать весь вечер? Что делать завтра? А после завтра? Весь месяц? Я не могла вечно оставаться с Куртом и мешать ему жить.