СоНП.8 (1/1)

Человеческое тело оказало гномьему лезвию не большее сопротивление, чем ранее шелк или дерево. Голова с громким стуком прокатилась по деревянному столу между блюдами, а тело откинулось назад, в последней попытке встать на ноги, заливая все вокруг кровью, бившей резкими толчками из перерубленной шеи и казавшейся почти черной в свете факелов. Лишь на белом королевском плаще отливала она слегка глянцевым отблеском темного офирского вина. Рахам обернулся. —?Видишь? —?спросил он самодовольно в абсолютной тишине, нарушаемой только шипением прогорающих факелов. —?Это просто. И чего было всякие сложности… Он замолчал, выплюнув последнее слово вместе с кровью, и с удивлением уставился на торчащие из собственной груди лезвия. Их было два. Второй цыгу стоял несколько дальше, и потому воспользовался кинжалами?— их ручки топорщились над спиной Рахама, но клинки были короче и насквозь не прошли. —?Дурак! —?завизжал Селиг, лицо его перекосилось и стало некрасивым?— Дурак! Что же ты наделал!!! —?Ложись! —?успел крикнуть Конан, пытаясь вскочить, но запутался в пледах и занавесках, а тут еще у подлого креслица подломилась ножка, и он окончательно рухнул куда-то назад, утонув в ворохе тряпок и деревянных обломков. А дальше уже кричать начали все. Молчали только цыгу. Тот, который воспользовался кинжалами и потому сохранил при себе мечи, легко вскочил на стол и пошел по нему, аккуратно и быстро срубая головы тем зрителям, что не успели или не захотели броситься врассыпную. Ему пытались преградить путь трое обычных стражников, но он только небрежно отмахнулся, даже не замедлив своего продвижения, и еще три тела повалились на залитую кровью землю с распоротой крест на крест грудной клеткой или ловко взрезанным горлом. Второй цыгу несколько задержался. Все-таки его клинки были не гномьей работы, а потому в теле Рахама застряли довольно плотно. Цыгу пришлось перепрыгнуть через стол и некоторое время повозиться, выламывая их из прочного капкана ребер. Но это задержало его ненадолго. Он даже не стал вытирать лезвия об одежду убитого, просто распрямился с обманчивой медлительностью и неторопливо двинулся по опустевшей арене. Он точно так же не выглядел безумным, как и его товарищ, деловито косивший головы налево и направо, и эта их совершенено разумная на первый взгляд невозмутимая деловитость производила куда более жуткое впечатление, чем любые безумства. Черная смутно различимая фигура, вставшая на его пути, поначалу не показалась ему чем-то, достойным внимания…*** А вечерок-то явно удался! Лайне сидела под столом на корточках и с восторгом смотрела, как идущий по столу цыгу режет этих бритоголовых, словно жертвенных ягнят. Они и есть ягнята?— сбились в кучу и жалобно блеют! Даже удрать?— и то не способны, не то чтобы достойное сопротивление оказать. Дурачье! Когда отец таким вот толстым голосом кричит ?ЛОЖИСЬ!!!??— надо ложиться. Прямо там, где стоишь, и как можно более шустро. А не блеять о том, что земля жесткая, камни острые, а грязь пачкается. Это все знают. А кто не знает?— долго не живет. Сама она, например, скатилась под стол, когда еще даже отцовский вопль не отгремел. И сестру бы за собой стащила, если бы не эта коза старая, баронесса, чтоб ее, которая с завидной прытью не только сама куда-то дернула, но еще и Атенаис за собой уволокла. Впрочем, если баронесса и дальше будет такой же шустрой?— может, все еще и обойдется. Мимо пробегали какие-то люди, визжали женщины, кто-то падал, кого-то крошили в киммерийское рагу, кто-то недалеко стонал?— надрывно, на одной ноте. Пробежал Стекс, что-то крича, но слов слышно не было. Заваленный обрубками тел внутренний дворик асгалунского замка выглядел куда интереснее скучных танцев, которыми сегодня все предполагалось завершиться. Мечущиеся люди, дерганые всполохи факелов?— свежая кровь так красиво блестит в их неверном мерцающем свете. И только безголовое тело подло убитого Зиллаха продолжает сидеть во главе пиршественного стола, словно ничего не случилось, и кровь его почти незаметна на алом королевском конасе. На земле кровь тоже почти незаметна, быстро впитываясь в пыль и превращаясь в черную грязь. А вот на коже и светлых рубашках-ханди убитой прислуги ее видно хорошо. Она красным королевским плащом накрывает каждое из разбросанных тел, словно уравнивая последнего раба с бывшим царем Асгалуна. Это что же выходит, на Серых Равнинах все?— цари? Надо будет спросить у отца. Потом. Обязательно. А пока надо смотреть во все глаза, как бы тут чего интересного не пропустить… Двое Черных драконов бросились наперерез вскочившему на стол безумному цыгу?— и упали, заливаясь кровью. На окруженной столами площадке живых уже не было?— кроме того взбесившегося стражника, что отомстил за своего короля, и застывшего от ужаса хлыща. Того самого, которого она чуть до истерики не довела во время дневной с ним прогулки. Тоже королек какой-то местный, как же его зовут… а, да! Селиг. Стражник с неприятным хрустом выдрал свои мечи из спины убитого им громилы и прогулочным шагом, небрежно ими помахивая, направился к трясущемуся хлыщу, впавшему, похоже, в полное оцепенение. Но не дошел. Внезапно остановился. Обернулся. Сначала?— повернул только голову, а потом развернулся всем телом. Наклонился вперед?— у него даже лицо перекосило от напряжения. Сделал шаг, словно преодолевая ураганный встречный ветер. Потом другой. И только тогда Лайне его увидела?— этого странного человека в черном плаще с капюшоном. Он, оказывается, тоже стоял внутри обведенного столами круга. Стоял неподвижно, как-то нелепо раскинув руки с растопыренными пальцами. Это выглядело бы, наверное, смешно, если бы не охватывающее всю его фигуру голубоватое мерцание и длинные синие искры, проскакивающие между пальцами.

