Глава 31. Угасающая свеча (2/2)
Но красное на белом – это слишком броское сочетание. И оно теперь каждый час напоминает ему о грядущем.***Генрике сидел за столом и перебирал бумаги. Это, скорее, можно было назвать не активной деятельностью, а её имитацией, поскольку реального смысла в этих действиях не было. Как и в его жизни в последние месяцы.Рыжий комок шерсти неожиданно запрыгнул а нему на стол и с громким мяуканьем снёс все бумаги.– Шико! – в гневе завопил король. – Я сказал тебе убрать это существо из моего дворца!Тотчас появился и сам шут.
– Как ты можешь выгонять своего подданного из Лувра?! Отказываешь ему в гостеприимстве?– Я просто ненавижу котов! Неужели неясно?– Козимо мой компаньон! Я не могу исполнять свои обязанности без компаньона!– Какие к чёрту обязанности?!Шико подошёл, запрыгнул прямо на стол перед Генрике и, схватив кота, усадил к себе на колени.– Я, между прочим, поддерживаю твоё душевное равновесие.Валуа вздохнул.– Считаешь меня сумасшедшим?– На грани.
Ему действительно казалось, что он сходит с ума.– Интересно, сколько я ещё проживу в здравом рассадке? – пробормотал Генрике.Козимо многозначительно мяукнул.Мужчина посмотрел на него. Ладно уж, пускай остаётся, хоть какое-то новшество в их осточертевшем обществе.В этот момент доложили о приходе королевы-матери. Король велел впустить.Шико поспешно спрыгнул со стола. Не то чтобы он боялся Екатерину... Скорее, разумно опасался её злить.Она появилась буквально через пару секунд.– Здравствуй, сын мой, – произнесла Медичи с порога.
– Матушка, – кивнул ей Генрике.– Я пришла поговорить, – с ходу начала она, – о... Бог мой, у вас кот?! – очнулась она, заметив животное вырывающиеся из рук Шико.– Ей-богу, он становится популярнее меня! – усмехнулся Генрике. – Познакомьтесь, матушка, с Козимо.Екатерина хмыкнула и ничего не сказала.А Шико разумно решил ретироваться. Когда он был уже в дверях, король окликнул его:– Шико! Отнеси Козимо к Шарлю, пускай поразвлекают друг друга!– Будет исполнено! – отсалютовал шут.Когда дверь за ним закрылась, Екатерина скептически взглянула на сына.– Вижу, ты занят детьми и котами, – промолвила она. – А между тем наследник престола превращает Лувр в кабак. Да уж, прекрасные у нас перспективы!Генрике догадывался, что она пришла поговорить о Франсуа. Но он, к своему стыду, ничего утешительного ей сказать не смог.– Я пытался с ним говорить, но тщетно. Не знаю, что делать.– Я постараюсь побеседовать с ним. Боже мой, он – наша последняя надежда! Ведь всё становится хуже и хуже. Из Наварры доносят, что гугеноты запаслись новыми силами. А из Жуанвиля твердят, что Гиз уже вовсю получает деньги от Филиппа Испанского! Нам нужен адекватный наследник.
– Что ж, попытайтесь поговорить с ним. Я буду молить небеса, чтобы он вас послушал.– Всегда стоит надеяться, – вздохнула Екатерина.***Королева-мать поморщилась, зайдя в покои сына. Здесь царило ощущение запущенности, одиночества и отчаяния. Проходя через тёмную приёмную, она поймала себя на мысли, что не была здесь уже очень давно. Какая же пропасть разделяла их с Франсуа... А сейчас она идёт поговорить с ним, как с сыном. Что сказать ему? Екатерина не знала, чем он жил последние годы, о чём думал, что чувствовал. Все они слишком увлеклись политикой и забыли о том, что являются, ко всему прочему, одной семьёй. Она начала осознавать степень отчуждения между ними, её вдруг посетила мысль: а что если так не должно быть?В приёмной никого не было. Даже слуги куда-то запропастились. То ли Франсуа всех выгнал, то ли о нём все резко забыли. Она прошла в спальню. Там царил ещё больший бардак, а на широкой кровати спал Франсуа, свернувшись в комочек.Екатерина на цыпочках подошла и взглянула на его лицо. Во сне он насупился, как маленький ребёнок. Это заставило её мягко улыбнуться.
Франсуа будто почувствовал чьё-то присутствие и распахнул глаза. Тотчас выражение лица его переменилось, на нём отразились страдания и болезненность. Немного привыкнув к свету, принц, наконец, разглядел склонившуюся над ним Екатерину.– Матушка? – удивлённо спросил он еле ворочающимся языком.Во рту было сухо.Королева подошла к небольшому столику, стоящему чуть поодаль, где, помимо нескольких сортов вина, приметила графин с водой и, плеснув её в кубок, подала ему. Анжу начал жадно пить.Наконец утолив жажду, он вопросительно взглянул на мать.
