Часть 2. Дистресс (1/1)

I— Давай, старик, вот так, — Брюс осторожно усадил безмолвного и пребывающего в прострации Гловера в почти пустом зале. Иэна там уже не было, и парень подумал, что на этот раз это даже во благо. Краем глаза следя за Криспином, Лэнгли отошел на полметра и набрал самый часто набираемый номер во всем своем списке контактов.— Мистер голливудская улыбка, ты далеко? — спросил в трубку он. — Вот и отлично, тащи свою задницу обратно, у нас тут божественное ЧП.Через неполных три минуты в дверях зала показался Уиттл, ничуть не уставший и трезвый как стеклянный глаз мистера Среды. Энерджайзер, что с него взять.— Это твое ЧП? — без предисловий спросил он, показав на Гловера, который даже не видел и не слышал их.— Первая его половина, — кивнул Брюс. — Вторую ты только что усадил в машину. Вменяемой, к огромному нашему счастью.Рикки иронично поиграл бровями:— И что тут было? Битва старперов или финал сезона?— Хуже, друг мой, — как-то уныло для своей обычной смешливой манеры покачал головой Брюс. — Кажется, эти два скандинавских антагониста умудрились потрахаться. Прямо здесь. Вот под этой самой аркой сезона.Рикки облизал пересохшие губы.— Я пытаюсь сдержаться и не пошутить про крайне удачный исход войны, и, глядя на этого убитого парня, я, кажется, справляюсь, — а потом словно в одну секунду осознав масштабы, взволнованно зашикал, больше не в силах изображать спокойствие. — Но какого черта, и как они вообще до этого дошли?Лэнгли знал не больше него, поэтому просто развел руками. Уиттл закатил глаза и, опустившись на корточки рядом с неподвижным Криспином, мягко тронул его за колено. Тот едва ли заметил.— Мистер Гловер, — шепотом позвал он. — Если Брюс единственный, кто хоть немного близок к вам, то я единственный, кто близок к Брюсу и Иэну одновременно. Думаю, вдвоем с ним мы сможем вам помочь.Наконец Криспин зашевелился и сиплым голосом проронил впервые за последние полчаса, мотая головой как тряпичная кукла:— Мне стоит пойти домой. А вам стоит забыть об этом.Глянув на жестикулирующего за спиной Гловера Брюса, Рикки терпеливо, но настойчиво продолжил:— Мы не можем оставить вас одного в таком состоянии. Вы пьяны, и вы не в себе.— Я справлюсь, — механическим голосом ответил ему Криспин и больше не сказал ни слова.— Выбора нет, бро, — яростно зашептал другу Лэнгли, когда они отошли подальше, чтобы спокойно посовещаться. — Он скорее больше никогда в жизни не заговорит об этом вечере или даже просто прямо из номера позвонит Нилу, чтобы бросить проект к чертям, чем станет обсуждать это с нами.— И что нам делать-то? — Уиттл поднял на него непривычно серьезный взгляд.Подумав над этим с минуту, Брюс тут же понял, что. И с тяжелым сердцем выдохнул:— Все подробности о том, что на самом деле тут произошло, мы получим только от Иэна, иначе никак. А его нужно оставить в покое. Но довезти прямо до отеля. И дальше остается только надеяться, что с ним ничего не случится до утра.Рикки молча кивнул — предложение действительно было единственным возможным сейчас вариантом — и пошел заниматься транспортацией Гловера до машины. Им предстояло еще выпытать у него адрес отеля, а в самом отеле найти кого-то, кто согласился бы сопроводить его до номера и приглядеть за ним до утра, до их возвращения.Их каст был семьей. И если Криспин так и не научился чувствовать себя ее частью, самые молодые его члены ни секунды не сомневались, что он к ней принадлежал. А семье, какой бы странной и проблемной она ни была, нужно помогать.Поэтому уже в отеле, пока Брюс у ресепшена пытался узнать, есть ли кто-то неспящий из персонала, чтобы сопроводить его коллегу наверх, Рикки открыл сообщения.?Мы с Брюсом только что довезли мистера Гловера до отеля, и он не в том состоянии, чтобы я не обратил внимания. Он не говорит, он едва ориентируется в пространстве, и я уверен, что это не шоты на него так подействовали. Брюс посоветовал поговорить с тобой и лучше тебе это сделать, потому что я нихрена не понимаю?.Через пятнадцать минут парни были уже в машине.— Я попросил их проверять его номер хотя бы каждые два часа и заплатил, — вздохнул Брюс, устало пряча лицо в ладони. — И я все равно не очень уверен в успехе.Уиттл кивнул и пробормотал уже явно не так бодро:— Я написал Иэну.— И что он? — тут же вскинул голову Лэнгли.Рикки проверил входящие.?Я смогу приехать только в районе шести часов утра. Спроси, поедет ли Брюс и в любом случае передай ему, что я очень благодарен. Спасибо вам обоим?.— Ты поедешь проверить сюда около шести часов? — даже не утруждаясь объяснениями, спросил Рикки Брюса.— Конечно же! — ни секунды не колеблясь, выпалил тот.— Тогда наша команда по спасению мистера Мира в сборе, — впервые за несколько часов усмехнулся Уиттл, поворачивая ключ в замке зажигания.IIОтносительно пришел в себя Криспин только спустя полчаса после того, как оказался в номере один. Все, что произошло за эту ночь, начиная с ухода МакШейна и заканчивая нынешним моментом осталось в его памяти бессмысленными, беспорядочными отголосками. Он помнил Брюса, кто постоянно болтал больше всех, помнил Рикки и консьержа, которые исполняли роль его личных носильщиков. И все это тонуло в непрерывной, снова охватившей его тошноте.Ему пришлось сделать над собой порядочное усилие, чтобы собрать свои нейроны в кучу и употребить их для еще такого недавно простого действия — заказать билет на ближайший утренний самолет до Праги — беспощадно путаясь в паспортных данных и датах. И, не в силах больше держаться и терпеть, он проглотил несколько таблеток. Разумеется, про вероятную их несовместимость с алкоголем он благополучно забыл — он только хотел, чтобы его перестало мутить.Через час в дверь постучали, но пришедшему никто не открыл. Тогда консьерж воспользовался предусмотрительно захваченным запасным ключом, чтобы обнаружить постояльца лежащим на постели без движения и прямо в одежде. Едва его взгляд упал на открытую пачку таблеток рядом, консьерж страшно перепугался и начал его расталкивать.— Что? — почти сразу же встрепенулся Гловер. — Который… который час?Он попытался встать, но едва не упал. Перед глазами все размывалось, как если бы действительность была картиной Моне, а тошнить стало в разы хуже. Со всей скоростью, на которую он сейчас был способен, Криспин бросился в туалет.Кажется, блевать становилось его любимым занятием.Не сразу ему удалось выпроводить обеспокоенного консьержа, приставленного к нему явно этими двумя. Но до рейса оставалось меньше трех часов, и с чугунной головой Гловер начал собираться.