Часть I. Глава пятая. ?Все дороги ведут в Рим? (1/1)

В роскошных ресторанах Москвы любой вздох денежного клиента?— немыслимый праздник.Федя равнодушно наблюдал за стройненькой официанткой, которая услужливо бросилась за бокалом шампанского. Буквально, по щелчку пальцев?— как услужливая собачонка. Забавно.Он чуть склонил голову на бок. Противоположная стена была оформлена громадными зеркалами?— Федя глядел на себя и думал. Из блестящей поверхности на него отстраненно смотрел холеный юноша, Аид, сама ночь в одном отражении. Тот, кто восхищает и манит. Тот, кто привлекает внимание. Тот, на кого украдкой поглядывает практически каждый.Да и как не смотреть?Гордый и недоступный как наследный принц?— этот блещущий ледяной красотой спутник Грозного тянул за собой сплетни и взгляды. Время шло, их замечали вместе все чаще и чаще, слухами земля полнилась. А общество, кажется, замерло?— ждало новостей. Ждало официального подтверждения. Или возможности с мстительным наслаждением обосрать продажную блядь?— Басманова.—?Ты же почти закончил учебу,?— вдруг заметил, как вспомнил, Иоанн Васильевич. —?Так?Федя медленно повернулся и поглядел на него. Затем чуть изогнул бровь и перевел взгляд на стол, в чужую тарелку, где покоился едва тронутый завтрак.—?Да, все так,?— наконец сказал он. —?И если я умру?— это будет на совести… Все равно на чьей, но будет. Пережить бы экзамены.—?А, переживешь,?— махнул рукой Грозный. —?Будь проще?— все закончится через месяц с хвостом. И полетишь…—?Прямым рейсом в пизду,?— огрызнулся Федька, предусмотретельно понижая голос?— приличное общество, чтоб его. —?У меня ебаный, блядь, диплом не дописан, нам спектакль ставить через месяц, сука… А ты говоришь быть проще! У меня уже глаз дёргается от этого ?Урашимы?, а ты заливаешь про ?проще?!—?Так, а главная роль чья? —?зачем-то спросил Иоанн Васильевич, растерянно блуждая взглядом по зале.—?Моя, Вань, моя, от того и бешусь.—?Оставь, Федька. Ты бы на другое не согласился… Япошку, значит, играешь? Интересная мысль. Даже ей позавидовать хочется.—?Не верю,?— усмехнулся Басманов. —?Что бы ты, и завидовал? Ха! Ещё скажи, боишься, что меня у тебя уведут? Да ты ж там царем сидеть будешь!—?Значит, всё-таки в МХАТе играете? Договорились?Федька кивнул головой.—?Договорились,?— эхом повторил он. —?А ты у нас… типо приглашенного гостя, ага? Вот, Вань, как ты это устроил? У них же есть свой режиссер. А ты?..Грозный хмыкнул, стирая с лица скучающую гримасу. В его темных глазах мелькнули властные искры.—?А я буду следить,?— тягуче проговорил он. —?Чтобы на тебя, мой дорогой, особо внимательно не смотрели. Да и других звёзд чтобы не попытались забрать, мало ли… Посмотрю, прикину.—?А я?Грозный властно усмехнулся.—?А ты, Феденька,?— неспешно кивнул он. —Наконец-то будешь моей главной звездой.Басманов привычно тряхнул головой, отчего собранные лентой в хвост кудри забились тугими змеями.—?Хорошо,?— степенно согласился он. —?Обкашляли. А что ты про меня миру скажешь? Тебя ведь спросят об этом… Рано или поздно. ?Рано?, Вань, спросят. И что, ты так возьмёшь и ответишь, что я твой любовник, все серьезно, закрыли все нахрен пасти?Взгляд Феди был холоден и отстранён, впрочем, как и ставшее фарфоровой маской лицо, и вся звонкая, как струна, фигура. Он год от года взрослел, напиваясь расцветающей красотой, но вместе с тем, заледеневал окончательно. Им можно было любоваться издалека, вблизи же существовал риск обжечься от ледяных языков пламени.—?Отвечу?— возвращаясь к напряжённому равнодушию, кивнул головой Иоанн.Федя передёрнул плечами. Девушка-официантка поднесла ему шампанское, и он, поблагодарив ее кивком головы, отпил крошечный глоток. Едва обмочил губы.—?Ты почти не ешь?— заметил Грозный.—?Я спал полтора часа, Вань,?— обвинительно хмыкнул Федька. —?Я хочу передознуться энергосами и кофе, а не жрать через силу салат и яичницу. Уж извини.—?Я тебя однажды запру и заставлю поспать?— пригрозил Грозный.Федя выдавил кривую улыбку.—?Только после защиты. Заберу свою корочку и вместо выпускного буду спать. А пока?— пошли все нахер. Я проклят и обречён… Кофе.Последнюю фразу он произнес тона на два холоднее, присчелкнул пальцами?— привлек внимание официанта. Грозный даже не успел взглянуть на этого паренька?— с такой скоростью тот умелся. Тишина звенела в ушах, доводя до какого-то омертвелого равнодушия. И он просто смотрел, как Федька быстро глотает кофе. Чуть щурился, рисуя глазами линию губ, покрытую кофейной пенкой.Федя поглядел на часы.—?Мне пора,?— сказал он, поднимаясь. —?