Действие второе: Официальная часть (1/1)
По пустынной дороге, под быстро темнеющим небом, с ревом несется автомобиль. Это кабриолет 1930-х годов?— черный, блестящий, с огромными колесами и близко посаженными фарами, с запасным колесом на боку. На крыльях его развеваются бело-сине-красные вымпелы с каким-то рисунком. В машине всего один человек; на заднем сиденье свалены несколько огромных чемоданов. Возле покосившегося указателя со стрелкой и надписью: ?Клуб Любимых Персонажей: 3,14159265…? автомобиль тормозит. Водитель выходит, оглядывается вокруг, затем раскладывает на капоте карту и начинает ее изучать. С разных сторон потихоньку стекаются к нему заинтригованные ходячие. Незнакомец выглядит под стать своей машине. Это статный красавец арийской наружности. С виду напоминает киноактера времен ?золотого века? Голливуда. Одет в полувоенное: черная рубашка, френч, галифе, заправленные в сапоги. На груди?— целый иконостас медалей и значков; даже в сумерках выглядят они как-то сомнительно. На поясе браунинг. Нарукавная повязка, и на ней тоже что-то бело-сине-красное. В гостиной Клуба хозяева и гости рассаживаются за накрытым столом. Во главе стола восседает Мерл, на которого с боем натянули чистую рубашку: он уже выпил, потом выпил еще и пришел в состояние приятно-расслабленное. Губернатор встает и берет бокал. Мерл (с набитым ртом): Рано обрадовался! ?Убежище? еще недописано, а там я тоже герой не из последних?— так что я еще не раз сюда загляну! Дж.Р.: Дорогой Мерл! Как сказал… м-м… Шекспир: ?Есть люди, которых легко найти, трудно потерять и невозможно забыть?. Это как будто сказано о тебе. Встреча с тобой поразила меня до глубины души. А ведь я кое-что повидал на своем веку! Вообще-то я тоже вырос на Юге, и реднеков видел не раз… из окна своего лимузина. Но, конечно, не таких, как ты. Ты, Мерл?— это что-то уникальное. Встреча с тобой открыла мне новые горизонты и обогатила знаниями о человеческой природе?— знаниями, без которых, видит Бог, я предпочел бы обойтись. Извините, я несколько взволнован… (Утирает слезы счастья) Уже не надеялся, что этот день когда-нибудь настанет. Что еще сказать? Легкого тебе пути в Неведомое, дорогой сосед! Скатертью дорога! Все пьют. Дж.Р. нажимает какую-то кнопку под столом?— и снаружи, во дворе, начинается пальба. Из танкового ствола вылетают одна за другой несколько ракетниц, и в темном вечернем небе расцветает фейерверк, складываясь в слова: ?Ура!? и ?Счастливого пути!? Губернатор: Это салют, идиот. Сядь. Сигнал будет позже. Мерл (на манер Ельцина): Дарагие… кхм… товарищи! Вы только гляньте на этих двух долбоебов. Они щас пиздец рады, что меня выселяют. Ха! Ну, а чего делать-то будут без меня? В картишки перекидываться? Оба унылые, как коровьи лепехи под дождем. Губер только одно развлечение в жизни знает… Мерл: А, ну да. Пардоньте. Ты ж завязал. Значит, теперь ни одного. А этот мальчиш-плохиш?— такое же унылое говно, как и вся мыльная опера его. Такому даже морду бить со скуки подохнешь! Мерл (назидательно): Вот. Только я и вносил в вашу жизнь яркие краски. Что с вами будет без меня?— ума не приложу. Заплесневеете тут и в спячку впадете. Разве только, может, новенький какой явится и зажжет. Короче, спасибо этому дому, пойду к другому! (Садясь) Да, и танк я забираю, если че. Мерл: Че это? Я в фанфике на танке уехал! Мерл: Твой труп? Легко! Ща организуем! Общими усилиями их растаскивают, и слово берет Рик. Рик: Так выпьем же за человечность?— и за тебя, Мерл! Все аплодируют и пьют. Следующим встает Мартинес. Мерл: Ух ты! Это че, праща? Или бумеранг? Хватает подарок за веревку и начинает раскручивать над головой. Общее волнение. Хершел (в руках у него большая потрепанная Библия со множеством закладок): Дорогой Мерл, в этот знаменательный день хочу обратиться к тебе словами самой мудрой Книги на земле. (Открывает Библию.) ?