Часть 1. Дисгармония (1/1)

IИз всех божественных афтерпати, на которых Гловер бывал, эта была самая божественная. Во всех смыслах. Не то чтобы он часто вообще куда-то выбирался во время съемок, особенно с остальными актерами. Короче будет сказать, пока это была единственная афтерпати, на которую его удалось заманить. И не то чтобы он плохо проводил время. Собеседников было предостаточно, выпивки тоже, но он не старался на нее налегать.И почему все не бывают такими сознательными или равнодушными к алкоголю, спрашивал он себя получасом позже.А пока Криспин лениво и неспешно опустошал свой стакан, пытаясь не подавиться смешком от острот, летевших в него от сидевшей напротив компании Орландо, Демора и Стормаре. И в этот момент, когда он этого меньше всего ждал и едва сделал новый глоток, кто-то очень сильно толкнул его в плечо. Он мгновенно закашлялся, стуча себя по груди, и поднял глаза. Уже явно и капитально поддатый МакШейн схватился за него, чтобы не опрокинуть добрую половину еды и напитков со стола — и себя вместе с ними.— У кого-то премьера сегодня явно удалась, да, приятель? — пробормотал Гловер, усмехнувшись и ловко подхватив коллегу под руку. А потом, тут же нахмурившись, добавил чуть громче:— Ты ведь завязал, Иэн. Ну как же так?И хотя тот ему ничего внятного не сказал, Криспин все понял и так: молодая и еще здоровая часть каста тоже выпила немало, но вот не опьянела, кажется, ни на йоту. Зато споила пару ?старичков?, к коим Криспин пока не относился. Но что самое печальное, они умудрились совратить МакШейна в завязке. Поднявшись на ноги, Гловер поставил стакан и попытался поставить ровно Иэна. Получилось ну очень плохо, но зато тот вдруг начал активно, увлеченно и, самое главное, неразборчиво что-то плести. Очень громко и упорно утягивая Криспина вглубь зала. Пришлось повиноваться, а по пути придерживать коллегу, еще и ощущая крайнюю степень неловкости от сопровождающих их взглядов и реплик.А тащил его МакШейн в уборную. Конечно, понятное рвение, после стольких-то стаканов.— Брайан просто огонь мужик, — предположительно попытался начать речь Иэн.— Согласен, — кивнул Гловер, подводя его к кабинке. — Хотя у нас, что ожидаемо, обнаружилось гораздо больше общего с Майклом…А дальше произошло непонятное. МакШейн начал заразительно и очень пьяно смеяться, упав задницей на закрытый унитаз. Удивляясь, как это можно было передумать блевать после такого количества чистого и крепкого алкоголя в желудке, и растерянно улыбаясь, Криспин упал на него грудью — потому что этот бухой в хламину британец и не подумал отпустить его.— Господи, МакШейн, — уже сам начал смеяться Гловер. — Я думал, навык распития алкоголя невозможно потерять.Но вряд ли его пьяный коллега сейчас понимал хоть треть сказанного. Он на удивление крепко притянул его талию к себе, заставив Криспина раздвинуть ноги и, сидя на его коленях, прижаться животом к его животу, а затем силой прижал свои губы к его онемевшему рту.Охуенно быть засосанным в туалете бывшим алкоголиком, перебравшим текилы, который еще и старше тебя на 20 лет. Охуенно, иначе не скажешь.?Ну, тебя спасает только то, что ты не пил уже несколько десятков лет, а пьяные поцелуи — это не так уж и страшно?, — смущенно думал Гловер, чуть отодвигаясь и отстраняясь.Но вместо того, чтобы сделать то же самое с пьяным смехом, Иэн прижал его ближе и стал целовать снова, осознаннее, словно распробовав.?Так, викинг из Шотландии, это уже ни в какие ворота?.Теперь Гловер в открытую начал паниковать. Иэн так неиронично лапал его и умело пускал в ход язык, как будто у него была своя версия взаимоотношений мистера Среды и мистера Мира и он решил ее потренировать вотпрямщас.