Ночь Спасения. (1/1)
Чистая и прозрачная, как упавшая капля, нота ?ми?.
Серж медленно и бережно провёл кончиками пальцев по клавишам отцовского рояля. Также нежно эти персты некогда скользили по июльскому жару белоснежной спины, ласкали влажные лепестки алых уст, а после зарывались в золотое руно вьющихся мягких волос. Музыка... О, музыка - это всё что у него теперь осталось! Его Жильбер всегда приходил послушать игру, и в такие моменты, если напрячь зрение, он мог видеть, как он подходит и вольготно опирается об инструмент рядом с Сержем, или же бесшумно устраивается на софе неподалёку, как во времена учёбы в академии. Но порою, когда Серж играл свои собственные композиции, он чувствовал на плечах невесомые, и в то же время ощутимые руки, а губы обжигал неведомый порыв, точно дуновение весеннего зефира. От этого ветра глаза застилали слёзы, а горло сжимало в безотчётном восторге пополам с безнадёжной жаждой. Тогда он начинал громко смеяться, играя так неистово, что в зал обязательно кто-нибудь заглядывал - удостовериться, что с хозяином всё в порядке. Но, как только он прекращал музицирование, прекрасный образ таял. И Серж мог только мечтать ощутить его снова.
Вот и сейчас Жиль был где-то поблизости - Серж чувствовал его присутствие, как если бы он стоял у него за спиной. Во время гостевой поездки в семью Бике у него не было возможности уловить присутствие Жильбера, да и ему казалось, что его капризный ангел из принципа не стал бы являться ему, коль скоро он покинул его ради других. Но, по возвращении домой он убедился, как неистово скучал по нему Жиль - этот ветер, что по-прежнему бушевал снаружи, буквально окутал его собой, стоило выйти из экипажа, и, поднял бы в небо, будь он весом с ребёнка. Как это сладко и светло... Больно и мучительно... Спустя столько лет ему ни на грамм не стало легче. Время - посредственный знахарь - ему казалось, будто всё случилось только вчера: школьные будни; борьба с отцом-инцестолюбцем Жиля за его сына; побег из академии в Париж... и все дни страданий и испепеляющей страсти, выпавших на годы их юности там. Снова и снова он мысленно возвращался в их маленькую комнатку под самой крышей где-то в глубине зловонных трущоб... Тогда он и впрямь думал, что сможет создать для них достойную жизнь, проживая которую Жильбер - это нежное, хрупкое диво, сможет исцелиться от болезни своего прошлого. Ведь он тогда уже приходил в себя... воскресал... Они любили друг друга так, как не любил никто другой в мире. Но этот трусливый век с его гнилым человечеством не оставил Красоте даже шанса на жизнь - душа потными, грязными руками, уничтожая и топча её ногами с такой ненавистью, точно такой ценой пытался скрыть от себя своё собственное уродство. Малодушие, наркотики, жадность и безграничная похоть... Эту розу ни в коем случае нельзя было выносить наружу. Ведь там, за стенами оранжереи, её ждал беспощадный мороз. ?Я виноват, Жильбер, я так виноват, любовь моя!.. - молодой граф обессиленно сел перед роялем на стул и опустил голову на руки, - За что теперь и пребываю з д е с ь. Тут мой Рай, потому что ты со мной, и тут мой Ад, потому что я больше никогда не смогу дотронуться до тебя, обнять и услышать твой голос. Моя душа мечется и не находит покоя, превращая каждый день в страдание, у которого нет конца... - Серж поднял голову, зацепив краем глаза мелькнувшую в дальнем углу зала тень, - Если бы я только мог освободиться... Если бы я мог перестать страшиться того дня, когда дажет а к о г отебя не станет... - он протянул вперёд руку ладонью вверх и лёгкий сквозняк мимолётно скользнул по её тёплой поверхности, - ...Тогда, возможно, у меня появился бы шанс на исцеление... За окнами бушевало чёрное ненастье: яростный ливень хлестал по стёклам, жалобно шумели деревья, и полутёмную комнату, сумрак которой разгоняли лишь тлеющие угли в камине, то и дело озаряли синеватые вспышки молний. Серж подошёл к окну, а после прилёг на стоящий рядом диван. Он чувствовал себя смертельно уставшим и одиноким - тем бездонным одиночеством, из которого его не способен был вытащить никто из ныне живущих. В нём был груз всех прожитых лет: ему всего только третий десяток, но Серж ощущал себя древним стариком, уставшим от жизни с её грубостью и бессердечием. ?Наверное, это моя последняя ночь, - подумал он почти с радостью, - Жильбер, приди ко мне... забери меня с собой... Я хочу стать незримой птицей, как ты однажды мечтал... а ты... ты станешь ветром в моих крыльях?, - слыша, как в дальнем конце комнаты распахнулось настежь неплотно закрытое окно, впуская в помещение всю мощь полуночной стихии, он слабо улыбнулся, чувствуя, как сердце постепенно замедляет свой бег, а дыхание становится глубже и реже. Серж почувствовал совсем рядом влажную прохладу - его Ангел Смерти с глазами цвета новорождённой зелени склонился над ним, касаясь мокрого от слёз смуглого лица пронизывающим холодом из кончиков нежных пальцев. ?Серж...? ?Забирай... я готов, любовь моя?, - он почувствовал на своих губах холодное прикосновение ноября, вкус мёрзлых ягод шиповника и аромат облетающих в прелую листву последних роз.
А после... всё началось заново.