Хорошего дня. До встречи.Грозный отмер, поднял взгляд и вдруг резко подался вперёд, схватил Федю за ладонь.Басманов в мгновение ока заледенел, будто снаружи и изнутри выросла ледянстая корка. Он поднял голову, глядя небрежно и пусто.—?Отпусти.И отвёл синие глаза, произнес тихо, ровно:—?Я не разрешал тебе касаться себя. Отпусти руку.Грозный разжал хватку.—?До свидания, Вань. Я напишу тебе, как буду свободен.А затем вышел, не оборачиваясь.… Федя действительно не позволял прикасаться к себе. За исключением моментов близости, о которых объявлял сам. Вообще, все в его отношениях с Грозным напряглось подобно струне. Оказалось в жёстких рамках контроля. Только все аспекты того, что зовётся ?доверительно-личным? были теперь во власти Басманова. И он, воздействуя на чувство вины холодными, но начисто лишенными эмоций фразами, поднимался ещё выше, чем был до этого. Чего нельзя было сказать про их с Иоанном Васильевичем отношения.Басманов обернулся и поглядел через плечо туда, в скрытый за массивным фасадом, обилием стекла, бархата и снующей обслуги, зал. Туда, где остался одиноко сидеть за своим столиком Грозный.Но почему-то на душе у Феди стало паскудно.Он замер на месте и горько скривился. Губы дернулись в подобии полуулыбки.—?Ты мудак, Вань,?— еле слышно сказал Федька, напряжённо вслушиваясь в звук твоего голоса. —?Но мне тебя жаль. Правда.Возможно, жаль именно потому, что мудак.Или потому, что свой, потому, что остро нуждается в нем, в Федьке. А находясь рядом ревнует, срывается, пытается подчинить. И в результате?— творит новую поебень, которую им двоим потом и расхлёбывать.А может, жаль потому, что вина ест Грозного поедом, а чёртово клеймо расползлось на пол-тела, и жалит, грызет, давит.Возможно, все сразу.В кармане вяло брякнул и затрезвонил мобильник.—?Да? —?насмешливо произнес Федя, принимая звонок.—?Федюш,?— нежно пропел в трубку девичий голос. —?Ты можешь приехать? Нам с тобой надо сцены прогнать, помнишь?Федя щелкнул пальцами, развернулся и поплыл прочь летящей походкой. Он хорошо понимал, что от него хотят все что угодно, кроме прогонки сцен.—?Помню-помню,?— откликнулся он. —?Куда мне подъехать, Крис?Крис радостно прощебетала адрес какой-то кофейни, Федька благополучно пропустил адрес мимо ушей (ну бывает, отвлекся). Пришлось спрашивать снова. А потом плюхать к жеманной партнёрше в Калашный переулок. И по пути нервно хихикать, прокручивая в голове название: ?Skuratov Coffee?.Кстати, можно бы сказать пару слов про эту партнёршу, раз уж все равно она позвонила и внепланово заняла воскресное утро своей персоной. А раньше мы с ней не не встречались.Ее звали Кристиной, но она предпочитала называть себя ?Крис?. При этом поджимая губы и томно мурлыкая в нос, будто уже блистала в софитах преданных взглядов фанатов.Федька мог закрыть глаза и представить ее себе как живую (разумеется, если бы захотел). У него вообще была мгновенная память на повадки и лица.Итак.Не особо высокая. Фактурная. Серые глаза в обрамлении пушистых, длинных как стрелы ресниц. Чуть вздёрнутый носик. Красивая фигурка, всегда затянутая в модные шмотки. И целая волна золотистых, длинных волос, в общем-то крашенных, но кто к этому придирается? И да, Крис действительно была очень даже красива, но при этом обладала взбалмошным, капризным характером. И даже если бы у Феди был шанс выбирать партнёра самостоятельно?— от дамочек с подобным набором заводских настроек он предпочитал держаться подальше.Ибо две суки в семье?— это наглядный пример их взаимоотношений с Грозным.Спасибо, такого дерьма нам хватает.Крис сидела за столиком в углу, в подушках, поджав под себя ноги, прямо у кирпичной стены, под гроздями тускло горящих лампочек. И задумчиво тянула кофе из глиняной чашки. На столике перед ней лежали стопки рукописок и распечаток, два блокнота, бликующий черным экранчиком телефон и серебристые блютузники.Басманов вошел в кофейню как в Золотую палату. Мотнул головой, оправил щекочущую ухо прядь, остановил нервно раскачивающуюся серьгу и с размаху плюхнул вещи в подушки.Крис подняла голову. Громадные кольца в ее ушах лениво качнулись.—?А вот и ты?— сказала она.—?А вот и я?— хмыкнул Басманов и достал ноутбук.В кофейне было жарко, но в общем-то, довольно сносно. Утро располагало.—?Как ты? —?вдруг спросила Крис. —?Кофе будешь?Федька хотел было отказаться, но кисло поглядел на строчку диплома (может, действительно стоило плюнуть и тупо его заказать?), на мигающую палочку ввода, на счётчик страниц… И сдался.—?Давай?— вяло сказал он.?Если я выживу?