СоНП.5 (1/1)

Вопль удался на славу. Толстую служанку словно ветром сдуло?— больше не пытаясь прикрыть своей пышной грудью королевскую дочку, она отлетела к стене и скорчилась в углу под окном, обеими руками зажимая уши. Хлыща тоже отбросило в другой конец комнаты. Вернее, наверняка отбросило бы, если бы Лайне не продолжала плотно стискивать зубами его окровавленный палец. А потому он, пытаясь оказаться как можно дальше от источника вопля, в итоге протащил за собой через всю комнату не только саму Лайне, но и довольно тяжелую скамью, в которую она злорадно вцепилась руками и ногами. Драгоценные побрякушки при этом разлетелись по всей комнате широким сверкающим веером?— краем глаза Лайне отметила, что вот это действительно было красиво,?— а ларчик жалобно хрустнул под деревянной ножкой. Скамейка была тяжелая и довольно широкая, а потому напольному ковру и стоящим на нем подставкам для факелов попутно был тоже нанесен определенный ущерб. Набирая в грудь новую порцию воздуха, Лайне смилостивилась и слегка разжала зубы?— ровно настолько, чтобы хлыщ и не подумал о новой попытке отобрать брошку. Он и не думал?— выдернул руку, прижал к груди, смотрел с ужасом. Лайне заорала снова, про себя размеренно считая?— так считать научил ее когда-то престарелый Хальк, главный смотритель императорской библиотеки. Если считать не просто так, а представлять при этом мерно падающие капли клепсидры, провожая каждую из них мысленным взглядом, то счет твой получается всегда с одинаковой скоростью, и ты можешь точно определить отрезок прошедшего времени. Очень удобно. По коридору прогрохотали торопливые шаги нескольких бегущих людей, о каменную стену гулко ударила тяжелая дверь, распахнутая с налета. —?Что здесь происходит?! Лайне прекратила орать и с любопытством обернулась к двери. Ей действительно было интересно?— кто успел первым, а по хриплому перепуганному крику человека не очень-то опознаешь. Хотя голос и показался ей знакомым. Точно! Первым в комнату ворвался Квентий?— весь из себя ужасно грозный и с обнаженным мечом наперевес. За его спиной топтались еще двое. Быстро они, однако! Почти в три раза быстрее, чем в родном замке. Хотя, конечно, тут их поселили всех почти что рядом, так что нету в проявленной ими прыти такого уж большого достижения. Лайне сплюнула брошку в ладонь и захныкала скандально, указывая пальчиком на хлыща: —?А чего он дерется?! Сначала брошку подарил, а потом руками полез! Чуть не раздавил! И платье помял! И дерется!!! В комнату ввалились еще четверо стражников?— на этот раз уже местные. Тоже неплохая скорость, хотя и похуже, чем у Черных Драконов. Квентий обвел взглядом разгромленную комнату, мрачно посмотрел на Лайне и перевел тяжелый взгляд на хлыща. Все остальные же смотрели на хлыща с самого начала, и взгляды эти не сулили тому ничего особо утешительного. Все стражники?— кроме, пожалуй, слишком хорошо знавшего Лайне Квентия?— видели перед собою довольно ясную и неприглядную картину. Забившаяся в угол и явно запуганная до потери соображения служанка, опрокинутая мебель, разбросанные по полу драгоценности. А посреди всего этого?— плачущая дочка одного из гостей в рваном и мятом платье, с разбитыми в кровь губами и растрепанной прической. А рядом с ней?— другой гость, с окровавленными руками, подозрительным беспорядком в одежде и отпечатком явно преступных намерений на вконец перекошенной роже. И что прикажете думать бедным стражникам? Причем все это безобразие, заметьте,?— в охраняемом ими замке… Местные стражники помрачнели. Хлыщ был в ужасе. Похоже, до него мгновенно дошло, как вся эта ситуация выглядит с точки зрения только что появившихся. К тому же слышавших последние Лайнины жалобы… —?Все было совсем не так! —?взвизгнул он. —?Мы просто играли! Я случайно!.. Я просто искал ее сестру!.. И осекся, покрываясь обморочной бледностью?