Ныне отпущаеши…? Хотя нет, это скорее о том, что чувствуют сейчас твои соседи. (Листает Библию.) ?Яко свиния в калу…? Нет, тоже не совсем подходит к данному случаю. (Листает дальше.) Ага, вот: ?Не хочет Господь смерти грешника, но чтобы грешник обратился от своего пути и жив был?. Бог милосерден: каждого из нас он любит, каждому желает счастливого окончания его истории. Так и добрые фикрайтеры, благочестиво подражая в этом Господу, любят каждого из своих персонажей. Кто в каноне гибнет?— тех стараются уползти; кого постигает смерть вторая, духовная?— перед теми открывают врата искупления и реморализации. Тернист и долог, иногда очень долог этот путь, но в конце его ждет блаженство. Ты, Мерл, этот путь уже прошел и стоишь сейчас перед вратами рая. Поздравляю тебя от всей души?— но хочу предложить тост за твоих товарищей, за тех, кто пока остается здесь. Пусть и они увидят конец своих историй и получат свой хэппи-энд?— или то, что ОНА им уготовила. Аминь. Бурные аплодисменты. Дж.Р.: Ваши слова?— да ЕЙ в уши! Господи, поскорее бы! Следом встает Бет. Бет: Правда, курить анашу мне не очень понравилось… Дэрил: Ну… Долгая пауза. Дэрил: Короче… Тишина. Все затаили дыхание. Мартинес: Эх, лучше всех мужик сказал!*** А тем временем… По пустынной дороге в кровавых лучах заката марширует армия*. Вроде бы это древнеримская армия. По крайней мере, над ней развевается штандарт ?S.P.Q.R? и парят римские орлы. Однако расовое разнообразие в рядах легионеров превышает все разумные пределы. Следом за пехотинцами движутся боевые колесницы: на них?— амазонки в бронелифчиках и с неописуемым макияжем. Отдельной группой идут друиды в рубищах и с посохами, похожие на ходячих больше, чем сами ходячие. Впереди, под штандартом, едет на вороном коне полководец: высокую мощную фигуру его красиво облегает алый плащ с золотым шитьем. Это Авл Плавтий, первый римский наместник Британии, волею сценаристов оказавшийся во главе этого странного сборища. Лица его мы пока не видим, но уже по осанке и развороту плеч понимаем, что злодей. К Плавтию подъезжает ординарец?— молодой негр в римских доспехах. Авл Плавтий (глубоким мрачным голосом): Чем же они недовольны, Антоний? Погода не нравится? (презрительно) Или, быть может, их смущают эти кровожадные живые мертвецы, что толпятся на обочинах, провожая нас изумленными взглядами? Авл Плавтий: Именно. Чтобы подчинить и Клуб, и все окрестные земли воле императора. Что не так? Авл Плавтий: Нет спасения, хм. А, думаешь, от показательного распятия перед строем спасение есть? Клянусь Локи, повелителем подземного мира, плох тот солдат, что боится каких-то фикрайтеров больше, чем меня! Авл Плавтий: Какие-то проблемы, Антоний? Авл Плавтий (резко поворачивается и драматически хватает его за грудки): А какой я, по-твоему, генерал? Авл Плавтий: Ответь мне, Антоний. Почему ты именуешь меня званием, которого нет и не будет еще полторы тысячи лет? Авл Плавтий: Взгляни на себя, Антоний. Тебя смущает Локи?— а цвет твоей кожи не смущает? Авл Плавтий: И где это? Антоний не знает. Авл Плавтий (совсем глубоким и мрачным голосом): Ты негр. Ты негр из несуществующей страны, служишь в римской армии, и тебя зовут Антоний. А я древнеримский генерал. И ты еще чему-то удивляешься? Мы уже в искаженном мире, в чудовищной пародии на реальность, где все мутно и зыбко, и нет ничего достоверного. Живые мертвецы скалят зубы на нашу плоть, демоны политкорректности и безумия играют нашими душами; и все горит, и мы горим, и назад дороги нет?— остается только двигаться вперед! Антоний: Ну зашибись теперь.