Оторвав свои губы от его, пьяных и наглых, Криспин сдавленно выдохнул, выпутывая свой галстук из чужих пальцев:— Хватит.И не просто так. Он явственно чувствовал, как взбугрилась ткань его брюк — и в то же время ощущал давление чужой на своем бедре.— Теперь я понял, почему люди бросают пить, — сухо выдавил он, уже стоя на ногах и поправляя смявшийся костюм. И спустя секунду почти выбежал из уборной, оставив пьяного коллегу там, где он сидел.IIМесяцы без Американских Богов прошли слишком уж незаметно. Несколько фильмов в уже знакомых амплуа сумасшедшего или инвалида, а затем новости посыпались как град. Тяжело было отпускать и Майкла, и Брайана, с которыми он виделся чаще и общался лучше, чем с остальными занятыми в сериале коллегами. А потом и его ?соратница Медиа?, Джиллиан, решила последовать примеру шоураннеров.Но работа продолжалась. Каст рвался в бой как испанский бык и был единым и дружным организмом, все еще оставался Нил — далеко, уставший и занятый, но он оставался. Поэтому вскоре состоялась и первая читка сценария, вместе с вдруг нашедшимся новым шоураннером Джесси, и из Чехии снова пришлось уезжать. Бросив павлинов, озеро и отца с отснятым материалом их собственного фильма.Радость от встречи со знакомыми привычно смешивалась с тревогой социальных взаимодействий, для Криспина это было нормой долгие годы и по сей день, к тому же он уже начал привыкать. Единственно, его насторожило, как болезненно свело челюсть, едва в дверях показался Иэн — который тут же обменялся с Гейманом британским приветствием, иначе объятиями. И тут ему пришлось вспомнить, что они не виделись с прошлой весны, ни единого раза. Даже на недавнем ужине с ребятами МакШейна не было — их обоих с трудом можно было вытащить, так сказать, ?потусить?. Тот был для этого уже староват, а Гловер и староват и социально тревожен.Вспоминал ли он за эти месяцы так странно закончившуюся афтерпати? Сложно было бы выкинуть это из головы, хотя он пытался. И чем глубже он заталкивал это, тем большую тревогу и даже панику эти вытесненные воспоминания провоцировали.Они были знакомы не так близко. У Иэна была жена, а Криспин не то чтобы сомневался в своей сексуальной и прочих ориентациях. Но то, что его телу тогда понравилось, в отличие от его самого, давало очень сильный диссонанс и даже подавленный страх. Что это было?Когда МакШейн начал здороваться с остальными, кое с кем даже болтать, Гловер опустил глаза на свою копию сценария и попытался сконцентрироваться только на напечатанных строчках. Слова его успокоили, некоторые даже заинтересовали, и он снова мысленно усмехнулся тому, что не прочел книгу-оригинал Нила и пока не собирается. Игра вслепую, так получается.Иэн занял место почти через весь круглый стол от него, и Криспин вздохнул спокойно. Если повезет, никто даже не заметит ничего странного, даже сам МакШейн — спасибо его известной ?фриковости? и нелюдимости, иногда она даже выручает, думал он. Ожидаемо, больше всего материала было у Рикки-Тени и Иэна-Среды, и большую часть времени Гловер смотрел в сторону и слушал их голоса, радуясь, что никакого слухового триггера не образовалось.Отпив воды во время какого-то сюжетного спора Уиттла со Шрайбером, Криспин ненароком поднял голову, чтобы глянуть в окно — сидели они уже долго. И тут же его глаза наткнулись на внимательный серый взгляд МакШейна, который без зеленой линзы Одина выглядел совсем не так безумно или жутко.Вода хлынула из глотки в дыхательные пути, и Гловер бешено закашлялся, едва не уронив стакан и тут же вызвав ступор в читке. Едва откашлявшись, он понял, что дыхания все равно не хватает, потому что ему неловко и очень стыдно перед остальными за вызванную задержку. А еще глаза этого теперь такого трезвого и отстраненного британца предательски отпечатались перед внутренним взором и моментально вызвали мучительную тошноту и желание тут же прочистить желудок.