Интерлюдия II - С чистого листа (1/1)

Первое, что она почувствовала, проснувшись, это запах дерева – приятный и тёплый, какой бывает у свежеспиленных досок, с лёгким привкусом смолы на языке. Стоило повести носом, и к нему добавился целый букет иных ароматов – чистого белья, высушенных трав, варёного мяса, а ещё, почему-то, нагретого камня. Тихо вдохнув тёплый воздух, женщина открыла глаза. Это далось неожиданно легко. Тело практически пело от переполнявшей его энергии. Странно, но отчего-то ей казалось, что пробуждение должно было быть гораздо, гораздо худшим. Такое иногда бывает – человек готовится к беде, накручивает себя, а потом оказывается, что переживания его и лепты* гнутой не стоят. Был ли это тот случай? Неясно. Порой дурные предчувствия накатывают и вовсе безо всякой причины, так может быть, она просто загуляла вчера, напившись без меры вина? ...Раскрошившиеся и истёртые ветром руины храма напоминали вывернутые рёбра титанического зверя. Посреди пустыря яростно полыхал гигантский костёр, озаряя тьму и отбрасывая на колонны и камни силуэты скачущих вокруг него дикарей. Это могло бы показаться танцем, но она видела в происходящем нечто более зловещее – ритуал, прославляющий их жестокого бога. Стучали барабаны, гремели на ветру костяные тотемы, крики пленников эхом отзывались в ночи, а шакалоголовые твари уже волокли на извращённое подобие алтаря очередную жертву.

Воительницу это зрелище не испугало – она и не такое видала. Её нервы давно прошли закалку пламенем, кровью и сталью. А потому, прошептав короткую молитву, она лишь сильнее пригнулась к земле, да перехватила обратным хватом кинжал, заходя за спину ближайшему часовому... Что? Это ей не привиделось? Как она вообще там оказалась? Память пестрела дырами, словно изодранная рубаха бедняка, но образы затерянного в песках капища не пропадали, оставаясь кристально ясными. Это последнее её воспоминание? Значит, в храме она сражалась вчера... или не вчера это было? И где она находится сейчас? Сдавленно зашипев, женщина оторвала голову от набитой травой подушки. Свесив с кровати ноги, она села, тыльной стороной ладони протерев глаза. Зрение слегка плыло, но постепенно обретало былую ясность, вылавливая из тумана наполняющие комнату предметы и вещи. Это был не дом, но... пещера? Точно не сказать, но судя по куполу природных каменных стен – да. Пол, однако, был сколочен из гладко оструганных досок, ошкуренных и покрытых выделанными звериными шкурами. В дальнем углу, между открытыми настежь окнами, расположилась дверь – прямо напротив неё застыла причудливая машина, напоминающая то ли осадный онагр, то ли подъёмный кран. Танцевали в солнечных лучах пылинки, поднимаясь и закручиваясь игривыми потоками. Трепетали на ветру тонкие льняные занавески, время от времени пропуская внутрь листья и мелких мошек. Не смотря на тень, было довольно жарко – постель и покрывало пропитались потом насквозь. Мебели в пещере оказалось немного; вся как на подбор грубая, но надёжная. Та кровать, на которой сидела она; ещё одна возле большого очага, обложенного плотно подогнанными друг к другу камнями; стол с парой стульев; пара сундучков, да широкий шкаф. Хотя нет – по другую сторону от очага нашёлся ещё один стол. Он был весь заставлен разной мелочью – чашами, тарелочками, собранными в горсти причудливыми камнями и прочей ерундой, вроде изогнутых, словно спирали, древесных корней или оструганных осколков кости. В комнате вообще было много странноватых вещиц – под потолком на натянутых верёвочках кто-то развесил целые букеты листьев и полевых цветов; пучки шерсти и птичьих перьев; там же сушились лоскуты кожи и тканей, явно в чём-то предварительно вымоченных. Уж не к травнику ли она попала? Это бы объяснило и слабость тела, и спутанные воспоминания. Может быть, её ранили, а кто-то потом подобрал? Может и сам хозяин пещеры? Привстав, женщина неуверенно поднялась на ноги. В первую секунду тело подвело её, заставив неловко покачнуться, но она быстро восстановила равновесие. Опустив взгляд, воительница поняла, что всё это время была полностью обнажена. Тело её, тем не менее, пребывало в отличном состоянии. Ни ран, ни синяков, ни ссадин, только привычная сетка шрамов покрывала предплечья, кисти и плоский живот... ...— Держать удар! — рявкнул рослый мужчина прямо над ухом. Инструктор был облачён в простые кожаные доспехи, покрытые алым плащом, но для неё – молодой девчонки, не видавшей и дюжины зим – он казался настоящим гигантом. Сложно передать ту смесь благоговения и опаски, что испытывала она перед одним из истинных защитников родной земли, да только не время сейчас отвлекаться. Упражнения и без того тяжелы – не хватало ещё прогневить инструктора. Пока девчонка думала, воин обошёл её, неодобрительно покосившись на пошатнувшуюся стойку, а затем неспешно двинулся дальше, к таким же, как и она новичкам. Просторный, посыпанный рыжеватым песком, двор был заполнен почти целиком. В несколько рядов выстроились сильнейшие сыновья и дочери полиса – дети, решившие связать свою жизнь с воинским ремеслом. У каждого в руках находилась грубо оструганная палка, толстая и тяжёлая, оставляющая в пальцах занозы и стирающая кожу до кровавых мозолей. Жестоко и неуступчиво давило на голову аргосское солнце, безжалостно прижигал босые ступни песок, а грубая туника постоянно царапала и раздражала кожу. Это ничего. Она это выдержит. Родители будут ею гордиться... Новая вспышка воспоминаний почти уронила женщину на пол, но она устояла. Распрямившись, воительница подхватила со стула оставленный кем-то алый плащ, привычным движением повязав вокруг бёдер. Не то чтобы она стеснялась своего тела – если спутанная память не лжёт, она не нежным цветком была, а воину не пристало наготы стыдиться – однако ходить по чужому дому совсем голой было бы всё-таки не слишком вежливо.