В аэропорту он был за час до отправления, отчаянно стараясь не задремать снова. Но только уже оказавшись на борту, он буквально физически почувствовал, как расслабляются все мышцы его тела, одна за одной, и вместе с ними разжимается болезненный узел где-то за грудиной. Откинувшись на кресле, Криспин закрыл глаза и, очень надеясь на сумрак салона, позволил слезам свободно оставлять на его щеках предательские мокрые следы.IIIКогда из подъехавшего такси вышел его старший коллега, к которому он всегда питал только самые добрые чувства и был преисполнен самого глубокого уважения, Рикки вдруг понял, что непроизвольно хмурится и не может заставить себя даже улыбнуться. МакШейн заметил такую перемену сразу же и примирительно взял его за плечо.— Поправь меня, если я ошибаюсь, но если что-то произойдет, то виноват в этом будешь ты один, — вместо приветствия произнес Уиттл, не то угрожающе, не то с отчаянием.— Я и не собираюсь отрицать, — ответил Иэн, глядя на него, без преувеличения, крайне печально. Наблюдавший за ними все это время Брюс нетерпеливо кашлянул. Вид у всех троих был как у людей, проведших бессонную ночь, и так оно конечно и было.На ресепшене их встретила все та же девушка-администратор, до конца смены которой оставалось еще несколько часов — очередной человек не спавший этой ночью. МакШейн подошел к стойке и во всем его существе моментально и автоматически включился харизматично-обходительный режим — как и всегда, если собеседник был незнакомцем.— Доброе утро, мисс, — обратился он к ней. — Мы с молодыми людьми хотели бы узнать, в каком номере остановился мистер Криспин Гловер.Администратор оглядела смутно знакомых парней и незнакомого пожилого мужчину и безо всяких проблем вспомнила, кого именно они ищут — в ее возрасте грех жаловаться на память. Но, в соответствии со служебной инструкцией и на всякий случай, она проверила журнал регистрации.— Мне очень жаль, сэр, но мистер Криспин Хеллион Гловер сдал ключи в 4:37 утра и выехал.Иэн изменился в лице, на котором теперь отчетливо читалось непонимание. Тут вмешался Брюс:— Я просил консьержа заглядывать к нему каждые два часа. Он не заметил ничего необычного?Девушка покачала головой:— Он успел зайти к мистеру Гловеру до отъезда всего один раз. Боюсь, я не могу вам помочь. Хотя подождите… — администратор запнулась, словно с трудом роясь в сонной памяти своей несвежей головы. — Консьерж упомянул, что с порога увидел его без сознания, а рядом лежали таблетки. Он испугался и растолкал его, но тот всего лишь задремал. Это все, что я могу сказать вам. Извините, — смешалась она.Когда они отошли, Рикки с видимым облегчением развел руками:— Ну, по крайней мере, мы знаем, что он в порядке и, скорее всего, наконец улетел домой.Плюхнувшийся на диванчик рядом МакШейн поднял прищуренные глаза.— В порядке? В порядке? — издевательски переспросил он, неумолимо повышая голос. — Этот идиот просто так, по-твоему, пьяным накидался таблетками? И откуда мы будем знать, что он в твоем ебаном порядке за ебаным океаном в этой ебаной Чехословакии!—Чехии, — поправил его Брюс. — Чехия и Словакия теперь разные страны.Но Иэн бросил на него такой разъяренный взгляд, что парень умолк. Рикки шумно выдохнул, подняв руки, словно сдается на милость непробиваемой логике мистера Среды:— Ладно. Ладно! Пусть он больше не в Америке и даже вряд ли станет отвечать хоть кому-то на сообщения или звонки. Допустим. Я понимаю твое беспокойство, Иэн. Но где оно было тогда, когда он доводил себя до такого состояния, в котором мы его с Брюсом нашли? Где был ты?Он в упор смотрел на МакШейна, и был полон самой твердой решимости добиться ответов на вопросы, которые стоило задать еще вчера. Но тогда не было ни времени, ни возможности разобраться во всем. Теперь они были, и Рикки начинал справедливо злиться, осознавая, что они с Брюсом в этом конфликте третья сторона, а это значит, что эти чертовы старики даже поругаться без посредников нормально не могут. Старая закалка, хули.Молчание Иэна затянулось, но ребята его не торопили. И слава богам, потому что даже подобрать правильные слова ему стало вдруг очень сложно.— Ты ведь знаешь, что произошло, — вдруг сказал он, глядя куда угодно только не на него.— Но не совсем понял, кто кого трахнул. Брюс, знаешь ли, тоже не особо распространялся. Он пытался Гловера в чувство привести, когда ты просто ушел.МакШейн на несколько секунд закрыл лицо ладонью.— Он прогнал меня, — бормотал он. — Кажется, не хотел больше меня видеть, и я его даже не осуждаю.— Ты это сделал? — спросил Брюс, сцепив руки и не сводя взгляда с Иэна.Не выдерживая этих двух горящих взглядов, МакШейн встал и начал ходить от одного диванчика до другого, зарывшись руками в карманы брюк.— Технически, нет. Фактически, тоже нет, я ни разу этого не сделал. Но если говорить искренне… — он остановился, глядя в одну точку и было видно, как он боролся сам с собой, чтобы вытащить на свет эту правду, а не похоронить ее где-то внутри. — Я начал все это. Год назад. Я был пьян, и, готов поклясться всеми богами, которые только известны Нилу Гейману, я за это и поплатился.Он поднял глаза на онемевших парней.— Я домогался его на самой первой вечеринке и это не было пьяным проступком, — тихо, но отчетливо произнес Иэн. — Я хотел его уже очень давно и довел бы дело до конца, если бы был чуть больше в сознании или чуть сильнее. Криспин испугался, вырвался и убежал. А потом весь следующий год не мог смотреть мне в глаза, не то что говорить со мной. Да и почти ни с кем, в сущности. Я же не помнил ничего и его избегания меня беспокоили. Я думал, чем же себя выдал и боялся — сам не зная, чего.— И вчера? — подал голос Рикки.МакШейн снова сел, но взгляд его не стал более сфокусированным, а движения спокойными. Поджав губы и поднеся ладонь ко рту в последних слабых попытках не дать себе говорить, он произнес:— А вчера напился уже Криспин. Напился, чтобы у него хватило смелости закончить то, что по пьяни начал я, выместить на мне всю злость, боль и обиду, что копилась в нем, пока я жил в счастливом неведении. И я заслужил эту месть, — тихим шепотом закончил Иэн.Ребята молчали. То ли они не решались нарушить тишину после этого признания, то ли молча осуждали. Просидев так минут пять или около того и явно не выдержав, МакШейн уже собирался встать, чтобы уйти, как вдруг рядом сел Рикки с пугающей решимостью в глазах.— Ты любишь его? — буквально с вызовом спросил он, а Брюс с интересом подошел ближе.Иэн издал нервный смешок, потерев щеку:— Немного неудачный вопрос, чтобы задать человеку моих лет и моего семейного положения.Лэнгли повис над ними:— Мне придется тебя расстроить, Иэн, но за тем, что ты начал, приходят последствия. И я не про дело Харви Вайнштейна, потому что Криспин не из тех, кто станет жаловаться. Но он любит тебя и это факт. С которым он сам еще не смирился, но который мне вчера после твоего ухода был более, чем очевиден.— Я боялся, что ты это скажешь, — мрачно процедил МакШейн, подперев подбородок кулаком и обреченно покачав головой. — Потому что уж лучше участь Харви Вайнштейна, чем иметь дело с чувствами, еще и не своими.