1.2. (1/1)
Когда первая капля ударяет по стеклу, Макс вздрагивает. Хмурится, фокусирует свой взгляд на деревьях за окном. Пожелтевшие верхушки вяло качает из стороны в сторону порывами ветра. Кажется, если прислушаться, то можно услышать его ветреные стоны.—?М… Макс… Ты… Где… Заждались…Рация, валяющаяся на полу, ужасно хрипит, пропуская только обрывки фраз. Макс тут же соскакивает с кровати и падает на колени рядом с прибором, хватая его и удлиняя антенну. Крутит несколько кнопок: сначала три раза по часовой стрелке левую, потом правую?— два с половиной оборота против часовой. Замирает в ожидании. Кусает губу.Пять секунд. Десять. Двадцать.Ничего. Только помехи.Раздосадованно захлопывает антенну и шипит:—?Для чего ты вообще годен, жалкий кусок пластмассы.И почти тут же раздаётся трель телефонного звонка.Она бросается к тумбочке, снимает телефон. Смотрит на дверь: вдруг кто-то услышал? Но дом продолжает хранить молчание, и Макс аккуратно прикладывает трубку к уху.—?Макс? Приём, Макс, ты тут? —?слышна какая-то возня, отчётливое: ?дерьмо собачье?. —?МАКС!Крик Дастина отдаётся звоном в голове, и она, недовольно поморщившись, чуть отдаляет динамик от уха. Тихо отвечает:—?Да.—?Ты где? Скоро прикатишь?Вздох. Пальцы теребят край домашней футболки.—?Я не смогу сегодня,?— выпаливает и сразу зажмуривается. Думай, Макс. Думай. Ну же. —?Я… заболела, чувак. Может, съела какую-то дрянь в столовке, поэтому болит живот,?— и задерживает дыхание, слушая молчание на том конце провода.—?Живот?—?Ага. Ты же знаешь, какая там еда. При одном только виде… блевать хочется.Какая чушь. Какая, блин, несусветная чушь. Думаешь, они в это поверят? Думаешь, они идиоты?—?Точно ты сказала,?— Дастин хохотнул в трубку. —?Ладно, зумер, выздоравливай. И не переживай, мы ещё на неделе соберёмся посмотреть ?Сияние?, только уже с тобой.—?Замётано.—?Замётано. Конец связи.Короткие гудки. Макс кладёт трубку.Ну вот и всё. Она соврала им. Она соврала своим друзьям. Так… Легко? Совсем просто. И даже мир не взорвался. Только покачнулся слегка, словно картонный домик при лёгком ветерке. Но это ничего. Одна маленькая ложь ещё никому не вредила, верно?О, не обманывай себя. С этого всё и начинается.Макс съезжает спиной по стенке. Притягивает колени к себе и обхватывает их руками. Снова прислушивается. Что она ожидает услышать? Крики, ругательства? Бьющуюся посуду? Всё это закончилось около часу назад, после возвращения домой. Отчим с мамой ждали их за столом, и вид у них был… серьёзный?—?Билли, Максин,?— последнее имя резануло слух. —?А мы вас заждались.Ага. Конечно. Билли за спиной фыркнул, и Макс мысленно с ним согласилась. Их могут ждать где угодно, но только не дома. Уже нет.—?Да, дети, садитесь.Нил строго смотрел на них своими маленькими глазками из-под почти бесцветных бровей. Спина выпрямлена до хруста, пальцы барабанят по столу. Макс едва удержалась, чтобы не поправить его. Нихрена они не семья, чтобы он назвал их детьми.Ни-хре-на.Но вместо этого только поджала губы.Билли первым подошёл к столу. Лицо расслабленно, но ей почему-то кажется, что внутри у него такая же буря раздражения, как и у неё. Он отодвинул стул медленно, что ножки поскребли деревянный пол, и Сьюзан недовольно поморщилась. Билли только ухмыльнулся. Всё специально для Сьюзан. Ограниченная версия, личное шоу ?