— похоже, понял, что ляпнул нечто, не слишком-то оправдательное. Местные стражники помрачнели еще больше. Квентий страдальчески закатил глаза к потолку, а потом посмотрел на Лайне. Очень неприятно так посмотрел, осуждающе и укоризненно. Лайне заморгала, втягивая голову в плечи?— ей сделалось стыдно. Как бы ни был противен ей этот шемитский хлыщ, но она вовсе не желала ему мучительной смерти, да к тому же за то, чего он, вполне возможно, вовсе и не собирался совершать. Даже с Атенаис. Надо было как-то спасать положение?— и быстро, потому что местные стражники уже начали потихоньку окружать несчастного хлыща, от их угрожающих маневров впавшего в состояние полнейшей невменяемости. Она дернула одного из стражников за штанину и, когда тот обернулся в ее сторону, доверительно ему сообщила: —?Вот-вот! Пусть дядя Зиллах его накажет! Он жадный! Сначала подарил?— а потом отбирает!!! —?Она повертела перед самым носом оторопевшего стражника крупной брошкой, краем глаза отмечая, что теперь на нее смотрят уже все. —?Я только-только ее в рот засунула, а он сразу отбирать кинулся. Ну, я и заорала. Скажите ему, чтобы больше не отбирал! —?В рот? —?переспросил стражник, окончательно дурея. Квентий опять возвел глаза к потолку и что-то пробормотал. Счастливчик?— ему ругаться не запрещали! —?Пусть госпожа простит мне мою дерзость, но драгоценности существуют не для того, чтобы их есть! Стражник?— просто лапочка! Даже растолкуй ему Лайне заранее, что и когда говорить надо?— и то бы лучше не справился. Она заговорщицки поманила его пальчиком, словно собираясь только ему одному сообщить что-то на ухо по очень большому секрету. А когда он, хмурый и заинтересованный, слегка нагнулся?— выпалила громким шепотом, слышным даже в коридоре:? — Видишь камешки? Они на винные ягоды похожи! Я хотела попробовать?— а вдруг вкусные?! Может, остальные стражники даже и после этих ее слов так бы ничего и не поняли, ослепленные тем, что принимали они за истинную картину происшедшего. Но Квентий?— умница, не зря его папа так ценит, подыграл сразу же. Кому достаточно?— намекнул, а кому намеков не хватает?— растолковал поподробнее, на ушко.

Правда, после такого растолкования поглядывать на Лайне стали несколько странновато, но от хлыща отвязались. Интересно, что им Квентий там наболтал? Вряд ли, конечно, что-то слишком уж сильно порочащее королевское семейство, но все же… понимание Квентием долга начальника Малой королевской стражи иногда принимает очень странные формы. Под конец из угла вытащили испуганную служанку, и она подтвердила, трясясь и икая,?— да, так оно тут все и происходило. Хлыщ перевязал палец белоснежным платком с кружевами. Был он все еще бледен, но на ногах держался уже вполне устойчиво, на стражников поглядывал с видом оскорбленной в лучших чувствах добродетели. Стражники еще немного смущенно потоптались и ретировались. Квентий задержался. —?Месьёр,?— начал он неуверенно, бросая на Лайне быстрые настороженные взгляды,?— может, вам стоило бы отдохнуть? Дети иногда бывают очень… утомительны. Ну, это уж дудки! Лайне не собиралась так просто лишаться своего единственного развлечения на сегодняшний день! —?Месьер совсем не устал! —?заявила она решительно и сразу же заканючила,?— Месьер со мной гулять пойдет, правда, месьер? Он мне брошку подарил! Вот! Только скажи ему, чтобы больше не отбирал!— ?Вы бы с ней… того… поосторожнее.?— Теперь Квентий смотрел на одного хлыща. И смотрел сочувственно. —?Клянусь! —?Хлыщ прижал забинтованную руку к сердцу,?— Не собирался я забирать твою несчастную брошку! И в мыслях не было! Глаза его сделались злыми и несчастными одновременно. Больше всего на свете он, похоже, хотел бы воспользоваться первым советом Квентия?— ну, тем, насчет того, чтобы уйти отсюда куда подальше и отдохнуть как следует. Но Лайне знала?— не уйдет. Ему слишком нужен ее отец, чтобы вот так просто уйти и все бросить. Зачем нужен?— это уже другой вопрос, но нужен. И это дает самой Лайне определенную власть.