— Это был его чертов день рождения, мужик, — пораженно бормотал Брюс, мотая копной своих длиннющих блондинистых волос. — Когда ты решил поприставать к нему в туалете, он и так мучался от того, что день рождения приходится справлять на такой людной вечеринке — а он их терпеть не может — так ты еще под конец дня решил преподнести ему в качестве подарка окологомосексуальные переживания, о которых он даже не просил. Очень щедро.Иэн поднялся на ноги и раздражение сквозило в каждом его движении.— Это все, Чип и Дейл? — бросил он, бегая глазами с лица одного парня на лицо другого. — Теперь, когда все убедились, что Гловер за хуиллиард километров от американского континента и к нему теперь на кривой кобыле не подъедешь, все успокоились? Я могу идти?Покачав головой, Лэнгли встал следом.— Если уж тебе все равно на то, что с ним происходит, я буду писать ему и приглядывать за ним.— Я не говорил, что мне все равно. Только то, что это все бессмысленно, пока он в Европе и собирается избегать меня до начала Рагнарека, — фыркнул МакШейн и вышел из стеклянных дверей отеля на безлюдную утреннюю улицу.Состроив очень сложное лицо, Рикки хмыкнул, повернувшись к другу:— Пока первый из этих драматических любовников бегает от второго, второй в свою очередь бегает от любых эмоциональных проблем. Я пас. Пусть сами разбираются.— Боюсь, они не смогут, приятель, — задумчиво протянул Брюс, сжимая в руках телефон.IVНаконец наступила долгожданная свобода. Никто не следил за его перемещениями между Чехией и Штатами и никто, ни одна живая или даже мертвая душа на всем свете не могла заставить его сунуться на сборы каста Американских Богов до начала официальной работы над третьим сезоном.Очень часто ему приходили сообщения от Брюса. Реже от Нила, но отвечал он только второму, потому что обсуждали они вопросы чисто делового характера, например, то, что Гловер не мог появиться на читке сценария — хотя на самом деле просто не хотел. И ни разу ему не написали Рикки или МакШейн. И его это категорически устраивало.Постепенно его настроение, подлеченное благотворным одиночеством в его шато, выровнялось, перестали душить приступы тошноты, рвоты или даже рыданий, и у Криспина с его воспоминаниями и эмоциями воцарился долгожданный мир.А потом в конце августа раздался звонок и разбил все это хрупкое равновесие к чертовой матери.— Криспин, милый, только не бросай трубку, пожалуйста, — немного устало прохрипел голос МакШейна с другой стороны Атлантического океана.— Если бы я потрудился записать твой номер, я бы ее даже не поднял. И какого черта ты зовешь меня ?милым?? — очень сухо выдавил Гловер, вцепившись ногтями в свое предплечье.— Из-за тебя я снова бросил пить, — Иэн даже не собирался отвечать на его вопрос. — Зато снова начал курить. Тоже из-за тебя.Оглушительное и презрительное молчание.— И ты даже не спросишь, почему я вдруг решился позвонить? Ладно, вообще-то плевать, я должен быть рад, что ты вообще говоришь со мной, — вздохнул он. — Нил написал в чат, что через две недели, в четверг, начинаются съемки и обмолвился, что собирается позвонить и сообщить тебе, но я заверил его, что сделаю это сам. Рикки и Брюс тут же решили, что меня подменили инопланетяне, я напился или спятил и, если честно, я уже даже им верю. Потому что по идее, сообщить тебе про съемки было единственной причиной, по которой я испытываю сейчас твое терпение, а никак не то, что я просто хотел услышать твой ебучий осипший голос, который имеет поразительное свойство гипнотизировать меня.Молчание прервалось и стало очень тихим, но тяжелым дыханием, которое с трудом контролируют. Паническая атака ли это была или уже немой плач, было не разобрать.— Я знаю, что довел тебя почти до края. Я знаю, что почти все это время тебе было плохо. Из-за меня. И я не знаю, зачем тебе это знать, но вряд ли мне бывало когда-то так же плохо, как эти последние месяцы. Я буду безумно рад увидеть тебя наконец. Очень жаль, что ты меня нет.Спустя секунду в трубке были уже гудки, а Криспин был на полу. Обнимая себя руками, он кусал пальцы и очень сильно старался не закричать.VЕще неделю он приходил в себя, пытаясь справиться своими силами. На восьмой день отец не смог достучаться до него в ванной и вызвал слесарей, а за ними сразу бригаду скорой помощи. Когда дверь сняли с петель, чешские фельдшеры вынули его полузадохнувшееся тело из полной ванны и почти час пытались очистить легкие от воды. А когда он наконец смог говорить, то наотрез отказался отвечать, случайность это была или умысел. Врачи смотрели на него со скептицизмом, присущим их профессии, а потом с какой-то стати приказали одеться, усадили в машину и повезли в психиатрическую клинику.Внутри Гловер оглядывался почти с пониманием, потому что, хотя он ни разу в такие клиники не попадал, ему тем не менее частенько казалось, что тут ему самое место. И не только ему, впрочем.Сначала его долго и дотошно осматривал молчаливый невролог, который, в конечном итоге, нацарапал тайные письмена своим загадочным почерком и отвел его в другой кабинет, передав Криспина вместе с письменами другому доктору. Бородатый психиатр пролистал записи, кажется, не удовлетворился и вдруг заговорил с ним, что после невролога было поразительным прогрессом.Он расспрашивал его спокойно, но в какие-то моменты выражение его каменного лица менялось и Гловер понимал, что сказанное им только что было очередным симптомом. Очень подробно, разумеется, тот разобрал детские годы, и на все вместе ушло так много времени, что уставший Криспин, не так давно возвращенный к жизни скорой помощью, начал терять нить разговора.Наконец, последователь Парацельса сжалился и закончил прием, вручив Гловеру новые письмена, зато предназначавшиеся только ему и фармацевту в аптеке.С противной головной болью и таблетками он вернулся домой, закрылся в спальне и лег спать, надеясь не проснуться.VIЛекарства, выписанные психиатром, оказались из группы антипсихотиков и транквилизаторов, а это значило, как понял Криспин, что он псих, да еще и бешеный псих. Конкретных диагнозов этот врачеватель душ не ставил, но очень рекомендовал ?регулярно наблюдаться? и при любых осложнениях со здоровьем незамедлительно приходить, чтобы скорректировать курс лечения.Но сам Гловер не считал это лечением. Таблетки он пил, но пил не то чтобы прилежно, да и больше из соображений мгновенной выгоды: он не хотел, чтобы его приступы повторялись, не хотел такого огромного кома эмоций, когда ему в буквальном смысле больно жить. А уж сошел он с ума или не сошел, ему по большей части было все равно.Через пять дней он был уже в Америке. И он не хотел там быть. Не хотел быть там из-за Американских Богов. И уж точно не хотел быть там из-за того, что ему позвонил Иэн МакШейн.Но как будто у него был выбор.