4. Без выбора (2/2)

Черные невообразимо растрепанные волосы, потертый, измятыйкостюм и шокированные черные зеркала, смотрящие в дуло. Детективу на мгновение показалось, что в любимых глазах горело пламя, но то был блик уличного фонаря, не иначе.– Джек?– Люциус?Они позвали друг друга одновременно, сохраняя уникальную синхронность при внезапных встречах, как и в день приезда Люциуса.Вместе с облегчением МакГаффин почувствовал желание допросить Люциуса с пристрастием. Растрепанный, кажется, перелазил высокую изгородь, измятый и уставший, он вызывал всё больше вопросов к своему досугу этим днем.– Люциус? Где ты пропадал? – спросил детектив, убирая оружие в кобуру.

Вагнер замешкался с ответом, и это не осталось без внимания МакГаффина. Внутри всё заскребло от того, что недавние мысли могли оказаться правдой. Если бы ничего не было, то нечего было бы скрывать. Он бы сразу ответил, так ведь? Но Люциус замешкался, словно была какая-то тайна, на них-то у детектива был нюх. Джек замер натянутой напряженной струной, готовый сорваться в любую секунду.МакГаффин впервые видел настолько ошалевшего Люциуса, словно Джек поймал его действительно на чем-то горячем и позорном. Молчание парня только усугубляло и без того напряженную ситуацию.Люциус же в эту минуту отчаянно пытался что-то придумать. Правду, по очевидным причинам, он не рассматривал. ?Милый, я был на охоте. Подпалил город, отправил всех жителей в ад. Слава Сатане!?.

Необходимо было придумать убедительную ложь, в которую он бы сам поверил. Вагнер не заготавливал никаких весомых отговорок, думая, что щелчком пальцев сотрет память всякому спросившему, но Джек не был ?всяким?. Люциус не мог использовать свои силы, пачкать ими своего любимого детектива. Откуда он вообще здесь взялся на его голову?

– Я гулял, – медленно сказал парень, приближаясь. – А ты откуда здесь?

Люциус наблюдал, как Джек хмурился на его слова. Кажется, он что-то сказал не так. Он что-то подозревал, может, что-то случилось, пока его не было? И буквально через пару минут тягостного молчания МакГаффин устало вздохнул и потер веки.Джек узрел. За секунду, за те крохотные мгновения лжи, он увидел его. В конце концов, он смог различить в черных зеркалах прячущегося от мира Люциуса Вагнера. Он больше не видел своё отражение, не ощущал того мистического воздействия, которое на него оказывал парень. Что-то изменилось этим утром, что-то, навсегда исчезло и из их отношений, и из самого МакГаффина. Его чувства не изменились, конечно, но он стал иначе смотреть на Люциуса.

Все те качества, которые он наблюдал, но не придавал им значения, обрели остроту и какую-то гротескность. Возможно, виной этому разочарование и накрученность за прошедший день, но Люциус стал в его глазах в разы жестче и опаснее. Где раньше он видел любовь к планированию, он наблюдал холодный расчет. Игривость и ужимки преобразовались в средства манипулирования. А в любимом тихом ласковом голосе слышались железные нотки. И самое страшное – он видел его ложь. Возможно, он стал ходячим полиграфом для одного конкретного человека, но это не отменяло внезапного озарения. Он читал лживое тело Люциуса, словно слышал его мысли, и это расстраивало и угнетало. Он надеялся, что ошибался, что недосып играет с ним злые шутки. Иллюзии в их отношениях рушились, оголяя одного из партнеров в не лучшем для него свете.Промелькнувшие в мгновения ока мысли заставили усомниться Джека в стоявшем перед ним человеке, но почти сразу же он вспомнил кривую улыбку Люциуса в его авто в прошлый уикенд, вечно мерзнущие руки, которые он грел об него, алый румянец, когда они занимались любовью и множество других мелочей, которыми он дорожил.Люциус не изменился, Джек лишь иначе стал воспринимать его из-за появившейся тайны. Что бы ни сказал ему сейчас парень, это не будет правдой. Тот что-то утаивал, и МакГаффин должен был узнать что именно. Это было важно не только для их отношений, но и лично для Джека.

