История двадцатая (1/2)
В переговорах не участвую, просто наблюдаю за происходящем со стороны и скорописью вывожу строчку за строчкой в порядком потрепанном дневнике. Зачем я взяла его с собой? Не знаю. Всегда таскаю эту книжку под плащом возле сердца. Он, как мне кажется, защищает меня.
Мое внимание привлекла молоденькая девушка лет восемнадцати. Темные волосы развевал легкий ветер, движения были резки и быстры как стрелы. Ее звонкий, но в то же время вкрадчивый голос то и дело раздается на поле переговоров, грозящее вот-вот превратиться в поле битвы. Она о чем-то упорно твердит то профессору, то моему отцу, при этом часто закусывая нижнюю губу, словно пытаясь сдержать в себе боль.
Я раньше много слышала о ней, младшей дочери Ксавье и его последней жены Татьяны. Кажется, девушку зовут Виктория и она – сильный манипулятор или телепат, а может, и то и другое, не было возможности узнать. Ее история очень отличается от моей, но в то же время чем-то похожа. Только не спрашивайте, откуда я это знаю. Ответа на свой вопрос Вы все равно не получите. По крайней мере, пока. Стоп. Кто-то, кажется Петька, допустил тактическую ошибку, забыл про дипломатию, и вообще зачем сюда пришел. Я услышала плач (да-да именно плач) Виктории. Завязалась драка. Все вокруг затряслось, земля стала уходить из под ног, искривились и расплылись изображения деревьев и солнца. Что же она творит? Нет. Оставаться в стороне больше нельзя. Я не хочу встревать в битву, но видимо, другого выхода нет. Спешу на помощь!
Ай! И вновь я получила удар в спину и покатилась по земле. Обидно получить такой удар от человека, на порядок старше тебя. На меня с наскоком обрушился некто по прозвищу Росомаха. Я уже лежала почти без физических сил, настолько измотала рукопашная, но тут мой противник здорово ошибся. Когда, прижав меня к земле, он приставил мне к горлу три своих адамантиновых когтя (кто не знает, скажу, что адаматин или адомантий – металл, который составит успешную конкуренцию титану в прочности. Подчеркиваю слово МЕТАЛЛ) Тут-то я и обрела над ним власть… Изогнув его когти-ножи под немыслимым углом, я сильно оттолкнула его коленом в живот и, отлетев, он приземлился в лапы моего неизвестно откуда тут появившегося мужа. Дальше была уже не моя забота. Бывшие друзья-соратники самостоятельно выясняли отношения.
- Остановитесь! – раздался над нами голос Ксавье. – Вы все что, забыли зачем сюда пришли?
- Но твои ученики-человеколюбы сами ринулись бить нам морды! – прорычал Сабель, отправляя в нокаут еще одного икса. – Мы своей части договора не нарушали.
- Неправда! Все видели, что драку затеял кто-то из Братства! – вскричала неожиданно для всех я. - К тому Ксавье прав, мы пришли сюда, на нейтральную территорию не для того, чтобы устраивать кровопролитие, а для того, чтобы решить общую нашу проблему – проблему мутантов!
Все обратили на меня свои взгляды, и мне пришлось продолжать. Впервые за свою жизнь я говорила, то что чувствую и знала, меня слушают. Поэтому мысли легко выстраивались в эмоциональную речь и текли легко, словно вода в реке.
- Каждый представляет мир по-своему, и каждый борется именно за свой мир. Вы хотите, чтобы люди признали нас, мы – тоже, а люди хотят сделать нас своими рабами, считая, что мы опасны для их жизней. Никто не хочет войны, стараясь избежать ее каждый своими методами, но никто не желает понять, что пока между всеми нами не будет единства, вооруженный конфликт и отношения “на штыках” неизбежны, уж простите, - говорила я. – Я понимаю – люди. Они так давно вбили себе в головы идеи правительства о том, что наша раса – опасность в последней инстанции, что уже не хотят понять и принять нас как равных себе или даже выше. Считают нас изгоями и сотнями тысяч отправляют на тот свет, Я понимаю. Но мы, МУТАНТЫ, представители одной расы с одним и тем же требованием нормального к себе отношения, почему мы не можем договориться между собой и быть единой силой, единым разумом в борьбе за свое выживание? Почему мы действуем против друг-друга, создавая дополнительные проблемы? Не мы ли в первую очередь мешаем людям поменять к себе отношение, лишь доказывая им их правоту? Чего мы этим добились? Того, что нас вакцинируют от собственной сущности как от болезни, от какого-то смертельного вируса, отнимая тем самым у нас свое индивидуальное “Я”? Того, что у матерей отбирают родных детей, которых они холили и лелеяли? Лишают крова старых и малых? Разве этого мы все хотим? Разве ради этого идем на бои? Разве ради этого сотни мутантов проливают кровь, и еще неимоверное их количество лежит ныне в холодных сырых могилах, и их тела, для кого-то когда-то такие родные, служат пищей для червей? Разве ради этого?
- И что же ты предлагаешь? – явно заинтересованно спросила Виктория.
- Потребовать от людей уважения! Собраться вместе всем мутантам нашей огромной Земли в один день и час, и поставить все точки над “I” или над “Ё”, как говорят в России, дело тут не в выражениях, а в их смысле. Собраться и показать им – мы есть! Мы – как они. Чувствуем боль, грусть, усталость и тоску, мы так же как и они умеем любить и ненавидеть, нуждаемся в пище, тепле и заботе, в крыше над головой и лечении, так же радуемся солнцу и новому дню, поддержке близких и так далее. Показать, объяснить. А если ОНИ не поймут, значит, говорить бесполезно. Надо платить им той же монетой. Надо сделать Homo superior – нас – господствующей расой.
- Нет – это не выход! – сказала младшая дочь Ксавье. – Когда такие, как ты решили мстить и убивать, не поступились ничем, чтобы только любой ценой сделать нашу расу господствующей, погибла моя мама. Десять лет назад ее убили Злыдень и Апокалипсис, если бы не ее сопротивление, некоторые сами развязали бы войну за господство. Ведь и его надо отвоевывать.
- Значит, она просто зря нырнула под удар. Когда идет битва сильнейших, тем, кто ниже лучше не вмешиваться. Она поплатилась за лишнюю храбрость!
- Не смей даже думать так о моей матери! – крикнула юная мисс Ксавье. – Она погибла героической смертью, защищая мир от таких вот лже-миротворцах, как ты! И никто не смеет осквернять ее память незаслуженным осуждением.