Крысёныш (1/1)
В первую встречу Марк думал об одном: поставить по слухам выкаблучивающегося паренька на место. Но младший Прескотт не явился. Да и вообще, ершился как мог, огрызаясь, сразу выдав учителю его такое понятное после умения обходить психиатров стороной душевное нездоровье. Марк думал о его деньгах. Нейтан же продолжал всех задирать и скандалить. Дикий, избалованный ребёнок. Изворотливый и обозленный, точно сидящая в клетке дикая крыса. Но стоило ему расплакаться при учителе, то Джефферсон сразу уяснил: с ним этот мальчишка будет ручным. Только как поизворотливей его приласкать? Подсказку дало досье. Старый документ, куча пометок: и все?— проплаченный для сокрытия компромат. А для получения этого стоило лишь немного споить любящего выговориться придурка. Крики на уроках, слухи, что у парня куча денег, принудительная консультация у психолога?— все просто. Парень давно наркоман, если не хуже, а раз отец угрожал ему перестать платить то у него явно проблемы ещё и с ним. Задира с тяжёлым прошлым? Марк знал, как легко подстроить их сближение. Пара жалоб еще раз споенному директору, звонки от имени директора отцу?— и телефон самого Шона Прескотта был у него в кармане. Ещё парочка жалоб?— и вот уже и без того убегавший в туалет от пока неизвестных Марку демонов с урока Нейтан был готов к любым манипуляциям. Как же быстро он тогда прибежал! Как долго не хотел замечать его в опустевшем классе! Как ощерился, когда Марк вместе с предложением не курить в классе предложил ему свою старую зажигалку чтобы покурить на улице! Это должно было стать некрасивой перепалкой, очередной записью в спрятанном личном деле?— хамить уважаемому преподавателю, (?Нейтан, это быстро перерастет в скандал, заткнись, пока так не случилось!?), но расчёт Марка оправдался. Вместо этого Нейтан, как это целую неделю предвкушал Джефферсон, шмыгнул носом. Не каждый же день в классах некогда именитых фотографов плачут богатые и по правде говоря, психически нестабильные задиры всей академии? Значит, сегодня, раз уж случается такое вот ?не каждый день? преподаватель дружелюбно его утешает.Нейтан ревет, его глаза и нос краснеют, потом прикрывает лицо ладонями, наверняка глотая сопли и спустя каких-нибудь минут пять обмякает от панибратски легшей на плечо руки. Марк его обнимает, пару секунд гладит по мягким, на деле совсем не укладываемым ради пафоса вихрам, и думает, что Нейтан теперь рад стать его доверенным лицом. Прескотт резко вскидывает голову, уже начиная хмуриться. Предупреждая его будущую вспышку ярости за фамильярность, Марк отстраняется, с мягкой улыбкой опираясь на парту, весь из себя мудрый и понимающий, как раз для незащищенного цинизмом и злобой мальчишки. Нейтан коротко сжимает кулаки, сопит, но глядя на учителя, улыбается сквозь проступившие и от заботы Марка слезы и садится поверх соседней парты:—?Мистер Джефферсон… я… спасибо. У вас…—?Мы не на уроке, ведь так? —?вовремя сказанная с заботой фраза подкупит жаждущего принятия великовозрастного ребенка.—?Я хочу на индивидуальные курсы. Любые. Только не надо об этом говорить… Никому… Марк кивает. Источник денег теперь близко, теперь он как раз прибьется к нему, оказывая якобы доверительные беседы. Циничный сучонок на деле глупый и ведомый изнутри. Так раскалывается панцирь, скрывавший за садизмом и скорлупой из циничной жестокости мягкую, точно мидии на языке, суть его ученика. Хруп! —?и защиты нет. Глаза у Нейтана пронзительно мерцали от слез, веки набрякли краснотой, точно у крысеныша, а Марк удовлетворённо ходил вокруг него и ему слышался хруст скорлупок под ногами. Парнишка хотел учиться. И при ним вдруг стал наивным ребенком, что плачет над утерянным чудом. И потому Марк был рад завести очередную ручную зверушку. Приручался Нейтан хаотично, сумбурно, не веря никому еще так сильно и оттого так отчаянно сопротивляясь. Марк запоминал: Крис?— это сестра (надо его отвлекать от переписки), отец снабжает наркотой, ученику не стыдно дрочить только на девушек и то не всегда. Того, что у Нейтана на него стоит (как и обратного) Джефферсон и не думал стесняться. Досадное исключение, придется ещё и уламывать сосунка. Но сосунок оказался смирным и приручившись так скоро, только молча хныкал, пока Марк, сдерживаясь (мало ли, вдруг ему будет мало одного раза) спокойно снимал с него пахнущие алкоголем тонкие джинсы. Лизнуть пару раз разбухшую (модели говорили раз солоно на вкус то дрочил) головку?