Кошмары (1/2)

— Вот и всё, — неимоверно счастливо докладывает Шон, подталкивая Даниэля в комнату.

Младший стоит на пороге и не решается сделать шаг. Смотрит осторожно, недоверчиво, хоть и пытается изобразить улыбку. Конечно, Шон очень постарался. Он действительно смог превратить пустую, серую и унылую комнату, в которой весь периметр был занят паутиной, в уютненькое местечко для уединения. Он вычистил стекла до блеска, нашел мастера, который в один визит починил кондиционер, вымыл полы, продезинфицировал комнату несколько раз, сам починил замок на двери (вдруг Даниэлю захочется ото всех скрыться) и залатал протекающую крышу. Вместе с братом они поклеили стены голубыми обоями, а затем вместе нарисовали мягкие и пушистые облака. Шон решил креативить до конца и нанес рисунок двух волков, чем очень обрадовал Даниэля. Комнату обставили не особо богато: железная кровать, тумбочка, покосившийся комод, но новенький рабочий стол со стулом для комфортного выполнения домашнего задания. Шон даже повесил синие шторы и прибил к стенке над кроватью ночник. ?Тут не хватает жизни?, — заявил он Даниэлю, подмигнув, намекая на то, что именно брату предстоит сделать комнату более живой.

Поначалу Даниэль очень хотел собственную комнату. У него она была всегда, но странствия заставили отказаться от былых удобств. Приходилось жить кое-как, спать, где придется, а если и ночевать под крышей да в тепле, то обязательно с Шоном в одной комнате (не говоря об одной кровати). Оказавшись в заброшенном доме отца, осмотрев все комнаты, заглянув в каждый угол, разведывая всё, он решил, что хочет жить именно в этой (уж очень понравился ему вид на море, открывающийся из ее окна), и сразу же известил об этом Шона. Тот был не против. Его устроила соседняя комната с разбитым окном и отсутствующей дверью. Однако пристанище Даниэля было ужасно грязным и не приспособленным к жизни. На его обустройство ушел почти месяц. Даниэль весь извелся, пока ждал, когда же все будет улажено. И вот, наконец, готово. Его собственная комната, которую он так ждал.

Но счастье и не думает пленять грудь, радость не рвется наружу, а плещется где-то на самом дне.Комната выглядит, конечно, гораздо лучше. Она приятна глазу и в ней даже пахнет хорошо. С родным домом ей не сравниться, но все равно здорово. Даниэль понимает, что должен быть счастлив. Шон во всем пытался ему угодить. Даже позволил самостоятельно выбрать, где что будет стоять (пусть идея кровати прямо под кондиционером ему совершенно не понравилась). Так почему не радостно от этого совсем?

— Заходи, — Шон мягко подталкивает в спину, и Даниэль подчиняется.Пол под ногами едва-едва скрипит. Младший слегка улыбается. Это напоминает ему комнату в Сиэтле. В одном месте там так же скрипели половицы. Порой этот тоскливый звук даже бесил, а сейчас услышав его вдали от дома, Даниэль чувствует что-то сродни счастью. Взгляд тут же хватается за двух волков, бегущих ему навстречу. Чертовски красиво. Хоть у Шона и были краски только черного, серого и белого цвета. Глаза волков так и остались небесно-голубыми. Даниэль надеется, что Шон потом нарисует что-нибудь еще. Было бы отлично, если бы его рисунки полностью заполнили стены. Тогда бы младший мог сутками разглядывать образы и о чем-то размышлять.— Завидую твоему матрацу, — докладывает весело Шон, прыгая на кровать. — Мягкий и упругий. А у меня прямо каменный.

— Врешь, — щурится недоверчиво Даниэль. — Я ж на нем спал. Ни разу не каменный.

Он садится рядом с братом. Матрац и, правда, очень мягкий. Шон долго его выискивал. Мебельных магазинов тут немного, поэтому ему пришлось попотеть, чтобы найти именно такой экземпляр, подходящий для узкой кровати брата. А как его было нелегко тащить в жару почти пять километров! Даниэль тогда был очень на Шона зол: он даже не рассказал ему об этом, решив, что справится со всем сам. С силой Даниэля задача бы резко упростилась. Только вот упертый Шон простых путей не ищет.