— Грозный оплатит мне кардиолога,?— мелькнуло у него в голове. —?И психотерапевта. Семейного?.Он перевел взгляд поверх ноута на надутое личико Крис и приподнял точеную бровь.—?Что у тебя стряслось, счастье мое? —?спросил Федька, набирая очередную строчку.—?Я сралась с хейтерами в Интернете?— гордо сообщило ?счастье?. Сомнительное.—?Почему? —?рассеянно спросил Федя.Крис скривила ровно накрашенные губы.—?Меня обосрали.—?А, ну тогда ясно. Тогда бить обязательно надо. Жаль, что не по еблу сразу… Сделаешь заказ?И с воодушевлением вновь защелкал по клавишам.Крис скривилась, однако послушно встала, оправила волну светлых волос и горделиво поплыла к стойке. Федька боковым зрением заметил, как какой-то парень у окна проследил взглядом плавные движения ее бедер и хмыкнул.—?Тебе какой? —?крикнула девушка, спустя пару минут.Федька поднял глаза от черных нитей строки и увидел свою партнёршу, эстетично-сексуально облокотившуюся на стойку. Короткие, кожаные шорты обтягивали все, что обтягивалось, а однотонные колготки только подчеркивали матовые изгибы стройных ног.—?Двойной эспрессо?— коротко сказал он.И опять две строки текста, потом любопытство, невольный вопрос?— а не умер ли там тайный поклонник девичьих прелестей?Федька поднял голову ровно для того, чтобы увидеть как к нему легко приближается Крис, перестукивая об пол платформой высоких бот. В руках у нее была чашка с кофе, светлые волосы русалочьей волной струились по спине и плечам, на тонкой шее выделялся кружевной чокер.Крис очень напоминала Аманэ Мису.Федька только сейчас подумал об этом.—?Ты такой красивый,?— сказала девушка, осторожно ставя чашку на стол. —?Я пока смотрела?— думала об этом…Федька вскинул бровь.—?Да? —?спросил он, не сводя с Крис пристального взгляда.Та кивнула и улыбнулась.—?В детстве мне очень нравился мультик… ?Ходячий замок? называется. Ты похож на чародея Хаула, Федь.—?Забавно,?— сказал Басманов. —?Но, пожалуй, ты права. Но только внешне. А ещё на кого?Крис замялась.—?У тебя очень характерные черты,?— наконец не очень уверенно призналась она. —?Как будто, я о тебе слышала… Давно…—?В школе на уроках истории? —?ехидно спросил Федька.Но лицо Крис вдруг прояснилось.—?Ты прав! —?сказала она. —?Ты похож на какого-то из исторических деятелей…?Интересно на кого…??— мысленно съязвил Федька, по батюшке Алексеевич, Басманов.—?Кто придумал эту дурацкую японскую тематику для диплома? —?вместо этого раздражённо спросил он, с силой ударяя двумя пальцами на пробел.—?Скажи спасибо, что постановка только одна,?— кисло откликнулась Крис. —?Если ты думаешь, что один с дипломом долбаешься…—?Не думаю?— одёрнул ее Федька.И сделал ещё один глоток кофе.—?Как думаешь,?— спросила Крис, что-то помечая в блокноте. —?Какой парой мы были бы? В смысле, мы играем возлюбленных в постановке, а…—?Ну, мы были бы неплохой парой убийц.И Федька неприятно изогнул тонкие губы.Крис подперла щеку рукой и в ее глазах мелькнул интерес.—?Знаешь, что мне напоминает эта сказка? —?спросила она.Федька в очередной раз оторвал глаза от диплома и вопросительно поглядел на девушку.Крис весело засмеялась и тихо напела:—?Если хочешь быть богатым, если хочешь быть счастливым, оставайся, мальчик, с нами?— будешь нашим королем…И пока ее губы тихо шевелились, напевая с удивительной похожестью незамысловатый мотив песенки, она протянула тонкие руки и, обняв одной Федькины плечи, провела другой по его щеке. Ну, точно, русалка.Федя чуть задрал голову и с равнодушным весельем взглянул на девушку.—?А королем я быть не против?— прошелестел он с интонацией легендарного Капитана Джека Воробья, заправляя Крис за ухо прядь светлых волос.—?А красавицу Отохимэ в жены? —?кокетливо улыбнулась партнёрша.—?Ну, это сложнее,?— вновь засмеялся Басманов. —?Но тоже можно.Им овладело веселье, звонкое и живое. Захотелось сотворить какую-то ерунду и выйти из образа холодного равнодушия. Просто так. Чтобы развлечься. И чтобы вырваться из душного кокона поджимающих сроков.Лицо Крис было совсем близко, в нескольких сантиметрах от его собственного. Федька посмотрел на красиво очерченные, трепещущие как крылья бабочки, губы.—?Очень забавно сближает партнерство, не находишь? —?лукаво улыбнулся он.И накрыл девичьи губы своими.Целовать их было… пожалуй, что непривычно. Крис послушно приоткрывала рот, позволяя Федьке орудовать как ему хочется. Ее губы были мягкими, нежными, без намека на обветренность и корочки, отдавали вязким вкусом персиковой помады. Она не пыталась захватить лидирующие позиции, не выливала агрессию в поцелуи… Она просто давала. В ней была та мягкая нежность, о которой Грозный даже не слышал. Та нежность, которая, честно говоря, Федьке бы быстро приелась. Он был мазохистом, он любил пожестче, он любил адреналин и новизну, или, хотя бы, подконтрольную неопределенность. Жить с послушной куклой для него стало бы адом.