Забавненько. Квентий хотел сказать что-то еще. Но не сказал. Потоптался на пороге, вздохнул и вышел. В коридоре стихло эхо быстрых шагов. Служанка уже натягивала на Лайне мягкие сапожки. Хлыщ смотрел на закрытую дверь с явственной тоской. ?— Ну что?— пошли гулять? —?требовательно спросила Лайне, хватая обслюнявленой ладошкой его за шитый золотом и украшенный тончайшим кружевом рукав. Хлыща передернуло. —?Пошли,?— ответил он обреченно. Улыбка Лайне, когда они покидали комнату, была совершенно искренней. Действительно?— что может быть интереснее, чем прогулка с человеком, который вынужден тебя терпеть и улыбаться, хотя ты ему и неприятна до судорог? Похоже, этот день на поверку выйдет вовсе и не настолько противным, как показалось ей с утра…*** —?Что там за шум? —?спросил Конан сварливо. Он только-только задремал в большом мягком кресле, намереваясь как следует заняться важным послеобеденным делом переваривания пищи,?— а тут вопли, беготня, грохот оружия. Квентий пожал плечами: —?Лайне развлекается. —?А-а-а… Конан завозился, устраивая свое огромное тело поудобнее. Вообще-то он и не сомневался, что ничего серьезного не случилось, потому и не покинул уютного кресла. Голосочек своей младшенькой он узнал сразу же, и интонацию тоже опознал без труда. Злорадно-скандальная, очень громкая и эффектная, рассчитанная исключительно на неподготовленную публику. Когда ей действительно больно или страшно, она кричит совсем не так. А чаще?— вообще не кричит. —?Не зарвалась? Прежде чем ответить, Квентий какое-то время подумал. С сожалением покачал головой: —?Нет. В открытую договора не нарушала. Просто корчит из себя глупую мелюзгу, но оговоренных условий придерживается. —?Тогда?— пусть себе развлекается. Лишь бы от казарм да конюшен подальше держалась, да в гвардейские разборки не встревала. Тут места цивилизованные, могут и не понять… Квентий не уходил. Стоял на пороге, смотрел странно, хмурился. —?Что-то еще? Вместо ответа Квентий резко распахнул дверь. Выглянул в коридор. Пожал плечами, снова тщательно прикрыл тяжелые створки. Обернулся. Конан смотрел на него со все возрастающим интересом. —?Стражники,?— сказал Квентий тихо. —?Они явились очень быстро. Караульное помещение на первом этаже, я проверял?— они не могли так быстро успеть. Значит?— или случайный патруль оказался неподалёку, или… Или где-то здесь, рядом, есть другая караулка, о которой не сообщают гостям. Зачем хозяину замка нужна дополнительная секретная караулка в гостевом крыле? А может быть, даже и не одна караулка? —?Вот именно?— зачем?.. —?Конан хмыкнул. —?Что-то еще? —?Они были вооружены не для караула?— для боя. Ничего нефункционального, никаких украшений и серебреных лат?— все добротное, неновое, хорошо подогнанное. Двойной комплект мечей у каждого. Метательные ножи. Я не стал рассматривать слишком уж тщательно?— это выглядело бы подозрительным, но могу руку дать на отсечение, что все те побрякушки, что понавешены у них на поясах,?— не большее украшение, чем эта вот твоя серебряная… штучка. Только разве что сделаны они не так… поспешно и кустарно. И еще… Пожалуй, самое главное. Они?— не шемиты. Во всяком случае?— большая часть. —?Ну и что? Среди Драконов тоже аквилонцев раз-два?— да и обчелся. А шемиты?— так и вообще не очень-то любят ратные подвиги, предпочитая оплачивать наемников. Обычное дело. —?Да? Обычное? А много ли среди Черных Драконов кхитайских потомственных воинов клана Цыгу? Или, может быть, ты назовешь мне какого-нибудь другого шемитского короля, чья охрана практически целиком состоит из таких воинов?.. Пауза была долгой. ?— Ты не мог ошибиться? —?спросил Конан наконец. Очень спокойно так спросил. Квентий фыркнул. —?Я их видел. Вблизи. Старший стражник был шемитом, остальные?