Сожаление третье. (1/1)

?Серж!.. Серж!..? Как больно... Не могу дышать. Аромат цветов... Кто здесь?.. Засыпаю...Моё тело не двигается, оно как свинец... Кто ты?.. Мечаясь в жарком забытьи, я чувствовал сквозь сон, как моей шеи коснулись чьи-то руки, и, скользнув вниз, проникли под рубашку. Мне казалось, что я знаю того, кто это делал, но, утопая в тяжкой дрёме, никак не мог совладать со сном.

?Знакомый запах... Scion Nore... Это...?, - наконец, тяжёлые веки поддались, и я, приподняв ресницы, увидел в предрассветной мгле расплывчатый светлый силуэт и влажно блеснувшую рядом знакомую улыбку: Жильбер? Я чувствовал, как нежные, но неожиданно сильные пальцы обхватили мои лежащие вдоль тела руки и, попытавшись, вырваться, понял, что у меня совсем не осталось сил. Меня медленно накрывал страх беспомощности, смешанный со смутным, сладостным томлением. ?Отчего я не могу сопротивляться? - мелькнула безнадёжная, пьяная мысль, - Мне казалось, я сильнее его?. - Нет... Стой... - задыхаясь в его объятиях, пробормотал я, чувствуя впивающиеся в шею горячие губы, - Иначе я позову кого-нибудь! Жиль... - ощутив прикосновение жадного рта на своих губах, я отвернулся, ища спасения хотя бы в этом простом жесте. Меня пугало происходящее: его близость, его действия, его нежный возбуждённый шёпот, выводящий моё имя, точно шорох крыльев мотылька над ухом:

?Сер-рж...?. Ты был слишком ослепителен для меня тогда, слишком силён в своём очаровании, и, при любом твоём неосторожном, чересчур близком приближении, я с ужасом ощущал, как плавится воск в моих фальшивых крыльях. Мог ли Икар сравниться с солнцем, если лишь один твой поцелуй заставил рухнуть меня на землю?.. Смертный, самолюбивый мальчишка - вот кем я был, таким и остался. Я кричал о том, что у меня есть крылья, и что мне по плечу покорить даже светило, но, каждый раз сталкиваясь с твоими проявлениями, всё глубже осознавал свою слабость. А ты вновь скрывался с разочарованной улыбкой. Тебе не нужна была победа. Ты нуждался в правде. Как я старался помочь тебе войти в мир людей, так ты пытался дать мне увидеть себя настоящего.

