Post-show (1/1)
...Темнота окончила трапезу, и теперь урчала вокруг, волнами ударяя по плечам и душам. В ней некоторое время не было слышно ничего, кроме слабого звона цепей и прерывисто отчаянных попыток Маэвы к совершению лучшего из подвигов - дышать.Руки плясали так, что цепь, казалось, должна осыпаться изжухлой металлической шелухой, но вот странность - ни единого звука не было слышно.Маэва только судорожно перебирала звенья, пытаясь добраться до его рук, но всякий раз терялась на середине, и, едва умея глотать остатки своего воздуха, царапала свои же запястья.Солаль попробовал было дёрнуть цепь, но его чуть было не вывернуло от страха, стоило услышать совсем рядом полузадушенный хрип. С величайшим тщанием, как скупец любимые золотые кругляши, сгорбившись, Солаль перебирал по звену застревающую в пальцах цепь, пока не добрался до мокро-липкого ошейника и под ним трепыхающейся шеи.Маэва только тихо зашипела то боли, стоило его пальцам коснуться ее шеи, но тут же затихла, попытавшись было что-то шепнуть, но сорвавшись на неразборчивое сипение.Будто испугавшись этого сипа (а, может, просто проявляя банальную осторожность - кто-то мог услышать, прийти), Солаль зажал ей рот ладонью, крепко зажал, едва позволяя дышать, и сосредоточено пытался нащупать в крови и коже замок ошейника. Ещё крепче ладонь втиснулась в рот Эви, когда замок был найден. Несколько секунд, прокушенная ладонь - и руки оттянуло упавшее куда-то вниз пыточное орудие.Испуганная вкусом его крови на губах и этим звоном, она судорожно дернулась прочь из его рук, цепляясь за цепи Солаля. Тихий взблеск ее глаз, пара мгновений, - и те брякнули об пол, а сама мадемуазель ухнула вслед за ними, утратив единственную опору и не в состоянии удержать равновесие.Затеплился тихий свет, кажется, именно в тот момент, как он поднимал её. Свет будто вползал, заполняя темноту откуда-то сбоку, чуть грея, как заходящее солнце, чуть пощипывая обожженные слезами лица.Она до гордости самостоятельно поднялась, стоило ему только подать ей руки, но так и не сумев оторвать взгляда от его глаз.- Так... Со... - На этом Эви потупила взор. - Как ты предлагаешь выбираться..? - чуть потирая шейку и утирая второй рукой его слезы.Он отчего-то только, молча послюнив палец, провёл ей сперва по одной щеке, потом по другой, вытирая поползшие дорожки туши.Мадемуазель же на это, лишь тихо и нежно вздохнув, поцеловала его в лоб.- Но знаешь... Я с ними кое в чем даже согласна.- В чём?- Я и правда шлюшка. Только персональная. - Мадемуазель резко поднялась на ноги, чуть пошатнувшись, но устояв. - Нам пора отсюда уходить. Игра в процесс затянулась. - Услышал он странно холодно академическое. Она так и не обернулась.- Ты правда дурочка. - Прозвучало как-то очень средне между бешенством и болезненным смешком. - И нам пора, да.Поднявшись, Солаль осмотрелся. Свет падал только с одной стороны, освещая некоторое пространство. Кругом была темь.Она только стояла, по-кошачьи чуть пригнув голову и вытянув шейку, с которой едва уловимо еще покапывала кровь - и в этот момент как никогда напоминая ему до странности робкую, но чуткую до невероятия кошку.- Из оскорбления можно ассумировать иск... Или поцелуй. - Только и проронила, уверенно и точно ступая куда-то в ей одной ведомом направлении кромешного мрака.- Ты можешь ассумировать, что хочешь. Ты только скажи. Это вот, что сейчас ты... Это правда так? - Если бы она обернулась, она бы очень удивилась, верно и спросила б, откуда взялся этот мальчишка, застывший на месте.- Она и в самом деле нетерпеливо обернулась, и, чуть приподняв в удивлении бровку, выдохнула чуть слышно:- А тебе есть дело? - Он, верно, совсем не удивился этой глупой нахальной девчонке.