3. Как выжить в пятнадцатом веке (1/2)
Самые первые дни, проведенные при дворе Генриха Английского, Тони помнил весьма смутно. Как затянувшийся кошмарный сон. Он все время пытался проснуться. Наверно, будь на его месте кто-то другой, легко мог сойти с ума при мысли о том, что с ним произошло. Однако Тони давно приучил себя думать, что не бывает на свете ничего невозможного. Во всяком случае, в отношении такого, как он. И вот теперь этот принцип обернулся для него несколько неожиданной стороной. Что ж, пришлось принять и это.
Если разобраться, Тони не мог винить Генриха и его братьев за то, что по прибытии с ним и Пэт обошлись весьма круто. Как еще можно принять незнакомцев, материализовавшихся из воздуха прямо посреди тронного зала? Даже если бы они просто ввалились в дверь, на них посмотрели бы косо. Но дверь - это, наверно, еще можно как-то объяснить... или если хотя бы просто влетели в окно или появились в клубах дыма из камина! Но у Пэт, видимо, все было основано на дешевых театральных эффектах, думал Тони с досадой. Поэтому они возникли именно из ниоткуда, сопровождаемые вспышкой молнии и раскатами грома. Несколько особо слабонервных придворных упали без чувств на месте, остальные бросились врассыпную, опрокидывая стражу.
Король Генрих к его чести с трона не упал и за трон не спрятался. Вообще не потерял самообладания. Отдал распоряжение стражникам непредвиденных пришельцев заарестовать, а принцу Джону с ними разобраться. А у Джона метод разбирательства был для его времени не самый оригинальный...
Впрочем, Тони это разбирательство так толком и не коснулось. Во время первой же показательной экскурсии в камеру пыток он мягко осел в обморок, а придя в себя, впал в состояние, близкое к каталепсии. На вопросы отвечать был не в состоянии. Но его, как ни странно, первое время не тронули. Он проводил дни, забившись в угол своей темницы, сжавшись в комок, пугаясь шелестящей в соломе живности и пытаясь собрать воедино осколки разума и здравого смысла. Понять, что ему теперь делать.
Он отказывался принимать мысль о том, что ему – именно ему! – придется погибнуть во цвете лет из-за неудачного опыта пьяной колдуньи. И понимал, что вздумай он рассказать здесь правду, ему никто не поверит. И придется ему на себе испытывать устройство всех тех занятных механизмов, которые ему продемонстрировал принц Джон Ланкастерский.
Впрочем подобную правду не стоило рассказывать никогда и нигде. В родном двадцатом веке его за такую версию заперли бы в психушке. Оставалось пуститься во все тяжкие и лгать, но при этом, как понимал опытный в таких делах Тони, лучше все же держаться максимально близко к истине.
Итак, по официальной версии Тони решил прикинуться молодым сиротой с севера (акцент все равно не спрячешь), которого злобная ведьма похитила еще в детстве и держала у себя для каких-то темных целей. А сам он невинен, как младенец, и в колдовстве и прочих порочащих делах участия не принимал. Он жертва.
Тони плохо помнил уголовный кодекс средневековья, но полагал, что такая версия в целом потянет. Он смутно припоминал, что к мужчинам, заподозренным в колдовстве, относились помягче, давали шанс оправдаться и покаяться. Конечно, это подлость по отношению к Пэт, но... Ей-то правда уж точно не поможет, Пэт во всем созналась. Впрочем, вина ее сомнению не подлежала вовсе. Любому человеку пятнадцатого века хватило бы на нее одного взгляда, чтобы определить, что она ведьма. Одно декольте и помада чего стоили! Джон велел растянуть ее на дыбе, скорее, для протокола. И для собственного удовольствия. Тони пришлось при этом присутствовать, и это зрелище окончательно привело его в чувство.
Воспоминание об этом до сих пор бросало его в дрожь и заставляло его щеки пылать от стыда. Воспоминание о том, как он повалился в ноги принцу, обливаясь слезами и сбивчиво лепеча все свои выдуманные объяснения. Особо упирая на то, что сам он в связях с нечистым уличен не был. Нет, нет и нет. Возможно, и Пэт видела, как он унижался. Хотя ей, наверно, было не до того. В любом случае, он был уверен, что она отнеслась к этому с пониманием. Он ведь совершенно оказался не готов к тому, с чем пришлось столкнуться! И потом, она сама виновата! Зачем она заставила его проглотить эту гадость? Ничего себе шуточки, исполнение желания! Вот пусть сама и расхлебывает. А он ни в чем не виноват.То ли ему поверили, то ли нет, но опять не тронули. Правда, он еще некоторое время провел в темнице, прежде чем его вызвали к королю. И эти несколько дней не прошли для него зря.
Мозг Тони в экстремальных ситуациях способен был рождать великие идеи. Вот он и сообразил, что может выдать себя за провидца. Этим он достигал сразу нескольких целей. Во-первых, обосновывал, зачем Пэт понадобилось похищать и держать его у себя. Во-вторых, ясновидение по местным меркам уголовщиной не считалось, если ясновидец при этом не якшался с нечистой силой, а это Тони собирался отрицать всеми возможными и невозможными способами. И, наконец, третье и самое главное - Тони надеялся, что своими предсказаниями он сможет завоевать благорасположение короля Генриха. Ведь, в отличие от всех прочих ясновидцев и пророков у Тони было одно преимущество. Он ТОЧНО знал, что должно было произойти в жизни его величества. И то, что уже произошло в ней...***От каких иногда мелочей зависит жизнь человека! Тони снова и снова думал о том, а что бы с ним было, не попади ему как-то руки потрепанный томик исторического романа Жозефины Сойер ?Король на все времена?! Собственно исторического там было не особо много. Роман был типично дамским, из разряда тех, что продают с розовыми сердечками на обложках. Тони прочитал его, поминутно давясь и морщась от красот стиля, но все же прочитал с интересом.
И хотя он не особо увлекался средневековой историей, но после прочтения данного шедевра даже порылся немного в библиотечных фолиантах на предмет изучения биографии Генриха Пятого. Во все подробности не вдавался, его интересовало лишь то, о чем он прочитал в романе. О более чем нежной дружбе будущего короля, а тогда еще принца Уэльского, с графом Эдмундом Марчем, претендентом на английский трон.