?Все люди грязные? - сказал я однажды Карлу, и, лишь соприкоснувшись с тобой, смог воочию прочувствовать эти слова: прочувствовать своё несовершенство, трусость и ханжество, которых я старался упорно не замечать, полагая, что я лучше, раз осмеливаюсь учить тебя. На деле же, мало чем отличался от Блу и ему подобных, столь же страстно желая вкусить твоего прекрасного тела, раствориться в тебе без остатка и ощутить всю силу твоей ответной любви. Я мало чем отличался от прочих, за исключением одного: я мечтал о твоей душе. Я желал обладать тобой целиком и полностью - твоим телом и твоим загадочным сердцем. Я мечтал изменить тебя и тем самым сделать счастливым. Я такой глупец...Истины всегда просты: если любишь - люби. Но мы, люди, не знаем, что это такое. В нас слишком много страха, поэтому мы не в состоянии любить птицу, парящую высоко в небе. Когда мы любим, мы сажаем её в клетку, а после плачем над трупом. - ...Позовёшь? - я услышал бархатистый смешок над ухом, - И что тогда? Все спят... ни одна душа не услышит тебя. - Что я сделал тебе? - взмолился я, в полусне упираясь ладонью ему в лицо, - За что?.. Мне просто хотелось стать тебе другом... - Другом?.. - призрачные губы изогнулись в насмешливой, но ласковой улыбке, - Что ж... как пожелаешь. Будем друзьями... - после чего я вновь начал проваливаться в сон, ощущая как разжимаются до сего момента стискивающие мои запястья пальцы. Утром же, проснувшись и чувствуя ту же ужасную слабость, что и ночью, никак не мог понять - было ли всё произошедшее намедне сном или же реальностью. Но, при одном взгляде на Жильбера, застёгивающего перед зеркалом рубашку, ощущал, как тело вспыхивает сотнями огней, а ноздри будоражит тонкий шлейф от его парфюма. Моё тело помнило всё: его руки, поглаживания и ласки, помнило жар и мягкость его губ. ?Запах из моего сна... Так всё это было на самом деле?, - с по-новой всколыхнувшимся волнением думал я. В голове воскресли воспоминания о том поцелуе, и я ощутил, что вот-вот сойду с ума. ?Не сейчас! Я должен держать себя в руках!?, - изо всех сил стиснув в пальцах свой сюртук и, силясь быть невозмутимым под слишком внимательным взглядом Жиля, сказал - как можно более жизнерадостно: - Жильбер, давай спустимся к завтраку вместе. Если опоздаем, нам ничего не достанется. Не знаю, о чём он думал, пока несколько секунд в молчании смотрел на меня. Его глаза странно блестели, точно готовая умыться дождём первая весенняя листва. Наконец, он сделал шаг по направлению к двери и как-то хрипло проронил: - Что ж, идём. Выйдя из комнаты, я, чувствуя сверлящий мою спину пристальный взгляд, покрылся мурашками и, в душе совершенно растерянный, уповал лишь на длинный путь в столовую, во время которого, возможно, смог бы придумать, как себя вести, чтобы сгладить эту убийственную неловкость. Однако, не успел я подумать об этом, как ощутил живое прикосновение к руке, а после мою ладонь обхватили и стиснули горячие пальцы Жильбера. Я вздрогнул и напрягся, чувствуя, как мечется и отчаянно рвётся моё сердце, после чего исподтишка посмотрел на Жильбера, встретив его внимательный, плещущийся насмешливыми искорками взгляд. - В чём дело? Что-то не так? - Н-нет, - храбрясь и безуспешно пытаясь скрыть свои чувства, ответил я, мгновенно начиная задыхаться. Забавляясь моей растерянностью, он тесно переплёл наши пальцы: - Правда? - слава богу, коридор в этот момент был пуст, иначе я умер бы на месте от ужаса и стыда.

А Жильбер вовсю веселился, наблюдая за мной. ?Если хочешь убежать - так беги сейчас... - словно бы говорили его лукавые, проницательные глаза, - ...иначе я буду гнаться за тобой до самых глубин ада?. Перед входом в обеденный зал он, смилостивившись, всё же выпустил мою руку. - Куда бы нам присесть? - сказал он, обращаясь ко мне, - Твои друзья вон там, - после чего, бросив взгляд на одиноко сидящего Паскаля, поманил меня за собой, - ...Давай сядем здесь.

