Глава1. Часть 1 (1/1)

Джина:Сидеть вот так вот тупо в кафе и ждать, словно мне больше не фиг делать, похоже уже вошло в привычку. Простое кафе, простые люди, в основном студенты моего колледжа, так как здесь относительно недорого, да и сам колледж близко. Хотя вечером сюда наверное и народ посолиднее заглядывает.

За дальним столиком элита футбольной команды колледжа. Тревор Штаркман собственной персоны, третий курс, капитан, квотербек. Судя по фамилии, где-то среди его предков затесался то ли немец то ли еврей, но сам Тревор, естественно, считает себя настоящим потомственным американцем. Его друг и один из лайнменов Оливер Смит. На мой взгляд, просто придурок, качок с полным отсутствием хотя бы одной извилины в своей черепушке, но считает себя абсолютно неотразимым и до умопомрачения привлекательным для противоположного пола, держится в колледже скорее всего из — за своих заслуг в футбольной команде, а не из — за учебы. И дальше по убывающей: Пол Миллер, Джаред Хофман, Том Уоринг, и еще пара мелких прихлебателей компании Штаркмана. С таким гордым видом сидят. Словно весь мир у их ног. Наивные. Все считают себя чуть ли не королями. Мальчики очнитесь! Корона на мозги не давит? А то ведь еще полтора года, и вы отсюда свалите, смотрите не потеряйте ее…Немного ближе девочки из группы поддержки, черлидирши. Половина девчонок черлидерш встречаются с парнями из футбольной команды. По-моему они друг друга стоят. Все до единого. Правда Штаркман месяца три тому назад расстался с Кэтрин Паоло (капитан черлидеров), ну или она с ним, кто их разберет. Половина болельщиков так и не смирилась с распадом этой парочки, а вторая половина была в восторге от того, что первые красавцы нашего колледжа свободны и общедоступны. А по мне так, абсолютно наплевать, что там у них происходит. Иногда складывается впечатление, что народу не хватает своих проблем, поэтому-то они так и жадны до чужой личной жизни, с остервенелым рвением готовы перемывать друг другу косточки. Кэтрин вроде неплохая девчонка. Пару раз в неделю наши расписания пересекаются. Не зануда и не задавака, что, опять же, на мой взгляд, довольно таки странно для капитана черлидеров. С ней ее несменные подруги: Аманда Броуди и Джессика Ньюмэн. Эта троица у нас всегда и везде первая: в учебе, в спорте и в любви. Если человеку везет, то везет по-крупному…Вот и сейчас они сидят и дружно пускают слюнки по двум каким-то парням. Одного из них, я тут видела раньше. Он учится на выпускном курсе в нашем колледже. Брюнет, сидит лицом ко мне, сосредоточенно слушает, что ему втирает его друг и иногда хмурится, пожимает плечами, и вставляет свои реплики, прерывая его бравую тираду, успевая изредка окидывать зал безразличным взглядом. Пару раз наши взгляды даже встретились. Будь у меня настроение получше, я бы дала ему оценку 9 из 10, и тоже была бы не прочь пострелять глазками. А так, извини, но сегодня явно не твой день. Не дотягиваешь даже до семерки. Эх, вот почему всегда так. Все в этой жизни зависит от настроения. Будь оно у меня, я бы, может быть, и познакомилась бы с ним. А так…

Второго вижу здесь впервые, уверена на сто процентов, хоть он и сидит спиной ко мне. В противовес своему другу он блондин, но то ли крашеный, то ли натуральный не пойму, уж слишком далековато находятся. По телосложению худощавее своего друга, и судя по жестикуляции более эмоционален. Они сидят за столиком в уголке и о чем-то беседуют, то ли не замечая, то ли игнорируя сам факт интереса к ним первых красавиц колледжа штата.