— нет. На них форма стражи асгалунского двора, издалека никто и внимания не обратит, но я-то рядом был. Я видел. Их лица. Оружие. Как они двигаются. И, главное?— глаза. Это цыгу, самые настоящие.?— Его передернуло. —?И их не меньше десятка… Цыгу были не просто непревзойденными воинами, умелыми борцами или искусными мечниками. Уникальность цыгу заключалась в отказе рядового бойца от собственной личности. Благодаря специальному воспитанию у цыгу не было иных желаний и целей, кроме как служить своему командиру или хозяину. Преданность их была безгранична и всеобъемлюща. Кроме священной особы командира, для рядового цыгу словно бы и не существовало других людей. После заключения контракта путем таинственных и тщательно скрываемых кланом обрядов эта преданность временно переносилась на нового хозяина?— и теперь уже его ценности и мнения становились приоритетными, а малейшие интересы начинали защищаться рядовыми цыгу ценой собственной жизни. То, что Квентий не досказал, было и так понятно любому, кто хоть раз видел воина цыгу в действии?— у двадцатки Драконов, окажись во время какой-нибудь заварушки они по разные стороны хотя бы с одним настоящим цыгу, шансов не было. Ни малейших.*** Закарис открыл дверь конюшни и поморщился?— еще одна королевская дочка. На этот раз?— младшая. Он замер, отступив в тень и надеясь, что девчонка его не заметит. Что она вообще тут делает? Где ее няньки? Нет, не то чтобы Закарис так уж очень хотел пообщаться с кем-либо из тех откровенных дур, которых выживший из ума старый король Аквилонии приставил к своим дочерям в качестве наставниц. Ему утренней прогулки с баронессой хватило по горло, спасибо! Он и сюда-то пришел сейчас не только из-за того, что Нахора следовало бы распрячь после прогулки, а чужих к себе боевой конь никогда не подпустит. Просто лошади его всегда успокаивали. А после полдневного общества этих двух дамочек?— баронессы и ее подопечной?— спокойствия асгалунскому военачальнику недоставало. И не было у него ни малейшего желания общаться теперь еще и с младшенькой. Вот он и тешил себя надеждой, что если подождать немножко в тени, то обязательно появится какой-нибудь аналог баронессы и уведет юную высокородную в какое-нибудь более для нее подходящее место. Главное?— чтобы подальше отсюда. Нет, не то чтобы Закарис не любил женщин. Он просто их не понимал. Не понимал, зачем нужно постоянно хихикать и закатывать глаза, зачем придавать самым простым словам двусмысленную загадочность. Не понимал, зачем нужно так много лгать. Особенно же не понимал он маленьких женщин. Тех, которые вроде бы еще дети, а вроде бы как бы уже и нет. Детей Закарис любил. И отлично знал, чего от них ждать. Дети не врут. Во всяком случае?— врут не так часто и зло. Детское вранье почти всегда беззлобно и основано на ?А вот у меня дома есть…? или ?А вот мой папа однажды…? Слушатели восторженно ахают, все довольны и никому не обидно. С детьми вообще очень просто?— сунул медовый пряник, выдержал несколько липких поцелуев в бороду, ну, может быть, на ноге немного покатал?— и свободен! Если бы с женщинами было так же легко… Взять хотя бы эту Атенаис. Такая милая вроде бы девочка… И?— ни слова в простоте. А еще врала, что лошадей любит. Когда она первый раз назвала Аорха лошадью?— Закарис было подумал, что она просто в терминах путается. Женщина, к тому же?— еще совсем юная, что с нее возьмешь? Но во время прогулки выяснилось, что она действительно считает закарисовского жеребца кобылой. Только на том основании, что у него ресницы длинные и ?вообще морда очень милая?. Как вам это, а?! Аорх всю оставшуюся дорогу шел, как в воду опущенный, и не знал, куда глаза девать от такого позора! И устал он невероятно?— ездить избалованная королевская дочурка предпочитала исключительно шагом, а от медленного и степенного вышагивания хороший боевой конь устает куда больше, чем от самого быстрого галопа. И в седле ведь держится совсем неплохо, вот ведь что самое-то обидное! Просто ?