Он вздохнул, потирая глаза, принимая открывшуюся реальность в её неприглядных красках. Пожалеет ли он? Вероятно. Но больше он будет сожалеть, если потеряет Люциуса.– Гулял? – устало вздохнул Джек. – Целые сутки? Я беспокоился.Люциус виновато опустил глаза, и Джек почувствовал исходящую от него искренность. В чем обвинить Люциуса он не мог, так это в его отношении к нему. И детективу от этого было труднее злиться на него.– Извини, Джек, – сказал Люциус. – Тебя я хотел бы беспокоить в самую последнюю очередь.?Правда?, – промелькнуло в сознании детектива.– Так, ты гулял? – повторил Джек, замирая от волнения. – Один?– Да, – растеряно сказал Люциус. – Если бы я был не один, то было бы известно, где я. Ты ведь поэтому здесь? Заявили о пропаже?Джек покачал головой на его предположения, чувствуя, что Люциус честен. Вагнер был один, и у детектива отлегло на сердце. Значит, никого не было, и он всё накрутил в своей голове до безумной нервозности и паранойи. Но что-то всё-таки было, это не относилось ни к их отношениям, ни к Джеку, но это касалось Люциуса. А всё, что касалось Люциуса, имело для Джека особый приоритет.

– Нет, – вслух сказал МакГаффин, – я на дежурстве. Ты, видимо, ещё не в курсе, но всю неделю у вас дома будет дежурить полиция.– Ты хотел удивить меня, – проронил Люциус озарившую его догадку. – А меня не было. Если бы я знал… Чёрт.Джек приподнял брови, он никогда не слышал ругательств из уст Люциуса, особенно таким горьким тоном.

– Пойдем внутрь? – предложил Джек, откладывая анализ поступков Люциуса на потом.Они устроились в бильярдной на диване. Джек, омраченный тайной Вагнера, и Люциус в самых расстроенных чувствах. Внутри парня потряхивало, но он отличался стальной выдержкой, поэтому сидел спокойно, но с очень печальным выражением лица.Люциус очень боялся потери детектива. Его главная слабость, его якорь, его персональный свет в человеческом мире. Он не представлял, что случится, если МакГаффин узнает правду о нем, как сильно разобьется его сердце и насколько глубоко из-за этого мир утонет в крови.

Люциус старался не думать об этом, выстраивая их взаимопонимание по максимуму. Ему не хотелось из-за одного прокола отдаляться от Джека.

Он осторожно прикоснулся к руке Джека. Не ощущая сопротивления, он переплел их пальцы. Почувствовав крепкую хватку, он повернулся лицом к детективу.– Джек, – прошептал он, лаская большим пальцем грубую кожу, – я не хотел волновать тебя, и ты это знаешь. Будет звучать по-детски, но я больше не буду. Буду предупреждать тебя.– Не хочу ограничивать тебя, – пробурчал детектив, расслабляясь от прохладной руки. – Глупо, всё это. Я же не говорю, в каких барах сижу. Надумал ещё всякого. Дурак я старый!Джеку вспомнилось, как Люциус простил ему тот выпад после смерти Фримена, и ему стало совестно за недоверие. Он такой болван! Что за мысли ему лезли в голову? Изменяющий Люциус, что за нонсенс.

– Джек? – позвал его Люциус, смотря на него тоскливыми глазами.

Было что-то невероятно отчаянное в его взгляде, от чего детектив не смог внятно отозваться, только что-то промычал.– Будь со мной, – тихо сказал он, сжимая его руку.– Я и так с тобой, – ответил ему Джек, наклоняя голову для поцелуя.Люциус увернулся от желанных губ, избегая поцелуя. Если он коснется этих губ, то забудется, потеряет связь с реальностью, утонет в чувствах. Люциусу нужно было сказать то, что вертелось на языке уже давно. Дать клятву, даже не Джеку, а скорее самому себе. Он скинул помятый жилет и оседлал колени МакГаффина.– Не так, – горячо прошептал он, приближаясь, но не целуя. – Быть с тобой завтра и вчера, каждую мысль, Джек.

МакГаффин недоуменно смотрел в блестящие глаза Люциуса, говорящего невероятно безумные, но откликающиеся в нем слова. Фразы были несуразны и торопливы, но они были так похожи на то, о чем думал сам детектив.– Смотреть в вечность и прыгать в пустоту, – продолжал быстро шептать Вагнер. – Бороться с миром и прятаться от него. Не вечно, Джек. А только сейчас. Каждый мимолетный ?сейчас?, пока мы живы…Джек прервал его речь нежным поцелуем. Люциус хотел вырваться, чтобы договорить, но МакГаффин непривычно крепко удерживал его, не давая отодвинуться ни на миллиметр.