Прямо из аэропорта он взял такси до трейлерного парка, задумчиво и отрешенно глядя в окно всю дорогу, гадая, сколько же у них на этот раз будет совместных сцен. Хотел ли он уже отделаться от сериала? Нет, ему было бы до смерти жалко оставить эту потрясающую историю с прекрасными персонажами и не менее замечательными создателями. Он только желал, чтобы кто-нибудь всемогущий избавил его от постоянных встреч с одним-единственным человеком.И если бы Криспин Гловер все-таки прочел одну совершенно конкретную книгу, то сейчас он бы наконец уверовал в господа бога нашего Нила Геймана.Первым его приближение заметил, разумеется, Брюс. Он буквально огорошил его, подбежав и бросившись к нему на шею с радостным ревом:— Ты живой!— Я… — тут же смешался Криспин, не зная, что на это вообще ответить, еще и парализованный неожиданными объятиями. — Я.. тоже рад тебя видеть.— Я думал, ты больше не придешь, — смутившись, пробормотал Лэнгли, сделав шаг назад и смотря куда-то под ноги. — Потому что не захочешь или потому что некому будет приходить. И не мог определиться, что хуже.Перед глазами у Гловера встали фельдшеры в первую минуту после того, как он очнулся и сказанное будничным тоном ?тянет на попытку самоубийства? на ломаной смеси английского и чешского.— Кто же кроме мистера Мира будет следить, чтобы Техномальчик не сорвал все намеченные коварные планы, и Тень с мистером Средой не слишком расслаблялись? — попытался усмехнуться Криспин, похлопав его по плечу.— Недолго тебе придется следить за мистером Средой, — говоря это, Брюс почему-то внимательно наблюдал за его лицом.— Почему? — растерянно спросил Гловер.Брюс смешно наморщил лоб.— Чувак, ты серьезно, что ли? Ты все книги так быстро забываешь?— Только те, которые не читаю, — вежливо откашлялся Криспин.— А, — понимающе кивнул Лэнгли и, взяв его за плечи, повел по парку. — Ну, тогда тебя ждет очень большой сюрприз, который тебе даже спойлерить не хочется.Сидевший на пороге Рикки, мимо чьего трейлера они как раз шли, кажется, услышал обрывок фразы, потому что он улыбнулся им и крикнул:— Что ты ему уже проспойлерил кроме убийства мистера Среды?Ответом ему было ругательство Брюса и его смех на пару с Гловером. И последнему этот внезапный приступ смеха как будто дал долгожданную возможность расслабиться, как и сам факт того, что, кажется, этот сезон станет последним — как минимум для их совместных сцен с МакШейном.VII— Так, посмотрим… — мычал Нил, перебирая листы сценария и вовремя поправляя падающие с носа очки. — Третья сцена, да? Ты уверен, что успел все выучить за такой короткий срок? Не подумай, что я в тебе сомневаюсь или не доверяю… просто переживаю.Он смотрел на Криспина с такой нескрываемой и даже отеческой заботой, что тот и не подумал обижаться.— Все в порядке, правда, — улыбнулся он, кивнув и повертев в руках шляпу. — Я знал, что меня ждет, когда пропускал читку. К тому же, сцен не так уж и много, как и обычно.Гейман наклонился и заговорщически прошептал:— Загадочного бога глобализации не должно быть слишком много, иначе вся загадочность испарится, и зрители начнут к нему привыкать. Внезапность — ключ к успеху, — и подмигнул.Боже правый, на этого человека невозможно было обижаться в принципе.Гловер нахлобучил шляпу на голову, хмурясь и смотря в другой конец площадки, откуда должен был войти в кадр мистер Среда. Сложно было сказать, кто кого избегал теперь, но что это говорит о них, если за все эти дни они с Иэном ни разу даже нормально не поздоровались?Дрожащими руками отодвинув стул, Криспин сел за ?стол переговоров? — так он назывался в сценарии и, скорее всего, в книге.— Каково будет меня убить?Резко втянув в себя воздух, Гловер увидел, как МакШейн, появившись откуда-то из-за его спины, облокотился на стол и выжидающе посмотрел на него сверху вниз.— Не мистер Мир будет нажимать курок снайперской винтовки, — тихо ответил он, сложив руки и поставив на них подбородок.Внезапно стало светлее — это Иэн вдруг снял с него шляпу и положил ее на стол. Прикрыв глаза и собравшись с духом, Криспин поднял голову:— Ты хочешь обсудить сцену? Изволь, — он махнул рукой. — Я в очередной раз пытаюсь уговорить тебя объединиться с нами, ты упрям настолько, что это злит. И вот, ты, кажется, начинаешь уступать — но в этот момент тебя поражает пуля. Прямо в твой стеклянный глаз, — Гловер ткнул пальцем на его правый глаз, обернутый линзой.МакШейн молча изучал его лицо.— Тебя все еще тошнит от моего присутствия?— Да, — соврал он, зачем-то поправив галстук, который и без того идеально сидел.Иэн кивнул, просто так. И затем так же просто обронил:— Я звонил твоему отцу.— Что? — не поверил своим ушам Криспин. — Когда? Зачем? Какого черта вообще?— Пару дней назад, — МакШейн внимательно осматривал шляпу мистера Мира, поглаживая пальцами фетр. — Чтобы удостовериться, не делал ли ты глупостей.Это было очень злое молчание.— Что сказал доктор, Криспин? — он попытался положить ладонь на его плечо, но Гловер сбросил ее.— Даже не смей спрашивать меня об этом. Не смей даже упоминать, — прошипел он. — Я почти восстановился, был практически счастлив. Но потом зачем-то ты решил напомнить мне о своем существовании.— Я был нужен тебе, — шепнул Иэн, подходя ближе и хватая его пальцы, но Криспин повысил голос до угрожающего тона, отбросив его руку снова:— В таком случае, ты много о себе возомнил, МакШейн. Ты мне не нужен.Издав почти рефлекторный и явно невеселый смешок, Иэн отшатнулся на пару шагов.— Тогда я не знаю, как перестать нуждаться в тебе.Он убрал руку со шляпы и очень быстро удалился в свой угол съемочной площадки.Спустя несколько минут интенсивной и тупой боли в виске, режиссер обошел основные операторские точки, проверяя направление каждой камеры, а потом крикнул, махнув рукой. Это было знаком и обращением для МакШейна. И когда тот снова подошел к столу и сел за него, его лицо было единой жесткой маской, а в глазах не было и капли человечности. Это был древний северный бог, который мог бы разорвать его голыми руками — или пропустить сквозь его тело разряд в миллионы вольт, как это почти случилось во время первого финала. И Криспину не сразу удалось побороть страх и убедить себя, что сейчас, в ближайшие десять минут он такое же могущественное существо, которому неведомо чувство страха или сострадания. Или болезненной иссушающей привязанности и моральных страданий. Он был мистером Миром. Он знал людей, буквально каждого человека, насквозь. Но он не был одним из них.Щелкнула хлопушка. И почти сразу же Среда вскочил, меряя бешеными шагами плиты масонского зала. Гловер даже не догадывался, что эта встревоженная и навязчивая походка из угла в угол появлялась у Иэна всякий раз, когда Рикки с Брюсом снова заводили ?тот самый? разговор, что и тем утром в холле отеля Марриотт.— Мы предлагаем вам покончить со всем этим, здесь и сейчас, — отчеканил мистер Мир голосом Криспина. Или Криспин голосом Мира?Человек напротив насторожился. Кто именно это был?

