Мы предназначены друг другу! (1/1)

<b>Королевство Леон. Замок ОргуллосоСад замка Оргуллосо не мог похвастать большими размерами и потрясающей, продуманной вплоть до мелочей роскошью, как королевский сад в Компьене.Здесь была кипарисовая аллея, яблони, лимонные, персиковые и иные плодовые деревья, да еще несколько цветочных клумб в обрамлении простых каменных бордюров.Молодой хозяин часто отсутствовал, а графине для того, чтобы предаваться скорби, было достаточно скамейки в тени ее любимых абрикосовых деревьев и тихо журчащего фонтана.Сейчас деревья вместо листвы были облачены в лёгкую снежную пелену, а фонтан на зиму выключили, но именно сюда пришли вдвоем мать и сын в этот холодный, но солнечный зимний день.Графиня была с головы до ног укутана в плащ, подбитый мехом черной лисы, и, как всегда, недоумевала,как это ее сын не испытывает ни малейшего холода в волчьей безрукавке, одетой поверх грубой шерстяной рубахи с высоким воротом. Так он обычно ходил зимой, если был не при дворе.Выпавший за ночь снег глушил шаги. Мартин осторожно придерживал ветки, пропуская графиню, время от времени задевал пушистые снеговые шапки, и тогда мягкие рыхлые комья сыпались ему на голову.—?Давай я отряхну,?— говорила его мать,?— не хватало ещё, чтобы ты простудился, едва вернувшись домой!Вспомнилось, как в детстве он играл здесь в снежки со своими кузенами, а чаще?— просто с детьми садовника, ведь он был единственным ребенком доньи Герберги. Странно, подумалось ей сейчас, в прежние годы ее не волновало, что у Мартина нет родных братьев и сестер. Ведь пришлось бы снова выйти замуж, чтобы они появились, а ей было слишком привычно в том мире, который она создала для себя… и для Мартина, но он не захотел в нем жить. Он стал частью другого мира, огромного, прекрасного и пугающего одновременно, такого разного, но нужного ему гораздо больше, чем то, что она могла ему дать.И она испытывала чувство вины за то, что, так сильно любя, мало знала его. И когда он был ребенком, и сейчас, когда стал невероятно привлекательным мужчиной. Он никогда не открывал ей своих помыслов, и Хайме со своей женой, доньей Синобией, и даже старая нянька Агуэда, наверняка знали о нем больше!О, конечно же, ведь она хотела от него кары для врагов, а он не был расположен к этому.Порой ей даже казалось, что он слишком добр, и это огорчало ее. Что, если он не сможет защитить себя, утвердиться в мире, где правит сила?Вспомнилось, как сын садовника залепил семилетнему Мартину снежком в глаз, и перепуганный слуга со всего размаха ударил своего Пакито. Тот заревел от боли и страха, что накажут ещё сильнее, а юный господин крикнул:—?Почему ты бьешь его, Лукас?—?О, простите, ваша милость, он ударил вас…—?Мы играли, Лукас, ты что, не видишь? И ещё не закончили, а ты вмешиваешься! А если Пакито меня ударил, то я и сам могу ответить. Эй, не реви, играем дальше!За время этого разговора под глазом у него набух здоровенный лиловый синяк, и он, подхватив на бегу пригоршню снега, приложил к больному месту.—?Не лезь,?— остановил графиню дон Хайме, вместе с нею наблюдавший всю сцену из окна. —?Он мужчина, и уже сам решил!—?Вы загрустили, матушка. Отчего же? —?мягко спросил Мартин. —?Ведь скоро Рождество, а там и ваше бракосочетание!Ростом графиня была сыну по плечо, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть в его глаза.—?С моим бракосочетанием все ясно. Но вот как же с твоим, мой мальчик? Ты обещал рассказать. Хотя, по правде говоря, я думала, что и это дело решенное…Он чуть помедлил, вглядываясь в ее лицо, которое было все ещё красиво и даже обрело более яркие краски с тех пор, как они виделись в последний раз.—?Да, это решенное дело, мама. Но само решение… оно изменилось!—?Король отказал тебе? О, что же ты молчишь? Или это Ампаро не хочет?В страшной тревоге она сжала его руки, на глазах выступили слезы.—?Это из-за меня, Мартин? Из-за моих неосмотрительных речей о прошлом?—?О нет! —?поспешил заверить он. —?Вернее, сначала?— да, но сейчас это уже не имеет значения!—?Не имеет? Но разве ты не любишь Ампаро, сынок?