Глава 67. Предательница (1/1)

Теперь она вступала сюда победоносно, стуча подошвами сапог по мраморному полу и высоко держа голову. А ещё в чёрной маске на лице и в костюме пажа.Народ на улицах кричал "До здравствует герцог де Гиз!". Он торжественно ехал на своём белом коне. А она сидела позади, никем не узнанной. И ни разу имени Валуа никто не выкрикнул.Он выполнил своё обещание: она вновь вступила в Лувр. Но совсем не королевой.Марго шла по до боли знакомым галереям и лестницам, вдыхая аромат детства, юности. Перед её глазами проносились образы прошлого.Генрих шёл впереди, его богато расшитый плащ поднимался от стремительного шага. Все его движения свидетелтствовали об уверенности. Действительно, он совершил невиданное – въехал в Париж, изгнав действующего короля. Ничего настолько дерзкого ещё никто не осмеливался совершить.А принцесса Валуа теперь была тенью позади него. Придворные не склонялись перед ней в поклонах, она не слышала восторженного шёпота вокруг. В тронной зале её не возвели на помост подле монарха, не окружили полчища кавалеров, не закружили в сильных руках братья. Потому что из братьев то остался лишь один. И то, теперь непонятно где находящийся. О Генрике никто не слышал, было известно лишь то, что он оставил Лувр.А она, Марго, теперь кто?Смотря на залы дворца своей семьи, она вдруг начала осознавать то, что раньше в голову ей не приходило: она предательница. Самая настоящая предателтница, из тех, что горят на девятом круге ада вместе с Люцифером, ещё ниже чем убийцы.

Главный враг Валуа сейчас входит в их жилище, глядит на всю Францию свысока и повергает предыдущих королей в прах. А она, их дочь, их сестра, сейчас здесь, с ним. И ради чего?Маргарита бросила взгляд на Генриха, который сейчас посреди зала стоял в окружении своих соратников и что-то торжественно вещал, воинственно сжимая в воздухе кулак, как великий воитель древности. Кажется, она совсем не нужна ему здесь.Марго подошла к окну, устремляя взгляд в сад. Сколько часов она провела здесь за всю жизнь! Весенние цветы благоухали точно так же, как и всегда. Она дома. Только чей теперь этот дом?***– Ты будешь ночевать здесь?В её голосе звучало искреннее непонимание с нотками испуга.Генрих, обозревавший комнату, обернулся к ней.– Отчего же нет? Это лучшие комнаты, в них мы и поселимся. Только сначала их должны прибрать.

Королевская спальня всё ещё пахла Генрике, совсем недавно бывшим здесь. Забавно, она всё ещё помнила, каков был запах его излюбленных духов.

Марго сдёрнула маску и прошла по мягкому восточному ковру.Она не ляжет в эту постель. Снова.Взгляд её упал на что-то поблёскивающее на подушке. Маргарита подошла и пригляделась. Это был крест из чёрных алмазов, некогда подаренный ей брату. Однако... Неужели Генрике нарочно его оставил, зная, что она будет здесь? Оглянувшись на Гиза, в это время изучавшего хаотично разбросаные на столе бумаги, которые король в спешке не успел убрать, она поспешно сжала в ладони вещицу, убирая её в карман кожаного колета.– Я займу комнаты, некогда принадлежавшие мне, – бросила она, поспешно выходя из спальни.Он, кажется, её даже не услышал, полностью погружённый в выискивание тёмных тайн Генрике де Валуа.***Лувр полностью оккупировали Генрих со своими людьми и прочие особо знатные лигисты. Те, кто остался здесь, не уйдя с королём, были приняты в этот круг. Во дворце будто бы возник новый двор.Уже через пару часов горожане отправили к Гизу своих представителей, которые заявили, что король Валуа позорно бежал, такой правитель им не нужен и они готовы поддержать лотарингского герцога.Марго видела его торжествующую улыбку, когда народ Парижа сам предложил ему корону.Это вершина. Вот то, к чему он шёл всю жизнь.Разумеется, чтобы не показаться откровенным узурпатором от престола он отказался, заявив, что такой вопрос может быть решён лишь официально, когла соберутся знатнейшие мужи государства и действующий монарх. Только на таком совете может быть принято решение о смене династии. А пока что он будет доволен небольшой должностью коннетабля Франции."Скромно, очень скромно", – сыронизировала про себя Маргарита, слушая его бесконечно благородные речи.Он не благороднее их, детей дома Валуа. Они все убийцы, беспринципные животные, сражающиеся за наживу. И движет ими только желание личной выгоды, за которую они готовы глотку друг другу перегрызть.Генрих, толкая свои речи, вдруг резко развернулся к ней, демонстрируя свою полностью удовлетворённую улыбку. Кажется, он ожидал, что она разделяет его триумф. Ему явно нужна была другая женщина. Прежняя Марго, полностью преданная, верная спутница, которая всегда поддержит и всё ради него позабудет. Но она давно уже изменилась.Теперь Марго, к её же несчастью, сильная.Она поспешно покинула зал, в котором вдруг стало нестерпимо душно, напоследок шепнув Генриху, чтобы он продолжал заниматься своими делами, а она хочет пойти погулять.В коридорах было пустынно. Всё же с Гизом пришло не настолько много людей. Она медленно брела в неизвестном направлении и её мучали тяжкие думы.Что будет дальше? Допустим, Гиз станет королём. А ей что же, довольствоваться статусом королевской фаворитки? Ей, кому этот престол куда больше принадлежал по праву. Он не сделает её королевой, ведь уже женат и брак его принёс много детей. Надо спуститься с небес на землю и думать реалистично. Генрих не Господь, ему не подвластно всё.Марго остановилась лишь тогда, когда достигла галереи с портретами королей. Здесь царила тьма, будто бы их нарочно спрятали. Она сама распахнула шторы, чтобы дневной свет проник сюда. И перед ней оказались знакомые лица. Она видела их будто бы наяву.Надо же, Генрике не снял портрет младшего брата. Валуа подошла к картине в золочёной раме, жадно вглядываясь в его черты. Здесь Франсуа был нарисован совсем юным, в щёгольском костюме, с разметавшимися рыжими кудрями и вечными смешинками в глазах. Она смотрела долго, а потом вдруг упала на колени и разрыдалась.Что бы сказал сейчас Франсуа? Как бы смотрел на неё?"Прости, прости!" – шептала она, всхлипывая.Он безумно любил её. Наверное, безусловнее всех в этом мире. Однако он был бы разочарован, зная, что она предала их всех до такой степени.Марго перевела взгляд на другой портрет. Огромный, богато оформленный. И плач её стал ещё громче. Отец бы проклял свою дочь, знай он, что она отступилась от семьи и сейчас с её злейшим врагом.И, наконец, Маргарита медленно поднялась с колен и прошла в самый центр галереи. Чтобы взглянуть в эти тёмные будто бы живые глаза.Ей бы хотелось сейчас собственными руками воткнуть нож в грудь Генрике, только бы вытравить его из изруряющего сознания. Он смотрел на неё с картины с немым обвинением."Ненавижу! Ненавижу тебя", – сказала она, в упор смотря на бездушный холст.Но ненавидела она себя.