- Есть. Ответь. Для тебя это так?Она чуть потупила взор, невольно поникнув плечиками.- Пойдем. Мрак - не лучшее место для таких бесед.- Мадемуазель потащила его дальше и прочь - и вскоре впереди них забрезжил слабый серый светок.Она только облегченно вздохнула, увидев впереди себя вход в преддверье карнавала, а позади - знакомые воротца. Билетер отсутствовал, и мадемуазель лишь слегка потому убыстрила темп, стараясь скорей вывести месье к спасительной двери.Он же затормозил прямо перед воротами, не желая будто покидать эту проклятую карусель, именуемую обществом.Она только удивленно на него уставилась.
- Что такое? тебе тут понравилось? - Ехидно и грустно.- Я просто хочу услышать ответ. - Совсем до смеха серьёзно.Она только совсем до боли потерянно ткнулась взглядом ему в воротник.- Я... Честно говоря, мне уже все равно. Почти. - Мадемуазель прикусила губку и грустно улыбнулась. - Иди же. Я следом.Он, прямо глядя перед собой, двинулся было к воротам. Замер.- Но если сомнения ещё есть. Я тогда ведь для тебя как они? Мне место тут.Она лишь котенково строго нахмурилась.- Тебе место, если уж совсем по закону, в твоей семье. А я... - Мадемуазель чуть уловимо горько улыбнулась. - поговорим обо мне на свободе. - Заявила, просто выталкивая месье на свежий воздух и едва успев выскочить следом - до того, как проход вдруг просто превратился в сплошную кирпичную стену.Там, на свободе, её встретил столь же упрямый взгляд.- Ты - моя семья. И закон. Другого не надо.- ...Раз в месяц. - Ее глаза уже темно-серебряно сверкнули. - Конечно, мне не пристало пенять и капризничать, но к семье не бегают ценой обмана и двойной жизни. - Мадемуазель грустно передернула плечиками и робко взяла его руку. - Пойдем в гостиницу. Послезавтра в Париж...- Да. К семье сбегают. Ты прости.- Мне не за что. - Она тихонько и чуть размыто то ли едва уловимой мжичкой, то ли горечью улыбнулась. - Пойдем. - И вдруг добавила: - Но семья не обязательно этого стоит. Да и потом... - Мадемуазель Мелин потупилась, точно испугавшись чуть было не сказанного.- Что потом? И разговоры о стоимости оставим для супермаркета. – Тихо и упрямо поджимая губы, выдал Солаль.- Ничего потом. - Она упрямо передернула плечиками. - Слушай, если уж тебе припала такая охота говорить, пойдем ко мне в номер - нужно хотя бы отдохнуть и прийти в себя после всего... - Неуверенно пробормотала мадемуазель, накрепко сжимая зачем-то его руку.Он только уставился на неё, будто услышал нечто крайне по меньшей мере необычайное, но очень скоро взгляд его опустился ниже, блуждая по темнеющей прерывистой полосе крови на её шее, напоминающей горлышко водолазки.Она, проследив его взгляд, только смешно нахмурилась и хмыкнула:- Ты там меня и рассмотришь тоже, даю тебе слово. - Нежно почти, если бы не едва ощутимо погладив его растертые слегка, пусть и целые запястья. - Пойдем. - Мадемуазель решительно схватила своего месье за руку и потащила в сторону "Праги".Понемногу избавляясь от сковывающих, ударами приходящих флэшбеков, Солаль плёлся за ней. На крыльце отеля будто что-то окончательно покинуло его, силы или страхи, он и сам был не в состоянии понять, только, подхватив Эви на руки, внёс в холл гостиницы, довольно шустро справился с портье и поставил её на пол только в тот момент, как за ними закрылась дверь номера.Она только удивленно и тихо-котенково сверху вниз исподлобья уставилась на него, вдруг отчего-то с тихим и нежным вздохом целуя его правую руку, около запястья.- Мерси... - Шепчет и нежно тащит к дивану. - Присаживайся. Чаю или кофе..? - Голос чуть дрожит, но гривка вспушена слишком грустно и гордо, что у мадемуазель обычно означает "не смейте меня жалеть"... Он сам не помнил, откуда это понимал.