В этом с Грозным они сошлись как миленькие.—?И что это щас было? —?удивлённо спросила Крис, чуть остраняясь, но не выпуская Басманова из объятий.—?Вживание в роль?— хмыкнул он.И почему-то подумалось, что такими темпами (а главное?— отсутствием связей у Крис) они ещё пересекутся. И настырная девчонка за роль не только поцелуи в кофейнях дарить будет. А почему Федьке?.. Да просто он к тому времени уже начнет вершить чужие судьбы.Мысль эта оказалась пророческой.… Грозный попросил лишь одно?— скинуть фотку Басманова, задрапированного под молодого рыбака?— героя японских сказаний.Так сказать, слить информацию.А вечером Федька обнаружил его за кипой бумаг, одной рукой черкающего карандашом что-то в блокноте, другой?— вбивающего в ноуте. И причем напряжённого настолько, что аж страшно?— как бы не лопнул.—?Чем ты занят? —?миролюбиво поинтересовался Басманов, а после заметил дальневосточные мотивы, прорастающие в корявых набросках. —?Погоди, ты что, нагло спёр идею у выпускного курса ГИТИСа?Грозный хмыкнул и сцепив пальцы в замок, опустил их поверх бумаг.—?Всего лишь вдохновился образом ведущей роли,?— степенно откликнулся он. —?Вряд ли кто-то заметит сходство.—?Значит, меня там не будет? —?игриво вскинул брови Федя. —?Иначе, сходство заметят.Грозный молчал слишком долго, Федьку это молчание, похожее на задумчивость, начало раздражать.—?Роль твоя,?— наконец сказал он тоном человека, который так увлекся занятием, что напрочь забыл о своем собеседнике. —?Там, куда дотягивается моя власть?— твоей будет любая роль, только покажи на нее.Федя явственно уловил некую вину, столь часто мелькающую в настроениях Грозного после злосчастных событий лета. И насмешливо прищурился.—?Прям на какую укажу? —?тихо прошептал он, опираясь руками о кресло и склоняясь к самому уху своего Нареченного. —?И все для меня сделаешь?Грозный тяжело вздохнул.—?И все для тебя сделаю?— уверенно подтвердил он.Федя склонился ещё ниже, изогнулся. В его лице появилось что-то надменно-жестокое, змеиное.—?И будешь продолжать делать это, даже после того, как я смогу простить тебя, Ваня?Плечи Грозного напряжённо дрогнули, когда тонкая рука Федьки скользнула по ним. Он сидел, прямой и напряжённый, будто сдерживающий внутри себя безумной силы сгусток энергии. Стеклянные глаза Иоанна Васильевича буравили фронтальную стену.—?Буду,?— с усилием выдохнул он наконец, импульсивно откидываясь назад и протягивая свою руку к тонкой руке Нареченного. —?Феденька…—?Хорошо,?— дёрнул бровью Басманов. —?Я это учту. Но пока я тебя не прощал, Вань. Убери руки.И резко отстранился.Грозный будто бы враз отмер, тяжко выдохнул воздух. Но когда обернулся, взгляд его был высокомерно холодным, равнодушным и пустым. Синие глаза Феди резали ледяными огнями.Минуту они просто глядели друг на друга, утопая в этой звенящей, бьющей по ушам тишине. А потом Басманов развернулся и ровной походкой ушел в другую часть комнаты, где он страдал над своим дипломом, расположившись прямо на полу?— уминая жопой медвежью шкуру. В оформлении интерьеров Грозный как был, так и остался средневековым царем и редким оригиналом.Иоанн Васильевич проследил взглядом траекторию падения басмановской тушки. А потом минут десять просто сидел, провалившись в пространство и время. И задумчиво наблюдал, как бегают тонкие белые пальцы по клавиатуре, как нервно мрачнеет юное лицо, как досадливо скидываются со лба черные кудри, как приоткрываются тонкие губы.Федька чуть повернул голову и раздражённо поморщился.—?Вань, если надо что-то сказать?— говори. Если разговор долгий?— отложи на месяц. И, будь добр, прекрати на меня пялиться.Грозный кашлянул и отвернулся, невольно спрашивая себя: куда это задевалась его легендарная гордость? И когда она столь неудачно разбилась о Федьку?Басманов думал только о японских мотивах и расщеплении на атомы постановки ?Урашимо Таро?. А заодно, о салате с креветками, которым заедал ?хождение по мукам? типичного пятикурсника.***Он сидел перед зеркалом, весь в пудре и блеске. Тусклый свет лампы, покачиваясь на шнуре, освещал еле-еле гримёрку. И Федька, глядя то на себя, то вокруг, был четко уверен?— он достоин большего. Это был первый и последний раз, когда он находился в такой обстановке. Когда его как студента, запихнули в какой-то чулан. Из серии: ?