Глава 1 (1/1)
Лифляндская крепость Пайда (1) торчала на холме, словно единственный зуб во рту. То и дело над ее грязно-белыми стенами поднимались огромные столбы из камней и пыли: крепость уже неделю обстреливали русские пушки. Пайда время от времени уныло отплевывалась ответным залпом.
Участь крепости давно была незавидной: после того как Лифляндский орден, которому она принадлежала ранее, одряхлел и развалился, на Пайду нацелилось сразу несколько государей. Одиннадцать лет назад свейский король захватил крепость, перебежав остальным властодержцам дорогу. С тех пор не желавший уступать ему царь Иван время от времени возвращался воевать Пайду.
Сейчас он, на коне и окруженный толпою приближенных, наблюдал за происходящим с безопасного расстояния; из-под парчи сверкали каменьями дорогие доспехи, под реденьким дождиком поникли влажные султанчики на шлемах-ерихонках и некогда пышный султан на немецком шлеме лифляндского короля Магнуса (2). Царь был в таком хорошем настроении, что, казалось, не замечал дождя.— Пайда сама идет к нам в руки: языки говорят, в ней мало пушек и людей, — сказал он, обращаясь к свите. — Что скажете? Удружим нашему верному голдовнику (3) Магнусу, возьмем крепость завтра?В ответ на его слова Магнус поклонился и залопотал на ломаном русском что-то благодарственное. ?Век ему за тебя бога молить, государь!? — нестройными голосами ?перевели? остальные. И тут же разразились криками: ?Гойда!?, ?За тебя хоть в огонь!?, ?Умрем за государя!?.— Да здравствует великий косударь Иван Фасильевитч! — как мог, прокричал и Магнус.Магнус был королем на птичьих правах — датским королевичем, коего датские и прочие немцы признавали только ?эрцогом?. Царь сговорился с ним, потеряв надежду завоевать лифляндские земли от собственного имени: здесь он успел обрести дурную славу, и местное население отчаянно сопротивлялось присоединению к его державе. Царь надеялся, что лифляндцы станут сговорчивее, если обещать им своего по вере и обычаям государя. Магнус же в обмен за помощь в завоевании будущего королевства признал себя царским подданным и обещал, что через него Лифляндия окажется под властью царя Ивана Васильевича.Царь продолжал наблюдать за обстрелом. Крепость была мощная: с высоченной главной башней и несколькими рядами крепких каменных стен, крытых деревянными галереями. Царь знал по опыту, что без хороших пушек такую не одолеть. Потому с особым удовольствием смотрел на свой многочисленный пушечный наряд (4). Пушек было так много, что они грохотали почти без перерыва: то одна, то другая по очереди заволакивалась белым дымом. Эхом с ними перекликались другие, бившие по боковой стене.
Иван ласкал пушки взглядом, качая головой в такт залпам, как иной раз покачивал ею в такт пению церковного хора. Завтра он рассчитывал взять верх над своим недругом, наглым, зарвавшимся выскочкой — свейским королем (5).Придворные затихли, боясь спугнуть царское благорасположение. И тут — внезапно, как он умел — царь вдруг повернулся к трем своим худородным любимцам, бывшим опричникам:
— Малюта, Васька, Ромка! — Названные выехали вперед. — Приказываю вам завтра вести войско на приступ. Покажите свою доблесть.Малюта Скуратов, Васька Грязной и Ромка Олферьев (6) из-за грохота орудий не сразу расслышали, а услышав, поняли, что лучше б никогда не слыхали. Ромка покраснел от неожиданности, Малюта начал кланяться так низко, что чуть не кувыркнулся с лошади, Васька закивал быстро, как китайский болванчик. Все трое загалдели ?Гойда!?, зауверяли, что готовы умереть за государя. На самом деле никто не радовался: как бы ни был удачен приступ, те, кто первыми попадут в крепость, будут пушечным мясом до тех пор, пока не сумеют забраться на стены.Каждый из троицы гадал, не означает ли приказ возглавить приступ начало опалы, не хочет ли царь таким образом избавиться от надоевших слуг — бывших опричников — так же, как недавно избавился от самой опричнины?