Утописты (1/1)

Ярко-желтые кленовые звезды покрывали землю плотным ковром, заглушали стук копыт и шорох шагов — и отзывались легкой трелью на каждое мимолетное движение ветра. В воздухе, прозрачном, еще рябящем под насыщенными лучами солнца, уже чувствовался привкус подступающей зимы, и все же уходящий погожий день казался почти летним.

Королевская охота подходила к концу. Суетились ловчие, громко обсуждали свои успехи придворные, дамы наигранно ахали в подходящих местах рассказов, поощряя кавалеров. Генрих, свой интерес и энтузиазм оставлявший исключительно для охотничьих троп, с почти отеческим выражением лица наблюдал за своими миньонами. Те стояли в кругу зачарованно внимающих дам и, похоже, пересказывали какие-то охотничьи анекдоты, хотя внешний вид рассказчиков заставлял усомниться в том, что они брали в руки охотничье оружие не что сегодня, а вообще когда-либо в жизни. На одном д’Эперноне украшений было чуть ли не больше, чем на всех фрейлинах Ее Величества вместе взятых.

Можирон, предпочитающий держать золото в сундуке, а не на собственной персоне, восполнял недостаток блеска дорогим бархатом и шелками. Он провел идеально отполированными ногтями по рукаву, будто смахивая соринку, и, чуть повысив голос — явно в расчете на то, что его услышит расположившийся за походным столом Генрих, — заметил: — Но все это, сударыни, не идет ни в какое сравнение с достижениями Его Величества. — О, — подхватил Шомберг своим медвежьим басом, так, что его наверняка услышала половина присутствующих, — Его Величество поистине не только величайший воин, но и величайший охотник, которого знало это королевство. — Жаль, что мы не можем поделиться тем, что нам известно, — все так же громко вздохнул Можирон. — Нет, увы, не можем. Доверие государя свято.Дамы, разумеется, тут же начали забрасывать ?доверенных лиц государя? вопросами. Беседа снова стала чуть тише и уже долетала до походного стола лишь в виде нестройной мешанины звуков.Генрих отвернулся, скрывая удовлетворенную улыбку, и Шико почувствовал, что у него начинают болеть зубы. Лесть, конечно, как утверждается в поговорке, и кошке приятна, особенно когда приближается к правде, но Генрих был падок на этот расхожий товар даже слишком сильно. — Сын мой, если тебе мало восхвалений, которые по твоему приказу сочиняют дворцовые менестрели, найми им помощников, — проворчал Шико. — Уверен, они не только справятся лучше твоих… гм, друзей, но и обойдутся государственной казне намного дешевле. — Мэтр Шико, проблемы государственной казны вас не касаются, — отрезал Генрих. — Весьма возможно, но, сын мой, если бы люди всегда вмешивались только в те дела, которые их касаются, жизнь была бы куда менее интересной. — Найди себе другое развлечение. И мне заодно. Твоя мизантропия становится скучной. — Сын мой, единственное, что не вызывает у тебя скуку уже через два часа, это охота и восхваляющие тебя вирши. Конечно, вырваться на охоту тебе удается не так часто, но наслаждаться дифирамбами можно сутки напролет. Что ты, по-моему, и делаешь. — Мэтр Шико, вы невыносимы. — Генрих вскочил на ноги. — Мои друзья просто ценят мои достоинства, но вы грубы и неотесанны и не способны понять столь тонкие чувства.Генрих уже давно умчался в лес — за ним бодро, хотя и на своих двоих, порысила охрана, — а Шико все размышлял над тем, верил ли тот в собственные слова о своих ?друзьях?. Вряд ли, иначе не разозлился бы так сильно — чего Шико, кстати, совсем не ожидал. Ему казалось, он хорошо изучил своего короля. Конечно, во все времена преданность государям плелась из позолоченных нитей: они прочнее обычных и лучше переносят непогоды. Однако, если под налетом золота нет той пряжи, что сделана из иной материи, той, что нельзя пощупать и нельзя увидеть, нить точно так же разорвется при первом же раскате грома. Генрих не мог этого не понимать, как не мог и не знать цену своим фаворитам, не зря же осыпал их таким количеством золота, словно пытаясь надежнее спрятать отсутствие основы — настоящей пряжи — в тех самых нитях. Но Шико никогда не приходило в голову, что Генриха эта необходимость по-настоящему задевает. Ничего удивительного, конечно: всем хочется, чтобы их любили не за блага, что ты способен предложить, а просто так. Шико редко признавался в этом даже самому себе, но и ему бы хотелось, чтобы рядом с королем было больше людей, связанных с ним и иными, более надежными узами, чем вожделенный желтый металл. Но, учитывая характер и склонности Генриха, это желание относилось к разряду несбыточных.Шико часто говорил, как мечтает, чтобы его оставили в покое и не требовали постоянно развлекать капризного короля, но на самом деле своей службой и компанией Генриха отнюдь не тяготился. Вот и теперь он желанными тишиной и одиночеством наслаждался только с полчаса, потом же начал беспокоиться. Он поднялся и, стараясь не привлекать внимание стражи, двинулся в сторону опушки. Войдя чуть глубже в лес, он почти сразу увидел охрану, похоже, отосланную королем, но не решившуюся показаться на глаза своему начальнику, и его беспокойство усилилось. Обойдя горе-вояк по дуге, Шико пошел дальше почти наугад. Однако короля своего он и в самом деле изучил очень неплохо, ибо эта выбранная наугад тропинка очень быстро привела его к цели.Пока Шико наслаждался одиночеством, Генрих наслаждался компанией Келюса — и в куда более прямом смысле этого слова. Оба были полуодеты и растрепаны, а подробности Шико рассматривать не стал. С него хватило увиденного. Келюс полусогнутыми руками опирался о ствол огромного дуба, Генрих же плотно прижимался к нему сзади, зарывшись лицом куда-то в волосы, и ритмично двигал бедрами. Его ладони гладили обнаженный живот любовника, постепенно спускаясь ниже, туда, куда Шико особенно старался не смотреть. И тут Келюс вдруг запрокинул и чуть повернул голову.Даже с изрядного расстояния Шико различил пьяный туман в потемневших глазах. Келюс смотрел прямо на него несколько долгих мгновений, а потом сильно толкнулся назад и на грани уловимого простонал: — Пожалуйста.Генрих, все еще занятый его шеей, довольно громко и удовлетворенно хмыкнул и обхватил рукой напряженную плоть, погладив большим пальцем головку.Шико все еще не был уверен, что Келюс его заметил, но, тем не менее, в панике быстро развернулся и пошел прочь. Уходя, он за что-то зацепился носком ботинка и машинально посмотрел вниз. Это оказалась украшенная драгоценными камнями пряжка на небрежно брошенном на землю шелковом плаще Келюса.