Он вдохнул побольше воздуха, как ныряльщик перед прыжком. В таких случаях дядя Хайме учил его действовать решительно и быстро, и так правда было лучше.—?Нет, мама. Я полюбил другую.—?Но Мартин, когда же ты успел? Ведь ты был в Нейстрии почти полгода!—?Моя суженая живёт именно там.—?В Нейстрии… —?медленно проговорила донья Герберга, проводя ладонью по лицу. —?Там, где и я когда-то изведала счастье… и где родился ты! Лаонский дворец, блистательный двор Каролингов, величие и блеск во всем! И наш замок Понт ле Шене, где ты и появился на свет! Мощная твердыня… теперь превратившаяся в заросший бурьяном пустырь! Ах, с той страной связано и много горя!—?Я это знаю, мама. И потому давно хотел побывать там. Увидеть своими глазами то, о чем раньше только слышал.—?И что же ты видел? —?в голосе ее он почувствовал лёгкую дрожь, но прежней непримиримости почти не было.—?Видел многое! Королевство, поднявшееся за последние годы из руин. Мощные крепости на Сене и Луаре. Не прекратившееся до сих пор противостояние франков и норманнов-язычников. Видел людей, таких же, как мы?— очень разных. Франки воюют и строят, обучают войска и устраивают праздники. А королевский двор… Он действительно роскошен, мне ведь есть с чем сравнивать. Думаю, он не хуже, чем тот, который остался в твоих воспоминаниях, хотя и расположен теперь в другом месте.—?И на престоле не Каролинг, а Робертин,?— тихо проговорила она.—?Да, это так.Несколько минут они шли молча.Это часть аллеи хорошо просматривалась из окон, особенно теперь, когда сад лишён листвы, и дон Хайме и донья Синобия видели две медленно движущиеся по белой дорожке фигуры.—?Что-то он долго,?— сказал граф,?— я уже начинаю волноваться. У тебя наготове нюхательная соль? Когда он скажет все, моей сестре может понадобиться помощь!—?Неизвестно ещё, кому она понадобится,?— усмехнулась его жена.—?Что ты хочешь сказать? —?нахмурился он.—?Только то, мой дорогой супруг, что сестра твоя имеет весьма непредсказуемый характер!—?Но ведь именно поэтому Мартин и готовился полночи к разговору, вместе с нами. Все должно получиться.—?Если он все сделает правильно, Хайме!—?Мой племянник не дурачок,?— заверил граф,?— и не станет бить с ходу в лоб своим известием. Ах, Господь всемогущий, помоги ему!—?Помоги всем нам!—?Так значит, там, при Компьенском дворе, ты и встретил девицу, прекрасную настолько, что заставила тебя позабыть донью Ампаро?—?Да, это так. Без этой девушки я не смогу жить.—?И она любит тебя так же сильно?—?Да. Мы поклялись любить друг друга всю жизнь!Графиня печально улыбнулась.—?Как ты ещё молод, если даёшь и принимаешь подобные клятвы! И, конечно, она знатного рода, если ты познакомился с нею при дворе?—?Да, так и есть. Хотя их род не настолько древний, как наш, но они богаче.—?Так девушка с хорошим приданым?—?Хоть для меня это не важно, но вы имеете право знать, что приданое ей выделят очень богатое.—?И она, конечно же, кротка и благонравна?В голубых глазах Мартина при этом вопросе заплясали веселые чертики, но ответил он вполне чинно:—?Она получила достойное воспитание в своей семье, волноваться тут не о чем!И он рассказал о семье воинственных мужчин и прекрасных женщин. О семье, в которой все доверяют друг другу и бросаются на выручку, если кто-то из них в беде. О девушке, пленившей его сердце, искрящейся весельем и великодушной, которая блистает подобно жемчужине даже при французском дворе, полном красавиц. И об удивительной мудрой женщине, ее матери, что собирает книги, поощряет искусства, составляет карты и излечивает хвори и раны, кто бы не нуждался в помощи, последний пастух или знатный сеньор.Она спасла жизнь и ему, Мартину, когда у него открылась едва залеченная рана. И все дни и ночи, что он лежал при смерти, его возлюбленная вместе со своей матушкой были рядом, лечили и выхаживали, и только благодаря их заботе он смог вернуться в родной дом.—?О, Бог мой! —?воскликнула донья Герберга, потрясенная этим рассказом. —?Мое сердце чувствовало какую-то беду! Но кто же посмел напасть на тебя?—?Убийц подослал человек, сначала представившийся другом нашей семьи, матушка.