Глава 61. Вновь обретённое (1/2)

Май 1587, Франция, ЮсонОна ждала его в створе ворот. Сейчас он преодолеет навесной мост и вновь будет с любимой женщиной, далеко от всех войн и политики.

Копыта коня прогремели по дереву и, останавливая его, Генрих спрыгнул чуть ли не на ходу, бросаясь к ней и заключая её в объятия.

Одарив герцога страстным поцелуем, Маргарита взглянула ему в лицо.

– Ты давно не приезжал. Я соскучилась.

– Прости. Было слишком много дел. Но я полетел к тебе, как только смог освободиться.

Маргарита капризно надула губки.

– И что за дела такие?

– Францию разрывают войны, любовь моя. Ты же сама знаешь. Но теперь я весь твой, клянусь! Хотя постой... Нет, для начала я, хочу доброго местного вина и мяса, потому что я чертовски голоден.

Марго, взяв его за руку, повлекла за собой.

За этот год замок поразительным образом изменился. Гиз не скупился на обеспечение деньгами своей возлюбленной. Она превратила это гиблое место в маленькую резиденцию. Здесь был создан свой двор из местной знати, которая с радостью приняла подобные изменения. Была нанят прислуга. За стенами крепости разбили чудесный сад с клумбами, беседками и даже несколькими фонтанами. Внутри Валуа украсила своё жилище коврами на полах, гобеленами на стенах, витиеватыми канделябрами и новой резной мебелью.

– Я каждый раз не узнаю это место, – усмехнулся Гиз, идя по коридорам, в которых теперь пахло не плесенью, а духами дам.

– Это, конечно, не Лувр, но я вполне довольна, – произнесла Марго.

Сама она выглядела прекрасно. Лёгкое платье цвета полуденного сияющего голубизной неба, витиеватая причёска, в которую были вплетены цветы. Лицо её вновь покрылось здоровым румянцем, а глаза горели. Сейчас она была не той ледяной и циничной, кем предстала в Жуанвиле, и не той потерянной, отчаявшейся, лишившейся всего, какой он нашёл её здесь. Нынче Марго была вновь Марго, какой он знал её в лучшие времена. Она была свежа, нежна и открыта жизни, как в семнадцать лет. Только более мудрой.

Генрих любил её такой.

В столовой подали обед. Маргарита сама налила герцогу вина в кубок. Прямо как верная жена. А потом принялась рассказывать, что нового происходило за несколько месяцев, пока он не приезжал. Она без умолку щебетала. Кажется, за это время Марго ни минуты не сидела на месте. Она занималась замком, искала себе придворных, организовывала выезды, представления, несмотря на то, что жили они все по сути в деревне. Кое-кто даже приехал сюда из Парижа.

Генрих не видел одного – какой-то смутной тоски в её глазах. И не понимал, что лихорадочный блеск скрывает что-то иное. Она признала поражение, она больше не боролась ни за что. Она стала обустраивать свою жизнь, но наполнила её какими-то бессмысленными вещами. Но Гиз никогда бы не подумал об этом и не понял её.

Не видел он и другого.

Среди ночи, выпутавшись из его крепких объятий и соскользнув с постели, Марго тихо подошла к столу. Перед ней лежало письмо, прочитанное уже много раз. Тепло в этом году пришло поздно, ночью в комнатах до сих пор зажигали камины, поэтому она могла видеть неровные строчки в отблесках огня.

Сама не зная зачем, Маргарита в очередной раз взяла в руки письмо. Когда оно только пришло пару месяцев назад, она боялась прикоснуться к нему. Но потом нашла в себе силы прочитать. И с тех пор оно не выходило из её головы.

Это было письмо от Генрике.

"Марго, сестра, или же как тебя следует нынче называть – я не знаю.

Не знаю и то, зачем пишу тебе. Сейчас ночь, я пьян и вывожу рукой все те глупости, что хочу тебе сказать. Я дал себе клятву, что это единственный раз. Лишь затем чтобы поставить точку.

Мне известно о твоём нынешнем положении. Кто бы мог подумать, что через столько лет ты решишь всколыхнуть старые связи. Надеюсь, ты счастлива теперь с ним. Если только ты действительно можешь быть счастливой. И мне хочется верить, что он всё же тебя любит. Хотя я точно знаю, что он никогда не полюбит тьму, спрятанную в тебе. А тьма эта однажды вновь выйдет на свободу. Уж я-то знаю. Мои демоны сродни твоим.

Для тебя ли спокойная счастливая жизнь? Ты сама когда-то говорила, что нет. Я, не хочу ни мешать тебе, ни злорадствовать. Это всё просто мысли воспалённого сознания отчаянного безумца. А письмо это – попытка индульгенции. Жалкая, кажется.

Мне хотелось бы быть в конце концов прощённым, хотелось бы, чтобы прощение получила и ты. И я сказал бы, что буду за тебя молиться, если действительно бы верил в Бога.

Мы расстались с тобой на плохой ноте. А после именно я приказал тебя арестовать. Так вот, я пишу тебе в первый и последний раз, чтобы очиститься.

Но мы оба никогда не очистимся до конца. Ведь имя Валуа не смоешь".В письме не было подписи. Но его почерк она помнила с самого детства.

Последний раз перечитав послание, Марго бросила его в камин, где огонь тотчас пожрал его.

Не время сомневаться. У неё новая жизнь, в которой она очень постарается быть счастливой.