Repartir (1/1)
…Дождь шептал и говорил с Беранжер, тихо и как-то до странности не по-своему призрачно колебавшейся сжавшимся облачком неверной дымки утомленного горького мыслями отчаяния где-то за кухонным столом и уже третьей чашкой черного чая без сахара о погоде – говорил слишком нежно и смыслово-близко, чтобы свести разговор к мизеру видимой темы, - и почти столь же влюбленно любяще, как говорил с ней Он… Дожди вообще-то очень болезненно часто оказываются слишком отчаянными отблесками попыток к утешению всего мира авторства теней от своих капель.Секунды до ударности нежно и аккуратно срезают осколками по слою с непослушного сердечка……Ключ , нервно возясь и трясясь, и едва не ломаясь от усилий придаваемых ему координаций казаться спокойно привычными, медленно и все же до привычности довольно тихо отомкнул замок, и в квартиру тяжело ступил Дождь, зачем-то отчаянно обнявший ей лично ему посоветованные туфли. Скупость времени на мгновения удивляла.Она чуть тепло и нежно припадает к разбитым пальцам едва упавшего в коридорное кресло, проводя уже снова так отнято у теней дождя своими пальцами от его плеч по рукавам мокрого насквозь черного пальто, ивот его чуть небритую щеку целует ее зажмуренный и нежно полуразбитый даже не истерический вздох. Месье Рим прикрывает глаза в отчаянно любящем томлении несбыточности вдруг пожелавшегося вальса с едва слышным шумом капельных теней - с ней на руках. Она до робости медленно и до преступно официального права уверенно влюбленно забирается пальцами ему в волосы на затылке: она уже все прочла по рукам, глазам, душе и туфлям. Он невиновен даже в отсутствии у него зонтика, а бессилье Дождя спасено от себя самого.…Рыцарь Парижских заулков по имени Дождь был давно безнадежно безумно влюблен в темнокудрую Беранжер._____________________________________________________- …Вы… Отпустили его? – Чуть удивленно и странно всерьез улыбнулся рванолацканный, входя с подносом, содержащим чашку крепкого отвара луговой мяты без намеков на сахар и некий конверт чернильной бумаги, в драпированные лунно-синим до тайности небольшие спальные покои, где помещалась почти во всю площадь довольно большая синим же застеленная низкая дубовая кровать без гобелена – последним могла бы служить сама комната – где, до банальности описания именно налунно-синем покрывале,задумчиво валялся рядом со своей тростьюуже даже более совершенно растрепанный и для какой-то неясной цели уткнувшийся в явно дамскую черную маску - испанского бархата, черного цвета и совсем без кружев - адресат реплики, только с усталым рыком потянувшийся:- Ты ведь не устроишь правилам очередных поминок?
И тут же добавил, безумно счастливо сверкнув глазами:- Они это сделали сами!.. Даже правила меняются теперь сами по себе… Точнее, по ним.