Но всё-таки кто живёт здесь? Столько чудных вещей, но сколь мало среди них личных и повседневных. Нет ни одежды, кроме той, что она несёт сейчас на себе, ни инструментов, ни украшений или детских игрушек. Может быть сюда переехали недавно? Должно быть так. Присев, женщина провела пальцем по срезу доски и согласно кивнула – дерево пахло и ощущалось довольно свежим. Тогда ничего удивительного; видать и вправду хозяин не успел обжиться на новом месте. Тихо проскользнув дальше, она остановилась у очага. Огонь в нём давно погас, но угли остыть ещё не успели – протянутые ладони без труда уловили остатки тепла. Рядом на камнях стоял грубый деревянный горшок, накрытый неровной крышкой. Не в силах сдержать любопытство, воительница приподняла её, заглянув внутрь. В тот же момент в нос ударил запах варёного мяса, приправленного специями и душистой травой. Слюна сама собой наполнила пересохший рот, а пальцы потянулись к угощению. Некрасиво вот так вот на чужую еду без спроса набрасываться... но громкое урчание живота стало последней соломинкой. Подхватив горшок, воительница зачерпнула варево оставленной внутри ложкой, без колебаний отправив его в рот. Быстро работая челюстями, женщина пережёвывала куски мяса и вываренные овощи и коренья, запивая их крепким бульоном. Может она и вправду голодала слишком долго, но эта простая похлёбка показалась ей изумительно вкусной. Горшок был большой – на двоих бы хватило – вот только содержимое его закончилось слишком уж быстро. — Можешь не спешить, — раздался за её спиной мягкий женский голос. — Это я сварила для тебя. Если не хватит – в погребе найдётся добавка. Стремительно подскочив и развернувшись к незнакомке, воительница рефлекторно перехватила ложку так, словно в руке её лежал нож. ?Я точно жива?? — промелькнул в её голове вопрос. Мысль бесполезная, смешная и глупая, но в полной мере отражающая охватившую воительницу растерянность. Не из-за присутствия в доме посторонней, но из-за того, какой эффект та произвела. Словно тяжёлым кулаком кто-то врезал под дых, выбив из лёгких воздух. Словно разом кончилось дыхание, а сердце заменили раскалённым углём. Её не удивить очередным смазливым личиком или ладной фигурой, вот только...

Вот только настолько соблазнительных, чувственных и поэтически прекрасных женщин ей встречать раньше не приходилось.