нефиг человеческие гримёрки пачкать?.Ему было нехорошо. Голова чуть побаливала и кружилась. Хотелось полежать, принять ванну, нормально поесть, выспаться, или же проблеваться. Хоть что-нибудь. Но он продолжал сидеть, вяло осматривая себя в кусок битого зеркала.И заодно вспоминал выступление, ядовитый, пьянящий как первая банка пива, адреналин. Счастье актера. И гордое величие, насмешливое осознание, что скоро он взойдет на эту сцену на правах настоящей звёзды.—?Ты очень хороший актер,?— сказала вдруг Варя, до этого копошащаяся где-то у стола. —?Правда. Вот, выпей.А в глазах всё ещё стояли звёзды, кровь стучала в висках и все блестело, мешалось, звенело…У Федьки под носом оказался стакан с какой-то мутной жидкостью. Он поморщился, сделав попытку отстраниться, но стакан подвинулся снова?— настойчиво и неумолимо?— как судный день. Как Христова чаша.Пришлось пить.И музыка… До сих пор бьёт в каждой клеточке тела. А ещё этот Грозный, гордый, величественный?— страх, ужас и причина истерик молодых актеров на сегодняшнем просмотре. Федька видел его лишь мельком, но знал, что все на него молились, а он, истинный царь, критиковал почти всех, но мстительно хвалил Федьку. Особенно, если кто-то другой пытался его зацепить.Басманов зажмурился, частично от лёгкого головокружения, и быстро осушил стакан. На языке остался неприятный, раздражающий горло привкус дохлого мела.Как мел может быть дохлым?— Басманов не знал.—?Может,?— не особо уверенно поинтересовался он у Вари. —?Может, все-таки проще два пальца в рот?..—?Ты бы вообще есть прекратил,?— хмыкнула она вместо ответа. —?Сиди, сейчас полегчает.А потом тошнота, боль и круги перед глазами. И безумная, трепещущая игра, кровью и ужасом, как танец на иглах с вывернутыми суставами…—?Сижу, куда же я денусь… —?зло буркнул Басманов.И досадливо откинул назад прядь волос.—?Резинка есть? —?скорбно спросил он, пытаясь оценить насколько сильно пострадали его волосы. За пару часов до этого их безжалостно выпрямили, прижгли утюжком и залили, наверное, парочкой литров лака. Сейчас, упрямо и медленно, некоторые мелкие пряди уже отходили и завивались волной. —?И расческа?Все необходимое Варя достала так быстро, что, казалось, сотворила из воздуха.А потом Федька сбежал. Ему было так плохо, что стоять на ногах было невмоготу. Благо, У Варьки оказались какие-то порошки.—?Так ничего и не скажешь? —?тихо спросила она. —?Хотя бы на прощание, что ли?Федя повел бровью и принялся расчесывать жёсткие кудри.—?Нет,?— просто сказал он, глядя прямо перед собой. —?Не скажу.Он закрутил волосы в хвост и принялся стирать с лица обилие краски. Расписные складки белой робы, представляющие из себя часть одежды рыбака средневековой Японии, в плохом освещении казались жёсткими и вырезанными из железа.—?Скажи… Ты вообще любил меня… хоть когда-то…хоть немного?Федя скривил губы и опустил взгляд в телефон. От заряда оставалось около пять процентов. Не густо.Не теряя времени даром, Басманов набрал Грозного и зажав трубку между плечом и ухом, продолжил сдирать с себя образ рыбака Урашимо.—?М? —?содержательно отметился в трубке Иоанн Васильевич.Судя по голосам на заднем фоне, он всё ещё царствовал.—?Я хочу блевать, мне сожгли волосы, я не жрал со вчерашнего утра, я не спал три ночи, я идиот, Вань, я в таком состоянии поперся на сцену. Я едва отыграл эту постановку. Я валюсь с ног. Я умираю.—?Уебок?— мученически вздохнул Грозный.—?Забери меня,?— жалобно протянул Федя, готовый разреветься и потерять сознание разом?— не зря же пять лет жизни в ГИТИСе похоронил. —?Вань, забери меня отсюда. Поехали домой, пожалуйста, Вань.—?Ты с кем это? —?вскинула брови Варька. —?Федь, ты уходишь?Федька раздражённо махнул рукой, предлагая ей все осознать и заткнуться.—?Ты совсем в лежку или на сегодняшней встрече появишься? —?наконец спросил Грозный, после парочки минут тишины.Федя раздражённо цыкнул, вспомнив про ?ужасно важную встречу Грозного?, куда сходились так называемые боги современного мира. И где Грозный планировал выгодно выехать за счёт красивого, молодого спутника, а заодно уж, возбудить внимание журналистов и сплетни прессы, касающиеся официально представленного миру любовника. Про ужас и кошмар, здоровую бисексуальность, они и так уже лет десять орали на каждом углу. Было б че…—?Бля, Вань, просто забери меня из этой дыры, спасибо,?— зло фыркнул он. —?Мне сейчас нужен душ, лёгкий ужин и человеческая уходовая косметика. Чтобы быть на человека похожим в окружении твоих напыщенных снобов. А не выяснения отношений.