Это он, похоже, и создавал тот невидимый ветер, с которым всё пытался совладать безумный стражник. Краем глаза Лайне заметила, что первый стражник тоже остановился, развернулся лицом к черной фигуре и теперь медленно поднимает руки с мечами, словно пытаясь защититься от чего-то, видимого лишь ему одному. Похоже, этот волшебник в черном плаще умудрялся какими-то своими колдовскими штучками удерживать их обоих. А еще Лайне увидела Атенаис. Одну… —?Что ты стоишь?! —?Волшебник не кричал, а скорее, шипел, но почему-то его было очень хорошо слышно. —?Хватай девчонку и мотай отсюда! Я их долго не удержу! Не обошлось. Что случилось с баронессой, Лайне не знала, но Атенаис была одна. Она и не подумала спрятаться, стояла в полный рост, вжимаясь спиной в каменную стену, смотрела на происходящее широко открытыми глазами и, судя по цвету лица, вот-вот готова была лишиться чувств. Через столы уже лезли местные стражники, совсем не по-рыцарски пытаясь искромсать своих обезумевших бывших соратников прямо со спины. Те отмахивались довольно успешно, несмотря на магические путы. Хлыщ наконец очнулся?— или это чародейское шипение подействовало? —?и поспешил, прихрамывая, к сползающей по стенке Атенаис. Э, нет, голубчик! Так мы не договаривались. Крепко ухватившись левой рукой за дубовую ножку стола, Лайне правой схватила его за недавно вправленную лодыжку. Сильно так схватила, с ногтями. А еще и дернула в придачу, уперевшись в нижнюю перекладину обеими ногами, чтобы сподручнее было, чтобы уж наверняка. Сработало?— рухнул он, как подрезанный. И хорошо. Тем временем Атенаис тоже попыталась упасть, но ее подхватила знакомая широкоплечая фигура. Закарис! Прекрасно. Лучше уж Закарис, чем этот мокрогубый гаденыш. Атенаис слишком наивна и слишком верит в собственную неотразимость, нельзя было ни в коем случае позволить противному красавчику ее спасти?— она ведь, чего доброго, еще и замуж за своего спасителя сразу бы и выскочила! Она же не знает, что на нее саму хлыщу плевать, его лишь их отец интересует… Как много, оказывается, можно увидеть из-под стола. Правда, черная фигура нездешнего боевого мага с раскинутыми руками уже почти не видна?— его трудно рассмотреть, так, просто крестообразный сгусток теней посреди двора, слишком черных для того, чтобы быть естественными. Жаль, интересный маг.