Незнакомка имела запоминающуюся внешность. Она была молода, красива, высока – самой воительнице уж точно ни дактиля** не уступит. Смуглая с бронзовым отливом кожа была безупречно чиста и слегка мерцала, отражая солнечный свет. Чёрные, словно ночное небо, пряди обрамляли приятный овал лица, очерчивали высокие скулы, чтобы затем невесомым покровом упасть на плечи и пышную грудь. Полные губы твёрдо сжимались, однако слегка приподнятый уголок выдавал хорошее настроение хозяйки, в то время как лукавые агатовые глаза мерцали сдержанной иронией. Хозяйка пещеры имела гибкое, здоровое тело. Подтянутые, правильно сформированные мышцы гармонировали с женственной фигурой, что говорило о близком знакомстве с гимнастикой. Но не с воинской подготовкой – последнее воительница уверенно определила опытным взглядом. Не было некоторых характерных черт, а изящные кисти, покоящиеся сейчас на узкой талии, не имели и следа огрубения или мозолей. Да и можно разве такими пальцами меч-то держать? Одежда незнакомки, как и она сама, в полной мере отражала её необычность. Да, в костюме прослеживались следы стигийской культуры, но сам он не показался воительнице знакомым. На нём не было ни вышивки, ни рун, позволяющих причислить владелицу к тому или иному народу или как-то уточнить род занятий или семью. Белое, словно распустившаяся по весне лилия, одеяние интересным образом оттеняло загорелую кожу, что окончательно выдавало в женщине чужеземку. Широкая полоса ткани придерживала крупную грудь; поверх неё через левое плечо было наброшено спускающееся почти до земли белое покрывало, скрепленное тяжёлой застёжкой на правом бедре. Волосы свободно рассыпались по плечам, однако саму голову покрывал туго стянутый на затылке платок. Украшений, как и обуви, незнакомка не носила – её заменяли обёрнутые вокруг лодыжек льняные ленты. Странный, но практичный комплект одежды. Одновременно простой и не мешающий двигаться наряд, превосходно подчёркивал выдающуюся красоту носящей его женщины.

...На постоялом дворе разгорался праздник. Погода стояла хорошая – ни одного облачка, да и ветер теплый – поэтому воины праздновали прямо под открытым небом. Мебель трещала под блюдами с угощениями, вино лилось через край, а девушки – прекрасные девушки Аргоса – веселились, танцевали и пели. Хозяин приказал выставить несколько длинных столов под уличный навес – его-то и заняли от края до края веселящиеся наёмники и городская стража. Так-то они друг друга на дух не переносят, но уж больно веский выдался повод – сумели отбиться от пиратского налёта, да бескровно почти. Ещё и главаря их живьём взяли! Она, между прочим, взяла, приложив хорошенько рукоятью меча по шлему! Потому и хлопают её по плечам местные стражники и ополченцы, поздравляют и благодарят, да разбавленным вином угощают.

Расхохотавшись услышанной шутке, воительница ухватила проходящую мимо служанку, ловким движением посадив к себе на колени. Руки сами собой огладили молодое тело, остановившись на упругих бёдрах. Та и не возражала, смущённо потупив взгляд, а уж какие сладкие у неё оказались губы... Уже почти привычно подавив мигрень, она тряхнула головой... а затем осознала, в каком положении находилась всё это время. ?Что же за глупость я творю?? – ошарашено подумала воительница. Осторожность там или нет, но наставив на хозяйку дома оружие, да ещё и такое нелепое, наёмница повела себя не только смешно, но и довольно грубо. Она уже давно не была неоперившейся девчонкой, которую могло бы оправдать незнание чужеземных традиций. Законы гостеприимства просты и едины для всех: если дали тебе крышу над головой – за оружие не хватайся, и в хозяев им не тычь. Даже если оружие – это кусок обструганного дерева в полторы ладони длинной.

