Часть 4. Мой дорогой мальчик. (1/1)

Холодно. Очень холодно. Тело зябнет, руки слегка дрожат. Становилось сложно есть, пить, да и вообще выполнять хотя бы что-то. От прохлады не спасали даже самые тёплые вещи. Появилась бессонница. Каждую ночь мистер Вонка просыпался в одно и то же время и чувствовал, словно на него кто-то смотрит. По коже пробегали мурашки, а всё тело забивалось судорогой. Он чувствовал дикий страх. Он не был в безопасности теперь уже не только ночью, но и днём.Очередной ночью мужчина сидел на кровати в собственной спальне. Руки сокращались в легкой, но видимой судороге. В горле давно пересохло, но вода никак не могла помочь ему. Все леденело и горело в один и тот же момент. Вкусовые рецепторы ощущали привкус крови, гари и металла. Это отвратительно и вовсе не вкусно. Тонкие пряди тёмных волос прилипали к мокрому лицу, впитывая в себя крупные капли холодного пота. Грудная клетка, то вздымалась, то опускалась, а тело старалось восстановить сбитое дыхание, которое, то и дело, душило своего владельца.Белый свет ванной комнаты отвратительно освещал бледную кожу шоколадных дел мастера, что нежные, фиолетовые глаза восприняли максимально отвратительно. Какой-то резкий запах. Видимо, лампочка уже перегорает и пора бы её сменить на новую. Прямо сейчас. Это очень важно. Запах такой, что вызывает адские бурления в желудке и... Ох, боже... Снова это происходит. Мистер Вонка едва успел добежать до белоснежного друга на другом конце ванной и склониться над ним, упав на колени. Из глубин его желудка резкими потоками начала выходить алая, вонючая субстанция, из-за которой фабрикант практически не мог дышать. Делать вдохи и выдохи становилось совсем невозможно. Легкие словно сжались вакуумом. Как будто все органы вмиг навалились на них, желая сдавить как можно скорее.И снова приятная темнота. Часы уже показывали 5 утра. На улице по прежнему было темно, но сон так и не приходил к магнату. Ещё бы, ведь он только что чуть не сдох. В голове уже сидел точный план, который следовало выполнить незамедлительно. Тяжелый ящик рабочего стола противно скрипел, а простецкий механизм тяжело поддавался. Небольшая стопка листов белоснежной бумаги уже оказалась на столе. Тяжелая металлическая ручка была крепко сжата тонкими, длинными пальцами шоколадника. Чернила тёмно-синего цвета начали оставлять свои четкие, ровные линии с легкими закорючками, которые впоследствии превратились в буквы, а затем в слова и целые предложения.Время продолжало равномерно торопиться вперед. За окном начало вставать зимнее солнышко. Его лучики плавно освещали холодную комнату, немного заставляли блестеть белоснежную кожу мистера Вилли Вонки. Аметистовые глаза старались прятаться в тени, но хорошего ничего не вышло. Уже пора было идти. Работа не ждёт, в каком бы состоянии фабрикант не был. Единственное, о чём мечтал мужчина - встретить своего наследника. Вероятнее всего он сейчас завтракает. Стоит пойти проверить это, несмотря на то, что глубоко в душе остался лёгкий страх того, насколько сильно фабрикант уже надоел юному приемнику шоколадных дел мастера.Утро выдалось по-настоящему тяжёлым. Мрачные круги вокруг глаз заставляли юного Бакета походить на настоящего вампира. Кофе, кофе и ещё раз кофе. Именно он и стал главной едой парня уже на протяжении нескольких лет, особенно в последнее время, когда мистеру Вонке потребовался срочный отдых. Ему было уже немножечко за 20. Всего несколько лет поменяли его мировоззрение. Кажется, именно сейчас он понял всю сущность своего учителя, абсолютно понял его и именно сейчас глубоко в душе парня появилось лёгкое чувство стыда. — Завтракаешь? — вдруг послышался тихий голос шоколадного магната за спиной совсем молодого кондитера. Чарли Бакет незамедлительно обернулся, посмотрев на вошедшего мужчину. — Да, мистер Вонка... — опешил юноша, смотря на то, как этот человек стоит перед ним, по-настоящему оперевшись на свою трость, — Зачем вы вышли из комнаты? Вам следует отдыхать. — Я чувствую себя лучше, Чарли. — кивнул фабрикант и подошёл к столешнице, желая заварить для себя свежий, ароматный чёрный чай. Он увидел его, увидел своё дитя и уже был счастлив, хоть и приходилось запереть все самые светлые чувства в ледяных глубинах своего каменного сердца."Он не назвал меня своим мальчиком"Именно это вдруг аукнулось в голове взрослого мальчика. Конкретно эта фраза начала медленными лезвиями обрывать что-то на сердце парня, от чего становилось тоскливо и до ужаса обидно. Он не нашел что сказать. Это было бы... Неправильно. Слишком поздно открывать то, что пытался скрыть годами. У любви есть свои особые часы, особое время. Его секунды разжигаются жарким пламенем и в конкретное время, без нужного поддержания тепла, сгорает, словно птица-феникс.