Вторая чашка кофе... Ну и где носит этого маленького засранца? Сколько можно его ждать? Пусть заведет уже себе собаку и заставляет ждать ее! Честное слово, словно девчонка! И вот так всегда! Где бы мы не договаривались встретиться, он обязательно опоздает. Да хоть назначь ему встречу под дверьми его комнаты, он все равно умудрится опоздать. И ведь найдет такую причину, что ты его пожалеешь и еще виноватой себя почувствуешь. Нет, ну мне это надо? Что я с ним как мать с грудным ребенком? Давно бы бросила…Не будь этот засранец моим братом…Я и в колледж то этот пошла только из – за него. Потому что он сюда поступил, и потому что один, как мне тогда казалось, он бы тут не справился. После того, что он устроил мне полтора года назад, в день нашего школьного выпускного я вообще боялась его одного оставлять. Мама закатила истерику, увидев бинты у него на запястье, и пытаясь узнать причину их появления. Он естественно ничего не сказал, а я сделала вид, что тоже ничего не знаю. Для нее это было бы слишком: узнать, что твой сын пытался покончить с собой (причем практически удачно), и вдобавок к этому то, что он нетрадиционной сексуальной ориентации. Хотя нет, она бы выдержала, а вот отец… Его реакцию было бы очень трудно предугадать. Он всегда был строг, холоден и сдержан. Черт его разберет почему. Наверное, потому, что в молодости служил несколько лет в армии, на гражданку отправлен по случаю тяжелого ранения. Не привык к выражению эмоций. Не смотря на это, я всегда ощущала, что он любит нас. Но предугадывать его реакцию на подобную новость не решилась бы.

Джер не сразу отошел от произошедшего, но зато отошел как-то резко. Если раньше все соседние старушки считали его милым и обаятельным молодым человеком, то сейчас вряд ли кто-нибудь из них смог бы использовать эти эпитеты относительно его. Поступив в колледж, он спрятался за маской мелкого хулигана и проныры. Общался с большинством студентов с нашего потока и постарше, однако не одного из них ни разу не назвал другом. Я не знаю что это. Защитная реакция? Скорее всего. Он даже передо мной пытается храбриться. Но ведь я его знаю. И вижу насквозь.И временами от этого становится страшно, и сердце сковывает тот же ужас, что и в тот вечер. Потому что я не знаю, как долго человек может притворяться. Сколько еще он сможет вот так, сидеть на стадионе с одногруппниками и смеясь, оценивать прелести черлидершей. Сколько еще подколов от них выдержит по поводу постоянной подружки, а точнее, ее отсутствия. Со сколькими девушками еще он будет «встречаться»?

Ох уж эти его подружки. Как же они меня достали! Несмотря на все его комплексы, образ хулигана так и притягивает их к нему, что позволяет моему братцу довольно таки часто менять подружек. Довольно часто и слишком быстро для того, чтобы между ними смогли установиться прочные отношения, по мнению окружающих. Они считают его бабником, а он всего лишь как может, скрывает свою сексуальную ориентацию и даже целуется со своими «девушками» при свидетелях. В общем, пытается жить как все, при этом, не показывая себя настоящего никому.

Иногда мне даже кажется, что я уже и не знаю, где он настоящий, а где нет, кого он любит, а кого только терпит. Все прошлое кажется страшным сном, когда мы на людях и когда он ведет себя так, как от него ждут окружающие. Словно и не было никогда той ночи и того кошмара, что, как я и предполагала, иногда мне все же снится.

Он пытается храбриться, и практически всегда у него это получается. И очень редко, когда мы наедине, с него слетает вся эта шелуха и напускное безразличие ко всему происходящему вокруг, и мне кажется, что передо мной снова мой маленький, потерянный в жизни брат… Но это ненадолго. Он тут же снова закрывается в своей скорлупе, как потревоженная жемчужная раковина. Даже меня не пускает в свою личную тюрьму, что создал для себя сам.Никто не знает, как я жду этих мгновений, чтобы увидеть его таким, какой он был, и какой, в этом я почему то все равно уверена, он есть.