А вот Закариса видно хорошо?— у него белая ханди и плащ тоже белый, и белым золотом отливают пластины на войлочном кидарисе, более похожем на шлем. Атенаис давно у него на плече, им пора бы уходить в безопасное место, так чего же он ждет?! Медлит и все оглядывается вокруг, словно ищет кого. У Лайне даже язык чесался, так хотелось крикнуть ?Беги же, глупец!? Похоже, у личных стражников асгалунского военачальника чесались не только языки?— вдвоем они довольно успешно оттеснили его куда-то в темноту, и Лайне вздохнула с облегчением. Тем временем очухавшийся мокрогубый Селиг встал на четвереньки. Посмотрел на Лайне так, словно прикидывал, с какой стороны ее удобнее начать душить. Потом посмотрел в ту сторону, где раньше стояла Атенаис. Ничего утешительного там не обнаружил, конечно же, и снова посмотрел на Лайне?— теперь уже совершенно иным взглядом. Улыбнулся даже. И тут же цепко схватил ее за руку?— увернуться в замкнутом подстольном пространстве Лайне не успела. —?Всё будет хорошо, маленькая госпожа! —?крикнул он ей, безумно оскалившись. Наверное, в его теперешнем понимании это означало милую улыбку. И выволок из-под стола?— хорошо еще, что выволок с внешней стороны, где было посвободнее. Те, кто догадался разбежаться, были уже далеко, рвущиеся же в бой стражники все, как один, попёрли на внутреннюю площадку. Попадающуюся на пути мебель они предпочитали не перепрыгивать, а опрокидывать, так что, пожалуй, вытащили ее из-под стола очень даже вовремя… Вскидывать ее на плечо, как сделал это Закарис, хлыщ не стал, поволок за собой просто за руку. И все время кричал что-то?— визгливо, почти бессвязно. О том, чтобы она не беспокоилась, потому что все будет хорошо, и клялся при этом, поминутно поминая всех трех шемитских богов и называя ее маленькой госпожой. Наверное, он представлялся сам себе очень грозным и сильным, а она?— испуганной маленькой девочкой, которую надо обязательно успокоить и спасти. На деле же испуганным был именно он, и именно себя успокаивал визгливыми призывами то к благосклонности Иштар, то к хитроумию и ловкости бога воров Бела, которому доводилось целым и невредимым ускользать и не из таких передряг.

О, как же он был испуган тогда, славный король Шушана, когда его глупый раб-побратим от излишней старательности прямо на середине праздничного пира снес голову хозяину приютившего их замка королю Асгаллуна Зиллаху, уже почти что провозглашенному еще и королем всего Объединенного Шема! И личная стража убитого, которой горе и боги помрачили рассудок, начала очень шустро рубить в мелкую крошку всех присутствовавших на празднике. Так стряпуха на заднем дворе ловко и быстро шинкует овощи для жарки перед приездом большого количества гостей?— Лайне видела это как-то, ещё в Тарантии. И могла бы поклясться, что огромные тесаки летали почти с такой же скоростью.

Так что это именно шушанский король Селиг был испуган тогда до икоты, а вовсе не она. А она?— она тогда просто злилась. Потому что бежать за длинноногим перепуганным шемитом было трудно, потому что мешалось неудобное тяжелое платье, потому что не дали досмотреть, в конце-то концов! Вот об этом и будем помнить. Он был испуган до полусмерти. А она?— просто злилась. Только так. И никак иначе...*** В конюшню Закариса буквально втолкнули. Хьям был уже в седле и держал в поводу закарисовского Нахора. Это оказалось неожиданной удачей?— то, что лошадей своих гвардия всегда ставила отдельно от прочих. Иначе вырваться бы не удалось?— охраняющий общую конюшню цыгу тоже сошел с ума после смерти своего господина и короля и теперь крушил все подряд.

Предупреждали же брата?— цыгу слишком опасны для личной стражи, они в бою хороши, но не во дворце. Только когда он слушал предупреждения, если шли они вразрез с тем, что казалось наиболее безопасным ему самому? Он отлично соображал в делах купеческих, а вот в вопросах безопасности был сущий ребенок. То-то и оно… Закарис посадил безвольную Атенаис в седло, сам запрыгнул сзади. Обернулся в сторону дворика: —?Надо вернуться! Оба личных стражника?— уже на конях?— одновременно бросили на своего командира два настолько одинаковых взгляда, что он не стал настаивать. Они знали, что такое лишившийся хозяина цыгу. Кто успеет убежать далеко или спрятаться надежно?— тот спасется. Возможно. Остальные… что ж, все мы когда-нибудь встретимся на смертных полях. Хотелось бы попозже, конечно, но тут уж как судьба вывернет. Закарис чувствовал себя мерзко, он никогда ранее не бежал с поля боя. Но он ведь и сейчас не бежит, у него важное дело, и дело это не терпит отлагательств. Он ничего не сумеет изменить, оставшись здесь, а вот если успеет и все выполнит в срок, пусть даже придется запалить верного боевого коня… Впрочем, никаких ?если?. Он должен успеть. Он стиснул коленями бока нетерпеливо пританцовывавшего на месте жеребца и погнал его в ночь. Пробиваться к центральным парадным воротам, выходящим на закат, они, конечно, не стали?— воспользовались утренними воротцами для слуг. Здесь тоже была толчея?— паника ширилась и замок спешили покинуть очень многие, как конные, так и на своих двоих. Многие полуодеты и все?— напуганы.

