Глава 31. Угасающая свеча (1/2)
Февраль 1584 года.Париж.– Франсуа, хватит пить! – вскричал Генрике и вырвал бутылку из рук брата.Тот посмотрел на него затуманенным взглядом. И ничего не смог ответить.Король сокрушённо вздохнул, оглядываясь по сторонам. В покоях герцога Анжуйского царил хаос: разбросанные вещи, опустошённые бутылки, спёртый воздух, задёрнутые портьеры, через которые не проникал дневной свет.
Это длилось уже много месяцев. И никто не знал, что с этим делать.Если раньше Франсуа лез в политику, ввязывался в заговоры против обоих братьев, пытался достать себе хоть немного власти, сейчас он потерял интерес ко всему. С тех пор, как он вернулся из Нидерландов, король запретил ему всякую политическую деятельность. Но он и представить себе не мог, что от безделья у принца начнётся хандра. В добавок к этому, здоровье у него стало совсем некрепким. Обследовав герцога, врачи сказали, что у них есть некоторые опасения, касательно его будущего благополучия. А душевное его состояние было совсем худым. Генрике видел, что с каждым днём Франсуа теряет интерес к жизни, и понятия не имел, как это предотвратить.Во время их ссоры король принял решение вычеркнуть брата из своей жизни. Однако в таком состоянии он не мог бросить его одного. Генрике ненавидел Франсуа, но не желал ему гибели. А при таком образе жизни она легко может прийти, когда её совсем не ждёшь.– Вставай. Тебе нужно хотя бы лечь в постель.– Мне и тут хорошо, – заплетающимся языком еле выговорил принц.Он был абсолютно пьян.Генрике хотел было позвать слуг, но потом решил, что им нельзя видеть августейшую особу в таком виде. И без того при дворе уже ходило множество дурных слухов о герцоге Анжуйском. Поговаривали, что наследник престола ведёт себя совсем не так, как подобает потомку великой династии и, возможно, будущему королю. Утверждали и то, что он потерял рассудок.А Генрике, смотря на него, чувствовал, что всё это совсем не беспочвенно. Он даже и представить себе боялся, что когда-то этому человеку придётся передать престол.Решив, что придётся справляться самому, король нагнулся к кушетке, закинул руку Франсуа себе на плечо и попытался его поднять. Вышло у него это не с первого раза. Осторожно он повёл его в сторону спальни. Но перед входом туда принц вдруг дёрнулся, воскликнул что-то неразборчивое и его тут же вырвало прямо на роскошный персидский ковёр.Король поморщился. Нет, без слуг здесь не обойдёшься. Однако он всё же довёл Франсуа до кровати, куда тот благополучно завалился.– Поспи немного, я тебя умоляю, – пробормотал Генрике.– Дай мне... – Анжу не смог закончить фразу, но жестом указал на прикроватный столик, где стояла какая-то склянка.Валуа покачал головой. Мало того, что Франсуа был вечно пьян, он ещё и принимал опиум в огромных количествах. Даже больше, чем он сам.– Ты этим отравишься, – попытался убедить его король.– Никто не расстроится, – пьяно пропел Франсуа.А потом вдруг резко упал на подушки и, кажется, мгновенно уснул.Когда же всё это началось?Начав подсчитывать, Генрике сделал вывод, что Марго покинула Лувр в конце лета, а Франсуа вернулся буквально через пару недель. Именно тогда все и заметили, как он изменился. Но произошло это, скорее всего, ещё раньше. И с тех пор принц пил вино в огромных количествах, практически не выходил из своих покоев, лишь собирая там тех придворных, кто готов был разделить с ним веселье.
Старший Валуа взглянул на него с тоской и жалостью. Прожил Франсуа уже двадцать девять лет жизни, а так и не поумнел. Да и, если посмотреть объективно, ни в чём ему не везёт.
Он поднялся и, бросив последний взгляд на брата, двинулся прочь из его покоев. В конце концов он не сиделка. Его ждут государственные дела. А Франсуа пускай живёт, как хочет. Ведь Генрике нет до него никакого дела.***Шико стоял перед зеркалом и с довольным видом подкручивал усы. Генрике же задумчиво наблюдал за этим, попутно поглаживая запрыгнувшего к нему на колени на колени кота.
Находились в комнате и миньоны в полном составе. Был здесь и Жуайез, вернувшийся из Италии. Обстановка царила весьма скучная и наполненная бессмысленностью.– Величество, – обернулся Шико к королю, – ты скоро совсем сотрёшь Козимо с лица земли! Помилуй несчастное животное, будь ты хоть немного справедливым правителем.Генрике посмотрел на шута как на сумасшедшего.– Какой ещё Козимо?!
Шико красноречиво взглянул на кота, которого Валуа не переставал гладить уже минут десять. И, собственно говоря, только сейчас Генрике обнаружил здесь животное, которого и трогать-то начал совершенно машинально, думая абсолютно о других вещах.