Та ночь…Что разделила для нас с ним наши жизни на «до» и «после». Разделила как-то по-особенному, для каждого по-своему.Он никогда об этом не упоминал. Проснулся на следующее утро, обнял меня, поцеловал, и сказал «Этого не было. Забудь», и я как абсолютная дура кивнула, дала свое согласие, решив, что ему нужно время, чтобы придти в себя. Что потом у меня еще будет шанс поговорить с ним об этом. Обсудить. Поддержать как-то. Показать, что я с ним до конца, чтобы не случилось. Первые полгода, были для меня адом. Продолжением того ужаса в ночь выпускного. Джер не подпускал меня к себе ни на шаг. Не в плане того, что при моем появлении начинал вдруг сдавать стометровку спринтеровским бегом. Нет. Но все же, мы уже не так часто проводили время вместе. Перестали говорить на личные темы. Он перестал рассказывать о том, что было в школе (что не странно, школа ведь закончилась для нас), о том, чем они сегодня занимались со Стивом (что тоже не вызывало странностей, так как они больше не общались). У нас как будто потерялись все темы для разговоров. А я все ждала. Ждала, что в конце концов, он заговорит со мной о том, что тогда произошло, расскажет мне о своих чувствах, и я как-то помогу ему. Ждала нового срыва. Жила, как на иголках. И через месяц, в день свадьбы наших бывших друзей вела себя совсем как умалишенная, ходя хвостом за Джером, следя, чтобы он чего не натворил. Даже, помнится, пыталась пробраться вместе с ним в туалет…Все прошло нормально… практически…Мы не ходили. Ни я не Джер. Я притворилась больной, Джер сказал, что занят. Родители, конечно, удивились, такой резкой перемене наших отношений со Стивом и Самантой, но, наверное, решили, что мы должны сами в этом разобраться и не настаивали. Или думали, что может быть, мы образумимся, и придем после. Они ушли без нас. Стив, естественно, их пригласил. За всю свою жизнь он столько времени провел с нашей семьей, что еще неизвестно где больше: у себя дома или у нас.