ах, что вы, что вы, прическа растреплется, это же так неприлично!? Не далее как сегодня утром он наивно полагал, что подружиться с этими сестренками будет не так уж сложно, но теперь понимал, что повторения подобной прогулки может просто не выдержать. Вот и прятался, выжидая. Кстати?— где эти нерадивые наставницы? На месте Конана он бы давно уже выгнал к песьей матери всех этих дур, явно не справляющихся со своими обязанностями и позволяющими ребенку одному шляться, где ни попадя. И конюхи куда-то запропастились, надо будет обязательно указать Мордохию, чтобы поставил охрану. Лучше?— стражника, а то упьются сегодня вечером все, мало ли что… Это же конюшня, в конце-то концов, не самое безопасное место для прогулок. Лошади и так-то животные крупные, могут и зашибить ненароком. А тут ведь не простые лошади?— конюшня гвардейская. Кроме Аорха здесь сейчас еще шесть боевых жеребцов содержатся и две кобылы?— тоже, между прочим, бою обученные. Но, конечно же, Аорх— самый роскошный. Равных ему не найти не только в Асгалунских конюшнях… Пока Закарис прятался в темном углу у входа, размышляя о том, куда же могли провалиться местные и приезжие слуги и служанки, вырвавшаяся из-под опеки девица неторопливо шла по проходу, ведя рукой по жердинам загородок и внимательно рассматривая лошадей. То ли младшая действительно разбиралась в них чуть получше старшей сестрицы, то ли просто ее потрясла мощь огромного темно-серого закарисовского жеребца, но она замерла как раз напротив его стойла, запрокинув голову и восхищенно уставившись за загородку. Постояв так какое-то время, она воровато огляделась, словно опасаясь?— не видит ли ее кто. Но Закариса не заметила и успокоилась. А потом она сделала то, от чего у ко всему, казалось бы, привыкшего за свою жизнь военачальника волосы встали дыбом, а сердце рухнуло куда-то поближе к печенке. Она раздвинула две жердины загородки и ловко скользнула внутрь стойла.*** Закарис не заорал благим матом только потому, что, даже находясь в крайней степени ужаса, отчетливо понимал?— лошадей пугать нельзя. Ни в коем случае. Даже боевых. Тем более боевых… Он пролетел отделяющее его от стойла расстояние единым махом, буквально на цыпочках. Стремительно?— но почти бесшумно. Он все время с замиранием сердца ожидал услышать глухой удар и короткий вскрик, означавшие, что он опоздал. Может быть, даже и без вскрика?— Аорх огромен, а много ли этой крохе надо?.. Оказалось?— много. Она стояла у левой передней ноги, держалась правой рукой за стремя, а левой пыталась достать уздечку. Она собиралась на него залезть! Росту в ней было?— хорек наплакал, а Аорх?— зверюга крупный, она до его холки не могла дотянуться, даже на цыпочки встав и всем своим щупленьким тельцем на него буквально навалившись. Несчастный Аорх хрипел, вращал выпученными глазами и изо всех сил затруднял ей эту задачу, задирая голову как можно выше. Но почему-то не спешил оприходовать нахалку по затылку мощным копытом. Более того?— в его вытаращенных глазах плескался беспомощный ужас и какая-то совсем уж непонятная обреченность. Он даже слегка присел на задних ногах, словно испуганный жеребенок. —?Иди сюда! —?прошипел Закарис. Он не помнил, как ее зовут, эту младшенькую, а так и рвавшиеся с языка многочисленные эпитеты предпочел благоразумно опустить. —?Только медленно. Она обернулась, вздрогнув, и на какой-то ужасный миг ему показалось, что она сейчас начнет спорить?— слишком уж характерное выражение было написано на ее азартно-недовольном личике. Он хорошо знал такие выражения. Они обычно предвещали сильную нагрузку на уши в виде скандальных воплей ?