– Странно, я всегда думал, что ты терпеть не можешь ко...В этот момент до короля, наконец, дошло и он с криком принялся стряхивать с себя кота.– Чьё это животное?! – зло вскричал он.На его голос обернулись все миньоны, которые до этого занимались своими делами.– Моё, – невозмутимо пожал плечами Шико. – Я решил завести питомца.– Я чихаю на шерсть! – негодовал Генрике. – Почему ты не спросил у меня, прежде чем притащить это отродье ко мне в покои!– Не отродье, а Козимо, – оскорблённо заявил шут.Король с обречённым стоном откинулся на спинку кресла.– Шико, – подал голос Жуайез с другого конца комнаты, едва сдерживая смех, – а почему ты его так назвал?– Неуч ты, Жуайез! В честь Козимо Медичи, разумеется! В честь легендарного предка нашего дорогого Величества.– Прости, – перекрестился Генрике, поднимая глаза к потолку, очевидно прося прощения у своего далёкого предка.Анн перестал сдерживаться и расхохотался в голос.Примерно так они и коротали дни. В последнее время всё встало. Страна жила в тревожном ожидании, будто предчувствуя скорые изменения. Но в чём они будут выражаться никто не знал.***Придя к власти после смерти своего сына Франциска II, Екатерина начала заниматься не только политикой, но и решила, пользуясь свободой, которую давал статус временной правительницы, заняться перестраиваем некоторых зданий, которые нуждались в модернизации. В первую очередь идеи её обратились к Лувру. И начались активные переделки, достройки, постройки. Однако проекты эти прилично растянулись. И некоторые мелочи были недоделаны даже сейчас, когда минуло много лет. Именно по этой причине в саду Тюильри неподалёку от западного фасада Лувра можно было обнаружить не слишком высокую стену непонятного назначения. Она осталась здесь от какой-то постройки, которая стояла здесь раньше. Никто так и не удосужился её убрать, ни до того было.
Стену эту можно было разглядеть среди деревьев с одной из боковых аллей. И именно по ней этим прохладным утром решил прогуляться Генрике. Он шёл неспеша, думая о своём и попутно поглядывая по сторонам. И вдруг резко остановился. Из-за стены медленно появлялась чья-то голова. Король протёр глаза, решив, что ему всё видится. Однако голова была совершенно реальной. Тогда он осторожно двинулся в сторону стены. Тотчас раздался чей-то вскрик и голова скрылась. Генрике не успел понять, кто это. Но очень уж происходящее казалось подозрительным, поэтому он продолжил свой путь к стене, стараясь как можно тише ступать. Подойдя вплотную он обошёл её и начал внимательно осматривать. И не зря. Прямо за стеной притаился Шарль. Должно быть, он надеялся, что его не заметили, поэтому не убежал, в просто сжался в стены. Но ему это не помогло.– И что это, негодник, ты здесь делаешь? – приподняв бровь, поинтересовался король.– А... Я... Осматриваю окрестности, – неловко пробормотал мальчик.Видно было, что он врёт.– Ну-ка выходи оттуда и расскажи мне, что происходит на самом деле! – приказал он.И бедному Шарлю пришлось повиноваться. Он вышел на свет, демонстрируя перепачканные грязью колени и с небывалой печалью и пафосом на лице изрёк:– Признаюсь честно: я сбежал от геральдики!Геральдика казалась ему наискучнейшим предметом. После этикета, разумеется. Поэтому он и прятался от учителя за этой стеной, где его вряд ли кто-то мог обнаружить. Однако всё-таки обнаружил.Генрике вздохнул и задумался. Будь у ребёнка отец, что бы он сделал в этом случае? Наверное, начал бы воспитывать непоседу, говорить, как важно образование и как нехорошо лгать и убегать. Но король сомневался в том, что вообще имеет право читать кому-то морали. Уж он точно не следовал им в этой жизни. Поэтому Валуа просто присел на корточки, протягиваю руки мальчику. Тот осторожно подошёл. И король крепко обнял его.– Я скучаю, – вдруг промолвил Шарль. – Гастон уехал, Марго тоже... У меня совсем нет друзей.– У тебя есть я, – улыбнулся Генрике.И ребёнок подарил ему в ответ чистую и искреннюю улыбку.Именно этого не хватает. Искренности в окружающих, настоящей любви к тебе. Будь всё это у Генрике, возможно, ему стало бы легче.***Франсуа еле разлепил тяжёлые веки. Ему было слишком плохо.Он кое-как скатился с кровати, попытался подняться, но ватные ноги не слушались. Принц ухватился за кровать и с огромными усилиями всё же встал. Покачиваясь, двинулся к каминной полке. Дрожащими руками налил себе ещё вина, попутно забрызгивая рубашку.
Он не был безумен. Он лишь знал, что на самом деле происходит. Он понимал, что делает. Он просто хотел перестать думать, перестать мучаться, забыться.
Ему бы хотелось напиться так, чтобы уснуть и не проснуться. Это будет явно проще и менее болезненно. Но сколько бы кубков он в себя не влил – в конце концов наступало пробуждение и приходила сумасшедшая боль в висках.Франсуа не допив, уронил кубок на пол. Тот был из серебра, поэтому не разбился. Лишь гулко ударился о каменный пол.
Принц задумчиво проследил за тем, как он покатился в сторону выхода из спальни, но вскоре остановился, так и не добравшись до туда. Нет, из этой тюрьмы никто так просто не уйдёт.Горло скрутил приступ кашля. Франсуа вытащил из рукава платок и прижал его к лицу. Перестав кашлять, осторожно убрал его оттуда. И увидел на белоснежной ткани кровавые следы.Франсуа знал, что это. Франсуа знал, что будет. И это приводило его в отчаяние.Он дёрнулся к кровати, упал на неё и вдруг залился самыми настоящими слезами.Он не хотел знать! Он хотел перестать мыслить. Он хотел забыть.