После их отъезда, Джер забрался к себе в комнату и врубил на всю громкость тяжелый рок. Этот бедлам я смогла выносить лишь полчаса. На все мои уговоры, крики, возмущения и стуки кулаком в стену (у нас с ним соседние комнаты) не доносилось ни звука…Боже я не знаю, как я тогда с ума не сошла… Перед глазами опять встали ванна, его кровь, пустой пузырек таблеток… Не помню, как оказалась в его комнате. Помню лишь мысль молотом бьющую в голове, как и тогда, месяц до этого: «Только не это»! Стены тряслись от звука электрогитары, рвущегося из динамиков вперемешку с каким-то истошным, то ли криком то ли воем солиста, а Джер среди этого мирно лежал на кровати, словно этот шум ему вовсе и не мешает. Он лежал на кровати спиной ко мне, и я не сразу заметила как тихо трясутся его плечи словно он… Словно он опять плачет? Он не слышал, как я вошла, и не слышал, как вышла. Я решила, что ему не очень-то приятно будет узнать, что я в очередной раз видела его слабым и беззащитным. Он все еще не мог мне простить того, первого раза, когда я спасла ему жизнь. Это был последний раз в жизни, когда я видела, как он плачет.В наших с ним отношениях вроде ничего не изменилось, но все ровно мне ужасно казалось, что чего-то в них не хватает. До сих пор кажется, но я уже привыкла, смирилась. Смирилась с тем, что на все вопросы о личной жизни, он предпочитает отшучиваться, при попытках заговорить о той ночи, меняется в лице и замолкает. Через пару минут снова входит в образ хулигана и «рубахи – парня», и начинает говорить на абсолютно другие темы. И так каждый раз. Полтора года. Делает вид, словно и правда этого не было. Словно он забыл. Временами даже я верю в то, что все происходящее тогда, всего лишь дурной сон... Но небольшие, едва заметные, белые полоски на его запястьях, которые он так старательно прячет, не дают забыть, словно предостерегая, и заставляя ожидать худшего…И где его только черти носят???Марк:Эти глаза… и это выражение на лице, как будто бы она несет на себе всю тяжесть мира. Девушка сидит одна и изредка скучающим взглядом обводит помещение. Чаще всего она смотрит, либо в окно, либо в чашку, стоящую перед ней. Смотрит так, словно пытается там отыскать ответы на вопросы, что так мучают ее. Она наверняка кого-то ждет. Не может же человек просто так сидеть и пить уже вторую чашку… чего интересно? Чай, кофе?Питер… Питер уже долбанных полчаса объяснял мне почему он бросил меня полтора года назад, и почему вдруг решил вернуться ко мне. Хотя я так не фига и не понял, почему. Все его доводы и разговоры о том, что мы все таки идеально подходим друг другу, и что лучше чем я, у него никого не было, заставляли лишь в очередной раз убедиться в том, что тогда он преподнес мне на день рождение самый идеальный подарок – свободу. Интересно, что с ним случилось за это время? Весь какой-то потрепанный, подзатасканый. Как старая игрушка, выброшенная за ненадобностью. Сколько их было у него после меня? Фу, боже, даже представлять не хочется. Даже если во времена «нас», у него кроме меня было как минимум двое, с одним из которых я его и застукал в мой день рождения, то уж что говорить про то время, когда он освободился от душивших его, как он сам тогда выразился, отношений. Несмотря на ту депрессию и апатию, что напали на меня после этого, я выстоял. Выстоял и вырос. Вырос морально. И теперь все мои отношения, будь то с мужчинами или с женщинами строятся на моих условиях, и не на чьих больше. Что-то не устраивает – вали, кати, куда глаза глядят, может там повезет больше, а со мной только так. Я и раньше был не лучше, но по какой-то нелепой случайности или прихоти судьбы верил в любовь и моногамию*. Питер же отучил меня от этой глупой привычки – верить. А теперь вот сидит и пытается убедить меня в том, что последние полтора года любил, аж места себе не находил, и очень сильно раскаивается в содеянном. Ага, как же, верю, верю… Что же с ним стряслось такого, что он прибежал ко мне с поджатым хвостом, и чуть ли не на задних лапках вымаливает прощения? Раньше он не очень-то любил бывать на территории моего колледжа. Это я только потом понял, что так было потому, что кроме меня он тут мутил еще кое с кем. А тогда, я как наивный верил, что это он обо мне заботится. Не хочет портить мою репутацию подобными отношениями. Идеализм чистой воды. Наивность, которой уже к тому времени во мне оставались крохи, после Питера совсем исчезла.