?И смерть не разлучит нас, – мысленно добавил Люциус, забываясь в родных объятиях, – я её отгоню?.Поцелуи становились томнее, и Люциус позволил себе расслабиться. Желание Джека упиралось ему в пах, и это успокаивало его взвинченные нервы. Ладони МакГаффина нежно гладили его спину, спускаясь к ягодицам.– Я хочу тебя, Люциус, – прошептал Джек. – Чувствуешь?

В ответ Люциус коснулся его члена, вставшего под брюками. Он ещё как чувствовал. Джек влажным языком прошелся по шее Люциуса, вызывая у того сладкую дрожь по всему телу. Ступни подогнулись от медленно расходящейся истомы, и, если бы Джек не держал его за талию, он бы упал назад, непременно ударяясь копчиком. Но руки МакГаффина были крепки, удерживая его на месте, не собираясь отпускать, кажется, никогда. От таких мыслей голова Люциуса шла кругом. Он поддался пахом вперед, трясь об эрекцию возлюбленного. Тот низко простонал, стараясь быть тише, но из-за активного Люциуса это было проблематично.Люциус приподнялся на коленях, опираясь на плечи детектива, наблюдающего за ним. Парень расстегнул ремень, намереваясь стянуть мешающие брюки. МакГаффин вместо помощи в раздевании лишь дразнил его член мимолетными касаниями. Люциус, в конце концов, привычно поддался в чужую руку, изгибаясь и снимая с себя, наконец, мешающуюся одежду.

Держась за надежное плечо детектива одной рукой, Люциус широко расставил ноги и стал разрабатывать себя. Он, прикусив губу и не отрывая взгляда от помутневших от страсти глаз Джека, проникал в себя пальцами, растягивая проход. Его тихие постанывания от аккуратных движений заводили МакГаффина. Люциуса же возбуждало покорное наблюдение Джека за ним, который не касался себя, ожидая, когда Люциус закончит.

– Джек, – просяще простонал Люциус, вынимая пальцы.

Тот подхватил его за бедра, медленно насаживая на свой член. Люциус глубоко вздохнул, ощущая, как толстый пенис проникал в него, потирая горячие стенки анального отверстия.

– Будь со мной, Люциус, – сказал Джек, и Люциуса бросило в жар от его слов, копирующих его собственные.

Вагнер от волнения и подкатившей слабости уперся руками об спинку дивана, сжимая грубую кожу. Лишь бы не оставить следов или случайно не прожечь. Джек, нарушая их привычный порядок, входил неспешно, крайне медленно, не давая Люциусу ускорить движения. Люциус нетерпеливо вздыхал, целуя влажную шею Джека, прося продолжать.МакГаффин массируя ягодицы, раздвигая их пошире, не останавливал своего медленно проникновения, от которого его любовник сходил с ума, покрывая его лицо мимолетными поцелуями и шепча так умоляюще о продолжении, что он был готов сдаться. Но его сердце жаждало этого нежного, мучительного, неторопливого изучения. Внутри Люциуса было горячо и тесно, чего он обычно не замечал. Они очень быстро заводились и трахались, как умалишенные, стремясь друг к другу с бешеной скоростью. Детектив всегда удивлялся болевому порогу и регенерации Вагнера, которого не особо волновало недомогание.Сейчас же Джек хотел почувствовать каждый дюйм сжимающей его плоти, скользить в ней настолько плавно и неспешно, чтобы прочувствовать каждый бугорок. Но самое занимательное и пикантное в этом терпеливом деле – сам Люциус.

Он бесстыдно терся, просил, шептал, уговаривал его, Джека МакГаффина, о жестком, быстром, сильном сексе, в котором им обоим будет хорошо. Он искушал его, и искушал бессовестно, шепча о заветном, уговаривая ускориться. МакГаффин был устойчив к искушающим заверениям Люциуса и реагировал на них разве что крепким стояком.