- Чаю, да... или кофе... - бормотание слышалось то из ванной, то из другой какой-то комнатки, - или... - Он тяжело опустился рядом с ней на диван, рассыпав целую горсть склянок и ватных дисков, и деловито-нежно попросив тоном, не терпящим возражений: - Запрокинь голову.Тут мадемуазель явила собой нечто уж вовсе странное и диковато-перепуганное.- Со... может, не надо..? - Тихонько, светя казавшимися от впалости щечек и бессонных теней под ними вовсе огромными глазами и отодвигаясь, поинтересовалась она. - Это... Заживет и так.-Вот уж не думал, что ты такая трусиха. - Мягкий шёпот сквозь мягкую улыбку призван был, верно, успокоить. Только кого из двоих? - Я очень осторожно.Солаль аккуратно, хоть и решительно, начал обрабатывать ранку, дуя помгновенно, стараясь не причинить боли.- А я не думала, что ты такой боязливый папаша... - Она едва заметно улыбнулась, только крепко и смешно зажмурилась с первым же его прикосновением, только иногда прикусывая губку чуть сильнее - рваные края ранки, которые временами зацепляла вата, вовсе не располагали к болевой дружественности. Впрочем, кровь из прокушенной губки мадемуазель умело скрыла, только прошелестев "спасибо", когда Солаль окончил операцию.- О, ещё какой! Ещё какой... - он замер, с прежним беспокойством, так ему несвойственным, в глазах ожидая чего-то.Она только робко откинула пару прядей растрепавшейся его гривы со лба месье Морана, очень спокойно и аккуратно, так, что нельзя было даже помыслить о чем-либо, - оставив только резко в тепле вдруг разбухше посолоневшую нежность между собой и им, робко коснулась своими губками его губ, на миг испуганно воспоминания о ранке замерев, но тут же впившись поцелуем только отчаянней.Смешав в поцелуе жадность, робость, переменяющуюся испугом и надеждой, разбавленной привкусом крови и болезненного, заставляющего обо всём забыть, счастья, Солаль целовал её тем дольше, чем быстрее в памяти проносились картины недавних мучений и наслаждений, впрочем, прошлых. Пока, увлекшись, не схватил миниатюрнейшую из прокуроров за плечи, вызвав стон, заставивший спуститься с небес на землю.Она только с первозданно нежным вздохом приоткрыла глаза, невольно стреляя их мраковым светом из-за ресничек, чуть тяжело дыша.- Прости, не стоило... - Все же нежно перебирая его гриву на затылке. - Я просто... Знаешь, там... Даже на секунду испугалась. - Она виновато улыбнулась. - За тебя.- А я за тебя, и сделал вот это. - С исстрадавшимся вздохом провёл по воздуху рядом с её горлом. Продолжил, с трудом пытаясь взять спокойный тон. - Так, давай продолжим, покажи мне руку.- Какую руку? - Со столь несвойственной юристам невинной показной непонятливостью поинтересовалась она. - и... Ты ни при чем. - Нежно проведя снова пальчиками теперь по его запястьям. - Ты вообще ни при чем. Это все я. Не полезь тогда в гримерке... - Тут мадемуазель с особой старательностью спрятала в гривку взгляд, все же продолжая прохладно гладить его растертые руки.Он только вздохнул, не без труда и сожаления отняв руки, сам аккуратно снял её пиджачишко. Затем что-то поколдовал среди склянок и, запнувшись на очередном успокоительном бормотании, приложил тампон к выжженому плечу.- Может, хватит скидывать меня со счетов? Сама понимаешь, что глупости говоришь. - Куда-то ей в макушку.- Нет уж. Каждый бы воспользовался шансом. А в первом уж точно виновата я. - Она только поморщилась от боли в плечике. - Чем бы они ни хотели меня заклеймить, ты зря отдернул железку. Хоть прочерк тоже хорош. - Она слабо хихикнула. - Прости, я до дикости зла... Но сам подумай - посмей они оставить... Карин и мальчишек без тебя, что бы было..? - Все так же не поднимая глаз и странно чуть сдавленно.