— Прошу прощения, — выпалил Криспин, встав и скрывшись в коридоре.Туалет оказался неподалеку. Как раз рядом, чтобы Гловер успел вырвать завтрак не на полу в коридоре, а в унитаз.— Что за черт… — бормотал он себе под нос, сидя на полу без единой дельной мысли в голове. — Это все гетеросексуалы себя так чувствуют, если у них почти или был гомосексуальный опыт? И ведь мы даже не переспали.Никакого отвращения в своем голосе он не чувствовал. Отвращения не было. И он даже не хотел разбираться, что в нем присутствовало. Просто хотелось взять билет на самолет прямо сейчас и вернуться в свое отдаленное шато, чтобы не выходить еще полгода.Но Криспин заставил себя подняться с пола и вернуться в комнату, где каст продолжал проигрывать реплики для Геймана и Александера. Больше он головы не поднимал до самого конца и старался не умереть от иронии ситуации.IIIСъемки проходили словно мимо, а не как обычно сквозь него, как будто реальные боги ниспослали туман на его бедное сознание. Каким-то чудом он внушил себе, что Иэна на съемочной площадке нет. Это американская инкарнация скандинавского бога Одина, этого просто никто не замечает. Кроме него.Избегание МакШейна вылилось в тотальное избегание остальных актеров. Ему хотелось одиночества, да и не таким подозрительным теперь выглядел игнор самого старшего коллеги. Только Нил как будто понимающе и мягко улыбался ему. А не он ли тут настоящий и единственный бог?И никто конечно не собирался в ближайшее время отпустить его домой. Он был заложником Америки до тех пор, пока второй сезон не пройдет все этапы первого. Это его тяготило, немного злило, но больше всего тревожило.IVПо комик-конам Криспин ходил настолько редко, насколько было возможно. Вся атмосфера и количество людей там были явно не для него, да и не то чтобы он был задействован в большом количестве популярных проектов. Американские Боги были одним из немногих.С первых минут он против своей воли начал украдкой озираться. Был весь основной каст, но Иэн не появлялся. Какого черта вместо того чтобы беспокоиться, как полагается, он почувствовал нехилое облегчение? Но до самого начала панели отсутствие МакШейна было гнетущей загадкой для Гловера. Неужели придется у кого-то это выяснять? Хоть бы не выглядело подозрительно…И спас его снова святой и бородатый Гейман, в первую очередь застенчиво пошутив про почечные камни и извинившись за отсутствие одного из главных актеров.?Я должен успокоиться и вести себя как взрослый человек, приготовившись загадочно отвечать на вопросы фанатов, потому что спойлеров до премьеры допустить нельзя. Его тут даже не будет. Я могу успокоиться. Я должен, — уговаривал себя Криспин, пока в голове снова расцветала старая добрая тревога. — У него же со здоровьем плохо. В его-то возрасте. Как я теперь-то успокоюсь??Под конец встречи рубашка под его пиджаком насквозь пропиталась нервным потом. Параноидальными мыслями он довел себя до молчаливой истерики — никакие логические доводы не могли убедить его, что уж к камням в почках он никак не причастен. А может недоброжелатели еще мягки с ним? Он не просто фрик, он уже псих с нестабильной психикой. Еще со школы, кстати.По родному Нью-Йорку Гловер ориентировался даже в состоянии, до которого довел себя под конец дня. Он добрел до отеля, поднялся на свой этаж и в номере просто задумчиво рухнул на кровать прям в одежде. Это надо сделать. Надо позвонить, если он не хочет сожрать сам себя за ночь. Окольными путями, спустя минут сорок, он достал номер Гвен и еще долго, неизмеримо долго пялился в потухший экран смартфона, собираясь с силами. Не с мыслями, мыслей снова не было.