— Наконец ночью не получу от тебя под дых, — улыбается старший, легонько ударяя брата локтем в бок. — И ты больше не услышишь мой храп.

— Ты не храпишь, — признается Даниэль. Он выдумал эту историю. Просто захотелось Шона застыдить. И ему совсем не стыдно.

— Так и думал, — старший совсем не злится, наоборот улыбается, уже успел догадаться, что это ложь. — Уже почти девять. Мне завтра надо сходить к мастеру. Может, сможет нам починить душ. Поэтому я пойду спать. А ты веселись! Разрешаю смотреть телевизор до самого утра. Только не забудь почистить зубы.

— Я лучше лягу спать.

— Чего это ты? — произносит обеспокоенно Шон и тут же прикладывает ладонь ко лбу младшего тыльной стороной. — Температуры нет. Болит что-то?

— Нет, просто я устал.

— Как можно устать, ничего не делая? Хотя… Тут такая жара. Кого угодно уморит.

Шон встает с кровати и продолжает сыпать наставлениями. Опять вспоминает про обезвоживание, солнцезащитный крем, здоровый сон, внимательность и осмотрительность. Если бы Даниэль не был столь подавленным и усталым, он бы брата моментально заткнул. Надоело слушать про рак кожи, опасных незнакомцев и необходимость всегда быть рядом с ним (без него точно приключится беда!). Порой Шона прорывает, словно трубу. Не остановить поток волнений. Даниэль понимает, что это от беспокойства, но что-то слишком уж часто он разглагольствует об опасности где-то рядом. Брат много переживает без причины. И это совсем нехорошо. Уже не скажешь — ?осмотрительность?, а скорее предположишь — ?паранойя?.

— Ладно, хватит, — Шон останавливает себя самостоятельно. — Нам надо отдохнуть. Мне так точно.После того, как брат уходит, Даниэль отправляется в ванную, где тщательно чистит зубы. Зеркало тут с огромной трещиной, от которой пошли мелкие трещинки — своеобразные рукава. Мальчишка водит по зубам щеткой и рассматривает их заворожено. Невзрачное зеркало вдруг превратилось в величественную карту, где отмечена только река. Красота. Почему-то успокаивает. Даниэль стоит перед своеобразной картиной дольше положенного. Смотрит и не хочет отводить взгляд. На самом деле ему просто не хочется возвращаться в комнату. Не хочется ложиться в кровать. Не хочется там спать. Что-то там вызывает в Даниэле тревогу и гонит вон. Почему-то неспокойно на сердце. Он пытается найти причину, крутит ситуацию так и эдак, но ответа на немой вопрос не находит. Все там хорошо. Но ему все равно от чего-то плохо.

Закончив с водными процедурами, Даниэль отправляется к себе, но на пару минут останавливается у комнаты брата. Двери все так же нет. Шон обещал ее поставить, но времени так и не нашел, занимаясь комнатой младшего брата. Впрочем, ему и так вроде бы хорошо. Он сидит на кровати спиной к Даниэлю и делает набросок в старенький скетчбук. Сегодня в обед он ходил за постельным бельем специально для брата (выбрал темно-синие со звездами, чтобы оно напоминало ему ночи, проведенные в Аризоне под открытым небом) и по дороге сделал пару зарисовок. Весь день их теперь дополняет, дорабатывает. Накладывает тени, подрисовывает контуры, добавляет детали. Выглядит за занятием очень спокойным и сосредоточенным. Поэтому Даниэль не желает ему спокойной ночи, а тихо проходит мимо, позволяя брату творить в тишине. Хочется высказаться. Рассказать о страхах и смутном чувстве тревоги. Но чем Шон-то сможет помочь?

В комнате свежо. Пахнет лимоном и чуть-чуть хлоркой. Почти как в бассейне. Даниэль вдыхает запах полной грудью и чуть морщится. Довольно приятно, но пока непривычно. Хотя совсем скоро он и забудет о нем. Он быстро переодевается в короткие синие шорты и майку им в тон с логом супермена. Очередной подарок Шона, успешно выпрошенный Даниэлем, который как увидел его на рынке, так сразу захотел надеть. В Сиэтле у Даниэля было несколько разных пижам в зависимости от сезона. А тут, похоже, понадобится только одна. Шон вообще спит в одних трусах.