– Простите, что я не встретил вас в более подобающем виде, мне не докладывали, что вы придёте.– Более подобающий вид не помог бы тебе, – горестно усмехнулась она, присаживаясь на краешек его постели. – Весь двор говорит о том, что с тобой происходит.Франсуа вставать не собирался. У него совсем мне было сил на это. Он лишь присел на кровати, облокотившись о подушку.
– А что происходит? – криво улыбнулся герцог. – Я просто живу. Это так неожиданно?Она покачала головой. Он же сам всё понимает, но упрямится.– Тебе нравится быть совсем одному? – напрямую спросила она.На секунду на его лице промелькнула боль. Явная, обнажённая. Но он поспешил скрыть её.– Я в любом случае был бы один. Мне так на роду написано.– Что за глупости? Если бы ты вёл себя как благопорядочный принц крови, достойный наследник престола, со временем люди оценили бы все твои достоинства, наградили своим уважением и начали почитать. Ты был бы не один, а среди друзей и единомышленников.Анжу устремил куда-то задумчивый взгляд.– Вы говорите время... – неожиданно вымолвил он. – Будто это что-то неограниченное, будто его легко тратить на всё, что пожелаешь. Но у меня нет этого времени.Она могла бы понять гораздо раньше, где-то пол года назад. Она совершенно точно должна была понять хотя бы сейчас. Но она ничего не поняла, потому что понимания между ними не было слишком много времени.
– А на что ты его тратишь? На вино, низменные развлечения и прожигание жизни? А также на предательства своей семьи, метания между конфессиями и странами, игры в политику? Подумай о том, что ты вообще сделал, Франсуа.Внешне он оставался спокойным, но внутри после каждого её слова взрывалась боль, каждый раз всё сильнее и сильнее. Невольно она поступала жестоко, хоть и не осознавала этого.Франсуа действительно ничего толком не сделал. И теперь безумно жалел об этом.Он ничего не отвечал, смотрел на неё без всяких эмоций. А она списывала это на безразличие и безответственность.Екатерина не выдержала:– В кого ты превратился, сынок?! – вскричала она, исключительно итальянскимжестом взмахивая в воздухе руками.– Матушка, я умираю, – вдруг неожиданно спокойно и бесцветно ответил он, глядя в пространство.Её будто ударили чем-то тяжёлым.– Что это значит?!Ей удалось только прошептать это, потому что голос непонятным образом исчез на несколько секунд.– То и значит. Врачи говорят немного осталось.Екатерина смотрела на него во все глаза и не могла осознать того, что он только что сказал.– Нет! – истерично воскликнула она. – Это какие-то глупости. Решительно невозможно! Ты ещё совсем молод, в твоём возрасте не умирают.– Карл был младше, – пожал плечами принц.Он неожиданно примирился со своей участью. Что ж, если скоро за ним явится смерть, он примет её спокойно, без страха и сожалений. Ведь это всё равно необратимо. К чему мучиться.– Но ты не можешь умереть, – упрямо покачала головой она.Екатерина вела себя, как ребёнок, который не хочет верить в то, что его волшебных миров нет. Она считала, что всё теперь будет в порядке, когда она уже потеряла мужа и двух сыновей. Она и представить себе не могла, что может потерять третьего. Да и с Франсуа никогда ничего не предвещало такого конца. Он был несколько болезненным, как и все члены семейства Валуа, но королева не замечала за ним признаки болезни в последнее время. Вполне возможно, что эти несколько месяцев, когда всё, видимо, совсем обострилось, он скрывал эти признаки за постоянным опьянением. Но как она, его родная мать, могла ничего не заметить? Нет-нет, здесь решительно какая-то ошибка!Франсуа, видя сомнения в её глазах, вытащил из-под подушки тот самый платок, забрызганный кровью, и продемонстрировал его ей. Она в ужасе вскрикнула и отпрянула. Это просто нереально! Какой-то жуткий сон.Но он действительно болен. С этим уже ничего не сделаешь.– С Карлом было тоже самое. Но он жил с этим достаточно долго... – неуверенно проговорилаона. – Ты не... Ты ещё можешь вылечиться.Ей самой хотелось верить в то, что она говорит.А сердце внутри разрывалось. Она никогда не думала, что переживёт своего младшего сына. И всегда считала, что всё успеется, поэтому особо никогда не стремилась к близости с ним. Но сейчас выясняется, что слишком многое упущено, что это никак не вернёшь.– Нет, я не могу поправиться. Чувствую, что скоро Господь призовёт меня к себе.– Не говори так, пожалуйста! Мы всё сделаем, чтобы ты выздоровел.– Хватит. Хватит этого лицемерия. Никому не было до меня дела, пока я не начал умирать, – с этими словами Франсуа отвернулся.А Екатерине хотелось расплакаться. Теперь он никогда не поверит, что важен для них. И он её сын. У которого не было никого, которого все они бросили.
Но плакать ей было нельзя, ведь она была королевой.
Екатерина ещё раз посмотрела на Франсуа, сердце защемило. А над домом Валуа нависла очередная трагедия, счёт которым они уже потеряли. Но, быть может, Господь помилует их на этот раз?