V. Собачий кайф. Аутоасфиксиофилия. Crashdiet. (1/1)

Зелёная лампочка, давшая понять, что теперь я могу войти в номер, и я заваливаюсь в него, устало вдыхая прохладу ночи и запах чистящих средств. Не глядя откидываю в сторону дорожную сумку, едва не сбивая ею тумбу с ночником и, проигнорировав потемневшее от времени ?Не курить? на двери, вытаскиваю зубами последнюю сигарету из пачки. Ком из фольги и картона летит куда-то к сумке, и я усаживаюсь на свежезастеленную кровать, пытаясь подавить очередной приступ тошноты.Мысль о том, что буквально двадцать минут назад тем редким прохожим, решившим высунуться в столь поздний час, повезло лицезреть меня блюющим прямо на собственные сапоги, почему-то забавляет, и я криво усмехаюсь. Лицо тут же начинает болеть, правую сторону сводит судорогой. Всего лишь мгновение, но мне хватает, чтобы снова ощутить себя ничтожеством.

Зажимаю сигарету зубами и с заметным трудом снимаю с себя кожаную куртку, позволяя ей упасть на дешёвый ковёр номера. С губ срывается стон усталости, больше похожий на всхлип. Повезло, что сейчас я в полном одиночестве. Взрослый мужик, весь такой из себя панк. А веду себя как изнеженная куколка. Голова немного кружится. Возможно, от усталости. Возможно, от алкоголя. Возможно, потому что я уже блюю желчью и ничего не ел со вчерашнего дня. Но мне и не хочется. А вот от выпивки я бы не отказался.

Руки не хотят слушаться, и я делаю усилие, чтобы смять пальцами тлеющий окурок и поднести его к руке, туда, к самому сгибу, где кожа особенно нежная. Миг — и по телу разносится боль, пробегает по позвоночнику и ударяет в голову, отчего приходится прикрыть глаза, но это ненадолго. Мне хватает лишь секунды, чтобы пожалеть об этом, но это лишь секунда. Я улыбаюсь. Жизнь вспыхивает во мне искрой, наполняет меня, а после снова утихает, но я чувствую её отголоски. Едва заметные, почти неуловимые, но я чувствую. Запах горелой кожи неприятно щекочет обоняние, и я подхожу, медленно, слегка пошатываясь, к открытому окну, чтобы щелчком выбросить сигарету.

С трудом перебарываю желание повалить своё измученное тело, затянутое в грязную, пропахшую рвотой, потом и алкоголем, одежду, на чистую постель и направляюсь в ванную комнату, чтобы смыть с себя дорожную пыль. И не только. Я чувствую себя опороченным, осквернённым. Кипятком хочется выжечь свою кожу, покрытую плесенью греха, хочется содрать её мочалкой. Кажется, что запах гнили впитался в мои волосы, что ни один шампунь не способен сбить это зловонье.

Медленно, даже нехотя снимаю с себя вещи, одну за другой, бросая их на пол. Шарф, футболка, сапоги. Со штанами пришлось повозиться около пяти минут. Скинув их, я смотрю с отвращением и думаю, что вряд ли захочу снова это надевать, и делаю шаг в душевую кабинку.По спине бегут обжигающие капли, дышать тяжело из-за поднявшегося пара, но я прикрываю глаза от наслаждения. Это была долгая, длинная дорога, и я заслужил немного покоя и тишины. Ожог на руке даёт о себе знать, прикидываю, брал ли вообще с собой какие-нибудь медикаменты. Впрочем, это неважно. Поднимаю голову вверх, позволяя воде разбиваться о лицо, чтобы разомкнуть рот и набрать жидкости. Я полощу рот, чтобы избавиться от кислого привкуса рвоты, а после сплёвываю. Кажется, что мои зубы размягчились, стали как глина. Должен признать, омерзительное чувство.

Мне не хочется знать, сколько я так уже стою. Двадцать минут, час, два. У меня впереди целая ночь и ещё немного вечности, чтобы привести себя и свои мысли в порядок, сделать паузу в этой странной гонке.

Выхожу из душевой кабинки и чувствую, как тело пронзает холод, но так я чувствую себя чуть лучше. Тошнота отступает, звон в голове умолкает. Знаю, что это ненадолго, знаю, что скоро моё состояние снова вернётся к отметке ?отвратительно?, но не сейчас. Сейчас я чувствую себя живым.Подхожу к зеркалу и, опёршись руками на влажный кафель раковины, вглядываюсь в своё отражение. Ничего нового. Те же потускневшие глаза с весьма внушительными кругами неопределённого цвета под ним на землянистом лице, те же потрескавшиеся губы с опущенными уголками вниз. Возможно, только несколько новых морщин. Потемневшие от влаги волосы с непрокрашенными корнями прилипли к лицу. Пытаюсь в уме прикинуть, какой сегодня день, но мысли ускользают. Мне абсолютно не хочется двигаться, ноги словно набиты ватой и, сделав пару шагов, я опускаюсь на холодный пол, прижимаясь спиной к двери и закрывая глаза, чтобы услышать ритмичный стук капель.Раз.Вслепую шарю рукой рядом с собой и нахожу свой насквозь мокрый шарф. Шерсть неприятно скрипит, но мне не нужно слышать, я просто чувствую. Сжимаю ладонь в кулак, и по руке сбегает вода.

Два. Оборот за оборотом, петля за петлёй, и шарф плотно ложится на шею. Поднимаю руки и наугад нахожу гладкую ручку двери. Как можно крепче обвязываю её и затягиваю так, что сдавливает горло. С моих губ срывается сдавленный, хриплый кашель, но я тут же сдерживаюсь, чувствуя, как реагирует моё тело.Возбуждение неопределённо, совсем незаметно подкралось, отзываясь сладкой тяжестью внизу живота. Чуть сильнее затягиваю шарф, чтобы убедиться, что тело не обманывает меня. Воздух с хрипом покидает лёгкие, в ушах поднимается тихий звон, но это меркнет и бледнеет на фоне кайфа, наполняющего тело.Усталость отступает, я чувствую лёгкость. Такой живой, такой настоящий.И я снова чуть затягиваю шарф, опуская вторую на член. Я заслуживаю немного удовольствия, заслуживаю немного свободы и капельку счастья. Перед моими глазами взрываются фейерверки, горят огни сладострастия, в ушах бьёт набат, оповещающий, что скоро я получу желанное. Я гнался за этим всю свою жизнь, я рыскал как голодный зверь, не зная, что именно ищу. Но теперь сомнений нет. Это мой праздник, праздник моей души. Сегодня я буду свободен.

Эта мысль наполняет меня, разрывает мою грудь так, что я не могу дышать. Затягиваю шарф сильнее, сильнее, что есть силы. По моим щекам бегут слёзы, но я знаю, это слёзы наслаждения и счастья. Совсем скоро. Уже совсем скоро.

Уже сквозь туман я чувствую, как руку обжигает сперма, и тело покидает та тяжесть, которая копилась внутри все эти годы. Разум покидает тело. Теперь я знаю: Я свободен.