— Покончить с кровопролитием, насилием и болью. С цепью нелепых смертей. Разве ради этого не имеет смысл пойти на небольшие уступки? — уже мягче, но все так же вкрадчиво говорил он, не сводя взгляда с порывистой фигуры.Иэн остановился. По его разным глазам было отчетливо видно, что ни о какой войне богов он в этот момент не думал. Он думал о почти совершившемся утоплении в домашней ванне, обширном избегающем поведении, превратившимся во вторую натуру, о таблетках и множественных предположительных актах самоповреждения, о которых он мог только догадываться. Он думал обо всем, что только замечал за эти несколько сумасшедших лет. И какие-то смерти безымянных безликих богов, которые были только строчкой в сценарии, не могли занять его мысли, когда человек напротив него буквально прямым текстом только что умолял о помощи.Сценарий дал им обоим немного передохнуть, но это была ничтожно малая отсрочка.— Давайте вернемся к обсуждению вопроса о неизбежном изменении существующего порядка вещей, — прошелестел Гловер, а МакШейн, схватившись за крышку стола мертвой хваткой, впился в его лицо отчаянным взглядом.— Нам же не обязательно быть врагами, — закончил Криспин, глядя в его глаза против своей воли. — Как по-вашему?Дальнейшие слова мистера Среды были уже не важны для них обоих. Раздался записанный звук выстрела и Иэн с помощью съемочной команды изобразил падение бездыханного тела. Дальше дело было за их потрясающей группой гримеров и специалистов по визуальным эффектам.Согласно указаниям, Гловер встал и, не поворачиваясь лицом к камере, вышел из кадра.— Снято, — послышалось заветное слово. Забрав шляпу со стола, он направился к выходу из их искусственного зала переговоров.— Криспин.Он обернулся всем телом, чувствуя, что оно стало деревянным. Уже сидящий в окружении парочки гримеров МакШейн смотрел на него очень странно, но в то же время в упор.— Да?— Приди ко мне вечером. Для меня съемки в ближайшее время закончены, а тебе еще предстоит стать главным плохим парнем на этой площадке. Ну, я имею в виду, еще более плохим. А Нил, Брайан и Майкл тебе кое-чего не досказали.Гловер рассеянно покивал, глядя на следы бутафорских кровавых подтеков на щеке Иэна.— Хорошо. Я приду. Удачной смерти, мистер Среда.И поспешно зашагал к выходу со съемочного павильона, до самых дверей лопатками ощущая на себе долгий пронзительный взгляд.VIIIЗа всю свою карьеру Криспину редко удавалось пожить в трейлерах — организаторы съемок, не сговариваясь, прибегали к ним в действительно крайних случаях. А в Американских Богах это было привычным делом, и основной каст проводил в них недели во время каждого нового сезона, почти срастаясь с ними как рак-отшельник с новехонькой раковиной. И кажется, с этого сезона у него теперь будет достаточно съемочного материала, чтобы получить свой фургончик. Это было забавно, по-хипстерски даже. Но не всегда удобно, нельзя не признать. Особенно в это время года, здесь.Ведь за эти дни они доехали уже до Канады, где каждый раз и снималась гигантская часть всего сериала. Природа и архитектура подходили для авторских идей как нельзя кстати, но вот температура… всеми силами давала понять, что на канадские земли уже пришли осенние холода.Он заварил уже вторую кружку горячего чая — для начала, чтобы просто погреть руки, а уж потом для всего остального — но согреться никак не получалось. Да, наверное, стоило просто закрыть дверь и ждать, пока радиатор за считанные минуты натопит это небольшое помещение до уровня сауны, однако Криспин не хотел сидеть внутри. Он получал самое настоящее наслаждение от созерцания черных силуэтов сосен на фоне удивительно звездного неба и кое-где даже гор. Воздух, звуки, все было иным и диким, но оттого было еще приятнее мерзнуть в таком первобытном окружении.А еще было очень хорошо, за несколько десятков метров видно, когда кто-то приближался к его трейлеру. И на этот раз, завидев очередное приближение, Гловер поглубже замотался в плед, очень стараясь превратиться в огромное буррито. Ведь что взять с буррито.Подойдя уже совсем близко, Иэн не спешил начать разговор. Он просто стоял рядом, точно так же устремив взгляд в темное небо, а холодный ветер ну очень кинематографично трепал его черные кудри.— Сделал вид, что забыл, надеясь, что я не приду за тобой?— Да, — едва слышно ответил Криспин, не торопясь отвлекаться от созерцания созвездия Ориона. Оно с детства было его любимым — по Поясу из трех звезд его легче всего найти, а после того как найдешь одно созвездие, сразу прибавляется уверенность в собственных навыках астронома и легче находятся следующие.— Пойдем в тепло, — МакШейн аккуратно положил ладонь на его плечо. — Я сварил глинтвейн, хотя не думаю, что вышло что-то путное. Прошло лет тридцать с тех пор, как я его варил в последний раз.Гловер устало покачал головой.— Ничего путного не выходит, когда ты пьешь в моем присутствии. Ну или спустя годы воздержания. Я без понятия, что именно на тебя так влияет, — Криспин перевел глаза на него. — Тебе не стоит пить, Иэн. Ты знаешь это не хуже моего.Всем своим видом изобразив крайнюю степень заебанности, МакШейн фыркнул:— Так и знай, Гловер, мистера Среду убил не снайпер, а твое гребаное занудство. Да и мне что-то нездоровится.Разглядывая насупленное и явно обиженное лицо этого изворотливого и ни черта не бывшего алкоголика, Криспин встал со ступеньки, поднялся и скрылся в своем трейлере. Не успел Иэн додумать свою сердитую фразу до браного слова, как он вернулся, оставив там плед, нетронутый чай и надев ботинки. Но МакШейн заметил не это.— Боже правый и дева Мария, — пораженно пробормотал он, оглядывая коллегу с ног до головы. — Я вижу это наяву? От твоего монолитного костюма-тройки остались только рубашка да брюки? Это на тебя так близость дикой природы влияет? Уже готов влиться в леса?— Можешь хихикать сколько влезет, — закатил глаза Гловер и ускорил шаг, чтобы идти впереди него. И тайком усмехнуться себе под нос.Трейлер Иэна оказался абсолютно идентичным его собственному по планировке, но явно более уютным и гораздо лучше оборудованным. Было ли это личным заказом МакШейна или данью организаторов его важной роли и огромному опыту — неизвестно. Зайдя внутрь, Криспин расслабленно выдохнул после пробежки по холодной улице в одной рубашке и тут же начал растирать плечи, чтобы разогнать замерзшую кровь по не менее замерзшему телу.— Не слышу восторгов касательно моей берлоги, — тут же прозвучало недовольное шотландское ворчание с британским и американским акцентом одновременно. Интересно же британцы ассимилируют на американской земле. У Нила, например, и тем более у Рикки этого совсем не бывало заметно. Однако насколько старше Иэн был своих соотечественников и насколько раньше перебрался за океан — в этом и было дело. Как странно, что Америка, уже столько столетий кричащая о своей независимости, лингвистически по-прежнему оставалась все той же британской колонией. Оскорбительно забавно, с точки зрения коренного американца думал Гловер.?А существуют ли вообще коренные жители этой изначально эмигрантской страны кроме индейских народностей, когда даже я — американец в первом поколении? Какие-нибудь потомки первых пилигримов? Но какие же они тогда американцы, если забрали с собой со своего туманного гордого острова свой английский язык, английскую культуру и английский снобизм? После одной лишь новой конституции невозможно переписать свой культурный код и традиции. Америка — это не культура, а ее полное отсутствие вследствие наложения слишком многих культур — точно так же, как и белый цвет — это не цвет, сочетание всех существующих в спектре волн разной длины?.— Неловко тебя отвлекать, но в западной традиции люди, принимающие пищу или питье, делают это сидя. Если в твоей личной выдуманной стране это делается стоя, я пойму.МакШейн едва сдерживал ироничную усмешку, отпивая из своего стакана парящий напиток сидя за столом на, с виду, очень удобном диванчике. Криспин поспешил сесть на место напротив него.— Я… я задумался. Извини. Тут очень здорово, — он опустил голову, поспешно облизывая губы и положив ладонь на свой стакан, а потом тихо прибавил. — Правда.— Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я задаюсь вопросом: ты всегда таким был? Или… давняя детская травма, жестокое обращение? — подняв свои черные шотландские брови, пожалуй, слишком иронично спросил Иэн своим голосом классического диснеевского злодея, который не переставал удивлять — но спросил даже не конкретно его, а как будто случайно озвучив мысли вслух.— У меня прекрасные родители, — ответил Гловер, медленно покачав головой и даже быстро, мимолетно улыбнувшись. Да, ему, наверное, стоило уточнить, каким же ?таким? он всегда был, но это бы значило состроить идиота. Он точно знал, насколько и почему не вписывается в среднестатистическое общество и оскорблялся приблизительно никогда.— Даже очень, — продолжил он. — И обвинения в моей эталонной фриковатости были со мной всю сознательную жизнь. Поэтому если ты боишься или даже надеешься меня оскорбить… — просто пожал плечами Криспин. — Я не отреагирую.И внезапно после этой фразы Иэн не ответил ничего, дев глаза куда-то в другую сторону. Отпив немного, Гловер с интересом склонил голову набок, кажется, начиная понимать.— Иэн. Ты что, пытаешься нарочно задеть меня?