—?Я тебя уебу?— пообещал Грозный и отключился.Красивое лицо Басманова искривила пренебрежительная гримаса.—?Вань, ты уже?— холодно плюнул он.И принялся быстро, несколько хаотично одеваться. Бросил скомканный костюм на стул, накинул на плечи пальто, проверил наличие телефона и поплыл к двери.—?Ты правда теперь с этой… Крис? —?донеслось до него.—?Я с мудаком-Наречнным,?— высокомерно сказал Федька, натягивая на лицо маску злобного холода. —?А Крис я даже не трахнул, чтобы под отношения подгонять.И он вышел, громко хлопнув дверью.А пока шел, ждал, находился в промежуточном равновесии?— нашел время подумать. В Москве была странная погода, относительно тепло, но, вместе с тем, несло мятным, попадающим лёгкие холодком. Был май, самый конец, приближалось федькино день рождения. А как говорится, в мае родиться?— всю жизнь маяться.Маяться Федьке не очень-то и хотелось. А Грозный, казалось, был об этом иного мнения.Последние несколько месяцев, по правде сказать, даже он немного притих. Все больше молчал и косо глядел в сторону своего Нареченного, говорил мягче, безумный характер обуздал, злость сдерживал. Басманов ясно видел: Грозного тяготит произошедшие между ними. И не просто тяготит, а натурально дерет стальными когтищами. Что ж, молодец, Вань, и в тебе есть хоть что-то живое. Молодец.Федя сделал три шага, споткнулся и едва не пропахал носом асфальт. Его замутило с удвоенной силой, по телу пробежала липкая, тяжёлая дрожь.—?Ванечка, милый, давай живее, —прошептали его пылающие губы. —?Сука. Я же умру тут нахуй.Порыв сухого, острого ветра ударил ему в лицо, как из пылесоса слежалым дыханием хрюкнуло.Федька поморщился и привалился спиной к пыльной стене. Видимо, встречи тоже не будет. Не сегодня.Басманов с детства терпеть не мог болеть. Для него смерти было подобно выпадать из четко простроенных планов, рушить равновесие жизни, становиться вдруг слабым и нуждающимся в помощи. Его устои, его гордость, его ощущение постоянного превосходства над миром этого не выдерживали. Федьку это просто бесило. И он до последнего игнорировал поползновения на болезнь в своем организме. Обычно, случалось нечто следующие: либо он мистическим образом поправлялся и шел дальше; либо болезнь валила его как районный пацан в подворотне. И била до кровавого месива на лице.Когда чуть расплывающиеся, но до боли знакомые, очертания массивного автомобиля показались в поле зрения Федьки, он осознал: пизда рулю. Сейчас ситуация идёт по второму маршруту.Басманов едва-едва вполз на заднее сиденье и свернулся комочком. И машина тут же тронулась с места. И это даже неплохо… Если так рассудить.—?Ты там что, помер? —?поинтересовался Грозный, видимо, вспомнив, что рядом с ним все ещё молча полулежит Федор Басманов, для которого подобное… Ну, не совсем свойственно.Федя с трудом приподнял голову и на Иоанна Васильевича взглянули темно-лиловые, затуманенные и совершенно невыразительные глаза. Черные кудри слиплись, на лбу выступили мелкие капельки пота. Да и весь общий вид… Был совершенно неутешительным.—?Иди нахуй,?— едва выплюнул Федька, с трудом формируя слова. —?Вань, а?.. Я щас заблюю твои шикарные сиденья, если ты не отстанешь…И он с коротеньким подвыванием свернулся в клубок.Грозный нахмурился и осторожно тронул мелко дрожащие Федькины плечи.Дрожащая рука Басманова развернулась и показала Иоанну Васильевичу средний палец.В этот момент Грозный и понял, что Федя просто переутомился и слегка приболел. Но умирать точно не собирается.С тем и прошла поездка.Федька же, едва доковыляв до дверей квартиры, временами откидываясь целиком на руки поддерживающего его Грозного, ломанулся в ванную. Как заядлый торчок, прости Господи.И его тут же вывернуло наизнанку, благо, хоть в раковину успел вцепиться. Минут десять его выворачивало кишками наружу одной желчью, ибо сблевануть что-либо, когда в желудке что-то тверже кофе и энергетика было позавчера… и являлось крошечным бутербродом… затруднительно. Басманов чувствовал себя так, будто его только что с особой старательностью прокрутили в дичайшем гибриде мясорубки и стиральной машины. Липкий пот градом катился по лицу и спине, слабость давила и отравляла все его существо; Федька чувствовал себя грязным.Он проглотил очередной рвотный рефлекс, вытер рукавом слезы и влез под душ. Хотелось хоть как-то смыть с себя усталость и эту мерзкую слабость. Скрипя зубами, Басманов унял непроизвольную дрожь в теле, сплюнул сквозь зубы вязкую, чуть отдающую горьким слюну и засмеялся. Мокрые волосы упали ему на лицо, прилипли к вискам черными ужами, как продолжение давно затянувшегося клейма. Мягкие, неторопливые струи воды, переведенные в режим ?rain?, щекотали горящие плечи. И это, в некоторой степени, раздражало.