Он рассказал о полупарализованном старике-епископе, живущем в уединенных апартаментах аббатства Св. Анжильберта, но ни его имя, ни описание внешности ни о чем не сказали графине. Готфрид мало посвящал юную жену в свои дела.—?Получается, что ты знаешь о некоторых вещах больше, чем я,?— со вздохом сказала она. —?Видимо, это дела мужчин, я же не могу почти ничего сказать о знакомствах и планах покойного супруга. Но почему, как ты думаешь, этот человек, принявший тебя сначала по-дружески, потом захотел убить?—?Я и сам не очень понимал… сначала. Но потом, когда подумал об этом и прочел Хронику… я расскажу тебе о ней позже, но, сопоставив ее с некоторыми фактами, я понял, кто на самом деле этот человек, и тогда все окончательно встало на места! Дружбы и друзей для него не существует. Есть только те, кто покоряется ему, и их он использует в своих целях, и те, кто не покоряется. И такие люди становятся его врагами. Думаю, я стал врагом вдвойне?— потому что не покорился, и потому что мог выдать его планы.—?Чего же он хотел от тебя, Мартин?—?Хотел, чтобы я убил человека. Женщину.—?Бог мой! Подобные мысли у священнослужителя! Но почему он предложил такое именно тебе?—?Наверно, был уверен в моем согласии. И вот, после моего отказа он и подослал ко мне убийц.—?Но кто была та женщина, которую он хотел уничтожить твоими руками?—?Та самая дама, что спасла мне жизнь.—?Дама, которая вернула мне моего сына, и о которой ты говорил с таким почтением, как об образце доброты и благородства? Я все меньше понимаю в этой истории! За что же епископ Элигий так возненавидел ее?—?У добрых и благородных людей тоже бывают враги. Матушка моей невесты всецело преданна своему супругу, для которого много лет была истинным ангелом-хранителем! Он могущественный человек, и уже не раз находились желающие нанести ему смертельный удар через любимую женщину. Епископ Элигий?— один из них.Графиня резко остановилась, сдернула с рук и принялась нервно комкать меховые перчатки.—?А теперь, сын мой, скажи мне главное! Как зовут твою возлюбленную? И кто он, ее отец, человек, который способен вызвать к себе лютую ненависть у одних и любовь, граничащую с преклонением?— у других?! Это тот, кто сметает все помехи на своем пути, подобно урагану, это… О, только не говори мне, что это так!?— Но это так и есть,?— на этот раз Мартин побледнел, чувствуя, что наступает развязка. —?Он самый знатный человек в своем королевстве. Моя возлюбленная?— принцесса Вивиана, дочь короля Эда.—?Сестра, хватит этих глупостей! Или ты немедленно откроешь мне дверь, или я принесу секиру и… все равно войду!Так говорил дон Хайме, стоя за дверью в покои графини Герберги.Поскольку ответа не последовало, он сделал несколько шагов в сторону замковой оружейной.Позади тихо скрипнула дверь. Граф обернулся. Донья Герберга стояла на пороге.—?Я могу, наконец, войти? Или будем разговаривать прямо так?Она посторонилась, пропуская брата.В роскошных покоях ярко горел очаг, в воздухе состоял приятный аромат вишнёвых поленьев.В этом мягком свете графиня показалась ему гораздо моложе. Почти такая же, как та растерявшаяся молодая женщина, что вернулась сюда когда-то с двухлетним сыном на руках и ещё не знала о своем вдовстве.Сейчас лицо ее выражало печаль, но это не было отчаянием или жаждой мести, и у дона Хайме немного отлегло от сердца.—?Ну и зачем, скажи на милость, ты засела здесь со вчерашнего дня? —?спросил он, стараясь говорить в меру строго. —?Сын пришел рассказать тебе о том, что с ним случилось. Впервые в жизни, между прочим! Помнишь, когда-то я говорил, что увезу мальчика, если будешь забивать ему голову не тем, чем нужно? Так вот, теперь он взрослый, и его нельзя взять за руку и увезти, но ты добьешься, что он оставит тебя сам! Ты через месяц выходишь замуж, так не мешай стать счастливым и ему.—?Я не думала мешать,?— покорно проговорила она, выслушав эту гневную тираду. —?И я была так счастлива, вступая в новую жизнь, что желала бы видеть таким же счастливым и моего сына. Просто не ожидала подобного. Чтобы из всех девушек именно эта…—?