Долгие гудки. А потом снова гудки. Никто не подходил к телефону. И этого было достаточно чтобы его творческое воображение актера, музыканта, режиссера и писателя нарисовало самые потрясающе безысходные картины. Представить, что болезнь дала осложнения и летальный исход было легче чем загрузить снимок в Инстаграм. Но ненавидеть себя за такую богатую фантазию Криспину было некогда: он задыхался от душащих его внезапных и жестоких рыданий. Он плакал очень часто, так было с детства и не особо изменилось в зрелом возрасте, благо, что у него получалось это только в уединении, вдали от посторонних глаз.Слез уже не было, но он умудрялся задыхаться дальше, хватая ртом воздух и тихо хрипя. А потом раздался звонок. Он схватил телефон и совсем чужим голосом ответил:— Алло?— Да, кто это?— Я… я коллега Иэна по Американским Богам. Сегодня была панель в Нью-Йорке, и Нил Гейман рассказал, что вашего мужа не будет из-за проблем со здоровьем. Я звоню убедиться, что все хорошо.Он сам удивился, как ровно и чисто сказал это, даже не запнувшись на слове ?муж?.— О боже, — засмеялась женщина на другом конце. — Как это мило с вашей стороны. Ничего страшного не произошло, через пару дней Иэн вернется к вам. Я сейчас дам вам его.На этих словах у Гловера снова перехватило дыхание.— Спасибо, не стоит, я…В трубке раздался хриплый мужской голос:— Рикки, ты? И чего было прямо мне не позвонить, шутник?Не совладав с испугом, Криспин резко и рефлекторно отбросил телефон на другую сторону кровати как огромную страшную сороконожку.— Черт же меня дери, — прошептал он, глядя на свой мобильный во все глаза и устало выдыхая. — Как-то все слишком далеко зашло.VВ этом году в оформлении афтерпати организаторы постарались. Если после первого сезона возле банкетного зала красовался Иггдрассиль, то на этот раз канал раскошелился на огромную, чуть ли не в натуральную величину Дома-На-Скале карусель. Молодняк уже раз пятнадцать там сфотографировался, под конец став откровенно дурачиться. Криспин изредка поглядывал на них, усмехаясь и пытаясь шутить с Эмили, которая едва ли доставала ему до груди, но зато была жутко забавная и для Лоры слишком живая. Ему даже полегчало, и он не замечал бурных и громких переговоров МакШейна со всеми подряд буквально за спиной. Гловера бы не удивило, если бы тот оказался еще и одним из организаторов — он и так уже был исполнительным продюсером, и насчет сюжета ругался со сценаристами в разы больше тактичного Нила, который на минуточку был вообще-то создателем!— Меня интересует только время начала попойки, — громогласно перебил мистера Среду шутливый и ехидный голос Чернобога-Стормаре. Он точно его родственник швед? У него не было в роду русских? А то уж больно хорошо вжился в роль.— Мне больше не наливать, — отшутился Иэн, рассмеявшись в ответ так же громко и на весь зал.— А сейчас все дружно сделали вид, что никто в прошлый раз не видел мистера МакШейна в дрова, — Петер ткнул коллегу в бок локтем, скорчил рожу и первым потянулся к напиткам.Но шутки шутками, а в прошлом году никто кроме одного шотландца так не напивался, чтобы с трудом разговаривать и ходить только с посторонней помощью, размышлял Гловер, рассеянно жуя канапе — и очень зря, потому что его затошнило снова, и он поспешно запил ее чем-то безалкогольным. Он до сих пор слишком хорошо все помнил.— Ты вообще алкоголь не пьешь? — тронув его за плечо, спросил Иэн. Все его бесчисленные собеседники в этот момент оказались заняты чем-то другим, и незаметно рядом с ним оказался только он, Криспин.— Что? А, нет. Конечно нет, пью, — заикаясь, выпалил он. Он терпеть не мог, когда к нему обращались внезапно, потому что не успевал поставить голос и речь, а еще сообразить нормальный ответ. И эта внезапность была слишком внезапна, потому что ей был Иэн мать его МакШейн.