Поэтому, тяжело вздохнув и заново оценив угрозу, воительница распрямилась, положила злосчастную посуду на борт очага, после чего примирительно подняла руки. — Налюбовалась? — спросила незнакомка, улыбнувшись. Похоже, что откровенный, изучающий фигуру взгляд оскорблением для неё не стал. Красуясь, она сделала один оборот, демонстрируя подтянутое и сладострастное тело. — Ну, тогда смотри. За погляд денег не беру. — Тобой хоть целый день любоваться готова, красавица, — не растерявшись, парировала гостья. — Такую не в каждом городе встретишь. — Спасибо, — она наигранно приложила руку к груди, не сводя, впрочем, с гостьи глаз. — Нечасто меня так хвалят. Того и гляди скоро совсем заржавею и мхом зарасту. — Да быть такого не может, – наёмница недоумённо выгнула бровь. В подобное заявление сложно было поверить. Да что бы такую женщину и замуж никто не позвал? — Что же за слепцы с тобой живут? — Живут со мной птицы и звери лесные, — хозяйка дома плавно обогнула стол и подошла ближе. Не делая резких движений, она взялась за подол импровизированной юбки воительницы и как-то очень ловко вздёрнула его, обернув вокруг тела, завязав на плече и бёдре, превратив тем самым в подобие короткого хитона. — Если же ты о людях, то никто рядом со мной не селится. А точнее это я никого поблизости не терплю. — Отчего так? — странности наслаивались одна на другую. По всему складывалось, что её спасла и выходила отшельница. На преступницу, заслужившую изгнание, та не походила ни капли, как и на неизлечимо больную; наоборот – женщина была опрятна, молода и здорова – такую невесту в любом селении примут с радостью, тем более, если та целительница толковая или травница. — Наше племя редко привечают в народе, — чувственные губы сложились в грустную улыбку, вызывая сильное желание хоть как-то подбодрить собеседницу. — Да и не так давно я здесь – решила сначала обжиться, да окрестности оглядеть. Рано или поздно выйду и к городу, но перед этим хочу понять – что там за люди живут, и чего от них ожидать. — Вот как, — воительница согласно наклонила голову. — Разумно. Если так, то составлю тебе компанию – нечего такой красоте без внимания чахнуть. Но скажи мне вот что – это ты меня от смерти спасла? — Действительно, — кивнула в ответ хозяйка. — Пусть твоё спасение не было моей целью, оказавшись поблизости, я не стала проходить мимо. Гостья быстро уловила скрытый в словах подтекст. Её собеседница не намекала на вознаграждение прямо, но давала понять, что вовсе не будет против ответной услуги. Что ж, спасительницу свою обижать – последнее дело; за такое и боги карают, и люди. Да и кто захочет лечить её во второй раз, не выкажи она благодарности? Словно предугадав её мысли, хозяйка пещеры заговорила снова: — С делами пока подожди, — взмахом руки она прервала просящиеся на язык вопросы. — Сначала поешь, как следует, дух переведи, а потом и серьёзные темы обсудим. Тебе уже можно крепкую пищу – здоровье позволяет. Присаживайся; я накрою на стол. Усадив гостью, незнакомка ловко подцепила одну из половых досок прямо посреди комнаты. Да только не доска это оказалась, а хитро сделанный люк, прячущий под собой лестницу в подпол. Вскоре она вернулась оттуда, держа в руках корзинку с фруктами и овощами. Женщина выставила угощения на стол, а затем спустилась вниз ещё раз – теперь уже за деревянным кувшином и кусками крупно нарезанного мяса. Последние тут же были нанизаны на тонкие, гладко оструганные прутья, и помещены прямо над очагом. Только хозяйка присела перед ним, что-то неясно прошептав и поведя рукой, как потухшие угли вспыхнули с новой силой. Ореол жара поднялся над ними, и уже через несколько минут комнату заполнил аппетитный запах жарящегося мяса. Нечеловеческим усилием воли воительница подавила поднявшее голову любопытство и возобновила трапезу. Теперь она могла есть неспешно – утолив первый голод, было гораздо приятнее растянуть удовольствие, тщательно наслаждаясь пищей. Хозяйка плавно села напротив гостьи и разлила по чашам напиток, выдвинув одну в её сторону. Внутри оказался фруктовый сок, на вкус одновременно и кислый, и сладкий, но приятный, замечательно утоляющий жажду. Почему-то на ум пришла мысль, что по сравнению с предыдущей трапезой, эта была значительно лучше. ...В метре от клетки шлёпнулась на землю миска с кормёжкой – единственная еда на весь день. Надсмотрщик перехватил её недовольный взгляд и гнусно оскалился. С трудом сдерживая гнев, воительница просунула руку сквозь прутья и, зацепив кособокую миску кончиками обломанных ногтей, потянула её к себе. В плену у шакалов было по-настоящему ужасно – тесно, жарко, скверно пахнет нечистотами и месяц немытыми телами, но хуже всего оказалась еда – такие помои и дурной хозяин свиньям своим не бросит. К сожалению, нищие не выбирают. Есть это она не желала, но подохнуть от голода воительнице хотелось ещё меньше, поэтому, уже привычно подавив брезгливость, она проглотила первую порцию отдающей тухлятиной жижи. Их таких набралось почти три десятка – все как один иностранцы, оказавшиеся в пустыне в неудачный час. Местные-то знают, когда и куда не стоит соваться, однако случайных путников предупреждать не спешат, своя-то рубаха ближе к телу. Того и гляди за их семьями придут – надо же шакалоголовым кого-то приносить в жертву? Потому и выпал ей и её товарищам по несчастью подобный рок – попасть на алтарь злобного божества. Некоторых уже успели прирезать, остальных берегут – для чего только богам известно. Одно ясно – ничего хорошего их уже не ждёт... — Сколько я проспала? — отрешившись от воспоминаний и приняв из рук незнакомки тарелку с мелко нарезанными овощами, задала воительница давно наболевший вопрос. — Десять дней. Точнее десять с половиной. — Немало, — число действительно вызывало оторопь. Обычно от болезней и ран она отходила куда быстрее; некоторые даже считали её колдуньей или отмеченной благословлением богов. — Не удивительно, что так голова трещит... будто весло об неё сломали. — Говоришь, словно из личного опыта, — её собеседница лукаво улыбнулась, пряча смешинки в уголках глаз. — Но ты не ошиблась. Шакалоголовый действительно крепко приложил тебя по затылку. — Шакалы? Постой, ты была в храме? — О каком храме ты говоришь? Воительница потупилась, пытаясь распутать клубок беспорядочных мыслей. Несколько минут она щурилась, пытаясь выстроить осколки смутных видений в единую цепь, но, в конце концов, сдалась, сдавленно выдохнув ставший вдруг чересчур густым воздух. — Не уверена, что помню точно, но меня, кажется, наняли на разведку одного из их капищ. Или я должна была кого-то оттуда спасти? Воспоминания путаются, так что сложно сказать точно. Здесь нет ничего похожего поблизости? — Я ещё не всю округу осмотрела, — хозяйка задумчиво нахмурилась. — Но на день пути вроде бы ничего такого. Есть руины, но там нежить засела, и много. Ты точно ходила не туда. — В таком случае, где ты меня нашла? — Знаешь как шакалы ?костры зажигают?? — дождавшись подтверждающего кивка, женщина продолжила. — В этот раз штурмом брали Сетет, и довольно успешно. Захватили стену, выбили лучников и алхимические машины. Могли бы и победить – тут-то я и вмешалась.

