Часть 3 (1/2)

.Эхолетчики Аманду приняли сухо и холодно, с легким налетом презрения. Нара так и не решилась рассказать отряду о том, что узнала от журналистки, так что, конечно, отношение было не лучшим. Скорее, ее попросту не замечали - есть она и есть, ну и что с того - и не общались вовсе. Только лейтенант Бернс постоянно тормошила будто разом лишившуюся сил женщину: та гасла сейчас, то ли без репортажей, то ли без Фаэтона, иногда плакала. Нара злилась, но сделать ничего не могла.Вскоре появились еще заключенные, и вот с ними Аманда начала общаться сразу, пытаясь вызнать хоть немного о происходящем во внешнем мире. Однако уже через полчаса общения ушла в свою комнату и заперлась в ней, открыв только Наре. Она и подругу-то не пустила бы, но та спокойно пообещала высадить плечом дверь, и журналистка как-то сразу поверила в то, что девушка это сделает.- Что случилось? - жестко и в лоб спросила лейтенант.Аманда отвела глаза, сжала кулаки, но все же ответила:- Фаэтон с ума сходит... Он всех преданных ему людей постепенно подставляет, и... И вот. Кого казнили, кого...Женщина снова расплакалась.- Сходит с ума? Разве он может сойти с ума? - Нара припомнила неосского лидера: всегда спокойный, словно закованный в ледяную броню, слегка ироничный при всем этом... При всей его жесткости, казалось, сойти с ума он не способен.

- Конечно может, что я тебе рассказывала все время! - почти прошипела Аманда, утирая непрошеные слезы рукавом платья, - он так изведет всех верных и не очень.. а потом и себя, для полной симметрии, что никому не обидно было! - женщина в сердцах расколотила графин с соком, стоявший у кровати, о стену. Липкое желтое пятно медленно потекло по штукатурке, пропитывая её все глубже и глубже, и пачкая пол.

- И мы ничего не можем сделать?

Нара и сама понимала, что вряд ли они могут - вон Марсела с ума не сходит, но как можно перебить его упрямство?- Можем, - зло фыркнула журналистка. - У меня все коды управления есть. Но это... это предательство, понимаешь?

Лейтенант пристально посмотрела в серые глаза женщины:- Нет. Не понимаю. Это не предательство, мы ведь не помешаем ему мир захватывать... Но... Тебе, наверное, к нему нужно?- Наверное, - кивнула Аманда.Она нахмурилась, но было видно: приходит в себя.

- И что же мы тогда сидим? - Нара поднялась, принимаясь расхаживать туда-сюда: -Надо с ним поговорить! Если я правильно поняла, то альтернативой Фаэтону будет массовый геноцид как людей, так и неосов. Не знаю, как ты, а я сидеть сложа руки не собираюсь. Так как, ты со мной?Аманда встряхнула головой, разглядывая девушку со странным выражением в глазах: будто не верит в то, что видит.

- Я-то? У меня вопрос, как ты смогла бы что-то одна, если коды доступа только у меня и Фаэтона? - фыркнув, женщина сложила руки на груди. - Пошли уже...Журналистка вышла из комнаты, но пошла почему-то не к выходу, а совсем в другую сторону. Предсказуемо уперлась в тупик, конечно же. Долго что-то искала, и, когда Нара уже хотела спросить, не нужна ли помощь, из стены выдвинулась консоль, в которую Аманда вбила какой-то код.- Не поменял, - тихо шепнула она, когда лампочка мигнула синим, а кусок стены пополз вверх. - Знает, что я чуть ли не все могу... я могу им сюда яда напустить, который и их проймет... да что угодно... и не поменял, представляешь?Нара сглотнула тяжелый ком в горле и промолчала, просто не зная, что сказать.***Фаэтон выл, колотил руками стены и выл снова. Изорванный в клочья дневник валялся под ногами, в стену врезалась баночка закончившихся изумрудных чернил, оставив на ней зелёный след.

Больно.

Он и подумать не мог, что бывает так больно.

Сейчас он больше всего на свете ненавидел тех, кто его создал. Потому что за что - за что?! - такая боль? Почему мутация настигает при любом сильном ранении именно неосапиантов, ведь у людей такой же генетический потенциал?

Почему мутация - это настолько больно?

Фаэтон кричит - то ли от этой боли, то ли от осознания, что вот сейчас, вот сию секунду, он плавится. В буквальном смысле.

В пальцах с хрустом переламывается розовая детская заколка. Вместе с ней ломается он сам.

Мир становится пронзительно-четким. Фаэтон, боль которого стала им самим, не может понять, зачем так долго терпел все это. Он ухмыляется отражению в зеркале, возвращая руке нормальную форму - это намного больнее, чем терять её. И этому виной люди.

Люди напали на него, пока он был без защиты. Люди прострелили ему плечо и грудь. Люди заставили его тело плавиться в агонии. Люди создали его таким.

Он ненавидит людей.

И правда, думает Фаэтон, зачем я так долго терпел их на свой территории? Зачем я терпел их вообще? Какого черта тюрьма вообще существует, когда смерть намного эффективнее?

Зачем мне все это, думает Фаэтон, спускаясь по ступеням. Я же вас всех ненавижу. Ненавижу, черт побери.