кто кого быстрее доведёт?. Не было бы Нила, он бы выкинул что-то похлеще. Мог бы нагрубить или наорать, пнуть что-то от всего сердца. Подумаешь, Сьюзан. Что она ему сделает? Только заплачет.Но Нил был тут, внимательно следил за каждым действием. Глава семейства держит всё под контролем, конечно же.Поэтому Билли сел. Нехотя. Откидываясь на спинку стула и засовывая руки в карманы куртки. Во рту у него была грёбаная жвачка, и с каждым лопнувшим пузырём Макс сильнее сжимала зубы. ?Только не врезать, только не врезать?,?— думала она, упав на соседний стул и скрестив руки на груди. Выгнула бровь.—?Что ж,?— похоже, Нил решил взять разговор на себя. Он положил руки на стол и сплёл пальцы в замок. На безымянном надето заношенное обручальное кольцо. Совсем недорогое. Интересно, сколько он отдал за него в ломбарде? —?У нас есть новость. Она может показаться вам абсурдной и неправильной, но. Мы со Сьюзан приняли решение. И оно не обсуждается. Меня все услышали?Взгляд исподлобья, вначале на неё, потом на Билли. Макс поёжилась. Заставила себя кивнуть. Билли, однако, не спешил соглашаться, продолжая сверлить взглядом лицо Нила.—?В чём же эта новость заключается?Голос ровный, почти будничный.—?Мы со Сьюзан уедем по работе. Возможно, на две недели. Возможно, меньше. Это значит, что ты, Макс, остаёшься дома одна,?— он сжал губы. Опустил глаза. —?Но тебе ещё только шестнадцать. Мы не можем оставить тебя одну на это время. Поэтому,?— Макс задержала дыхание, когда Нил вскинул голову и посмотрел прямо на сына. Господи, пусть её догадка окажется ложной. —?Билли останется с тобой, как любящий, ответственный брат. Я прав?—?Что?!Возглас где-то на грани истерики.Нет. Нет, пожалуйста, нет. Только не это. Макс переводила неверящий взгляд с Нила на мать и обратно. Они же не всерьёз, правда? Это просто какая-то тупая шутка, грёбаный розыгрыш на не-первое-мать-его-апреля. Чтобы она с Билли? Две недели? Да они скорее перегрызут друг другу глотки, чем уживутся вдвоём.—?Максин, в этом нет ничего страшного,?— речь Сьюзан тороплива. Она неуверенно улыбнулась и поправила волосы. —?Мы оставим вам деньги на все нужды. Две недели?— не такой и большой срок.Макс смотрела на мать так, будто видела её впервые. Она не ослышалась, да? Ничего страшного? Ничего страшного? Её оставляют одну со сводным братцем, который мало того, что иногда пугает её до чёртиков своим поведением, так ещё и откровенно ненавидит! Это, по-вашему, нормально? Так это делается в грёбаных среднестатистических семьях, до чьей планки они так отчаянно пытаются дотянуть?—?Я…Она едва начала говорить, когда её прервало грубое:—?Нет.Билли чуть подался вперёд. Беспристрастное выражение его лица полетело к чёрту: брови нахмурены, губы сжаты в одну линию. Он настроен агрессивно, и Макс от этого почему-то легче. Хотя бы в своей неприязни они честны друг перед другом.—?Что, прости?Спокойный голос, ведь Нил так уверен в своей правоте.—?Я не буду этого делать.Макс чувствует это, как грозу в воздухе, и кидает короткий взгляд на Билли. Она не хочет признаваться, но в какой-то момент ей становится страшно, по-настоящему страшно до грохота сердца в ушах. Ещё ни разу ей не доводилось видеть Нила с таким ужасным спокойствием на лице и гневом в глазах. А главное?— полным осознанием, что он поступает верно. По правилам. Поэтому, когда Нил встаёт из-за стола и рывком поднимает Билли, схватив его за локоть, Макс вздрагивает всем телом. А когда он с грохотом впечатывает его в стену, вскакивает следом и испуганно восклицает:—?