В городе было тихо?— пока тихо. Но вряд ли надолго. У большинства беженцев здесь проживают родственники или друзья, так что новость распространится задолго до утра. И вряд ли оставит кого равнодушным. Надо спешить.

Тех двоих, которых спеленал так вовремя неизвестно откуда взявшийся волшебник, можно не брать в расчет, но ведь изначально брат нанимал полный десяток. Значит, осталось восемь. А собственное войско Закариса почти полностью размещено в Дан-Маркахе. Вроде бы и недалеко?— только вот попробуй докричись. Эта мысль, еще накануне казавшаяся довольно удачной, теперь выглядела верхом глупости. Ну и что, что места там больше, ну и что, что почти рядом! Иногда это самое ?почти? оказывается непозволительно большим расстоянием. Закарис гнал коня по мостовой, поддерживая Атенаис. Он так и не смог найти ее сестру в той кровавой человекорубке, не смог помочь и даже не знал, удалось ли ей выбраться. Вообще-то цыгу очень редко нападают на женщин и детей, но там все так перепуталось, к тому же она вполне могла схватиться за оружие, с нее станется, всяких острых железок там много по двору валяется, и в ножнах, и вместе с отрубленными руками. А вооруженных цыгу всегда убивали в первую очередь, невзирая на возраст и пол.…