Кажется, что те времена были в какую-то древнюю эпоху царствия мамонтов на земле, или динозавров. Хотя на самом деле всего лишь каких-то два года назад, я сидел в этом самом кафе, так же, как вон та часть футбольной команды. Был настолько же весел и беззаботен. Считал, что вся жизнь впереди, и все в этой жизни абсолютно и обязательно будет принадлежать мне. От девчонок не было отбоя, хотя от них и сейчас его нет, ежедневные гулянки, вечеринки, и, конечно же футбол. Неизвестно, сколько бы еще я прожил в этом блаженном заблуждении, если бы в моей жизни не появился Питер. На какой-то студенческой пьянке, которая задумывалась как вечеринка, но как-то очень скоро переросла просто во всенародную попойку, как это чаще всего и бывает, играли в бутылочку. Первое ощущение поцелуя с ним было странным и непривычным, но в то же время интригующе – завораживающим. Ни когда до этого не задумывался о том, какого это – быть с мужчиной. Странно, но это не вызвало во мне ни стыда ни отвращения, а лишь желание узнать что-то новое, и возможно, чуточку запретное. Что б ее… эту бутылочку… А потом пошло поехало, закрутилось. Даже сам не понял как. До этого я встречался только с девушками. Однако Питер тонкий психолог, знал на что надо нажать и куда надавить. Он сразу вычислил мою доминантную натуру, и тут же стал разыгрывать из себя слабого и покорного. Да я не очень-то и сопротивлялся, если честно. Все мы в молодости готовы на многие эксперименты: кто-то курит травку, кто-то колется всякой фигней, от которой потом же и загибается где-то в подворотне, а моим экспериментом стал Питер. Или это я был его экспериментом, его собачкой? Сначала вроде все было идеально, ровно на столько на сколько я это позволял. Все-таки что-то во мне не совсем стремилось к отношениям такого рода, и я их не афишировал, что было на руку Питеру. Нас обоих устраивало все: не слишком частые встречи на его съемной квартире, половину которой, кстати, оплачивал я, а вторую половину – черт его знает кто; отсутствие требований и претензий к тому, как и с кем мы проводим свое личное время; у каждого был свой круг знакомых. Оглядываясь назад, я только потом понял, что на самом деле нас ничего не связывало. Ничего кроме моего желания нового и экстравагантного, и его желания моих денег, а если быть точнее, то денег моего отца. Когда начался кризис, который не обошел стороной и бизнес моей семьи, наши, так сказать, отношения, дали трещину. Питер как-то переменился, при чем явно не в лучшую сторону, стал нервным, раздражительным, пропали покорность и желание угождать. Он словно нарочно пытался вынести наши отношения на всеобщее обозрение, и перестал скрывать свои похождения на стороне, что до этого делал аккуратно и тщательно. Это было одним из моих условий: в наших «отношениях» должны были присутствовать только мы. Мне вовсе не улыбалось подцепить какую-нибудь заразу, которую он мог принести своей, по сути, блятской натурой. Я же говорю идеализм и наивность.На Питере мой эксперимент начался и практически закончился. Я предпочитал традиционные отношения, хотя пару-тройку раз после него у меня был секс и с мужчиной. Опять же по пьянке. Похоже, прав был тот, кто сказал, что большинство бед на этой земле из-за алкоголя. Благо претензий у нас после этого друг к другу не возникало, и мы по мирному разбегались в разные стороны. Выпивать я конечно же не перестал, просто стал контролировать количество и качество вливаемого в мое бренное тело алкоголя.Мои девушки всегда особым умом не отличались. Не то чтобы совсем были дурами, но они прекрасно понимали о непродолжительности складывающихся у нас отношений, но при этом каждая надеялась стать единственной и неповторимой. Все таки имя делало свое дело, и встречаться с наследником миллионного состояния до сих пор не является зазорным, чем я в принципе то и неплохо пользуюсь.Вон те, из команды поддержки, как я понимаю, тоже не прочь попытаться, а я, возможно, не прочь дать им шанс, каждой по отдельности или всем вместе сразу. Да, вот такой вот я. Называйте, как хотите. Нахал? Да. Циник? Да. Ублюдок? Несомненно. Под всем подпишусь, даже слова против не скажу. Это жизнь. И каждый выживает, как может. Кто-то прячется от всего этого в своем собственном мирке, кто-то за чужие спины, кто-то идет напролом, наплевав на марали и устои. Я отношусь к третьей категории. Иначе в этой жизни не выжить. Тебя раздавят, а ты и сообразить ни чего не успеешь. Доверие – не для меня.Привязанность – только мешает. Любовь – этого слова в моем словаре нет. Потому что это то, из-за чего тебя раздавят, сломают и выбросят в первую очередь. Так что извините девушки, но вам ничего не светит. Электричество закончилось уже давно, и подача не возобновится.— Марк, — Питер положил свою ладонь на мою, и призывно посмотрел в мои глаза. – Ты меня слушаешь?— Да, конечно, — я согласно кивнул головой, освобождая свою руку из – под его, хотя вовсе не собирался слушать дальше его бред. Пусть говорит, что хочет. Надо же человеку выговориться. Это чтобы потом не было упреков, что я не дал ему и сраного шанса. Дал ведь. Пришел сюда и вот уже впустую трачу практически час моего личного времени.За баром сегодня работает Бил. Бил один из тех, с кем у меня было по пьяни. Мы с ним погодки. Вот уж ни когда бы не подумал, что этот парень гей. Би может быть, но не гей. Однако Бил не привык кричать о своей ориентации налево и направо, как это стало недавно модно. Одевается, как самый обычный человек, на гей парады не ходит, и в гей клубы заглядывает редко, но это уж если верить ему. А верить. Ну, я уже говорил об этом.