Что ты делаешь?Но её игнорируют. Так, будто её здесь совсем нет. Так, будто всё происходящее?— нормально. Нил, приблизившись к лицу сына, что кончики их носов почти соприкасаются, тихо переспрашивает:—?Верно ли я тебя понял, Билли? Ты отказываешься помогать своей семье?И этот шёпот будто отрезвляет Макс. Она оглядывается на Сьюзан, в полной уверенности, что мама это остановит. Она ведь остановит? Вскочит, закричит: ?Хватит! Нил, прекрати!?, оттащит его от Билли, в конце концов.Но Сьюзан только опускает взгляд на свои руки и закусывает губу.—?Я не собираюсь таскаться за ней, как нянька. У меня своя жизнь, отец, и их там нет,?— последние слова Билли выплёвывает, задрав подбородок.Кажется, все прекрасно понимают, что под ?ними? он имеет в виду Макс и Сьюзан. Чужие. Надоедливые. Даже три года спустя его переезда в Лос-Анджелес Билли всё так же ненавидит их двоих.И вдруг. Глухой звук удара. Макс в ужасе смотрит, как голова Билли дёргается и затылок стукается о стену.—?Ты всё ещё уверен в этом, Билли? —?Нил снова заводит руку за голову, замахивается. —?Ты всё ещё уверен?Макс распахивает глаза, возвращаясь из воспоминаний. Прячет лицо в ладонях. Сердце лупит по рёбрам, отчаянно, безысходно. Не верится, что это на самом деле произошло. И что она не смогла ничего сделать.Впервые Макс Мэйфилд чувствовала себя настолько беспомощной. И, почему-то, виноватой.***—?Всё будет хорошо. Ты и не заметишь, как пролетят эти две недели.Сьюзан целует её в висок, прижимается щекой к щеке. Шепчет на ухо:—?Звони мне, если что-то будет не так.Не так? А то, что Нил избил до полусмерти собственного сына, считается? То, как бросил его на полу, говоря только тихое: ?слабак?? Оставил валяться у стенки с разбитой губой и кровоподтёками. Это можно назвать ?что-то не так??Макс отрывисто кивает. Сьюзан снова целует, только на этот раз влажный поцелуй жжёт лоб.Конечно, нет. ?Это же всего лишь Билли. Нил лучше знает, как поступать со своим сыном?,?— так мама сказала ей, отведя в другую комнату и взяв за руку. От этих слов внутри поднялась новая волна негодования.Всего лишь Билли.—?Сьюзан, хватит нянчиться с ней, как с пятилетним ребёнком,?— кричит Нил, забираясь в машину. —?Нам надо ехать.Сьюзан машет ей неуверенно, садится за ним следом. Тихо урчит мотор. Через лобовое стекло Макс видит её взгляд, но отводит глаза. Господи, пусть они просто уедут. Она не выдержит больше этих дурацких… прощаний. Таких нелепых. Глупых. Почти наигранных. В какой-то момент даже хочется поверить, что маме не всё равно.А потом в памяти снова всплывают её серьёзные глаза. Голос: ?Ты должна смириться?.И тогда Макс уходит, хотя машина даже не отъезжает от дома. Громко хлопает дверью, будто боясь этой вдруг свалившейся на голову тишины. Топчется в коридоре. Мысли гуляют в голове, нахлёстываются одна на другую, а она всё стоит в темноте. Смотрит на полоску света под дверью его комнаты. Закрывает глаза.?Не надо?,?— почти мольба. —??Не выйдет ничего хорошего?.А разве когда-то выходило?Ноги сами приносят её к двери. Белой, с огромным плакатом Эй Си Ди Си посередине. Макс неуверенно заносит руку, хмурится. Опускает. Делает шаг назад.?Ты пожалеешь?,?— уже настойчивее. Второй шаг, ещё дальше. Тяжёлый вздох.И щелчок закрываемой двери в её комнату.