Глава 3. Проклятие Уэльса (1/2)
Это был шестой год пребывания Неда на родине. Он вернулся сюда в надежде вернуть ей свободу и начать здесь новую необыкновенно прекрасную жизнь, но теперь последние надежды угасли.
Уэльс снова был под властью англичан, все усилия, жертвы, потери оказались напрасными. От великого ополчения остались лишь горстки бунтовщиков, маленькие отряды, развеянные по стране. Да, принц Оуэн был еще жив, но и он скрывался в горах, уже не помышляя о сопротивлении, а лишь о том, чтобы избежать пленения и казни.
Нед все чаще задавался вопросом, зачем он пришел сюда. Отвоевать свободу своей стране? Но ведь он наполовину англичанин. И с тем же успехом мог желать победы Ланкастерам. Отомстить за своих родных? Но разве те солдаты, которых он убивал сейчас, были теми же самыми, что тогда сожгли его деревню? Кому тогда он мстил? Всем англичанам? Просто за то, что все они - ненавистные захватчики и все до одного заслуживают смерти? А победа должна быть на стороне тех, на чьей стороне правда? Но либо правда была не на их стороне, либо с этим правилом что-то было не так.
Так неужели он вернулся сюда для того только, чтобы месяцами голодать, мерзнуть, мокнуть под дождем, недосыпать, вечно пребывая в напряжении и страхе, что налетят английские лучники и застанут врасплох или заманят в ловушку и выдадут свои же соотечественники? Да, простые крестьяне уже не смотрели на повстанцев как на своих избавителей, скорее, как на врагов. На тех землях, где Генрих установил мир, поддерживался порядок, а измученным десятилетней войной людям ужебольше ничего не было нужно.
Да и по совести говоря, не было особой разницы между английскими солдатами и ?детьми Оуэна?, которые в своих налетах на не поддерживающие Оуэна селения так же не щадили ни детей, ни женщин. Неду приходилось видеть, каким надругательствам простые валлийцы и валлийки подвергали трупы английских воинов и каким истязаниям подвергались пленные и раненные англичане. И вспоминал рассказы о бесчинствах ?валлийских псов?, которые он слышал в Англии. Вспоминал, как это злило его, ведь тогда он считал это ложью. И как бы он ни внушал себе сейчас, что англичане заслуживают все эти зверства, но ему было все же стыдно поначалу за своих соотечественников. Однако стыд с каждым разом мучил его все меньше.Ему и самому приходилось участвовать в грабежах, убивать мирных жителей, силой брать женщин... Да, он понимал, что те, кто нападали на него, чаще всего лишь пытались защитить свои дома и близких. Он понимал, что отнимая у людей последнее, что они имели, обрекал на голодную смерть целые семьи. Понимал, что некоторые обесчещенные им девушки, возможно, наложили на себя руки...
Но это война, говорил он себе в сотый раз. Но это война, и не я ее начал. Просто по-другому здесь нельзя. Убивай или сам будешь убит, бери, что находишь, иначе умрешь от голода. Он никогда не убивал безоружных, беспомощных, стариков или детей, не поджигал домов, не мучил людей ради забавы. Что ж до женщин… На то евины дочери и созданы, чтобы служить утехой мужчинам. Не он, так кто-то другой, все равно. Он же их не бил и не был особенно жесток. Некоторые девушки, казалось, сами охотно отдавались в его объятья и отвечали на них ласками. Хотя Нед был молод, хорош собой, не особо груб и надеялся, что не так уж им противен, он понимал в глубине души, что они поступают так не из патриотических чувств, а из страха - непокорным, тем, кто сопротивлялся и царапался, солдаты выдавливали глаза и вспарывали животы.Нед не испытывал ненависти к своим жертвам, но никогда и не останавливал своих товарищей по оружию, когда они творили бесчинства и зверства: просто понимал, что попытайся он так поступить, его самого убьют на месте.