— Год назад я пил вместе со всеми, — уже ровно ответил Криспин, осторожно следя за дыханием — его не устраивала паническая атака прямо сейчас. — Сегодня не хочется.— Я, если честно, мало что помню со второй половины вечера той вечеринки, — извиняющеся пожал плечами МакШейн, тут же лучезарно улыбаясь. Почему он старел так медленно, и его красота была все еще такой благородной? И какого черта он вообще на это обращает внимание уже который раз за эти два года??Как художник и ценитель красоты?, — нервно выдохнул Гловер, не веря сам себе, а вслух сказал почему-то более раздраженно нежели ожидал:— Да, я знаю. И прекрасно помню. И также помню, что ты завязал.Улыбка исчезла с лица Иэна слишком поспешно.— И ты туда же. Ты единственный кроме моей жены, кто так этим недоволен. Если тебе интересно, она сначала вынесла мне все мозги, про то, что я тут обязательно напьюсь, мы поругались, а потом я как последний идиот решил залить это дело как обычно в молодости. Самосбывающееся пророчество нахрен.Он отобрал у Криспина стакан с минералкой и в два глотка опрокинул ее в себя. Гловер молчал, а МакШейн вдруг сказал:

— Это ведь ты звонил 5 октября, да?Прикрыв глаза и скрестив руки на груди, тот с обреченностью и готовностью фаталиста кивнул:— Я. Моя очередь. Ты ведь даже не заметил, что я уже больше года тебя шарахаюсь, да?Облизав губы, Иэн с недвижимым лицом откашлялся:— И да, и нет. Прости, парень, но ты немного странноват. Нет, не так. Ты страннее всех, кто есть в моем окружении. Поэтому сначала я даже не замечал. Но на читке…МакШейн замялся, а Криспин с интересом поднял глаза:— Что на читке?— Ты посмотрел на меня с таким страхом, а потом убежал к чертям, — как-то встревоженно закончил Иэн, барабаня пальцами по стакану. — Поэтому я решил, что после кона мог позвонить только ты. А потом ребята в чате сказали, что это твой номер. Почему ты не позвонил сразу мне? И что случилось? Тебя пугает Всеотец? Я так хорошо играю? — отпустил смешок он и легко похлопал его по плечу.Гловер дернулся и встал.— Нет, не пугает, мистер МакШейн. А играете действительно хорошо, вам это любой скажет.Закусив губу слишком сильно, он сдернул стакан с чем-то предположительно крепким, осушил половину и отошел как можно дальше, тут же завязав разговор с Омидом и его ?приятелем?, палестинским Джинном.Ему стоило думать о том, что у остального каста есть чат, куда его не пригласили, и о том, что это вообще-то обидно. Но он мог думать только о том, что эти два гетеросексуальных араба в сериале отсняли высокорейтинговую гомосексуальную сцену, которую Фуллер постоянно просил переснять. Сколько же это дублей. И почему они согласились. Взгляд Криспина упал на Иэна. Тот минимум дважды геев играл, а в любом интервью тут же отвечает, что мол ?в молодости я был одним из немногих натуралов в театре?. И неужто у них не случалось двусмысленных моментов с тем же сэром МакКелленом?Тошнота отступила и дала ему немного прийти в себя, и поэтому такую поблажку Гловер решил использовать в относительное благо. Он стал напиваться. Подтрунивания Стормаре и Пабло с Рикки проходили мимо, не задевая самооценку ?умеренно пьющего? Криспина. Ему надо было заканчивать эту годовую эпопею, а он по характеру был слишком мягок и неконфликтен, чтобы сделать это самому. Выход подскажет только эта неизвестная жидкость с запахом спирта, и уже неважно, в какой стороне этот самый выход.Спустя четыре стакана и пару рюмок выход стал проклевываться. Иэн снова нашел его и схватил за запястье.— Криспин, приятель. Иди сюда, давай поговорим. Насколько ты трезв?— Мне очень сложно потерять контроль, — отозвался Гловер, пряча глаза и аккуратно освобождая руку. — К тому же, я закусывал.