Вообще-то это было смешно, потому что адресован этот вопрос был не подростку или школьнику, а человеку, уже перешагнувшему даже зрелость. Но думать о причинах такого поведения было немного тревожно, и Криспин бросил оценивающий взгляд на стакан МакШейна — там оставалось меньше половины.— Насколько крепким ты сделал это дерьмо? — сжав губы, с вызовом спросил его Гловер. — И какой градус уже дает тебе в голову? Поделишься конфиденциальной информацией из молодости, а?— Я в абсолютном, мать твою, порядке, — фыркнул Иэн, откинувшись на мягкую спинку мини-дивана и смерив нехорошим взглядом сидящего меньше чем в полуметре Криспина.— Тогда зачем ты сказал это? От тебя я ждал этого меньше всего. И точно не сейчас, когда мое доверие к тебе начало восстанавливаться.— Скажи, что любишь меня.— Что? Прости, еще раз. Что я должен сказать? — уже со злостью переспросил Гловер, не сводя глаз с прищура хозяина трейлера. — Ты приказываешь мне? Еще и после того, как ты начал вести себя как хулиган из средней школы?— О чем ты… о чем ты говоришь, — забормотал Иэн, жмурясь и растирая глаза ладонью, словно прячась теперь от неожиданно вспыхнувшего коллеги.— О чем я говорю? О попытке привлечь мое внимание не самыми интеллигентными способами, МакШейн, как это случилось минуту назад, — на одном дыхании произнес Криспин, хмурясь, пока его голос и его черты дергались как от тика. — О попытке добиться желаемого способом, который легко лишил бы тебя работы, будь на моем месте кто-то более сознательный. Опьянев, ты дразнишь и домогаешься, моментально деградируя до уровня того самодовольного и еще молодого человека, который клялся себе больше никогда не пить. И я понимаю, почему он это сделал, Иэн. Понимаешь ли ты?В ту же секунду МакШейн порывисто протянул ладонь через весь небольшой стол, крепко, исступленно хватая его пальцы.— Не уходи хотя бы теперь. Я знаю, ты снова хочешь сбежать, потому что я пугаю тебя, противен, все сразу. Но сейчас, не бросай меня хотя бы сейчас, — хриплым шепотом просил он, смотря вниз.— Нет, ты не пугаешь и не противен, — Гловер смотрел на него не мигая, а голос его был лишен какого-либо выражения. — Я действительно влюблен в тебя. Но вряд ли я смогу сказать ?люблю?.— Меня невозможно любить? — прохрипел не менее будничным тоном Иэн, вцепившись пальцами в его ладонь.— Я тебе что, чертов бог, что ты задаешь мне такие вопросы? — зло фыркнул Криспин и встал из-за столика. Все еще сидящий МакШейн воспользовался моментом, чтобы резким и сильным рывком притянуть его за руку к себе.— Ты веришь мне? — настойчиво шептал он, глядя на него снизу вверх.— Не надейся, ебучий донжуан, ты этого совершенно точно не заслуживаешь.— И очень зря, мой милый Криспин, потому что я тебя совершенно точно люблю, — шепнул в ответ ему бархатный голос.Гловер снова стал истязать свои губы, словно пытаясь их порвать.— Очередная манипуляция, да? Что ты хочешь на этот раз?— Чтобы ты поверил мне и перестал чураться как дикого зверя. Все звери там, далеко в лесу. И я не один из них, как ты привык думать.Криспин закрыл глаза, потому что этот в буквальном смысле горячий шепот мешал ему собрать в кучу все рациональные мысли.— И что, ты теперь думаешь, что я потеряю голову от твоего соблазнительного голоса и бесстыжих облапываний и дам делать с собой что угодно? Ты не был уважительным ни ко мне, ни к моему отказу. Только что ты пытался задрать меня. И если я дал тебе один раз, чтобы избавиться от своей навязчивой идеи, это совершенно не значит, что я собираюсь становиться твоим постоянным любовником на время съемок. Моя влюбленность в тебя — моя проблема и я решу ее сам с собой, самостоятельно. Тебе позволено только извиниться за неправильно истолкованное… пожалуй, все. И мы забудем обо всем, что было между нами не подобающего профессиональной этике. Твой Среда умер, мой Мир живет и здравствует. Твоя война уже проиграна. И на камеру и здесь, Иэн.Закончив свою ледяную, но крайне терпеливую и серьезную речь, Гловер отцепил его руку от своей талии, поправил спадающие на лоб волосы и отошел на шаг назад. Потом, видя, что МакШейн не делает никаких попыток его задержать, сделал еще пару. Дальше оставалось только взяться за ручку двери и выйти. Но он застыл на одном месте, чувствуя новую волну паники от одной мысли, что эта дверь захлопнется за ним.