Теперь прежняя жизнь в Англии, сытая и веселая, казалась Неду раем. Он ненавидел и презирал себя за такие мысли, но побороть их не мог. Иногда ему почти хотелось, чтобы его убили в очередной стычке с англичанами - все лучше, чем беспросветное скитание по мокрым лесам. И кончиться это могло тем, что его схватят и повесят. В лучшем случае. Он уже так измучился за эти годы, что почти перестал бояться смерти, но все-таки плен казался ему отвратительным. К тому же обидно было умереть, не совершив ничего значимого, не прославив себя ни одним подвигом.
Он мог бы уехать из страны, мог выдать себя за англичанина, мог вернуться в Лондон. Если бы он хотел просто спокойной и даже безбедной жизни, он бы так и поступил. Но ему хотелось чего-то большего. Ощущение собственной нужности и значимости, которое возникло, когда он вернулся на родину, оказалось самым прекрасным, что он испытывал в своей жизни. У него не было ни дома, ни семьи, ни друзей, ни возлюбленной. И лишь в вассальной преданности и служении долгу он ощущал себя человеком. Лишь при мысли о служении своему господину, о жертве ради его благополучия сердце трепетало, и жизнь обретала смысл.
***Нед не знал другого господина кроме Глендауэра. Он сумел-таки пробраться через весь разоренный Уэльс в Сноудонию, в горы, где скрывался Оуэн с остатками своих людей. Из всех его детей с Оуэном остался лишь третий сын - Маредид, еще слишком юный и не закаленный в битвах. Если не удалось отвоевать для него трон, думал Нед, так я хотя бы буду с ним до конца. И последую за своим лордом куда угодно. Конечно, он так и не встретился с самим Глендауэром, но вступил в один из отрядов, охраняющих подступы к его убежищу. Для него все еще Оуэн оставался господином и истинным принцем Уэльским. Хотя этот титул и был у него отнят.
Нед все чаще вспоминал того, другого. Кого он видел однажды перед битвой. Кто так поразил его воображение. Как могло получиться, что такого великого воина и мудрого правителя, как Глендауэр, смог победить вчерашний мальчишка, его, Неда, ровесник? Ему повезло, конечно, он родился принцем. Нет, не родился. Нед уже кое-что знал о Гарри Монмутским, в том числе то, что по рождению он не был сыном короля. Значит, на этот титул не имеет никакого права… Он такой же поддельный наследник английского престола, как и валлийского. Он заставлял себя думать об этом, но перед глазами против воли стояло видение - стройный юноша в сияющих доспехах, на коне, во главе своего войска летящий к победе…
Это он был проклятием Уэльса, в нем была причина всех бед.Нед думал: если бы принц Оуэн тогда шел с ними во главе войска, как во время легендарного сражения в долине Хиддген, может, все было бы иначе? Они никогда не сталкивались в бою лицом к лицу - два принца, оспаривающие друг у друга одно княжество. Но если бы это случилось? Возможно, Генриху было суждено пасть именно от руки Оуэна. Или наоборот, Оуэну - от руки Генриха.
Правда, теперь принц Генрих недосягаем: он живет в Лондоне в окружении верных друзей и слуг, и говорят, со дня на день станет королем… Но это мы еще посмотрим, думал Нед. Друзья, случается, предают, да и верность слуг иногда бывает фальшивой. Раз ты человек из плоти и крови, то будь ты хоть принц, хоть король, если ты подпускаешь к себе кого-то ближе, чем на расстояние вытянутой руки, значит, всегда будет опасность, что в этой руке может оказаться нож или кинжал.
Мысли Неда все снова и снова возвращались к этому безумному замыслу. Один раз нарисовав себе в полусонных мечтах покушение на Генриха, он уже не мог избавиться от этой навязчивой идеи. Может, в этом его судьба, думал он? Не зря же он родился на свет, не зря же уцелел тогда в детстве во время бойни, не зря же оказался втянутым в эту войну. Не может быть, чтоб зря. Должен же быть в этом мире хоть какой-то смысл? Ведь если есть Бог, у каждого его решения должна быть причина и цель! Нужно только правильно разгадать его волю.