- Как они могут их оставить без меня? Это только мне под силу. И я не каждый. – Прозвучало слишком поспешно и рвано, почти бессмысленно. Совсем не как ласковые руки, гладящие гривастую головку, и последующее: - Прости.- За что сейчас? - С до горечи нежной улыбкой. - Тебе пора. - С бесконечно виноватым взглядом на его руки, тут же снова спрятанным в гривку. - Спасибо... Только подожди... - Владелица гривастости вдруг сорвалась с места, и, покопавшись чуть в валявшемся на окошке своем дорожном рюкзачке, вынула оттуда до смешного ему и каждому французу вообще знакомой марки детский крем. - Сейчас... - Аккуратно и бережно опускаясь перед ним на колени и мажа тем поврежденные кандалами такой глупой и бесполезной любви запястья, бормотала она. - И пойдешь спать наконец. Обещай выспаться... - Так он ей говорил всегда при очередном расставании... Теперь она ему.- Почему гонишь? Так невыносимо видеть?Маэва только с робко недовольным хмыканьем ткнулась лобиком ему в колено.- Нет... Просто... Тебе правда нужно бы хоть раз в неделю спать дольше, чем три часа в сутки.- А если я не хочу? Если я хочу всю ночь смотреть, как ты спишь?- ...Т-то ты недобитый романтик. - Констатировала мадемуазель, отчаянно кусая и без того уж израненные свои губки и зачем-то накрепко зажмуриваясь. - Но... А если я не хочу провожать тебя к другой по утрам?- Значит, не будешь.Она на секунду замерла, затем едва уловимо, и все же тяжко вздохнув.- Со... Ты и правда устал.- Не веришь?- Я однажды после трех репетиций и спектакля весь вечер звала Мике Вольфи, а тебя папой, помнишь? - Она отчаянно почти хихикнула. - Такому верить смешно... Да и боюсь, я разучилась верить в целом.- Не смешно. Значит, будем учиться заново. И начнём с утра. А теперь спать.- Смешно... - слабое, но упрямое фырканье. - И не хочу я спать... - Прошептала почти бесслышно, вовсе уткнувшись ему в колено.- Совсем нет. И ты не спи, не хочешь, не спи, ты лежи... вот так... - Потихоньку поднимая свою родную и перенося в кровать, укладывая с такой нежностью и заботливой тихостью, что со стороны, верно, напоминать мог нечто юношественное.- Нечестно... - С отчаянной, детской любовью и восхищением светя на него глазами, сообщила мадемуазель, сжимая намертво с каким-то страхом его пальцы. - Ляг только рядом... - Дергая за шнурок бра и гася единственный источник света в комнате.- Чш-ш-ш, я тут… - Тихо укладываясь рядом, бережно устраивая на кровати её руки, головку, гриву, поглаживая по спине.- П-пока... - ее плечики теперь чуть тряслись, а гривка смешно уткнулась ему шею. - Послушай... - Мадемуазель едва уловимо всхлипнула... Или ему это показалось. - Я не стою... Того, о чем ты сказал. Мне правда куда подходящей тебя провожать. Ведь... Ведь...- Всегда. Слышишь? Я больше никуда не уйду. - Оставшиеся слова застряли где-то в горле, спугнутые её слезами.- С ч-чего такая смена тактики защи... Прости. - Грустный и сорваный нервичный почти хихик. - Просто.... А как же Карин? И твои дети... ты ведь их любишь... - Потерянно нежно и непонимающе.- С того… Детей я люблю, это правда. А Карин… Карин никак. Я не смогу объяснить, но могу сказать одно – тебя я не оставлю больше.- Но все же с чего? - Детски упрямо и наивно. - До этого момента тебя устраивала тактика старая. Да и... - Невольно снова всхлипнув. - Я просто не смогу так, п-пойми... Вырвать тебя из твоей же жизни ради... Меня, пустого места, хуже даже...