Я напрягся, видя удивлённый, с долей настороженности взгляд Бике, однако, позволил себя увлечь и сел за стол напротив. - День добрый! - радостно поприветствовал Паскаля Кокто, изящно усаживаясь рядом со мной. Глядя на него, невозможно было поверить своим глазам: Жильбер улыбается! И это не на шутку пугало. Похоже, Паскаль был полностью солидарен со мной в ощущениях, и, настороженно отозвавшись: “Добрый, добрый”, на приветствие Жильбера, продолжил ковыряться в тарелке. - Ты кажешься счастливым, - всё же, проронил Паскаль, озабоченно нахмурившись и глядя на Жиля поверх очков как на нетипично поведший себя лабораторный образец. - Так и есть! - с лёгкостью подтвердил тот, и, подперев голову ладонью, посмотрел на меня: - Правда ведь, Серж? - я чуть не подавился, слыша издевательские смешки поблизости, чувствуя пристальные, острые взгляды, и ощутив лёгшую мне на локоть тонкую бледную руку. - Правда ведь? - теперь Жильбер смотрел на меня почти насмешливо, а я, буквально заледенев под прессом всеобщего давящего вопроса, не мог заставить себя решиться выдавить хоть слово. Я не хотел выбирать между Жилем и моими друзьями, поскольку одинаково сильно желал быть и с тем, и с другими. К сожалению, на тот момент это было невозможно. - Теперь мы понимаем друг друга гораздо лучше, - продолжал Жильбер, с улыбкой, полной затаённого ехидства глядя на Паскаля, который продолжал пристально вглядываться в его лицо: - Ах, и поэтому ты кажешься счастливее, нежели обычно? - легко улыбнувшись, не остался в долгу Бике, а мне захотелось взвыть от того недружелюбного напряжения, что источали эти двое, пикируясь по совершенно неведомому мне поводу. Я не мог понять Жиля - зачем ему всё это? Паскаль же ему даже слова не сказал, так зачем он жалит его, ставя себя и меня в двусмысленное положение? После внешне безобидного вопроса Бике, Жильбер явно смешался, и я в очередной раз поразился точности ума своего рыжеволосого приятеля. - Поразительно, что ты всё ещё остаёшься в школе, с твоим-то уровнем интеллекта, - протянул Кокто, наблюдая за тем, как Паскаль невозмутимо берёт салфетку и вытирает рот: - А ты сам по себе поразителен, - беззаботно парировал Паскаль, и моё терпение лопнуло: резко поднявшись, я молча устремился к выходу из обеденного зала, слыша, как Жильбер, столь же нарочито учтиво распрощавшись с соперником, направился за мной. Весь оставшийся день Жильбер не сводил с меня глаз всякий раз, как оказывался рядом, а я, занимаясь повседневными делами, старался не обращать на него внимания и не совершать никаких рискованных действий, пока не пойму его мотивов. Всё это было слишком жестоко даже для шутки. Сперва он, несомненно, насмехался надо мной, но так ли это теперь? Он притягивал меня и отталкивал одновременно: мне не нравилось его поведение с окружающими, меня пугала его непоследовательность, и в то же время, нечто, что я стал ощущать от него лишь пару дней назад, привлекало меня так сильно, что я просто оказывался парализован, не понимая, что должен предпринять в дальнейшем, дабы не совершить ошибку. Именно тогда я ощутил, как начал ты привязываться ко мне - недоверчиво, осторожно, не желая признаваться в этом даже себе. Ты поверил в меня. Жаль только, что я в себя не верил.

Я был не готов нести столь большую ответственность, которая неизбежно настигала всякого, кто решил связать себя с тобой. На это был способен только безумец, или же тот, кому нечего было терять. Я же на тот момент только обрёл то, о чём мечтал всю свою жизнь: друзей и простую детскую радость от общения и учёбы со сверстниками. В твоём же мире детства не существовало, да и было ли оно у тебя? Знал ли ты свою мать, отца?.. Изведал ли ты радость родительской всеобъемлющей любви - той, которая носит имя Бога? Я бы так хотел верить в это, но, каждый раз оказываясь рядом, я не чувствую её след в тебе - лишь горячую, незаживающую тоску по ней - извращённую тоску существа, познавшую лишь некий её аналог, но не эссенцию. Любовь, заложенная в твоей основе, явно отличалась от моей, Жильбер. Это-то и стало той стеной, преодолеть которую оказалось не по силам ни одному из нас, потому что нельзя заменить голыми руками фундамент, не разрушив при том целого дома. Вечером я обнаружил в своём почтовом ящике конверт с приклеенной к нему ветвью шиповника. От бумаги исходил аромат роз. Видя, как насторожился стоявший неподалёку с книгой Жильбер, я вскрыл письмо и прошёлся глазами по строкам. Это послание явно было от незнакомого мне человека. Некто предлагал мне встретиться в заброшенной оранжерее завтра утром. Причины такой просьбы указано не было, но надушенные письма были классикой любовной почты, и я, глубоко вздохнув, направился в сад академии, чтобы побыть какое-то время одному и собраться с мыслями: я не был заинтересован в отношениях с кем-либо, но всё ещё сомневался, что письмо носит романтический характер, а потому решил прийти на встречу. Бессилие и тревога, поселившиеся во мне с того злополучного дня в таверне, по-прежнему владели моим существом, усиливаясь с каждым днём. Я чувствовал приближение некой беды, только вот осознать её источник был не в состоянии.

*** На следующее утро я явился к назначенному часу в школьную оранжерею. Судя по виду, за ней давно уже никто не ухаживал: некоторые стёкла выбиты или выпали, грязные столы завалены сгнившими деревянными ящиками с засохшими остатками рассады, а меж каменных плит на полу пробились сорняки и мелкие полевые цветы. Поначалу я решил, что пришёл слишком рано, и отправителя письма ещё нет, однако, спустя мгновение за спиной раздался звонкий голос. Негромкий, он, тем не менее, разнёсся по всей оранжерее: - Рад встрече, Серж Батуль, - обернувшись, я увидел выходящего из-за полок с ящиками хрупкого невысокого младшеклассника в серой лёгкой альмавиве, года на три-четыре младше меня самого.