— и мальчишка, хныкая и постанывая откидывался на диван, убирая руки, и с щенячьей преданностью задирая футболку, показывал белый, часто дышащий живот. Даже брыкаясь и матерясь от его толчков, он был паршив, податлив и жатлок. Цинизм вне секса его только украшал, и Марк решил продолжить. Кончая, выродок Прескоттов быстро норовил вырваться, огрызнуться, буянить, будто норовя отрастить заново удобный вне Проявочной панцирь, но Марк знал его слабые места и теперь то зализывал красивыми словами его раны то посылал его, ставя на место. Ручной крысёныш теперь преданно искал ему моделей. От него мерзко, не так чисто как после душа, несет сигаретами, явно банальный ?Мальборо?, но Марк знает, как такая мелочь пойдёт ему на пользу. Нейтан лижет медленно, от самых яиц до головки, не пойми откуда в нем это ещё осталось, но Марк стонает и смотрит и пока еще осознает, как умиротворенно закрыты его глаза, точно если их открыть, то его осудит на новые пытки весь сонм внутренних демонов. Даже руки на колени (ох, засранец, открой уже пошире рот!) кладет как будто нельзя давить на что-то важное и ценное. Лабораторный крыс. Рад быть полезным. Тем временем куривший час назад Нейтан катает по рту слюну, Джефферсон расставляет ноги пошире. Влажный рот. Теплая слюна.—?Нейтан,?— Марк охватывает его подбородок до самой шеи, приподымая медленно, также как его ручной Прескотт глупой аквариумной рыбешкой разевает тонкогубый и часто дышащий рот,?— Давай. И одним махом толкается вдоль тонущего во влаге языка. Грубо ли, настойчиво ли?— ему не до усмешек и мигом распахнувшего глаза ученика, гребаные сигареты сделали свою дело, теперь он насаживает этот полный от курения слюной рот по самые яйца, теперь дурацкие ?Мальборо? сделали свое полезное и неплохо возбуждающее дело. Сочно течет слюной рот, теплый и влажный, отныне в его распоряжении. Потрескавшиеся губы слишком быстро перестают досаждать своей шершавостью?— промокнутые больше слюной чем слезами губы водят плотно, без передыху, Марк специально держит его лицо в руках перед каждым минетом на диване, давя большими пальцами между открытых челюстей?— на, парнишка голубых кровей, покажи насколько нежен твой аритократический пот. Будь умницей со мной, как и всегда, стонай как и я, не хватайся за подушки, замри… Трахать тех, кто дерзит другим, всегда лестно. Давай, не дергайся, сожми от напряжения мои колени, потерпи, глотай, глотай, Нейтан, никто не должен узнать, что мне достался без какого-то года несовершеннолетний, проглоти все, лижи, как вытрешь… Марк через минуты три уже соображает, в какой пакет выкинуть промокнутую в его сперму салфетку и машинально кидает ее к предназначенной для сожжения кучке. Нейтан поднимается, упираясь животом и коленями в спинку дивана, сипловато дышит, не в силах кашлять. Спинка дивана отдавливает подмышки, но поднять обессилевшие руки нет никаких сил. Этого достаточно, чтобы секс в общаге перешёл во вдалбливание Нейтана в диван проявочной. Марк тянет ученика назад, тот как с бодуна сползает со спинки, в конце концов ложась вдоль дивана. Когда Джефферсон приходит со смазкой наготове, Нейтан все также не в силах податься навстречу тянущим его встать задом повыше рукам. Лишь тихонько поскуливает, садясь на пятки и от подгибающихся ног не давая быть схваченным за член под звук толчков и поскрипывание дивана. Лишь только после кончившего себе прямо на джинсы Прескотта он решит, что было бы неплохо налечь на него, хватая за мытые в до ошизения (тоже блин, вылизанней Пресли!) дорогом шампуне вихры. Но это уже как-нибудь позже, пока он рад связать ученика шуршащей под ним пищевой плёнкой. Нейтан силится подняться, Марк опирается левой рукой об съехавшую вбок подушку, пытаясь ухватить пальцами хоть одну пуговицу на потной рубашке. Сейчас нужно обучить новому своего ?любимого ученика?. Тот как раз, едва удерживаясь на подрагивающих руках, подымается с такой блаженной, прямо-таки благоговеющей на фоне краснючих (крысиных) глаз улыбкой. Ни дать ни взять познавший разум и откровение зверёк. Правильно прирученный зверёк. Марк злится, если ему в грудь тыкается холодный от соплей, и маленький, вечно розовеющий (крысиный) нос. Но если его игрушке нравится трахаться и тыкаться носом после?— что ж, никто и не скажет что все было недобровольно. Лишь бы не уронил свою дымящуюся дрянь (в сигарилле наверняка какая-нибудь гадость) на диван. Бункер должен быть чист. Нейтан костерит его старым козлом и мудаком, дрожа, всем телом прижимается ближе к отхлебывающему отборный виски учителю, возмущенно мыча, когда тот отрывает его рот от косяка и колюче целует в шею. Джефферсон пахнет только хорошим, принесённым из бара Прескоттов, алкоголем. И знает, что пока есть деньги и обеспечено молчание ученика, ему удобно безнаказанно трахать самого богатого, выёбистого и присмиревшего после его стараний парнишку Аркадии Бэй. Все удобно, приятно, никакой зависимости. Если что, Марк найдёт способ это прекратить.