За отца ее, престарелого короля Аквилонии, Закарис был спокоен?— цыгу не трогают беспомощных стариков, но вот Лайне… *** Стражники, которые помогли Конану освободиться от спеленавших его тряпок и застрявших в них обломков непонятно кем и когда разбитого паланкина, были ему незнакомы. Напуганные, местами пораненные, но при этом?— очень вежливые молодые шемиты в чешуйчатых доспехах до колен. Они смотрели на Конана с ужасом и все время норовили его понести. Споткнувшись об искалеченный до неузнаваемости труп человека в форме Черных драконов, Конан перестал отбиваться и позволил им это, понимая, что так будет быстрее. И лишь когда не менее напуганный лекарь стал с осторожностью разрезать на нем одежду, он догадался осмотреть себя. И понял наконец, что же именно их всех так напугало. Он был залит кровью?— весь, от волос и до самых пяток. Даже в сапогах что-то подозрительно хлюпало. А он-то никак понять не мог, отчего так тяжело двигаться?— мокрая одежда сковывает движения и пеленает надежнее веревок. Лекаря не сразу удалось убедить, что вся эта кровь?— чужая. Но, обтерев своего пациента мокрой тряпкой и не обнаружив на его теле никаких страшных ран, он потерял к Конану всяческий интерес. У него сегодняшней ночью и без того хватало работы. Разрезанную рубаху Конан просто накинул на плечи?— все равно, когда кровь высохнет и превратится в коросту, носить это будет невозможно. Но штаны все же тщательно выжал и натянул?— расхаживать без них по чужому замку казалось ему не слишком-то достойным. Во всяком случае?— не слишком-то подходящим образом поведения для великого короля Аквилонии. Он хотел сразу же спуститься во двор, но стражники вежливо оттеснили его к лестнице наверх. Он не стал возражать, понимая, что у каждого?— своя работа. К тому же ребята были слишком нервными, не стоило злить их понапрасну, а то ведь потом убивать придется. Чужих стражников в чужом дворце. Стыдно. Потому-то он и не возражал, и даже старался не делать резких движений. Только спросил, кто они такие и не знают ли они, где его дочери. Ему ответили, что с его дочерьми все в полном порядке, а их самих прислал управитель замка Тейвел для личной охраны самого Конана. Чтобы, так сказать, и с ним тоже все было в полном порядке. Конечно, вроде бы все цыгу на территории дворца нейтрализованы или скоро окажутся таковыми, но все же… Не успев подумать, Конан попросил прислать к нему Квентия или кого-нибудь другого из Черных драконов. Просто хотелось поговорить с кем-нибудь из своих.И сразу же понял, что сделал он это зря. После короткой заминки и обмена взглядами один из стражников через силу выдавил, что они, наверное, тоже где-то в замке. Только стражникам неизвестно?— где именно. В глаза Конану он старался не смотреть. И Конан прошел в отведенные ему комнаты, не задавая больше вопросов. Они были лучшими, его драконы. Они не стали бы стоять в стороне, глядя, как обезумевший цыгу крушит все вокруг. Они были в самом пекле. Они не стали бы думать, что это?— не Таринтия и даже не Аквилония. Не их замок, а, стало быть, не их дело. Они наверняка полезли в самую гущу. К тому же, если бы из них выжил хотя бы один?— они бы не позволили охранять Конана никому другому…*** Первым делом он переоделся. Благо тряпья в сундуках оказалось порядочно. Правда, большинство вещей мало подходили к сегодняшнему случаю, поскольку были донельзя парадными и торжественными. Всякая шитая золотом парча или вот этот королевский причиндал вроде длинного плаща?— его название вечно вылетает из головы! Он так сильно изукрашен драгоценностями и прошит серебряными нитями, что весит, пожалуй, поболее полного доспеха. К тому же все эти камешки так и норовят оторваться, жутко непрактичная вещь. Слуги, конечно, нашли бы нужное гораздо быстрее, но звать кого-то постороннего Конану не хотелось. А посторонним был для него сейчас любой. Ничего. Справимся. Но на самом дне одного из сундуков Конан нашел то, что искал. Кожаные штаны, потертые от длительной носки, и две простые рубахи. Он выбрал ту, что потемнее. Как смог, оттер кожаный пояс и перевесил дубинку на новый шнур?— прежний слипся от крови и никуда не годился. Сверху накинул плащ, расшитый орнаментом из солнечных крестов?— конечно, вещь заметная, но ночи осенних лун бывают прохладными. Особенно, если ночевать придется вдалеке от жилья. Свой дорожный мешок он собрал еще быстрее. То, что нет меча,?— это, конечно, не слишком удачно. Но не смертельно. Опыт подсказывал Конану, что рано или поздно на его пути всегда подворачивался кто-то, у кого какой-нибудь меч обязательно был. И обычно во время такой встречи меч менял своего хозяина. Ну, не сразу, конечно, а после более или менее утомительных убеждений. Впрочем, самые умные сразу его бросали и убегали, не позволяя Конану приступить к предъявлению наиболее веских доказательств жизненной необходимости ему именно этого конкретного меча. Так что меч?— не проблема. Конан ещё раз прошелся по комнатам, по очереди выглядывая в каждое окно. Во дворе догорало невысокое длинное строение, то ли сарай, то ли пристройка к конюшне, отсюда не разобрать. Слуги уже не пытались его потушить, поливали водой соседние бревенчатые стены с подветренной стороны, чтобы спасти хотя бы их. Воду носили кожаными ведрами и бурдюками из колодца на заднем дворе, передавали по цепочке.

Шума продолжающейся потасовки слышно не было?— может быть, на этот раз и в самом деле цыгу удалось победить и уничтожить относительно малой кровью. Это должно бы радовать, только вот радости нет. Да и странно. Обычно цыгу и малая кровь?— понятия несовместимые. Куда вероятнее, что слишком толстые стены надежно глушат звуки боя, не докатившегося пока до этого крыла. Конан вернулся в первую комнату. Подумав, содрал с королевского парадного плаща горсть наиболее крупных камешков, сунул и их в мешок. Вообще-то деньги у него были?— они с Квентием с самого начала поездки разделили золото так, чтобы ни один из их небольшого отряда, по той или иной причине оставшись в одиночестве, не оказался бы при этом еще и без денег. Мало ли что в дороге случиться может? Так что золото у Конана было?— полсотни золотых аквилонских империалов, пересыпанных в тщательно привязанный к поясу кожаный мешочек. . Но это было аквилонское золото. А иногда возникает такие обстоятельства, когда очень бы желательно было бы расплатиться чем-то менее кричащим ?Вот он! Лови его!?. И хотя в торговом Шеме аквилонские золотые империалы встречаются?— а назовите мне хотя бы одну денежную единицу, которая не встречалась бы в этой стране купцов! —?но широкого хождения они не имеют. Слишком крупная монета слишком далекой страны. Конан захлопнул сундук и затянул лямки мешка. Теперь он был готов. Оставалось только ждать. Проклятье! Он терпеть не мог ждать.***