- Меня зовут Лилиат, - расплывшись в милой улыбке, представился мальчик, и неспешно приблизился. - То письмо... оно от тебя? - спросил я. - Да... - он, словно бы смутившись, прикрыл рот ладонью, опуская взгляд в пол: - Иногда я восхищаюсь тобой. И я не ожидал, что ты на самом деле придёшь, - мелко вьющиеся светлые волосы и нежный румянец на щеках делали его похожим на красивую девушку. Внезапно, он слегка изменился в лице, вогнав меня в ещё больший ступор:- Постой-ка... - Что? - не понял я. Он поспешно подошёл ко мне вплотную и вытянул вперёд руку: - Ничего страшного, просто листочек в волосах застрял, - выдохнул он, как-то пристально глядя мне в лицо, - Серж... Не успел я и глазом моргнуть, как меня обняли за шею и вполне недвусмысленно потянули вниз.

- А... н-не... - кое-как отпихнув от себя наглеца и, сгорая от стыда и ярости, я выпалил, разворачиваясь к выходу: - Если это всё, чего ты хотел, то я ухожу! - Значит, Жильбер для тебя достаточно хорош. А я?.. - задыхаясь от досады, выдавил Лилиат, и внезапно меня оглушил десяток голосов: - ?Признайся! Признайся! Ты ведь спал с Жильбером! Спал! Спал!? - доносилось со всех сторон, и я, в ужасе и растерянности застыв на месте, смотрел, но едва ли видел, как из-за окружающих оранжерею кустов на меня отовсюду, сквозь грязные стеклянные стены, смотрят десятки лиц, скандирующих раз за разом: - ?Спал!? - ?Признавайся!? - ?Ты теперь с ним!? - ?Обманщик!? Обезумев, я попытался прорваться наружу сквозь заслон из учеников, но меня не пускали, вцепляясь в одежду и волосы. - ?Не дайте ему сбежать!? - ?Держите его!? - ?Куда?! А ну, стой!? - ?Давай, целуй его!?, - сквозь туман паники я ощутил как кто-то неуверенно стиснул в пальцах воротник моей рубашки, после чего моё лицо обдало чужим дыханием. - ?Целуй! Целуй! Целуй!..? В следующую секунду, я, ослабев, отключился.*** Громкий смех... Беззаботные разговоры... Хлопанье дверей шкафов и весёлые вопли брызгающих друг на друга водой одноклассников... ?Уф... Как же жарко сегодня...?, - утерев полотенцем выступивший на лбу пот, я переодевался в школьную форму после урока физкультуры. Апрель уже вступил в свои права, и с каждым днём становилось всё теплее, а солнечные дни переставали быть редкостью. Со вчерашнего происшествия моё самочувствие оставляло желать лучшего, но лежать в одиночестве в комнате мне не хотелось, а посему, решив положиться на собственную крепость, сегодня я примкнул к соученикам в надежде, что фехтование и бег немного взбодрят меня и развеют упадническое состояние духа, ещё больше усилившееся накануне. Внезапно, я заметил откуда ни возьмись нарисовавшегося возле своего шкафчика Жильбера. Кажется, никто даже не заметил его появления, и я, привыкший к неизменно устремлённому на него вниманию, подумал: ?Поразительно. Оказывается, порой он может быть незаметнее призрака. Быть может, он вовсе и не стремится выставляться, как оно кажется на первый взгляд?..?. И тут, словно бы прочтя мои мысли, Жильбер, метнув на меня мимолётный взгляд, с громким стуком распахнул дверцу шкафчика, заставив окружающих отшатнуться, после чего безо всякого стеснения одним изящным движением стянул рубашку и джемпер, следом набрасывая форменную сорочку, при том полностью игнорируя недовольно ворчащих товарищей. ?