Paris (1/1)
Через три дня самый обычный самолёт приземлился в аэропорту. Никто не знал, что этот самолёт был никаким не обычным, и некому было оценить его бесценность.
Лил дождь, бесконечно обесцвечивая и без того не слишком запоминающиеся улицы. Кто-то спешил в аэропорт, точнее, конечно, неприветливые, запруженные толпою, и вместе с тем пугающе пустые ангары никого не прельщали. Это был перевалочный пункт на пути куда-то, к неопределённости или призраку цели. Смазанная, мокрая, раздражённая масса потерянных людей сталкивалась с точно такими же потерянными, прибывшими в парижский ливень. Была ещё одна каста в этом совершенно самостоятельном и не имеющем отношения к Парижу государстве – ожидающие. Эти от прочих отличались тем, что были потеряны больше, ведь им предстояло всерьёз всматриваться в разнонаправлено текущую массу людей, а это совсем не просто.Отдельными островками в этом море спешного равнодушия были люди, которых можно было бы высокопарно окрестить Нашедшими. Нашедшими себя или своих Родных, свой Дом, своего Кого-то.
Прибывшим из Праги посчастливилось бы встретить в толпе ожидающих Нашедшую, если бы она не поспешила спрятаться за колонной. В тёмных глазах, только капельку встревоженных, бесконечно скоро насовсем гасли искорки радости, что зажглись в тот момент, когда небольшая группа людей стала различима среди суматохи аэропорта.По нелепой иронии именно она только и могла бы распознать всю странную ценность того старенького самолёта, что привёз в Париж сразу несколько Нашедших, чем увеличил их количество здесь многократно.
?Его нет. Нет, они не видели. Не звонил. Может, следующим рейсом??Не очень понимая, зачем, она шла за ними до самого выхода, прячась, будто ей даже и на глаза никому из этих людей нельзя было показываться.Она видела, как легко дышали Солаль и Маэва. Он ни на секунду не отпускал свою миниатюрную родную, будто боялся потерять, поминутно поглядывая на её шейку, заботливо укутанную шарфом. Маэва была свободна как никогда. Карин ждать не стоит, да.
Микеланджело и Клэр старательно играли в школьников, которые стесняются, но поминутно забывались.Флоран и Мелисса так крепко держались за руки, что им, наверное, должно было быть больно, если бы не сверкающие потаённым счастьем глаза.Они немного постояли вместе, потом вышли под дождь. Сразу же поспешив скрыться в машинах и такси, которые, мягко светя фарами и фырча на погоду устремились к Домам, на счастье подаренным этому городу.Почему-то она поспешила за ними, выбежала под тяжёлый до невозможности ливень, упуская что-то, теряя последние остатки надежды на встречу. Или надежды вообще. Почему-то казалось, что потеряно всё, и хотелось кричать, разрывая сумерки тоскливым и ждущим, всё равно ждущим, взглядом.…Беранжер не помнила, сколько проторчала под дождём. Помнила, что водитель такси жутко ворчал на залитое водой сиденье, но затих, полу испуганно прислушиваясь к мрачновато-бравурной мелодии, которую, стуча зубами, она напевала. Её, впрочем, Беранжер тоже потом никак не могла вспомнить, что-то про ересь, кажется.