А ты думаешь, я ожидал? Или он сам? Это обрушилось на него внезапно. Или ты думаешь, твой сын не понимал, сколько препятствий ему придется преодолеть ради этой любви? Сейчас, когда ты решила вступить в новый брак, благослови и его! У тебя прекрасный сын, сестра, а девушка?— дочь той, что вернула его тебе, вытащила с того света! После этого ты будешь снова лелеять в сердце ненависть к той женщине?—?Нет, конечно же, нет! Я благодарила бы королеву на коленях, если б могла с нею увидеться!—?И она благодарила бы тебя, ибо Мартин спас ее дочь. Знаешь, не даром издавна повелось, что мужчины воюют, а женщины занимаются своим делом?— хранят домашний очаг. Вот и построй его с доном Фернандо, а Мартин пусть посадит у своего очага ту, которую избрал для себя.—?Но ее отец казнил моего мужа! Легко ли мне будет это забыть и принять дочь этого рода?—?А твой муж организовал заговор с целью убить ее родителей! Герберга, говорить об этом и искать виноватых среди Робертинов, как и оправдывать Вельфов, можно бесконечно! Они могут делать то же самое. И у каждой стороны доводы будут свои, и очень убедительные. Твой сын уже понял это. Одним словом, хочешь и дальше ненависти и вражды?— продолжай твердить, как с тобою были несправедливы и жестоки. Но лучше поставь на этом точку, живи сама и дай спокойно жить Мартину, благослови его брак! Ты любишь своего сына, сестра? И видела ли ты в нем все эти годы сына, а не инструмент для мести? Если любишь, то пришло время доказать это.—?Я благословлю его,?— сказала донья Герберга. —?Не обещаю, что я смогу полюбить дочь короля Эда, но если ее полюбил мой сын, да будет так. Я скажу ему это!—?Обязательно скажешь. Думаю, скоро он вернётся с охоты.—?Так он на охоте?—?Где же ему быть? Не сидеть же, посыпая голову пеплом, со вчерашнего дня! —?усмехнулся граф. —?К тому же, неподалеку от замка появились волки, вот он и поехал развлечься.Он вернулся ближе к вечеру. Мартин ехал впереди кавалькады, раскрасневшийся от мороза и быстрой скачки.Эта охота, затеянная им, чтобы развеяться после вчерашнего тяжёлого разговора, пошла на пользу. Преследование добычи в горном ущелье, будоражащая кровь опасность, борьба и победа над матёрым хищником всегда радовали его сердце.И ещё больше радости он испытал, увидев в замковом дворе донью Гербергу. Возвращаясь, он все гадал, выйдет ли она встречать. Это было сомнительно. Всё-таки вчера его известие причинило ей боль, даже вызвало слезы. Он и не ждал сразу понимания и уж, тем более, радости, но все же и сам был огорчён и с рассветом уехал в горы. Это было лучше, чем сидеть в замке, прислушиваясь к каждому шороху и ожидая, когда графиня успокоится и вновь начнет разговаривать с ним.И вот он соскочил с коня и сделал несколько шагов навстречу ей.Оба улыбались немного напряжённо, и от сердца отлегло лишь в тот миг, когда она обняла его и сказала чуть слышно:—?Я молилась всю ночь, сын мой, и Господь вразумил меня, как поступить. Прости, вчера все это было так неожиданно… Известие о разрыве с доньей Ампаро, и твое намерение жениться на этой принцессе…—?Ее зовут Вивиана, матушка.—?Я помню. И благословляю тебя на брак с доньей Вивианой.Мартин преклонил колено, прижался лбом и, наверно, слышал, как билось в эти минуты ее сердце. Она погладила его непокрытую голову, убрала снежинки.—?Я надеюсь, ты будешь с нею счастлив,?— голос предательски задрожал.— Я благодарю вас от всего сердца, матушка! —?проговорил он.А когда поднял голову, графиня увидела слезы на его глазах.Идя рука об руку с сыном по переходам замка, донья Герберга спросила:—?Милый мой, неужели в семействе доньи Вивианы никто не возмутился твоим сватовством? Мне трудно поверить, что Робертины сильно любят Вельфов!—?Ее отец был против,?— признался Мартин. —?И поставил мне условие?— уладить все дела, получить твое благословение и, самое тяжелое, не видеться с Вивианой год!Он улыбнулся в полумраке тускло освещенной галереи.—?Я уверен, что через год король поймет, как понимаем мы с Вив: мы предназначены друг другу самой судьбой!