Сделав несколько глотков, хозяйка продолжила объясняться: — Не пойми меня неправильно – жизнь отшельницы мне по нраву, вот только допустить такой беспорядок под боком я не могу. Если бы эти дикари разграбили город и разбежались по окрестностям – о спокойной жизни можно было бы забыть и не вспоминать более. Потому я и отправилась в их лагерь – стражи там осталось всего ничего. Пускай с целой ордой мне не тягаться, но вот у их колдунов землю из-под ног выбить – вот это мне было вполне по силам. Тебя как раз подняли над котлом, когда я столкнула жреца в его же варево. — А потом? — гостья подалась вперёд. — А потом я добила подранков и принесла тебя к себе домой. Затянула раны, отмыла, выходила, — на несколько секунд хозяйка пещеры замялась. — Сказать по правде, такой долгий срок в постели – это моих рук дело. Ты неплохо поправлялась, но была истощена и слаба, и, раз уж спешить было некуда, я погрузила тебя в исцеляющий транс, надеясь залечить самые тяжёлые травмы. — Это что же такое со мной сделали? — против воли воительница напряглась, ожидая действительно скверной новости. — Ты почти угадала – тебя довольно сильно приложили по голове. Внешних повреждений почти не осталось – так, пара царапин – но я решила не рисковать. Ты извини, если можешь, за самоуправство, — хозяйка виновато улыбнулась, — но в подобных делах лучше дать лишку, чем действительно умом тронуться. — Я не в обиде, — поддавшись внезапному порыву, воительница успокаивающе погладила по руке вздрогнувшую от неожиданности женщину. — Ты и без того немало мне помогла. А то, что в голове путается – это бывает. Меня как-то зингарским варевом напоили – вот там да, чуть сама себя не забыла, ни как зовут, ни откуда родом... В этот момент хозяйка пещеры с чувством хлопнула себя по лбу, помянув вполголоса чью-то мать. — Извини, со всеми этими откровениями совсем позабыла спросить... Как же зовут мою гостью? — Кирена из Аргоса, — воительница коротко кивнула. — Рада знакомству...? Несколько секунд её собеседница напряжённо молчала, собираясь с мыслями.