Федька смутно слышал, как звучат человеческие шаги, как приглушённый звук голоса мешается с шипением водяных струй. За стенкой Грозный говорил, видимо, по телефону?— не со стенкой же? Нашел место и время.Басманов пошарил рукой?— с третьей попытки совладал с негнущимися пальцами и краном. Да так по стеночке и вывалился из душевой кабины, оставляя за собой влажный след. Кое-как завернулся в халат, в очередной раз судорожно сглотнул, подавляя рвотный спазм в горле.И вывалился в дивный, новый мир.?Мир? городской квартиры Грозного встретил его морозной прохладой и тишиной. Шлепая босыми ногами, Басманов прошел по коридору, миновал две комнаты и еле-еле толкнул кабинетную дверь ослабевшей ладонью. Тяжёлая махина слегка приоткрылась.—?ФЕДЯ, БЛЯДЬ.Басманову вдруг подумалось, что в кабинет лучше не лезть. И вообще, посидеть пока где-нибудь… в другом месте. А че, тоже как вариант. Главное, чтобы тепло было.Но слинять он так и не успел. Цепкая рука Грозного уже схватила его за шкирку и тащила назад, в кабинет. И при этом краем сознания Басманов улавливал как злой, кипящий возмущением голос, знакомый из жизни в жизнь, костерит его крепко и нецензурно на все лады.Иоанн Васильевич, как котенка, бросил своего Нареченного на медвежью шкуру. Кстати, а в этом закутке было даже теплее. Федька блаженно вытянулся, но только-только успел приоткрыть глаза, как ему под нос сунули стопку чистой одежды и мягкий, однотонный плед (Федька вдруг вспомнил, что материал называется ?кашемиром?).—?Живо?— сказал Грозный своим фирменным тоном, тем самым, коим в шестнадцатом веке приговаривал к смерти неугодных бояр.Басманов без лишних слов понял, что именно ?живо? и решил не выебываться. Ну, а мало ли.И пока он обречённо драпировался, Грозный следил немигающим взглядом голодного ястреба. Как будто бы Федька и без него не знал как следует одеваться и заворачиваться в кашемировые тряпки. Хотя… стоит признать, он был даже ему благодарен. Басманова всё ещё мутило, лицо и губы горели огнем, какая-то мерзкая слабость мешала ровно дышать. А в таком состоянии рад будешь любой помощи. Даже если она будет щедро сдобрена матом и оплеухами.Грозный на то и Грозный, чтобы в любой ситуации доказывать правило: ?не как у нормальных людей?.Федя, кстати, того же поля ягодка.—?Зацени скорость,?— сказал Иоанн Васильевич, осторожно беря со стола большущую кружку с какой-то бурдой. —?Один звонок от начальства, и Годунов в рекордные сроки разыскал все лекарства. Молодец какой. Дорожит своим местом.Басманов вздернул бровь и вымученно улыбнулся.—?Иногда мне кажется, что тебе в кайф его мучить,?— откликнулся он. —?И почти всегда я в этом уверен.Грозный сунул ему кружку в руки.—?Все может быть,?— хмыкнул он. —?Пей, давай, сволочь. Тоже мне, крепкий ещё нашелся. Голодающий служитель искусства… Чтобы завтра был уже как огурчик!—?Рик? —?хитро сощурился Федька. —?Ладно, а если не буду? Если не получится?..—?Будешь,?— жёстко оборвал его Грозный. —?Я тебе это устрою. Пей давай.Федя попробовал невнятную мешанину и сморщился.—?Фу, гадость какая,?— посетовал он. —?Ты меня отравить удумал, Вань?—?Пей,?— приструнил его Грозный. —?Это лекарство.А сам уже стоял на карауле с таблетками и каким-то сиропом.—?Я даже не знаю что хуже: когда ты просто пиздишь, или когда берешься лечить.—?Я в тебя сейчас эту хуйню насильно залью!Федька фыркнул и назло вылил в себя одним махом все содержимое кружки. Поперхнулся. Лекарственная хрень пошла носом.—?Ну и дурак,?— прокомментировал ситуацию Грозный. —?Теперь таблетки.Федя возвел глаза в потолок и завернулся в плед поплотнее.—?Не хочу.Грозный хмыкнул.—?Не буду?— моментально отозвался Басманов.Грозный опять хмыкнул. И пока Федька не успел сориентироваться, подскочил к нему, одной рукой зажал нос, другой насильно разжал рот и каким-то неведомым образом ещё и таблетки впихнуть умудрился.—?Глотай, сука, Феденька, блядь ты паршивая. Давай-давай. Водички?—?Нахуй иди?— привычно огрызнулся Басманов и как был, в пледе, гордо прополз через весь кабинет к графину с водой. От манипуляций с таблетками его вновь едва не стошнило.Грозный, чуть прищурившись наблюдал за ним, не трогаясь с места. Как заворожённый следил он за несуразным силуэтом ?