Ох, да чушь собачья! - скептично вздохнул я, тут же отказываясь от своих наивных домыслов, - Мои впечатления о нём рухнули в одно мгновение, - я вновь исподтишка взглянул, как он завязывает красную ленту у ворота, - Моё представление о нём... стало ли оно хуже?..?. Наконец, Жильбер завершил туалет и, взяв пиджак, холодно спросил, направляясь к выходу из раздевалки: - Чего тебе надо? Все уже ушли, - я вздрогнул, выходя из оцепенения и с опозданием понимая, что закопался, чем и выдал себя с потрохами. Между тем, Жильбер явно был неблагосклонно настроен ко мне: - Не желаешь посетить исповедальню? - Н-нет, - выдавил я, с трудом отрываясь от своего шкафа, - Мне не в чем сознаваться, - и, тем не менее, скорее умер бы, чем взглянул на него в этот миг. - А как насчёт губ Лилиата? - безжалостно продолжил Жиль тоном, способным рассечь гранит, - Они горячие? С ароматом роз? - я был рад, что Кокто стоял ко мне спиной, потому что не был уверен, что выдержал бы тот тяжёлый, презрительный взгляд, на который он был способен. - Я слышал, что ты рассказал обо всём месье Воттсу, - проронил я, чувствуя, как непрошеное и незаслуженное чувство вины раздирает меня на части, - ...Что это ты нашёл меня и позвал управляющего. Спасибо. - Я не помню... - прошептал Жиль. - Лилиат... этот младшеклассник разболтал всем, что он поцеловал меня, - продолжил я, упорно глядя куда-то в деревянную дверь, - Видел ли ты это сам? - Жиль молчал. - И что с того, что я видел? - наконец, мрачно хмыкнул он. - Видишь ли, я не помню, чтобы со мной происходило нечто подобное, поэтому хочу, чтобы ты рассказал мне, - я наконец нашёл силы повернуться к Жильберу и взглянуть ему в лицо, но внезапно наткнулся на такую смесь обиды и насмешки, что прямо-таки застыл на месте. - Ах, да... я и забыл... - нарочито медленно, с долей издёвки протянул Жиль, - Это случилось полтора дня назад! - после чего метнулся к выходу так быстро, что я едва успел рвануться следом. - Постой! Из-за чего ты так?!. - он внезапно остановился у самой двери, и я, затормозив, растерянно смотрел в его разочарованное и полное горечи лицо: - Ты решил убежать от меня, - ожесточённо выдохнул он. - Жильбер, я не... - только и успел заикнуться я, прежде чем меня оглушил грохот захлопнувшейся перед носом двери. Судорожно вздохнув и чувствуя, как бешено колотится сердце и кружится голова, я вышел в коридор с твёрдым намерением догнать его и заставить выслушать мои объяснения, но ноги плохо слушались, тепло отлило от кончиков пальцев, а по спине пронёсся ледяной холодок. ?Я не позволю тебе сбежать...? Но, в какой-то момент, мир сжался для меня в точку. - ?Ох... Поймал!?, - в следующее мгновение я почувствовал, как меня обхватывают чьи-то сильные и большие руки, а после, чуть придя в себя, узнал в незнакомце управляющего и старого друга моего покойного отца. - Простите, месье Воттс... - пробормотал я, всё ещё видя перед глазами чёрные пятна и чувствуя себя в наивысшей степени скверно. - Не извиняйся. Ты что тут делаешь?! Врач же прописал тебе постельный режим! - тут же засуетился тот, - И твоё давление до сих пор не нормализовалось! Как твоя рука? - Рана почти затянулась, - ответил я, восстанавливая дыхание, - Ерунда. - Не ерунда! - снова возмутился управляющий, - Пойдём в мой кабинет, я посмотрю, и, если надо, наложим новую повязку. Всё же, тогда, в оранжерее, ты сильно поранился об осколки... - и, больше не слушая возражений, утянул меня по направлению к общежитию. - Хм-м... - протянул месье Воттс, доставая бинты, - Ну и странная же тогда ситуация сложилась... Когда Жильбер подбежал ко мне, у него было такое лицо... будто бы он забыл о том, что он человек: он ни слова не ответил на мои вопросы, а просто схватил меня за руку и потянул куда-то. - Вы что-то сказали ему? - спросил я. На что управляющий только покачал головой: - Сперва я просто не хотел с ним идти, думая, что он решил и меня сделать жертвой своих проказ, однако... он попросту тащил меня за собой, как собаку за поводок. Сначала я не мог понять мотивацию его поведения, но после, когда увидел тебя, лежащего в оранжерее без сознания... Н-да... Боюсь, начни мне Жильбер что-нибудь рассказывать тогда, я бы не поверил ему. Уж больно странный он парень, его чёрная репутация впереди него летит. Я промолчал, не желая его переубеждать - на данный момент это было