Девушка… Выражение ее лица немного меняется, когда она нервно смотрит на часы на руке. В мимике лица явно проскальзывает раздражение. Тяжелый вздох и… нет, не уходит, как следовало бы ожидать, отставляет уже явно пустую чашку в сторону, достает из сумки какой-то журнал и начинает листать. Вот это терпение, я бы сказал. Сколько мы тут уже сидим? Около часа? А она пришла практически сразу за нами. Похоже, малышка, что тебя кинули.— Марк, ты меня не слушаешь!

Ох, ты боже ж ты мой! Обиделся. Как красна девица! Вон и лицо пятнами пошло. Оглянулся, проследил за моим взглядом и замер, разглядывая ее.— Это что, твоя новая фифа? – прошипел он мне, наклоняясь вперед.— Нет. Но я бы не отказался. Извини, Пит. Но все что ты тут говоришь, выеденного яйца не стоит. Я не знаю, на что ты надеялся, но это не сработало. Можешь, конечно, еще попытаться, и поездить мне по ушам, но мой тебе совет, побереги свое и мое время.— Ты меня прогоняешь?

Боже, ну и самомнение. Он что, ждал, что я паду ниц и буду лобзать его ноги в благодарность за то, что он решил ко мне вернуться? Дорогой мой, этого не дождется никто! Уж тем более ты!— Нет. Просто предлагаю тебе уйти, и не унижаться больше.— Ублюдок! – прошипел он поднимаясь.— Несомненно, — согласился я с ним, улыбаясь своей голливудской улыбкой. Если верить хоть чему-то из того, что он плел мне полтора года назад, то моя улыбка действовала на него по-особенному. Пусть помучается.Питер гневно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на девушку с журналом, явно прикидывая в голове, какие у него шансы против нее. Я говорил, что это я наивный? Нет, по моему самый наивный тут Питер. Даже не смотря на то, что он вроде как и не дурак, но судя по всему мысли вернуться ко мне не оставил. Он окинул взглядом зал кафе, фыркнул, выказывая всему и каждому свое презрение и гордо вскидывая свою голову, пошел к выходу.Милый только не…Хах, так и есть, запнулся. Об этот порог многие запинаются. Постоянные завсегдатаи к нему уже привыкли, а новенькие проходят «крещение» как минимум, раз пять, и либо забывают об этом месте, либо становятся его посетителями.Удержав равновесии, Питер оглянулся посмотреть, видел ли кто его позор. Парни давили смех в кулаки; девчонки смотрели на него уже как-то жалостливо, видимо решив, что такой простофиля им не чета; Бил сделал вид, что вытирает бокал, хотя все прекрасно видел, и еле сдерживает улыбку на лице, и только девушка сидит, и с полным безразличием, и я бы даже сказал отсутствием, листает страницы журнала. Ее не интересует ничего, кроме той проблемы, что она никак не может для себя решить.Бросив на всех злой и очередной полный презрения взгляд, Питер удалился, шепча, и в этом я уверен на все сто процентов, себе под нос проклятия.