Иэн молча наблюдал за его окостеневшим лицом и дрожащими ногами и спустя бесконечные несколько мгновений, приблизился к нему и снова взял его руку. Обвил его неподвижную шею другой рукой и положил голову ему на плечо.— Так ты правда знаешь, как жить без этого, чокнутый профессор? — тихо спросил его он. — Или продолжишь говорить, что утонуть во время принятия ванны может каждый третий, суицидальный ты ублюдок?Криспин проглотил первый вставший в горле комок, но за ним оказался второй — и тоже не последний. Они не давали ему говорить, но он продолжал сглатывать их, не замечая, что давится воздухом, а глаза уже щиплет. Подняв голову от этих звуков, МакШейн посмотрел на его красные глаза и дергающийся рот и взял его лицо в ладони, глядя на него в упор и начав мягко увещевать.— Если ты думаешь, что ты для меня просто развлечение, то это нихрена не так, крысиный мальчик. Ты для меня самая настоящая катастрофа, а я, уж поверь мне, никогда не был мазохистом и уж тем более садистом.Неужели, думал Гловер, глядя в эти ласковые серые глаза, спустя столько лет в нем осталось еще что-то от Уилларда*, кроме славы крысиного короля?Ну конечно, пришло ему в голову через минуту, когда Иэн осторожно коснулся его лба губами. Трясущийся от рыданий, боящийся сближения с людьми и просто социально неловкий, которого успокаивает только частичка живой природы — сейчас это был уже не Уиллард, а именно он, Криспин, и наконец он знал, каких богов благодарить за то, что у него, в отличие от этого странного парня, есть тот, кто очень крепко и успокаивающе сжимает его в объятиях.— Пойдем, — позвал его МакШейн и потянул с собой за руку, через несколько секунд уже усадив не постель — таким компактным был трейлер. И пока он снова вернулся к столу, допить уже остывший глинтвейн, Гловер просто упал спиной на кровать, уставившись в потолок. Вскоре Иэн сел рядом с ним, храня молчание и лишь перебирая его волосы.— Это потрясающе, — наконец обронил он, склонившись над его лицом — он смотрел ему в глаза, — Цвет. Твои голубые глаза в обрамлении красных воспаленных век выглядят просто произведением искусства.— Хватит, — выдавил из себя Криспин, отвернувшись и закрыв свои страшно опухшие и уставшие глаза.— Ну хорошо, — ответил ему Иэн, убрав руку от его волос тоже. А когда Гловер встревожился этим словно равнодушным тоном, слегка приподняв голову и ища его глаза, чужое тело вдруг придавило его к постели, а жесткие пальцы начали одну за одной расстегивать пуговицы на его рубашке. На середине они остановились, потому что МакШейн был слишком увлечен, поглаживая его губы и склонившись так низко, что его длинные кудрявые пряди, которые все никак не хотели седеть, касались лица Криспина.— Ты можешь нормально описать то, что ты… — он запнулся, сделав глубокий вдох, — мы сейчас делаем?— Вряд ли, — хмыкнул Иэн, прижав свой лоб к его так, чтобы их очень разные по форме, но такие близкие по размеру носы прилегали друг к другу осторожно, грань к грани. — Лично я воплощаю нездоровое и явно неплатоническое влечение, а также бешеную привязанность, которые мне почти полностью передались от мистера Среды и у него были направлены на его очень изворотливого партнера — и не только по преступлению.— Его кого? — задохнулся Гловер, пока в его разуме, со скрипом, явно не складывались кое-какие детали мозаики.МакШейн очень устало и обреченно фыркнул:— Спойлеры, дорогой мистер Мир, — и запустил свой поразительно гибкий язык в его приоткрытый рот.?Он сейчас оправдал свою гомосексуальность выдуманными им же отношениями между нашими персонажами? Он серьезно это сделал? — очень яростно атаковала Криспина навязчивая мысль, пока сам он очень сильно старался не застонать о того, как деликатно, умело и чересчур глубоко целовал его этот нестареющий соблазнитель. — Значит ли это, что он намеренно все это время добавлял романтический подтекст в наших общих сценах? И не только… романтический?.Но вслух он сказал не это.— Ты только что слил мне очень важную сюжетную информацию, которой мне не давали даже Нил, Майкл и Брайан — а я уверен, у них была причина — и понадеялся, что от твоего поцелуя я забуду ее сразу же? — крикнул он задыхающимся голосом, глядя на МакШейна как на предателя.— Я, блять, прошу прощения, Криспин, но книгу не читал ты, а виноватым оказываюсь я? — еще громче воскликнул Иэн, глядя в его лицо не менее возмущенно. А потом неожиданно чуть более спокойно добавил:— Хотя ладно, эта информация и была предлогом, чтобы заманить тебя сюда. Я испортил тебе сюрприз. Нарочно. У меня нет совести и нет мне прощения.И он крайне самодовольно улыбнулся, запустив пальцы за край чужих брюк и жадно припав к удобно открытой шее. И пока Гловер пытался прийти в себя от этого неожиданного перехода от актерского спора к интимному взаимодействию, Иэн гипнотическим заклинанием бормотал ему на ухо:— Ты всегда слишком, болезненно серьезен, в обычном своем состоянии не можешь даже шутить, хотя, к счастью, можешь понимать шутки и даже скованно смеяться. Ты не умеешь отвечать на вопросы, выдавая в ответ одному тебе понятную логическую цепочку, которая умна настолько же, насколько уклончива. Когда ты говоришь, ты словно помогаешь себе руками формулировать слова — настолько сложно тебе это дается. Ты едва ли поверхностно знаком с ребятами из каста, но во время своих чертовых дублей ты становишься своим вездесущим всезнающим богом так правдоподобно, что ни у меня, ни у кого из них не возникает даже мысли, что ты это не он. Каждый раз, когда ты ехидно смотрел на Среду с ехидством своего старого Локи, мне, не ему, начинало казаться, что мы знакомы, тысячи и тысячи лет. И ты просто наслаждаешься тем, что нам приходится притворяться смертельными врагами. Нет… Малознакомыми коллегами по площадке, которые познакомились как раз на ней. И когда я уже всем своим существом в это поверил, ты вдруг словно просыпаешься от очень красочного сна и вежливо, тихо говоришь, допивая кофе: ?До чего эмоциональные эти существа боги, верно?? Я с трудом представляю, как эти двое жили друг без друга за то время, пока они создавали иллюзию лидеров вражеских лагерей и как могли так спокойно обещать уничтожить один другого, когда я даже на твою привычную отстраненность смотреть не мог. Локи — как твоя вторая и очень уверенная в себе личность, которая говорит за тебя, пока ты сам в отключке. И которая заставила меня моментально привязаться, но почему-то к тебе, а не к ней. И даже если Нил не разрешит мне дать несколько очевидных намеков на их… очень близкие отношения, я ничего не потеряю. Потому что мои отношения с тобой не определяются никаким сюжетом и никакой мифологией.— Я убью тебя, когда смогу, — прошептал ему в ответ Криспин, тем не менее глубоко пораженный тем, с какой внимательностью он следил за ним, подмечая особенности его поведения, речи, даже игры. И с какой нежностью теперь говорил ему все это, хотя он сам прекрасно знал, как странно и неестественно все перечисленное выглядит со стороны.— Уже убил. В этот самый день, — фыркнул МакШейн и в два счета приспустил его брюки. — И мне, между прочим, не понравилось, сукин ты сын.