Было уже не так рано, как когда он только начал пить. И часть каста уже отсутствовала. Постарше, понятное дело.МакШейн уже не пытался его усадить, а только осторожно придерживал за руку и немного за талию. Уже порядочно пьяного Криспина это подначивало на что-то, чего делать бы не стоило.— Хорошо, давай поговорим. О чем ты хочешь? Кстати, куда подевались Кристин и Джонатан? Я уверен, после Джиллиан мы не теряли больше членов команды.Всегда озабоченный сериалом больше остальных, сейчас Иэн вдруг проигнорировал этот вопрос. Он вообще был предельно серьезен.— Что случилось до всех твоих избеганий? На той вечеринке, после самой первой премьеры? Почему никому нет дела до той моей пьянки кроме тебя?— Почему? — глухо переспросил Гловер, держась изо всех сил, чтобы не разбить пустой стакан и не разбить его именно об кудрявую голову мистера Среды. — Может потому что ты пристаешь только к тем, кто вызвался проводить тебя в уборную, когда ты едва на ногах стоишь, Иэн. И уж не знаю, почему этим человеком оказался я. Боги, наверное, виноваты, — почти рычал он, не сводя своих светлых глаз с его — таких же светлых.Повисла странная и долгая пауза.— Пристаю? — повторил МакШейн, наоборот, тише него. — Я приставал к тебе? В туалете?— И благополучно об этом забыл. Суперспособность гетеросексуальных киноикон, я полагаю, — с горечью процедил Криспин, поставив стакан на стул от греха подальше.Он не знал, к чему приведет этот разговор. Он хотел только избавления от противоречивых и оглушающих эмоций, который за этот год только прибавили в агрессивности и размере.— В Америке последние пару лет такое не носят в себе целый год, чтобы потом по пьяни высказать обидчику. А сразу предают огласке — и еще очередная карьера загублена. Это харассмент. То, через что ты прошел по моей вине. И за это должно последовать соответствующее наказание, — он говорил это практически без выражения и эмоций.— Я знаю. А еще я знаю, что ты не пьешь уже больше двадцати лет и в тот раз ты был просто до смерти пьян. И все, начиная от Нила и каста и заканчивая фанатами слишком любят тебя и твоего скандинавского алкаша — что до черта иронично, Иэн. Ты считаешь, стоило тебя с позором изгнать из Голливуда за то, что ты даже не помнишь?— Ты даже не знал, что я ничего не помню, — покачал головой МакШейн, опираясь спиной о светящуюся, но неподвижную карусель. — Но промолчал.— Я как-то даже не думал об ином варианте.— Чего ты хочешь?— Прошу прощения?— Ты рассказал мне это сейчас. С какой целью? Для чего?— Я устал справляться с этим в одиночку и пытаться выблевать это каждый раз, как оно придет на ум, — фыркнул Гловер, проводя ладонью по волосам и лбу. У него начинался жар от такого количества выпитого, а тут было еще и душно. — Вот единственная цель. Я даже не знаю, зачем тебе это рассказал. Но легче мне стало, определенно.— Это алкоголь, — со знанием дела произнес Иэн, но глядя на Криспина с искренним сочувствием.— Да, может быть. Скажи-ка мне вот что, мистер Гетеросексуальность. Почему у меня гомосексуальных ролей ни одной, в отличие от тебя, но с гордостью считаешь себя натуралом ты?— Наверное потому что не все, что говорится в интервью, правда на сто процентов, коллега, — пробормотал МакШейн, приобнимая его за плечо. — И, наверное, потому что сексуальность человека по природе своей двояка, и шкалу Кинси не на пустом месте придумали. Я тебе не поверю, если ты скажешь, что ни разу в жизни не заглядывался на мужчин. Даже я заглядывался. Я не всегда был ?истинным натуралом? все свои семьдесят шесть лет.— Что это говорит обо мне, если мне за мои пятьдесят пять приглянулся только один, — едва слышно и скорее себе под нос невесело усмехнулся Гловер.