— Ты можешь звать меня... Фара, — женщина запнулась, а затем протянула ей руку. Кирена привычно обхватила запястье, слегка сжав его, используя распространённое в Аргосе и Аквилонии воинское приветствие. — Это не совсем то имя, к которому я привыкла, но иногда прошлое должно остаться в прошлом. Поэтому называй меня Фара – ведьма из Нибейской Долины. Зацепившись за знакомое название, воительница прикинула, какой должна была проделать путь. Результат её ужаснул. Джакалы протащили её через всю Стигию – от западного побережья, до восточного русла Великой реки. Сколько же она пробыла в плену, страдая от голода и жажды, изнемогая под испепеляющим пустынным солнцем? Осознав это, она по-новому взглянула на приютившую её женщину. Если Фара смогла выходить её, да так, что не осталось ни болезней, ни ран – она и вправду выдающаяся целительница. — Выходит я крепко тебе задолжала, — решив не откладывать этот вопрос, спросила Кирена в лоб. — Чем я могу отплатить за твою помощь? Вещи мои, как видишь, больше не при мне, да и кроме воинского дела я немногое умею... Хозяйка снова прервала её, жестом остановив сбивчивую речь. Наполнив чаши соком, она подняла свою и негромко, но с расстановкой произнесла: — Я спасла тебя не ради награды. Уверена, что хочешь вернуть долг? — Уверена. За добро людям надо платить добром. — Что ж, ладно... Тогда так, Кирена, я тебя спасла и в благородство играть не буду. Выполнишь для меня пару просьб – и мы в расчете. Заодно посмотрим, как быстро у тебя голова после удара прояснится. А по поводу храма твоего постараюсь разузнать. Боги его знают, зачем ты туда так рвёшься, но я в чужие дела не лезу, раз рвёшься, значит, есть зачем… Оказавшаяся на знакомой территории наёмница улыбнулась и, стукнув чашей о чашу, весело произнесла: — Что ж, вот это уже другой разговор!━══════╗?╔══════━ День медленно шёл на убыль. Небо окрасилось во всевозможные оттенки янтаря, а ветер постепенно терял свою силу. Полуденный жар шаг за шагом уступал место прохладе, но что гостья, что хозяйка – обе не пожелали сидеть в душной пещере, решив на улице продолжить знакомство. Там уже была вырыта лунка для костра, да ютились под небольшим навесом заботливо приготовленные поленья. Сложив их ?домиком?, хозяйка пещеры снова взмахнула рукой – как тогда, возле очага – и посреди поляны вспыхнуло янтарное пламя. Произошло это прямо перед усевшейся на поваленный ствол воительницей, отчего та, вскрикнув, откинулась на песок. Тщательно выпестованные инстинкты заставили её отшатнуться от угрозы, завалив на спину, потребовав как можно дальше оказаться от колдовского огня. Впрочем, горело оно недолго. Спустя несколько секунд пламя успокоилось, став совершенно обычным, таким же, как и пламя любого другого лагерного костра. — Ничего себе! — шумно выдохнула Кирена. Сглотнув вязкую слюну, она перевела взгляд на сотворившую это женщину. Та, виновато улыбнувшись, протянула ей руку, помогая подняться с песка. Аккуратными движениями ведьма смахнула с её волос застрявшие в прядях песчинки, а затем вновь усадила гостью на прежнее место. — Вот это да! — снова выразила воительница охватившее её удивление. — Ничего себе фокус! — Никаких фокусов, — ответила Фара, подолом накидки скрывая лукавую усмешку. — Только чистое, как слеза ребёнка, волшебство. — Ну не знаю, — немного отошедшая от шока Кирена и сама не была уверена, что же толкнуло её поддержать спор. — Я как-то бывала на базаре в Анакии, там тоже мудрец восточный перед народом выступал. То змей заворожённых показывал, то клинки глотал, то пламя разжигал цветное – голубое, зелёное, розовое. Настолько всё взаправду было, что даже жрецы прибежали разбираться. Оказалось, что эта и не магия вовсе, а чёрный алхимический песок, что от искры разгорается... — И где же он? — женщина скинула покров с плеча, обнажив до плеч руки. Ни тайных карманов, ни спрятанных в рукаве мешочков на них не нашлось. — Где же твой ?чёрный песок?? — Может ты... — закончит фразу она не успела, поскольку именно в это мгновение над раскрытой ладонью вспыхнул колдовской огонь. То, что он колдовской было понятно сразу – нормальное пламя не парит само по себе в воздухе и не переливается светом, словно осколки крашеного стекла. Несколько мгновений хозяйка позволила им полюбоваться, а затем словно стряхнула с руки – прямо в потрескивающий поленьями костёр.Стоило колдовству достигнуть огня, как то с низким гудением взвилось на высоту человеческого роста. Осветив поляну и лизнув нижние ветви деревьев, оно обессилено опало обратно. — Так ты действительно ведьма? — Кирене потребовалась немалая выдержка, чтобы не разинуть от удивления рот. — Действительно, — одно единственное слово было настолько переполнено гордостью и сдержанным самодовольством, что воительница сразу поняла – Фара чрезвычайно довольна произведённым эффектом. — Ла-а-адно, — взяв небольшую паузу, она продолжила. — И не страшно в таком признаваться? — А должно? — ответом ей стала насмешливо выгнутая бровь. — Обычные люди даже с оружием мне не противники, ты же и вовсе с пустыми руками сидишь.

— А если расскажу кому? — Кирена знала, что вновь даёт волю не самой... безопасной черте своего характера, но уже не могла себя остановить, продолжая спорить просто из принципа.