Даниэль выключает свет и зажигает ночник. Крутит пластмассовое колесико, выбирая самую большую интенсивность. Так уже немного спокойней. Свет мягкий, успокаивающийся, струящийся по стене. Даниэль ложится в кровать, укрываясь легким одеялом, не сводя с ночника взгляда. Если честно, у Шона в комнате ему нравилось куда больше.Кровать у брата двуспальная, поэтому они отлично поместились на ней вдвоем (пусть Шон и трещал без конца, что тесно, жарко и его вечно пинает в спину маленький тролль). Матрац и, правда, жестковат, но к нему быстро привыкаешь. Мягкость же новой кровати как-то смущает, заставляет напрячься. Даниэль уже успел привыкнуть к некомфортабельным местам, после которых все тело ломит и сводит. Впрочем, привыкнет и к мягкости. К хорошему же привыкаешь быстрей.

А вот Шона под боком не хватает. Катастрофически. Временами он Даниэля страшно раздражал, когда долго не мог улечься, залипал в телефоне или рисовал упоенно что-то в скетчбуке, обязательно каждый час отлучаясь покурить. Приходил в комнату, жуя мятную жвачку, которая не скрывала табачную вонь, впитавшуюся в одежду и тело. Утром Шон вставал рано и постоянно будил Даниэля шумом своего неуклюжего тела, пытающегося облачиться в одежду и среди разбросанных вещей отыскать нужные артефакты. Раздражали и разговоры за завтраком, когда не выспавшийся брат обвинял младшего в излишней агрессивности в постели: ?Ты меня ударил прямо в глаз! Я тебя привязывать на ночь буду, если не прекратишь?. Альтернатив не было, поэтому Даниэль не волновался, что Шон в какой-то момент выдворит его из своей жесткой постели, заставив ночевать где-то в покрытой грибком и плесенью ванной. Несмотря на все недостатки совместных ночевок, Даниэлю с братом было хорошо. Спокойно. Кошмары уже не были такими страшными. Всякий раз, просыпаясь от липкого ужаса, он мог схватить Шона за плечо и тот моментально просыпался, тут же утешая и успокаивая, заставляя исчезнуть устрожающие образы. Даниэль выучил, что, пока Шон рядом с ним, не случится ничего. Он его обязательно защитит.

Сейчас эта непоколебимая уверенность пропала. Казалось бы, их разделяет только тонкая стенка, а Даниэль уже чувствует угрозу и в голосе моря, доносящегося с улицы, слышит только страшные предсказания. Ничего ужасного не произойдет. Он честно пытается укротить страх. Он уже достаточно взрослый, чтобы спать одному. Ему десять лет! Мексика, конечно, далеко не самое дружелюбное место, но у него же есть сила. Все будет в порядке. Даниэль повторяет священную мантру без остановки, комкая одеяло и плотно закрывая глаза. Он боится, что откроет их и увидит что-то жуткое и опасное. Даниэль весь сжимается от волнения, вспоминает успокаивающий тембр голоса Шона, представляет, что брат сейчас рядом. Сидит прямо около его кровати и выдумывает очередную историю о братьях-волках. Теперь они достигли своей цели. Обрели дом. Но самое интересное впереди…Только Даниэль отдается фантазиям, только начинает видеть что-то кроме тьмы, как раздается грохот и чей-то громкий, болезненный крик. Внутри все сжимается в комок. Сон тут же отступает. Мальчишка вскакивает с кровати и едва не падает, запутавшись в одеяле. Его взгляд тут же находит опасность: в окно бьется какая-то размазанная, скривленная фигура и скребет длинными ногтями по стеклу, собираясь его разбить. Это существо хочет его убить. Оно тащится за ним с самого начала пути. Возможно, оно служит Лисбет и пришло, чтобы отомстить. Даниэль кричит во все горло от ужаса. Он не хочет умирать. Вновь раздается скрежет, грохот, но он не смотрит на своего преследователя. Только вперед. Мальчишка выбегает из комнаты, едва не расшибаясь об стену, и залетает к брату.