В кружке всадников произошло волнение. Рында царевича, молодой Бориска Годунов (7), тишком, как бы стряхивая дождевые капли, делал глазами знаки другому рынде — Ивану Келмамаеву (8). Они были зятьями Малюты, потому обоим было от чего встревожиться: им, породнившимся с воплощением царской милости, вовсе не улыбалось оказаться в родстве с опальным. Два других Ивана — Шуйский (9) и Глинский (10), свекор и еще один зять Малюты, — напротив, были спокойны: то ли не расслышали, то ли были уверены, что их падением какого-то Скуратова не собьешь. Слишком родовиты, оба в родстве с самим государем.Царевич Иван откровенно скучал. Король Магнус вообще не заметил происходящего, потому что не сводил взгляда с крепости. Он считал эту войну своей, а лифляндских немцев в крепости — своими подданными. Остальные присутствующие смотрели на трех бывших опричников кто равнодушно, а кто и с плохо скрываемой радостью: должно быть, надеялись, что проклятые кромешники наконец сгинут.Царь пояснил своим, возможно уже бывшим, любимцам:— На приступ вас посылаю, потому что знаю: подлый народ шепчется по углам, будто вы только моим соизволением на вершине, а сами ни родословием, ни чем иным для милости не годитесь. Всех подлецов не переловишь, потому придется вам делом опровергать поклеп. Покажите, какие вы хорошие воеводы.Каждый из троих мечтал сейчас заглянуть в душу государю, понять, насколько тот искренен. Но никто не знал, что у него на уме: многие из тех, кто когда-то верил в его благоволение, теперь лежали в могиле.С неба летела морось, по-зимнему голую землю покрывали заплатки талого снега. На соседнем холме посоха (11) суетилась возле пушек, на грязно-белом люди казались черными пятнами. Вокруг них поскакивал и покрикивал всадник — троюродный брат Васьки Грязного, второй нарядный воевода Васька Ошанин (12). К нему во весь опор скакал другой всадник — первый воевода наряда Токмаков. Сейчас у обоих было много работы.?Видно, желает показать государю свое усердие?, — рассеянно подумал Грязной про брата. Ваське, конечно, было далеко до Малюты, породнившегося с самыми большими вельможами, но и у него были родственники при дворе. Кого-то он сам протолкнул куда надо, а кто-то в свое время протолкнул его самого. На кого еще здесь можно было надеяться, как не на родного человечка? Хотя предать мог и он. Васька невольно покосился на кулак Малюты, которым тот держал повод: руки сильные, крупные. Узловатые толстые пальцы покрыты рыжим волосом, ногти широкие, будто приплюснутые, даже перстни крепкие, не из дорогих — дополнительная ударная сила, такими бить удобно. Перед глазами у Васьки возникли другие пальцы — красивые, казавшиеся очень тонкими из-за унизывающих их драгоценных перстней, пальцы, умевшие быть нежными. Ногти с розовыми лунками. Те пальцы, которые Малюта раздавил и изуродовал, ногти, которые он превратил в сине-черный гноящийся струп. Ваську передернуло, хоть он совсем не был брезглив. Поспешно опустил глаза, чтоб не показать ненависти, которая пекла изнутри.Комментарии к главе:Ссылки вида "https://clck.ru" ведут на Википедию.1. Крепость Пайда (Вайсенштайн) находилась на месте современного Пайде (https://clck.ru/FNBgZ), там до сих пор сохранились ее развалины. ?Лифляндская?, ?Лифляндия? — так тогда называлась область, которая позже называлась ?Ливония? https://clck.ru/FNBan2. Магнус, король Ливонии (Лифляндии). https://clck.ru/FNBhe Датский принц, в описываемое время — вассал Ивана IV (Грозного). Сделав Магнуса королем Лифляндии, Грозный пытался таким образом создать в ней государство под своим протекторатом.3. ?Голдовник? — вассал.4. ?Наряд? — название артиллерийского парка в русской армии XV—XVII веков.5. Имеется в виду шведский король Юхан III: https://clck.ru/FNBi4 У Ивана IV (Грозного) был с ним не только политический, но и острый личный конфликт, начавшийся еще в те времена, когда Юхан был принцем.Продолжение в примечаниях