— А ты скажешь? — во второй раз ответила вопросом на вопрос хозяйка. Воительница пока не была уверена, по нраву ли ей эта черта или же она её раздражает. — Или я ошиблась в оценке твоего характера? Неужели благодарность для тебя пустой звук? — Нет, — она вздохнула. — Кажется, мне не нравится то, куда зашла эта шутка. — Это чувство взаимно. — Фара примирительно улыбнулась, да так заразительно, что Кирена не смогла не улыбнуться в ответ. — Если серьёзно, то из всех людей, кто для меня опасен, поблизости найдутся только жрецы Деркето и Сета. Что тех, что других в Сетете не жалуют, да и не думаю я, что ты жаловаться к ним пойдёшь. Поговаривают, будто из подземелий их храмов редко кто возвращается живым... — Это да-а-а, — память сразу подкинула пару подходящих эпизодов, но Кирена успела отмахнуться от них раньше, чем те развернулись в полноценное воспоминание. — К змеепоклонникам даже за всё золото мира соваться не стоит. Сдаётся мне, что в плен я угодила не без их помощи. — Как так? — Я наёмница, — зная, какую репутацию люди её профессии имеют в народе, она попробовала объяснить суть вопроса словами наиболее мягкими. — Не из тех, что в пиратские шайки нанимаются или города грабит... я скорее по другую сторону полёта стрелы. Иногда караваны провожаю. Иногда помогаю страже с налётчиками. Бывает, что и за какой-нибудь опасной тварью пошлют, но последнее случается редко. Так что в храме я могла оказаться и таким образом. Вот только в Стигии без одобрения жрецов Сета и чихнуть нельзя, не то, что найти работу наёмнику. — Не подумай, что я их защищаю... — ведьма поморщилась, явно думая о чём-то не слишком приятном. — Но может это и не они вовсе? — Может быть. Говорю же – не помню ничего толком. Кстати о работе... — Кирена лихо усмехнулась, бросив на собеседницу косой взгляд. — Ты тоже хочешь, чтобы я кого-то убила? — С чего ты это взяла? — слова Фары были полны неподдельного изумления. — А о чём ещё люди обычно просят наёмников? — Кирена сделала глоток из чаши. — Кого-то убить, кого-то наказать, кому-то отомстить из-за чего-то, безусловно, важного...

— Твоя правда, — женщина пожала плечами. — Может и вправду сражаться придётся... В общем слушай. Помнишь, я говорила, что наведалась к джакалам в лагерь? — Ага, — теперь воительница поняла, каким именно образом она это сделала. — Так вот, стоило солнцу взойти, а мне скрыться из виду, как к стенам города подошла армия фараона. Не один отряд и не два, — хозяйка пещеры очертила рукой большой круг, словно пытаясь показать, сколько же их действительно было, — а полноценное войско. Думаю, мне не стоит объяснять какое странное это совпадение? Тут одно из двух: либо Шендет знал о набеге заранее, либо и вовсе с джакалами сговорился... да через тех же жрецов Сета. Так или иначе, но город выстоял. Своему ?спасителю?, — сарказм, вложенный в последнее слово, был ощутим почти физически, — жители его вряд ли теперь отдадут, а вынудить их силой не позволит договор, заключённый когда-то Хатепом. Всё бы ничего, вот только фараон по доброй воле от своего не отступит... — Это точно, — воительница легко подхватила мысль. — Кому такой провал понравится? Но даже если он и захочет закрыть глаза на сорванные планы, соперники ему этого сделать не дадут. — У него есть соперники? — ведьма снова разворошила палкой поленья. — Я слышала, что Шендет довольно... деспотичный правитель. — У царей всегда найдутся соперники, — Кирена усмехнулась, — какими бы они ни были – хорошими или плохими. Не-е-ет, фараон будет давить до последнего... — Скорее всего, — согласилась Фара. Несколько секунд она неотрывно смотрела в пламя костра. — И это ставит меня в неудобное положение. Чем бы всё потом не закончилось, сейчас в этих землях будет весьма... неспокойно. Может быть, они мирно договорятся, а может – начнутся набеги ?подлых разбойников? на окрестные дороги и промыслы. Я неизбежно окажусь в области риска. — Хм... — наёмница задумчиво погладила подбородок. — Не думала, что настанет тот день, когда ведьма обратится ко мне за защитой. — А много ты встречала ведьм? — Ведьм – ни одной, — Кирена ни капли не покривила против истины. Ведьм среди её знакомых и вправду не водилось, как и волшебников, и колдунов, и любых других личностей, в той или иной степени знающих волшебство. Она водила дружбу с парой жрецов, но те весьма рьяно защищали свои тайны. А жаль. Магия была её детской страстью, почти такой же яркой, как путешествия и сражения. Но если второго и третьего она испробовала вдоволь, то колдовства так и не смогла отыскать. Если не считать таковым увиденных когда-то чудовищ. Или нашествие мертвецов на Этолию, вылившееся в продолжительную блокаду. Или же знаменитая Либийская охота... ...Воительница не знала, из какой преисподней вырвалось это чудовище. Не знали того и жрецы, первыми забившие тревогу. Первое время это не казалось чем-то выходящим из ряда вон – ну начали пропадать землепашцы, ну задрало зверьё пару паломников, так где этого не бывает? Что ни год, то новое бедствие придёт, то шайка разбойников возле дороги объявится. Но вот когда нападению подвергся один из малых храмов – дым от огня** заметили все. Зверя – огромного льва с искрящейся на солнце шерстью и гривой пылающей подобно костру – видели даже слишком многие. Чудовище, без шуток, оказалось чрезвычайно опасным – неутомимое, неуязвимое; рядом с ним занималась огнём трава, а оружие прямо в руках раскалялось докрасна. Жрецы тут же бросили клич, собирая всех видных охотников и героев Аргоса, суля щедрую награду и милость богини войны. Откликнулась на зов и сама Кирена. Это стало самым тяжёлым и самым запоминающимся испытанием в её жизни. Но не напрасным. Там-то она и заработала своё прозвище ?Убийца Львов?, там же получила в награду кинжал, верой и правдой служивший ей долгие годы...