— Так поставь моему снайперу одну звезду из пяти в мобильном приложении, — зашипел Гловер, вдруг начиная больно кусать его ухо и обхватив его шею руками.Иэн издал возглас боли, резко прижав ладонь к его паху — и ожидаемо, тот притих и вообще перестал кусаться. Спустив ему абсолютно все до колен, МакШейн с удовлетворением заметил, что с первой афтерпати мало что изменилось.— А теперь убери от меня руки, — поглаживая его грудь, скомандовал он. С явной мукой на лице, Криспин задрал обе руки наверх. А Иэн дразняще пробежался пальцами по внутренней стороне его бедра. Услышав неслабый стон, он расплылся в очень гетеросексуальной улыбке.— У меня появилась блестящая идея. Только не знаю, понравится она тебе или нет.— Валяй, — сквозь стиснутые зубы ответил Гловер и вперился взглядом в потолок, чтобы от взгляда на его лицо не начать краснеть.Пальцы не оставляли кожу его бедер в покое, но движения были почти успокаивающие и он ощутимо расслабился. Конечно, очень зря. Буквально через секунду там оказался обжигающе мокрый язык.И от такой неожиданности стон получился гораздо громче, а Криспин дернулся, но руки МакШейна тут же придавили его обратно к постели. А потом он издевательски рассмеялся и впился в нежную кожу бедра с такой силой, что его намерение оставить засос было более чем очевидно. И нет, на этом его фантазия не иссякла, потому что в следующую секунду он лег на Гловера всем телом, животом ощущая, насколько сильную эрекцию у него вызвал, и одной рукой неспешно освободил свои бедра от одежды.— Кажется, я наугад нашел одну из твоих эрогенных зон, я прав? — протянул Иэн, тут же прижавшись пахом к его бедру. — И хватит отворачиваться от меня, мальчик-неженка, — вдруг шепнул он, поворачивая его лицо к себе за подбородок и оглаживая пальцем слишком острые скулы.— Твою мать, мне пятьдесят шесть лет, Иэн, — прорычал Криспин, пытаясь вырваться.— Не спорю, — начал давиться смехом МакШейн. — Только напомню, что я гожусь тебе в отцы. Так что ?мальчик? остается в силе, солнышко. Разве что тебе придется вдобавок звать меня папочкой.— Ты это сейчас всерьез? — ошалело посмотрел на него Гловер, даже перестав дергаться.— Попробуй догадаться, — ухмыльнулся тот, вдруг с большим мастерством и не меньшей скоростью положив два пальца в его приоткрытый рот. Совсем потеряв способность понимать ход мыслей своего партнера, Криспин с нескрываемой агрессией прикусил эти пальцы — но никакого толку. Они входили глубже в его рот, спускаясь до самого горла, пока внизу между его сведенными бедрами слабо, но очень ощутимо терлась чужая плоть. И это трение одновременно возбуждало его желание к проникновению — и того, чтобы стать его объектом. Дебют в качестве активной стороны год назад должен был сейчас успокаивать его — но этого не случалось. Его это страшило, как, наверное, любого человека, оказавшегося в такой позиции впервые — как мужчин, так и, вполне очевидно, женщин. И Иэн это заметил. Он вынул покусанные пальцы из его рта, чем явно обрадовал, а затем осторожно, без применения силы вообще, развел его колени в разные стороны. Но вместо того, чтобы сделать то, чего тот так боялся, МакШейн увлек его в новый поцелуй, еще глубже прежнего, буквально стараясь отыметь его прямо языком, чтобы ничем другим не пришлось. И когда этот проникающий поцелуй начал доставлять Криспину почти возбуждение, кое-что потверже языка вошло прямо в его нутро. Если бы его сейчас активно не затыкали, его крик боли услышали бы все, кто еще не спал в их внушительном трейлерном караване.Поначалу это было невыносимо больно, настолько, что Гловер неистово кусал губы и язык Иэна и вырывался из его хватки, но чужое тело придавливало его намертво. А потом, совершенно незаметно, боль стала сходить на нет, вернее тонуть в ощущениях, которые срывали у него новые глухие стоны, как и незаметно для самого себя Криспин схватил его руку — но эта рука вдруг плавно опустилась вниз, став дразнить его легкими и частыми прикосновениями, сводивших с ума не хуже прежних.И очень скоро он кончил прямо в эту наглую ладонь, получив от этого немыслимое моральное удовлетворение. А несколькими секундами позже он почувствовал, как и его наполняет чужая теплая сперма. И его это смутило — и вместе с тем ему это понравилось, что смущало еще больше.— С точки зрения воспитательных методов Древней Греции… — вдруг начал Иэн, скатившись с него.— Если ты сейчас скажешь, что я стал мужчиной только после этого крайне болезненного акта, Амфиарай ебучий**, то я самолично отрежу тебе твой воспитательный орган бензопилой, — с неподдельным безумием в глазах практически на одной ноте пообещал ему Гловер.— Вот теперь ты начинаешь меня пугать, Криспин, — пробормотал МакШейн, аккуратно прикоснувшись губами к его орлиному носу. Тот не ответил ничего, но крепко обхватил его грудь и закрыл глаза.Он был в смятении. Ему понравилась пассивная роль. Он не понимал, как долго сможет продлиться эта их связь. И больше всего не мог понять, зачем самым первым шоураннерам Американских Богов понадобилось два Локи и так ли он был прав, откладывая оригинал Нила Геймана в долгий ящик.Было уже часа три ночи и Иэн уснул на его груди практически моментально, тут же превратившись в самого беззащитного человека на свете. Осторожно взъерошивая его кудри и рассеянно глядя на его сейчас слишком очаровательное лицо, Криспин сам потихоньку начал дремать — спокойно впервые за долгое-долгое время.А под окном трейлера в этот момент шла очень яростная и очень тихая словесная баталия.— Я все понимаю, когда это было по пьяни, один раз, — шепотом ревел Рикки. — НО ЭТО УЖЕ ПЕРЕБОР!Брюс вертелся на месте, тряся руками перед носом друга и закатывал глаза так, что аж белки было видно.— Чувак, у них наконец война и страдания стали миром, дружбой и жвачкой. Почему ты не хочешь просто порадоваться этому?— Это называется секс, измена и новые страдания, принцесса Златовласка. Но никак не то, что назвал ты. Я знаю Иэна. И я знаю, что этот его брак был счастливым.— Был, — кивнул Брюс. — Как минимум до этой ночи.— Мы не знаем этого! — чуть не кинулся на него с кулаками Уиттл.— Мы не знаем вообще ничего, окей? — поднял руки в примирительном жесте Лэнгли. — Завтра мы можем у них спросить. Ты у своего старика, я у своего, идет?— Когда они успели стать нашими отцами? — скорчил непонимающее и очень сердитое лицо Рикки.— Насчет Тени и Среды спрашивай у Нила, — пожал плечами Брюс. — Ну а в сериале моему Бою частенько попадает от Мира, так что сложно не углядеть тут отношения сына и отца. Примерно так я сейчас за Криспина и переживаю.— Ты всегда за него переживаешь, — сумрачно покивал Рикки.— И за Иэна тоже, — повысил голос парень, начиная выходить из себя. — За обоих. Но спрашивать будем по отдельности. Понял?Уиттл недовольно кивнул.

Десять минут назад один из них совершенно случайно заметил свет в окнах трейлера МакШейна. И когда из чистого юношеского любопытства он заглянул, то увиденное поразило его до такой степени, что пришлось звать другого. И теперь у каждого была своя версия того, что с этим делать.

Обменявшись только им известными, немного угрюмыми жестами, парни расползлись по своим трейлерам спать.