бесполезно: слишком уж о многом пришлось бы рассказать, да и сил на то не было совершенно; но мне в очередной раз стало грустно от того, что попади Жильбер в беду, даже самые приветливые люди, вроде управляющего, могут отказаться помочь просто потому что паутина лжи вокруг стала слишком плотной, дабы увидеть суть. - Рана срослась, - заключил Воттс, внимательно осмотрев мою руку, - Но я бы не был столь уверен в том, что твоя слабость исчезнет также быстро. Тебе стоит быть ответственней, Серж: хороший отдых - главное лекарство, - я не ответил, думая о том, что случилось в раздевалке. - Твоё состояние как-то связано с Жильбером? У вас двоих что-то стряслось? - вдруг спросил управляющий, внимательно посмотрев на меня. От неожиданности я вздрогнул: - Н-нет... С чего вы взяли? - Вчера, пока ты был без сознания, четверо твоих друзей: Курт, Паскаль, Карл и Нека приходили проведать тебя. Они беспокоятся. - Ясно... - пробормотал я, чувствуя, как где-то в груди зажглась искра радости. Ребята... они приходили. А я уж было решил, что мы больше никогда... - Серж... - позвал меня месье Воттс. Я поднял голову, - Он непростой сожитель. И поэтому... ?...Поэтому я не предам его?, - я смотрел в серьёзное, с долей тревоги, лицо управляющего. Я понимал, что за меня действительно беспокоятся - для месье Воттса я был не просто ещё одним учеником в Лакомб, а единственным, что осталось от покойного лучшего друга. Но Жильбер... для него предательство будет равноценно смерти. Я не мог так поступить с ним. - ...Если у тебя возникнут с ним проблемы, я этого так не оставлю, - голос мужчины чуть дрогнул, а я невольно стиснул руки в кулаки, - Ты всегда сможешь сменить комнату, - сказал Воттс, - Тебе просто нужно будет сказать об этом мне. - Спасибо, месье, но... всё в порядке, правда, - я с благодарностью взглянул на него, - Я пойду. Когда я открыл дверь в комнату, то застал Жильбера нервно замершим возле своей постели. Всё ещё в расстёгнутой ночной сорочке и брюках, он вцепился в металлическую спинку кровати так, что пальцы побелели, и как-то странно, оторопело смотрел на меня. Я решил сделать вид, что ничего не заметил, в глубине души теряясь в догадках, чем он тут занимался, пока меня не было. - Всё ещё не спишь? - весело поинтересовался я, проходя в комнату. Он ничего не ответил, и я продолжил: - Профессор Воттс дал мне немного сыра... - подмигнув, я победно вскинул вверх руку с увесистым свёртком, - Так что нам будет чем поживиться завтра утром, - он продолжал молчать, напряжённо застыв на месте и вгоняя меня всё в большее недоумение с каждой секундой. Однако, вместе с тем, я чувствовал и некоторую радость от того, что опять вернулся в эту комнату, и Жиль снова рядом со мной. Положив сыр на стол, я глубоко вздохнул и сказал: - Учитель сказал мне уйти от тебя. Ты счастлив? - не глядя на него, я направился к своему шкафу и развязал ленту, освобождая ворот. Я почувствовал, как Жиль, наконец, шевельнулся у меня за спиной и тихо проронил: - И... что же ты решил? - в его тоне была такая старательно замаскированная тревога, что я не удержался от улыбки. Почти одновременно с этим, скользнув взглядом по своей постели, я заметил, что она странно взъерошена, хотя я по обыкновению её старательно заправил с утра. Так вот значит, почему...

Чувствуя, как сердце в груди взволнованно трепыхнулось, я повернулся к нему: - Я не оставлю тебя, - в следующее мгновение на лице Жильбера отразилось нечто такое, чему я при всём желании не смог бы дать однозначного описания: его взгляд на мгновение стал пустым, будто от испуга, вспыхнул чем-то, похожим на радость и растерянность одновременно, а после Жиль отвернулся, стиснув в пальцах спинку кровати. - ...Так самонадеян, - прошептал он, и в его словах я различил улыбку - солёную, как последождевое солнце