Он плавно скользил, держа Люциуса достаточно крепко, чтобы он не сорвался в бешеный ритм, который очень любил. Джек задевал простату, от которой Люциус заходился в звонких стонах, которые глушил, покусывая шею и плечо МакГаффина. Детектив хотел знать наверняка чувствительное местечко Люциуса, чтобы сразу доставлять ему наибольшее удовольствие.Люциус уже задыхался от восторга и накатывающего на него оргазма, когда Джек резко ускорился, подгоняя свой экстаз к пику.В панорамные окна лился ранний утренний свет. Люциус лежал сверху на детективе, так как диван не позволял им развалиться рядом друг с дружкой, в отличие от постели МакГаффина. Джек ласково перебирал темные волосы Люциуса, пока тот, прижавшись щекой к его груди, слушал мерное успокаивающее постукивание.

– Только не засыпай, – предупредил его Джек, почесывая за ушком. – Мы не дома.– Угу, – сонно пробормотал Люциус, поднимая голову от самой, по его мнению, удобной подушки. – Соблазн велик, ты так меня вымотал. Я так устал, а ты такой теплый.– Нужно вставать, – сказал Джек, беспокоясь об обитателях Данте-Манора, – не хотел бы я, чтобы нас застукали.– Пару минут назад тебя это не беспокоило, – сказал Люциус, продолжая лежать на детективе. – А ведь я просил ускориться.– Там другое было, – смущенно пробормотал Джек.

Люциус хитро прищурился, ехидно угукая.– Мне понравилось. Секс, а не то, что было ?до?, – сказал Люциус, поглаживая покусанное плечо Джека. – Ты был так устойчив к моим ?чарам?, очень возбуждает.Фраза Люциуса про ?было до? вернула МакГаффина в реальность, отрезвляя его от послеоргазменной неги. Он посмотрел на расслабленного Люциуса, размышляя, а нужно ли ему вообще портить их отношения копанием в тайнах Люциуса. Может, Люциус позднее сам расскажет о том, что скрывает?

?Нет, МакГаффин, – оборвал себя Джек, – если он не сказал сразу, то он будет молчать об этом весь остаток жизни?.Люциус чмокнул его в нос, пытаясь вывести из раздумий, в которые любил уходить постоянно анализирующий детектив. Джек мягко улыбнулся ему и перехватил теплые губы, вовлекая в мягкий поцелуй. Он принял очень тяжелое и судьбоносное решение.Расставаться не хотелось, но и выставлять свои отношения намерений не было. Люциус исчез на одной из лестниц, оставляя Джека дежурить на своем посту, пока на смену не приедет Терренс. Джек закурил, обдумывая, что он будет делать с Люциусом и его тайной. В свободное время следить за любовником и его передвижениями? Он не хотел вторгаться в личное поле Люциуса, но его продолжала беспокоить такая отлучка.

Вагнер успокаивал себя, направляясь к себе в комнату. Он был рад, что ему удалось усыпить бдительность Джека и занять его другим делом, а не ссориться. С другой стороны его огорчало вранье Джеку, он бы не хотел этого, но и правды сказать не было ни сил, ни храбрости, хотя в его случае, скорее глупости. Его упекут либо в особое отделение больницы, либо в тюрьму за откровения. Джек будет сопровождать под конвоем.Что ему, черт возьми, делать? Он не мог не убивать, иначе он умрет, по словам его отца. Тот мог врать, но проверять Люциусу это не хотелось. Он не хотел вредить или каким либо образом влиять на МакГаффина, потому что любил его и ценил за ту возможность нормальной жизни, к которой могли привести их отношения. Он не хотел отказываться от Джека, но и не мог перестать быть тем, кто он есть.У Люциуса внезапно закружилась голова от нахлынувшего яркого алого света. В другом коридоре прошла экономка Агнесс, сияния которой не исчезло даже после вчерашнего кровопролития. Данное открытие привело Люциуса в ступор. Где-то на периферии сознания маячила ярость, которую Люциусу ни в коем случае нельзя было проявлять.

Он отправился к черту на куличики, зачистил целый город, устал от обильного применения сил, чуть не поссорился с любимым, а греховность этой женщины продолжала манить его. Правду говорил ему Люцифер о недооценённости обжорства как греха. Вроде мелочь, но какая въедливая. Видимо, выбора у него не было. Наблюдая за Джовитой, несущей перекус в кабинет экономки, у Люциуса появилась идея. Осталось добыть немного яда, и он почувствует себя на порядок лучше.