— Я отведу Вас в спальню, пойдемте. — Чарли взял в руки железный, тонкий подносик с красивой гравировкой, поставил на него чайничек, пустую чашку, маленькую сахарницу и приборы. Пошел вперед к комнате шоколадного магната. Мужчина, опираясь на трость и прихрамывая на одну ногу, последовал за ним, — Вам снова плохо? — Терпимо, Чарли, терпимо. — коротко ответил фабрикант, сделав глубокий вдох.Такая знакомая комната. Вот уже столько лет юный Бакет совсем не замечал, как аромат корицы и тёплого какао стал для него родным и самым желанным. Именно эти запахи витали в комнате мистера Вонки всё это время. Задумавшись над такими мелкими деталями, парень поставил серебряный поднос на прикроватную тумбочку, убрав несколько пустых упаковочек от лекарственных препаратов в свой левый карман брюк. Старший фабрикант с легкой осторожностью прилег на кровать, закрыв одеялом свои ноги и оставив на виду бледно-сиреневую пижамную рубашку. Чарли еще несколько секунд просто смотрел на него и после тихо, едва слышно задал вопрос, который вдруг начал терзать его душу и сознание. — Могу ли я остаться ненадолго с Вами?Легкий, загадочный, но добрый взгляд этого чудаковатого волшебника буквально пронзил его душу и заставил вздёрнуться всю нервную систему. Доли секунды разделяли испуг от облегчающих слов, от которых внутри пробуждалось приятное, греющее душу тепло. — Можно, мой мальчик...Сумасшедший день. Но, несмотря на это, он был самым счастливым и насыщено ярким. Чувства переполняли обоих. Сначала лёгкий страх поразил двух влюблённых, затем острая боль пронзила всё тощее, бледное тело Бакета от колечка сфинктера до самой глотки. Тела бросало, то в жар, то в холод, а щеки горели алым пламенем. Они хотели друг друга. Они наслаждались друг другом и никак не могли насытиться, желая большего. Более не было никакого смущения. Чувство стыда уже давно было отброшено на второй план. Медленные, но уверенные движения, рывками стянутые простыни и возбуждающие, нежные стоны так и ласкали уши мистера Вонки. Кожа его мальчика была невероятно сладкой, слаще любого десерта, ею невозможно было удовлетвориться. Казалось, окна запотевали от жара их пылкой любви друг друга. Всё, что таилось на сердцах двоих, скрытое друг от друга годами, вдруг вырвалось наружу, сильно ударив по мозгам.Утро выдалось прохладным. Лёгкие мурашки пробегались по телу уже взрослого мальчика, заставляли проснуться. За окном уже светило тусклое солнышко. Его лучики красиво блестели на зимнем снегу, а попадая в зеркало через оконный стеклопакет, пускало красивые зайчики по стенам. Однако это было не единственным, что заставлялось мистера Бакета замерзать этим утром. Он чувствовал ледяные объятия своего любимого. От такого вида рядом с собой, после минутного шока, по щекам потекли горькие, крупные слезы. Он только что обрел своё счастье и потерял все в один момент. Он так и не успел дать своему любимому мистеру Вонке всё то, что тот заслужил за годы страданий. Осталось одно "но", которое способно откинуть часть негативных мыслей. Он умер счастливым. На его лице навсегда замерла легкая улыбка тёмных, малиновых губ. Он стал свободным от оков груза своего прошлого. На столе осталась последнее письмо, предназначенное самому любимому мальчику по имени Чарли Бакет.***Мой дорогой мальчик, если ты нашел это ?письмо?, значит, случилось то, что должно было случиться уже очень-очень давно. Оглядись по сторонам. Прямо сейчас. Что ты видишь? Тёмная комната, небольшой бардак и мой труп? Знаю, зрелище не самое приятное и, скорее всего, для тебя оно невероятно противное. Ведь я прав, мой маленький мальчик?Я объясню тебе, что со мной случилось. Уже много-много лет я был страшно болен. Не знаю, что это за болезнь. Возможно, ты задавался вопросом, что я вообще ем, не уж то питаюсь воздухом. Вовсе нет. Я почти не ел, совсем не мог. С подросткового возраста меня рвало вязкими кусками крови, не то, что от еды, даже от самого запаха и ещё я задыхался. Прошло больше 30 лет, и я сам поражался, как всё ещё не сдох. Ответ оказался совсем рядом. Любовь, Чарли, любовь.

Ты стал самым дорогим существом для меня. Пришлось пережить много предательств, прежде чем я осознал, что искал не то. Я понимаю, почему ты ненавидишь меня. Я отнял тебя у твоей семьи и круто ограничил контакт с ними. Кто я такой, чтобы делать подобное с таким светлым ребёнком? Прости меня, мой мальчик. Я последний подонок. Однако помни, я всегда буду любить тебя, малыш. Всегда…Мистер Вилли Вонка.