одеялковой гусеницы?, и тут же любовался бледным, но горделивым профилем, черными змеями волос…Федька быстро подошёл к окну, протянул руку и шторы медленно раздвинулись. Лучи неоново-синего, золотистого и беловато-серебряного ударили в комнату. За панорамными окнами тянулись роскошные офисы Москва-Сити, как гигантские, футуристические свечи. Они извивались причудливыми гигантами, внизу вились цветные ленты дорог, а Федька стоял у окна, такой хрупкий, но настолько величественный, что даже больной, в одеяле, он не терялся на фоне этих эпатажных громад. Напротив, он спорил с ними, насмешливо глядя из-под опущенных ресниц. И пока сотни других, уважаемых и обеспеченных, меркли, бледнели в этом заключении громад новой, безлико-роскошной Москвы; он нет, он стоял у окна одной из таких вот, пропитанных завистью и насмешкой высоток, спиной ощущая пристальный взгляд Грозного. И упивался собственным совершенством.—?Что, Вань, встреча нам сегодня не светит?—?Сиди уж, убогий. Переживут, ничего. И вообще, не стой у окна. Или уже все, проблевался? Температура упала? От таблеточек вштырило?И как назло, Федька ощутил новый приступ тошноты.Он повернулся и медленно пошел к Грозному. Сел, чуть склонил голову на бок. Поглядел, задумчиво, без улыбки.Грозный тоже не рвался беседовать.—?У тебя на щеке что-то?— сказал он вдруг, когда молчание затянулось.—?Где? —?удивился Басманов.—?Вот тут,?— Грозный вроде бы дернулся показать, но передумал и коснулся своей щеки, показывая примерные координаты. —?Потри, давай.Федька поморщился и тонкими пальцами провел по лицу. Даже это он умудрялся делать изящно.—?Да нет, чуть выше.Федя чуть усмехнулся и принялся водить рукой по лицу.—?Опять мимо.Федька осклабился.—?Ты в морской бой на моей роже играешь, я не пойму? —?прищурился он.Иоанн Васильевич покачал головой, а затем протянул руку и потёр федькину щеку. Тот было отстранился, но затем его лицо расслабилось, и он позволил Нареченному коснуться себя.—?Теперь все.Федька с неожиданной силой вцепился Иоанну Васильевичу в плечо, цепко, по-птичьи. Их лица были близко-близко друг к другу, да так, что крупные, угольно-черный кудри щекотали Грозному щеку.—?Ты же понимаешь, верно? —?тихо и серьезно, на одной ноте, выдохнул он. —?Понимаешь все, Вань?Грозный отвёл взгляд и ничего не сказал.—?Я не прощу тебя,?— грустно и снисходительно-ласково, но с долей цинизма, продолжил Басманов. —?По крайней мере, не сейчас.—?И прав будешь.Федька чуть повернул голову и в его синих глазах мелькнуло удивление, а само лицо приобрело какое-то новое, заинтересованное выражение.—?Ты изменился, Вань,?— вдруг сказал он. —?Вроде и тот же самый, а нет… Другой.—?И как тебе?—?Ты не потерян. Подозреваю, что и я тоже.Они помолчали, сидя близко-близко, но одновременно?— далеко-далеко.—?И ты тоже, василёк.Губы Грозного осветила кривая полуулыбка.—?Но ты не веришь мне до конца.—?А ты меня не простил.—?Да.—?Точно.Они опять помолчали, избегая глядеть друг на друга.Затем Грозный вновь поднял взгляд, оглядел Федьку долго и как бы оценивающе.—?Искуситель,?— полуласково улыбнулся он и двумя пальцами убрал с лица Феди пышно завившийся локон, заправил за ухо. —?Дьявол.Федя поднял синие, как драгоценные камни, глаза и весело подмигнул.—?Грешник,?— в тон своему Нареченному выдохнул он. —?Безумец.Их взгляды встретились; и будто бы жгучие искры пронзили биение воздуха. Или же так… показалось?Лицо, глаза, губы Федьки Басманова, такие же, но другие, были так близко, что Грозный глядел и не верил. Будто впервые увидел, прозрел. Будто бы вдруг осознал, что имеет и содержит несколько лет Федю, того самого, своего Нареченного Федьку. Цветок-василек, красивый, но злой, ядовитый, лукавый. Тот, что был превращён огнем всесильного гнева в золу. И которым душа Грозного была убита и проклята.Федя смотрел, склонив голову, улыбался.Смотрел на Иоанна Васильевича Грозного, но без страха, с насмешливой лаской. И медленно накручивал на длинные пальцы пушистую прядь.—?Новая жизнь? —?наконец спросил Грозный.И тут же добавил:—?Новые правила.Федя захохотал и коснулся раскрытой ладонью его колючей щеки.—?Дошло наконец, Вань. Ну, хоть так. Уже радует.А затем?— несвойственно и смешно?— никто из них так и не понял, как это случилось, их губы встретились в поцелуе. Быстром, несколько поспешном?— так не похожем на поцелуи борьбы, поцелуи животной, поглащающей страсти.Мягкие губы Феди смеялись.Грозному не хотелось ощущать на них кровь. Только удивляться, что можно серьезно заботиться о губах и доводить их до чертова совершенства.Футуристические огни недоступной Москвы освещали их слившиеся воедино фигуры.