- Люблю просто. Вот первый раз люблю. И первый раз боюсь сразу тысячи вещей. Но не теперь. Теперь мне плевать, кто и что скажет. И ты не вырываешь, ты входишь в эту треклятую жизнь, наконец-то наполняя её смыслом. Понимаешь? А единственное, в чём тебя можно обвинить – этов том, что всё ещё не спишь.- Первый..? - Немного неверяще и грустно. - Понимаю. И.. Я не хочу спать. Я хочу с тобой набыться... - Она тихо и нежно водила тонкими и воздушными, казалось, пальчиками по его скулам, лбу, бровям, точно стараясь запомнить и запечатлеть навеки. И... Но ведь... тебе придется сделать столько всего... А я... Меня просто не стоит любить... Правда. - Отчаянно котенково тычась в него, заявила мадемуазель.- Не похоже, да? Даже смешно, скоро седой весь стану, а вот какая неожиданность… - До улыбки горькая насмешка над своей неудачливостью искривила его губы и тут же исчезла. – И ты успеешь набыться. Мы успеем, я обещаю. И забудь, пожалуйста, слово ?стоит?, оно не стоит такого внимания.- Нет, дело не в том... Меня просто до сих пор упрекают, что скоро 35, а на мужчин не гляжу даже... - Хихикая снова, - даже пытались приписать романчик с Клэр. Это дурналисты... - Устало нежно зарываясь носиком ему в рубашку. - И не смей жалеть ни о чем. Может, будь ты помоложе, я сама бы тебя не заметила. - С тихой улыбкой целуя Солаля куда-то у шеи, проронила Эви. – Спи... Я следом. Только слово это забыть не обещаю. - Хитро и упрямо до влюбленности.- Ты их не слушай, они дураки, – серьёзно до смеха, и не прекращая вить на пальцах колечки из её волос. – И спи, спи.- А ты опять всю ночь без сна? - изобразив на котенковой совершенно блаженности своем личике недовольство, скорее утвердила она. - Не позволю.- Я на тебя посмотрю. - Не сдержав улыбки выражению её лица, со всей возможной аккуратностью обнимая, устроился рядом, ворча, - ну ладно, ладно. В тишине, нарушаемой только усталым дыханием, звучащим совсем как одно, потянулась едва различимая мелодия наивной детской песенки.Маэва только замерла с до странности удивленной миной, невольно зевая и с нежным мурлыканьем устраиваясь уютным клубком у его плеча. - Но если не заснешь... Я... Мур-р-р... - Бессвязно чуть слышно пробормотав, и вовсе замерла, все с тем же удивлением слушая.Мелодия прервалась почти бессвязным, интуитивно угаданным шёпотом.- Ш-ш... - Пробормотала она в ответ, сонно чмокая его куда-то в подбородок и тихо мурлыча. - Я и не подозревала, что колыбельные так звучат в темноте.- Как? - большая тяжёлая рука на редкость легко легла ей на спину.Она чуть вздрогнула, но податливо и нежно прижалась к нему в ответ. Так... Тепло. - Грустно улыбнулась. - Раньше не думала, что они вообще имеют значение.- Имеет значение всё, что помогает тебя не потерять. - В темноте не видно взгляда, но чуется.Она робко улыбково-виновато только шепнула:- Прости... Мне никогда не пели раньше колыбельных.- Буду первым.- Как и всегда... - Мадемуазель совсем уж нежно смешно обвила его шею ручками. - Раньше всем просто вечно было не до меня.- Теперь с тобой есть я.- Ты есть, это правда... - Мадемуазель Мелин как-то странно съежилась и совсем накрепко прижалась к Солалю, прикусив язычок.- Что такое? - Он кожей почувствовал что-то до дикости напоминающее то ли сырые улицы Праги, то ли оставленность недавней темноты. От желания защитить и спрятать свело скулы и пришлось сделать усилие над собой, чтобы не сгрести это хрупкое изломанное тельце, а лишь неуловимо-крепко обнять…- Н-ничего особенного. - Мадемуазель лишь вздрогнула, смешно утыкаясь ему в плечо и фыркая. Всего лишь капля ненужных мыслей.- Не бывает ненужных мыслей. А твои совсем драгоценны. Что? – замирающим, хоть и вполне твёрдым шёпотом.Она чуть насупила носик.