ХОЧУ!!!? И даже внутренне сжался, готовясь прыгнуть вперед, проламывая хлипкую загородку, и выволочь ее оттуда. Сразу же, как только испустит она первый свой вопль, а хорошо обученный боевой конь отпрыгнет назад и встанет на дыбы, метя копытом ей… Но его ждала новая неожиданность?— вредная девчонка вопить не стала. По её лицу словно прошла тень, она поморщилась обиженно и вздохнула, но этим выражения своего недовольства и ограничила. Отпустила стремя, мимоходом как-то очень привычно проведя ладошкой по серой шкуре?— Аорх еще больше глаза выкатил, смотря на хозяина с немой мольбой,?— и нехотя шагнула к загородке, протягивая Закарису руку. Он выдернул ее из стойла одним движением, отшвырнул за спину и аккуратно положил жердь на место. Аорх фыркнул и шумно вздохнул. И Закарис мог бы поклясться, что вздохнул он с явственным облегчением. —?Славный конь,?— раздался из-за спины тонкий голосочек. —?Для боя обученный, да? Хорошо, хотя бы ?милой лошадкой? не обзывает. Закарис обернулся. —?Он мог тебя убить. —?Не-а! —?Она помотала головой. —?Он же умный. И добрый. Просто хорошо обученный, а это?— другое. Он ваш, да? Закарис кивнул. Желание немедленно выпороть эту мелкую заразу постепенно становилось не таким уж острым и нестерпимым. По мере того, как сходил на нет пережитый им только что ужас. Как же ее зовут-то? Впрочем, какая разница! Вряд ли их общение продлится настолько долго, что ему придется как-то ее называть. Надо просто отволочь маленькую паршивку к баронессе или другой какой дамочке из конановской свиты, пусть получше приглядывают за своей подопечной и сами с нею общаются. Светло-соловая кобыла Хьяма по кличке Бестия неслышно подошла к самой загородке и теперь пыталась цапнуть Закариса за то, до чего получалось дотянуться. Пока дотянуться у нее получалось только до отворота старой и довольно-таки грязной куртки, но она не отчаивалась. Странно, но на стоящую в пределах ее полной досягаемости девчонку она совершенно не обращала внимания. Девчонка мимоходом погладила Бестию по оскаленной морде и вздохнула, снова глядя через хлипкую загородку на огромного серого жеребца. —?У папы тоже есть боевой конь. Он черный.?— В голосе ее неожиданно прорезались тоскливые нотки. —?Вороной то есть. А мне даже старую глупую Рыжуху?— и ту не подарили. — У тебя совсем нет своей лошади? Закарис не хотел с ней разговаривать, но вопрос вылетел как-то сам собой, он даже не понял, как такое получилось. Девчонка явно смутилась, пожала узкими плечиками, глянула виновато. —?Ну, как сказать… Есть Толстячок. Он пони.?— Улыбка ее была кривой.?— Он очень хороший, но старенький, понимаете? Одышка, бабки пухнут, аллюра не держит… Бестия отпустила на миг изжеванный закарисовсвский рукав, издевательски фыркнула и помотала головой. Похоже, даже она не собиралась признавать ходячее недоразумение с подобными характеристиками за настоящую лошадь. Девчонка резко развернулась, глаза ее сузились. —?Он?— хороший… —?повторила она с угрозой, глядя Бестии прямо в глаза. И Бестия, панически сверкнув выкаченными белками, шарахнулась назад с такой скоростью, что выдрала изрядный кусок кожи из многострадального военноначальнического одеяния?— разжать челюстей она попросту не успела. И это?— Бестия, которой не раз случалось загрызать наглых двуногих шакалов, пытавшихся пощипать караванные пути?! Закарис посмотрел на девчонку по-новому. С интересом посмотрел. Решился. —?Послушай, если ты уж так любишь лошадей… Там дальше есть обычная конюшня. Там их много. Разных. А сюда больше не ходи. Опасно тут, понимаешь? ?— А! —?презрительно махнула онарукой. —?Разве там лошади? Одни клячи да молодняк. Вот это?— настоящие лошади… И Бестия поддержала ее высказывание издевательским ржанием?— но, на всякий случай, из самой глубины стойла. Склонив голову набок, Закарис смотрел на младшую королевскую дочь. Думал. Вроде бы сестры?— а такие разные. Спросил неожиданно для самого себя: ?— Послушай, а как тебя зовут?..***