От шума Шон сразу поднимается. Он еще ужасно сонный. В одних трусах. Ничего не понимает. Щурится от яркого света лампы над головой и держит брата за плечи, просит говорить медленней, обстоятельней, а не кричать бессвязную, неразборчивую ерунду. Сердце Даниэля безумно быстро бьется под ребрами. Даже дышать тяжело. На грудь словно давит какой-то увесистый предмет. Больно. Он несколько раз пытается объяснить, что произошло, но дыхания не хватает. Он задыхается.

— Сядь, — повелевает Шон и усаживает брата на край своей кровати, а затем наливает ему стакан воды из бутылки, которая всегда стоит на тумбе. — Выпей и успокойся.Даниэль жадно глотает теплую воду, обливая и себя, и кровать, и пол. Шон не ругается. Поглаживает брата по плечу и неотрывно смотрит в лицо. Это не какая-то выходка. Младший действительно чем-то сильно-сильно напуган. Чуть успокоившись, Даниэль находит в себе силы рассказать о том, что произошло. Он заикается, повторяется, но Шон не прерывает. Он видел что-то страшное за окном. Какое-то чудовище. Оно пыталось проникнуть в его комнату. Оно хочет его убить. Наверное, преследует его прямо от церкви, а может, напало на его след раньше. Брат никак не комментирует рассказ, только понимающе кивает.

— Давай посмотрим вместе, — вдруг предлагает он.

— Оно еще там! — срывается Даниэль.

— Дружище, я уверен, что мы вместе с ним справимся. Ты забыл, что супергерой? — Шон тыкает пальцем в лого Супермена на груди брата. — К тому же, я буду с тобой. Пойдем.

Даниэль не хочет. Ему страшно. Но Шон тянет за руку и повторяет уверенно, что все хорошо и никого там нет. Это всего лишь сон. Обычный кошмар. Такие ведь у него уже были. Младший непреклонен, потому что знает точно: кто-то там точно есть. Ему не привиделось. Хищная тень все еще в его комнате. Но вдруг она по-настоящему опасна? Шон не справится с ней в одиночку. У него же нет силы. Поэтому Даниэль подавляет страх, сковывающий тело, пронизывающий его до самых костей, и шагает на ватных ногах, сжимая ладонь теплую ладонь брата. Неужели ему совсем не страшно? Неужели его не пугает рассказ? Или он не верит? Сомневается?

Вот и комната. Дверь открыта нараспашку. Шон не переступает порог, подходит к краю и свободной рукой шарит по стене в голубых обоях, чтобы отыскать включатель. Наконец, рука его находит и жмет. Раздается гулкий щелчок и комнату заливает яркий, слепящий свет. Даниэль ожидает, что тень окажется где-то у окна, попытается скрыться с их глаз или же самоотверженно нападет, решив убить. Но в комнате никого нет.— Вот видишь, — спокойно говорит Шон, входя в комнату, и тянет брата за собой. — Это просто…Вдруг он замолкает. Даниэль сначала не понимает возникшей внезапно тишины, а затем оглядывается по сторонам. Он ведь даже не заметил. Так был сосредоточен на опасной тени, поджидающей в темноте, что не обратил внимания на разруху. Окна выбиты вместе с рамой, занавески вырваны вместе с карнизом и валяются безвольно на полу, все ящики комода выдвинуты, из них торчат вещи, стул опрокинут, а сияние ночника подрагивает, словно содрогается от страха, прямо как смотрящий на него Даниэль.— Это…Ужасно. Столько загубленных трудов. Шон ведь так старался. Вложил столько сил. И все это сделала точно не тень. Разум Даниэля начинает очищаться от видения. Картинка проясняется и становится ужасающе четкой. Почерк узнаваем. Он уже видел подобные разрушения много-много раз. Это сделал он. Сам. Ему просто приснился очередной кошмар.

— Я не…Это был всего лишь сон. Плохой сон. Какая-то глупость. Но Даниэль был уверен, что там кто-то есть. Он до сих пор чувствует на себе хищный взгляд монстра. Неужели все это действительно лишь образ, созданный его воспаленным воображением? А в реальности единственный монстр — это он сам.

— Он… Я был уверен, что он был там.По щекам Даниэля бегут горячие слезы. Шон разглядывает бардак и молчит. Его внимание привлекает выбитое окно. Он отпускает влажную руку брата и шагает к разлетевшемуся по полу разбитому стеклу. Осколки красиво блестят под лунным светом.