- Не стоит так меня превозносить. И просто... Мне вспомнилось, как однажды после твоего ухода поклялась себе, что в следующий визит даже дверь не открою... И как потом летела на звонок в ту через две недельки всего, вспомнив о гордости снова только, когда ты снова в эту дверь вышел. Смешно... Знаешь, меня даже в университете не могли заставить оформлять рефераты не так, как хочу я. И не имели права ставить низкие отметки, была слишком упряма, а тут... Ты прости за исповедь. - Мамзель виновато и вовсе уж замерзше съежилась.- Никакого превозношения, ты же знаешь, что я не умею. Ты прости, правда в том, что я трус ко всему прочему. И слишком следовал правилам оформления рефератов. Непростительно долго. Просто не представляю, как ты выдержала это всё.Она тихо и грустно хихикнула.- На самом деле, это было вполне неплохо. Никто даже не удивлялся тому, что я жива, как это делала Музыка, и оттого было чуть легче. - Ее пальчики нежно зарылись в его гриву. - И вовсе не долго. Теперь не долго.- Нет. Долго. И я за тебя никогда себя не прощу.- Какая я непростительная, оказывается... - Она чуть горько, но нежно улыбнулась, тыкаясь носиком ему в шею. - Ты не трусливый, но тебе, как и всем мужчинам, мешает логика. Иначе давно бы понял...- Ты замечательная. А я понял. - Чуть ероша её макушку.- Тем лучше... - Мадемуазель совсем уж слабо улыбнулась, тихонько и согрето на это мурча, как и всякий приюченный впервые за долгое время котенок. - Но все же... Мне жалко Карин.- Мне тоже. Но, думаю, то, что она пыталась разыгрывать в последнее время, как она пыталась поддержать мой спектакль ежедневный… Это больше достойно жалости, чем свобода.Маэва только прикусила губку.- Согласна. Но знаешь... Просто... - Мадемуазель запнулась. - Скажи... Ты правда хочешь... Всего этого? Что будет с твоими детьми..?- С ними не будет ничего дурного. Я всё равно их отец, буду, что бы ни происходило со мной или с ними. Знаешь, мы их с детства учили не спешить с ненавистью. Они знают, к тому ж.- Знают? - Мадемуазель чуть испуганно даже вскинула бровки. - И... Как же смотрят на такое?- Я не скажу, что они счастливы, нет. Им тяжело, они боятся. Но знают, что никогда я их не брошу. А ты им понравишься, я уверен. И вместе мы справимся.На этом месте мадемуазель напомнила перепуганного совенка, совершенно ошарашенно и едва скрывая глупую счастливую улыбку, выдохнув:- Я... понравлюсь?-Конечно, я ведь не собираюсь тебя прятать. - Совершенно удивлённо ответил он, но, заметив её улыбку, сам улыбнулся, тепло и до горечи нежно.- Но я все равно не могу понравиться детям. - Лукаво и только счастливей улыбнулась она, уже не таясь, нежно целуя его в нос. - Я всегда полагала, что для меня общаться с ними - плохая идея.- Это отчего ж так? - В темноте не видно, но брови ужасно смешно поползли вверх.- Ну я не знаю.. - Все же уловившая его удивление мадемуазель совершенно смутилась. - Опыта никакого, да и я всегда боялась тех, кто слабее меня. Просто училась драться против тех, кто сильнее... И все. А умея только драться, с детьми не поладишь.- Это точно. Но опыта ты наберёшься, а с ними и не заметишь, как. Хорошая моя, - улыбка, греющая, пожалуй, не хуже объятья.- Мадемуазель только совсем смущенно до счастья и нежно хихикнула на последние слова, тыкаясь губками ему в уже почти ставшую усами щетину на верхней губе и шепча:- Милый мой...Он хотел сказать, ох, и очень много всего, но этот шёпот был настолько ненарушимо-прекрасным, что слова куда-то пропали. Было странно и тепло.Тишина была такой же - но только до тех пор, пока Эви не нахмурилась и не шепнула чуть тревожно:- Интересно, что стало с другими твоими цыплятами... Там.- Да. - Серьёзный до звона голос повис в тишине.