— Это говорит, что значение по шкале где-то…— Семидесяти шести лет, — почти беззвучно закончил он, но Иэн, конечно, услышал. Потому что в это время смотрел на него и по губам все было очень легко прочесть.— Тогда это говорит о том, что у тебя есть два варианта. Пойти домой и забыть о существовании человека по имени Кинси вообще или…Криспин сжал губы. Этот прокуренный голос был голосом разума и, если бы не градус в его мозгу, он бы так и поступил. Но тошнота больше не появлялась и все, что он чувствовал, было возмутительной обидой за этот безумный год.— Я лучше воспользуюсь тем, что с прошлой партии доска перевернулась*, а также очень грамотно составленными древнескандинавскими законами чести.— Так ты читал книгу? — начал улыбаться МакШейн.— Даже не открывал.Они были у самой оси карусели со стороны зала, в окружении неканоничных лошадок. Гловеру требовалось только зайти за колонну, притянуть Иэна к себе и, больно ударив его спиной о металлическую поверхность, прижать к ней и начать удушливо целовать.Да, целоваться на карусели было определенно атмосферней, чем в уборной. Руки МакШейна тут же обвили его талию, а значит он не собирался его отталкивать. Значит, что у трезвого в голове, то у пьяного… везде.— Знаешь, — отстранившись, промычал Иэн, — ты, наверное, сейчас удивлен…— Ничуть, — парировал Криспин.— … но моя вина не такая уж и большая, потому что ты буквально пожирал меня взглядом и так вкрадчиво шептал, едва появившись в первый раз в сериале, в полицейском участке. Было ощущение, что я твой старый любовник, который сбежал, но вот ты наконец его поймал… — тут он словно подавился и умолк. — Ах, ну да. Я и забыл.Гловер окинул его подозрительным взглядом.— Не такой уж и старый. Но вы меня отвлекаете, мистер Среда, — вдруг гипнотически прошипел он, словно на этом имени начинала просвечивать его истинная личина Нового бога. А затем его хватка стала совсем жесткой, и было видно, что МакШейну больно.— Око за око, — мрачно произнес он, по новой впиваясь в изрезанные морщинами, но мягкие губы и прижимая одно запястье Иэна к колонне этого декоративного аттракциона. Потом он изучающе провел пальцами сквозь черные кудри, огладил жесткую щеку со следами щетины и положил ладонь на его брючный ремень. Тот шумно выдохнул, но снова не выказал признаков сопротивления и борьбы. То есть, в отличие от того раза, все по обоюдному согласию.Он оторвался от губ МакШейна и дал ему дышать, коснувшись своими губами загорелой шеи. Были слышны сдавленные тихие звуки, но обрывки музыки и разговоров с лихвой заглушали все, что происходило в их углу. Отпустив его руку, Криспин, взялся обеими руками за ремень и расстегнул его.— Удивительно, как старый добрый вискарь может превратить застенчивого фрика в соблазнителя, — вставил тот свой ехидный шотландский комментарий.Гловер наклонился к его уху и отчетливо прошептал:— Пока ты об меня обтирался, у тебя уже был стояк. У меня, кстати, тоже, ты удивлен? Но на твоем примере мы уже знаем, что алкоголь приливает только к голове.— А к члену кровь приливает круглосуточно, — снова глубокомысленно изрек МакШейн.— Ебать, да я соблазняю специалиста! — уже раздраженно хмыкнул Криспин, прижавшись к нему всем телом и заставив вздохнуть.— Ебать, ты умеешь ругаться, — немного пораженно, но все еще издевательски присвистнул Иэн, возбужденно сглатывая и в два счета освободив и его ремень от бляшки.И в этот момент ему вдруг прилетела болезненная и звонкая оплеуха. От злого как черт Гловера, который тут же зарычал:— Это для тебя совратить кого-то это отличное времяпрепровождение на выходных и отличный повод для зубоскальства. Я не был бы здесь сейчас с тобой, если бы ты не решил перевыполнить план на прошлогодней афтерпати, наебенившись и попытавшись трахнуть первого попавшегося идиота.