— Кто это? – спросил Бил, кивнув в сторону выхода, когда я подошел к стойке.Он отставил бокал в сторону, для вида протер еще раз столешницу, и видимо удовлетворенный наведенным порядком, кивнул сам себе и сел на свой табурет.— Да так. Ошибка природы и жертва пьяных хирургов, – ответил я, не задумываясь.Бил нахмурил бровь, и что-то в его взгляде поменялось. Такое ощущение, что я сейчас для него стал врагом народа номер один.— Что? – спросил я, абсолютно не понимая этого его жеста.— Он ведь гей, — толи утвердительно, толи вопросительно спросил Бил.— Да.Не угадать в Питере гея, мог только далекий и приземленный человек. В этом парне все кричало о его ориентации: от кричащего стиля в одежде, до бесцветного блеска на губах. Боже, за каким фигом я с ним вообще связался тогда, два года назад? Хотя тогда он еще не был настолько ярко выраженным в своих сексуальных предпочтениях.— И… в этом ошибка природы? – поинтересовался Бил.Ах, вот он о чем! Бил не очень-то любил людей, которые негативно относились к сексменьшинствам, и предпочитал с ними не общаться. Нет, сталкиваться с такими приходилось, чуть ли не ежедневно. Я сам знаю парочку таких. Вон, к примеру, местные звезды футбола. Насколько я могу судить, по их мнению, мужик перестает быть мужиком, если его интересует собственный пол рода человеческого. Да что уж там! Такие как они, даже за людей не считают того парня у кого нетрадиционная сексуальная ориентация, и в то же время приходят в полный восторг, если видят, как девчонка целуется с девчонкой. Да уж, двуличие сегодня везде и всюду. А по мне так самые заядлые гомофобы и гомоненавистники не кто иные, как потенциальные геи. Почему? Да потому что где-то на подсознательном уровне чувствуют свою тягу к мужчинам, а воспитание консервативных мамочки и папочки не позволяет принять это как данность. Но это моя теория, и навязывать я ее никому не собираюсь. Еще Зигмунд Фрейд утверждал, будто все люди от рождения бисексуальны, а в процессе развития и воспитания мы накапливаем определенную информацию (нормы, традиции), что и формирует наше дальнейшее сексуальное поведение. Я с ним полностью согласен.— Бил перестань! Ты же все прекрасно знаешь! – сказал я, тоном не терпящим возражений. После более чем получасового выноса мозга, который мне устроил тут Питер, мне еще не хватало вступить в дебаты с Билом, по поводу того, как я отношусь к геям.Бил единственный мой знакомый гей. Не считая Питера конечно. Питера я уже давно не считаю. Он выкинут из моей жизни. Поэтому я был очень удивлен, когда он мне позвонил и попросил о встрече.Как это не парадоксально звучит, но с Билом мы тоже «спелись» на всеобщей пьянке. До этого конечно пересекались пару раз в стенах колледжа. Он был для меня всего лишь еще одним лицом из толпы не более. Но после той вечеринки, мы стали кем-то типа друзей. Почему кем-то типа? Потому что для меня, как и любовь, понятие дружба – это что-то чужеродное и инопланетное. Друзьям, как и знакомым и любовникам с любовницами на пару, что-то нужно от тебя, иначе они бы с тобой и не общались. По крайней мере, я с другим в своей жизни не сталкивался. Наверное, виновато папочкино состояние. Всем всегда от меня что-то было нужно, и чаще всего это были деньги.— Нет, не в этом дело, — продолжил я объяснять Билу свою точку зрения. — Просто гавно человек, не советовал бы с ним связываться.— Жаль, я бы не отказался с таким связаться, — заговорческим тоном сказал мне Бил, приподнимая слегка левую бровь.— Он того не стоит. Ты ее знаешь? – спросил я у Била, решив закрыть уже тему Питера, которая и так приелась за один только последний час до зеленых почек, делая еле заметное движение головой в сторону девушки, что привлекла мое внимание.Бил перевел взгляд мне за спину и медленно, оценивающе осмотрел объект моего интереса. По ухмыляющейся физиономии, я понял, что он оценил его по достоинству. Ну и что, что он гей, ценить красоту может любой человек. А не оценить это миловидное личико, с большими глазами и пухлыми губками мог только слепой, ну или идиот, а не я, не Бил к такой категории людей не относились.— Бывает тут иногда. Когда с подругами, когда с парнем.— Что ж, похоже, что сегодня, кто-то из них ее кинул, — сказал я. – Что она пила?— Двойной эспрессо, — ответил Бил, расплываясь в широкой улыбочке, по ходу дела уже зная, что я скажу дальше.— Организуй.Бил пошел выполнять мой заказ, а я, развернувшись, сел так, что бы поудобнее было наблюдать за этой кофеманкой.*МОНОГАМИЯ (от моно... и греческого gamos — брак) (единобрачие), форма брака, позволяющая иметь только одного супруга.