Воительница оборвала поток воспоминаний. Да-а-а, не так уж и мало она повидала, кому рассказать – либо не поверят, либо примут за выдумку. Осталось только вернуть утраченное оружие – слишком уж ценным и важным стало оно для Кирены.

Может быть, ведьма согласится ей в этом помочь? — То-то же, — судя по улыбке её собеседницы – настолько самодовольной, насколько же и прекрасной – та как-то иначе поняла её слова. — Не пойми меня неправильно – я вполне могу постоять за себя. Одинокий воин... или даже группа воинов – мне не противники, какое бы оружие и броню на себе не несли. Но я всё ещё человек, мне нужно есть, пить и спать. В конце концов, я не могу каждое мгновение сохранять бдительность. Поэтому вот тебе моё предложение: иди ко мне на службу. Всё что от тебя потребуется, это пригляд за спиной, да помощь в хозяйстве. Взамен дам тебе кров, обеспечу помощью целителя – если таковая потребуется, а как время появится – смастерю тебе пару колдовских амулетов, да защитных оберегов; захочешь – себе потом заберёшь, — поведя плечами, ведьма поправила упавшую на изгиб локтя ткань. — Так что скажешь? Кирена задумалась над вопросом всерьёз. На самом-то деле предложение было более чем неплохим. Даже если не принимать в расчёт её долг, условия были выгодными – никого не надо убивать, никуда не надо бежать сломя голову, может быть ей вовсе не придётся браться за клинок. Да и стоит после плена отдохнуть: пускай Фара её и вылечила, да только тело всё равно ослабло – как бы меч из руки не выпал. Однако самой ценной частью предложения стало обещание смастерить колдовские амулеты. Не рыночные поделки, коих возле каждого храма меняют за драхму по пучку, а по-настоящему сильные, действующие вещи. Такие где попало не достать, а где достать – не купить задёшево. Видела она как-то у одного капитана привезённый из Шема браслет, заговорённый от клинков и стрел – тот ему в целый талант*** золота обошёлся. Её собственный артефакт – кинжал Атаны – тоже достался совсем не задаром, неоднократно доказав свою полезность и ценность. Если получится выменять что-то подобное – это с лихвой окупит и службу, и провал старого найма, и вынужденный плен у шакалоголовых дикарей. — На какой срок тебе понадобятся мои услуги? — воительница уже приняла решение, но не собиралась соглашаться сходу. Весь её опыт наёмницы требовал уточнить детали контракта, а затем выбить из нанимателя как можно лучшие условия и как можно более высокую плату. — В счёт долга – три месяца. Может быть дольше, но за это уже отдельно доплачу. — Не обижайся, подруга, — Кирена скрестила руки на груди и насмешливо посмотрела на свою собеседницу, — но не похоже, чтобы в твоей пещере водилось золото. — А с чего ты взяла, что видела всю мою пещеру? – Фара, казалось, на недоверие совсем не обиделась. — Чтобы отвести от тайника взгляд много силы не надо. Но ты права, хоть весь мой дом переверни – и одного золотого не наберётся. — Чем ты тогда платить собираешься? — Кирена, милая моя, — женщина снисходительно покачала головой. Вид она имела такой, словно она наставница, вынужденная терпеть глупость нерадивого ученика. — Я же ведьма. То, что у меня нет золота, не значит, что я не знаю где его достать. При желании его и вовсе из воздуха делать можно, — встав с места, она подошла к наёмнице и поверх протянутой руки посмотрела ей прямо в глаза. — Так что, по рукам? Воительница на мгновение зажмурилась, вознесла короткую молитву Аркею, а затем уверенно ответила на рукопожатие. — По рукам!