— Первого попавшегося? — шикнул МакШейн, дернув его за галстук так, что тот затянулся как петля. — Нет, мать твою! Единственного, которого я хотел бы трахнуть из всей честной компании! Будь я в трезвом состоянии, ты бы этого никогда не понял и не узнал. Но свершилось, я нарушил свой же сухой закон, и пожалуйста, выбор был сделан тут же и без промаха, даже в той кондиции, когда я бы стоя над унитазом обязательно проблевал бы мимо!Схватив одной рукой Иэна за воротник, Криспин еще раз приложил его спиной об колонну, прижал колено к его паху и бросил, смотря мимо него:— После такого первого и последнего гомосексуального опыта, я не буду заглядываться на мужчин до конца жизни. Потому что мне с первого раза попался самый отвратительный из всех.А затем больно схватил его за отросшие волосы и буквально пришпилил его к холодной поверхности металла, чувствуя, как одновременно с подступающим теплом чужого тела и гормонами, отступает тревога, оставляя место уже не обиде, а чистой злости.Глубоко и рвано вздохнув, МакШейн ласково обнял его грудь, шепнув:— Ты так не думаешь. Ты имеешь право на меня злиться, я этого заслуживаю, но злость уйдет. Даже если ты меня не простишь, Криспин.— Заткнись ты к чертовой матери, — с трудом выговорил он, двинув бедрами так, чтобы это было глубоко и больно.Иэн не протестовал и даже не дергался. Он прижал голову к его груди, тяжело дыша, изредка издавая полупроглоченные стоны и вздохи. А Гловер не думал о том, насколько это будет неприятно или болезненно. С одной стороны, он хотел доставить как можно больше боли, что с непривычки конечно было несложно, но с другой стороны, он не считал, что МакШейн боли заслуживает. Это действительно была его злость. Поэтому он то был резок, что сам шипел от боли, то пытался соблюдать осторожность, видя приоткрытый от боли рот Иэна. Под самый конец, когда тот уже поглаживал узловатыми, жесткими, но гладкими и нежными пальцами его спину, Криспин почувствовал, что в нем что-то надломилось. Он отшатнулся и опустился на колени, не заботясь о том, что стекающая субстанция пачкает пол карусели и его туфли. И едва рука МакШейна легла на его плечо, он на одной ноте выдал:— Отойди.Рука настойчиво взяла его за запястье, но он вырвал его и почти закричал:

— Отойди от меня!И пока Иэн настороженно осматривался вокруг, услышал ли этот отчаянный крик кто-нибудь, Гловер трясущимися руками поправлял брюки, сев у колонны.МакШейн сделал еще одну попытку приблизиться, но его встретил такой дикий взгляд, что он остановился, глядя в его глаза, и спустя несколько секунд с лицом, на котором читалась боль, вышел в зал, оставив Криспина сидеть в полутьме.И тут же на его плечо легла другая рука, легкая и более крепкая. Гловер вскинулся и увидел длинные светлые патлы. Это был Брюс — к сожалению, не его отец, но глаза у него были не менее обеспокоенные.— Чувак, что у вас тут… — его голубые глаза округлились, когда он увидел на полу остатки их борьбы. — У Иэна вся одежда и все волосы встрепанные. Теперь я вижу это. Парни… — Лэнгли пораженно качал головой и было видно, что ему нечего сказать.Криспин обнял одной рукой передние ноги лошади, на которую опирался спиной, сидя на полу, и тихо пробормотал:— Да что тут говорить.И судорожно закусил нижнюю губу, которой и так доставалось в последнее время. До крови. Брюс протянул руку и притянул его к себе, совершенно на автомате, как обнял бы любого своего друга, у которого в жизни случилось дерьмо. И тут же почувствовал на футболке влажные пятна, хотя не было слышно ни звука. Он никогда бы не подумал, что этот отстраненный и сдержанный человек будет плакать на его глазах. И это было тяжело.